Дворец двух лун

— Закрой свой лживый рот! Таким раздраконенным ублюдка парни ещё не видели. Казалось, от его ярости все взорвется в округе. ДжеДжун непонимающе похлопал своими выразительными глазками, но захлопнулся, неотрывно наблюдая за клиентом. ЮнХо неслышно подошел к нему и опустился на колени рядом. От его глаз не ускользнула тень раздражения на лице парня, а ведь тот всегда умел сохранять самообладание в таких ситуациях. ДжеДжун молча убрал руки с коленей толстяка и поглядел на него снизу вверх, как послушный пугливый зверек. — Слушайте меня внимательно, недоноски, — прорычал О, чуть подавшись вперед. — Я привез вас сюда на неделю. Весь этот срок мы с вами будем трахаться, не продыхая. Мне плевать, с насколько разодранными задами вы отсюда уберетесь. Когда я останусь удовлетворен, как и обещал, вы отсюда уебете ко всем чертям. Но до того, я вас хорошенько поимею. Есть оговорка, условие, которое вы должны принять, если хотите покинуть бордель. — О посмотрел на ДжеДжуна: — У меня нет никакого желания слушать поток бесконечного вранья из твоего неблагодарного рта. Поэтому всю неделю ты, сволочь, будешь молчать. И чтобы ты наверняка заткнулся, у меня есть для тебя стопроцентно действенная затычка. О своих ролях советую не забывать, — это толстяк уже адресовал помалкивающему ЮнХо. — Ты его псина. Не больше, не меньше. Пасть открывать запрещено, не то угодишь в намордник. Усек? ЮнХо опасливо кивнул, пытаясь сообразить, что этот обдолбанный упырь задумал. Глаза его однозначно блестят, будто он под кайфом. Парень почему-то был уверен в том, что этот идиот не додумается пробовать наркоту, но складывается, как складывается. А из-за этого нужно быть более осторожным — мало ли, какая дурость стукнет в его пьяную голову. Толстяк тяжело вздохнул, откидываясь на спинку кресла. По левую руку от него был небольшой столик, накрытый какой-то хлопчатобумажной тканью. Он скинул покрывало одним резким движением и выкатил столик наперед, установив перед изумленными парнями, во все глаза разглядывающими предоставленные инструменты. — Это, — пухлый палец ткнул в широкую, длинную штангочку с шариками на концах, — поможет тебе заткнуться, — О презрительно посмотрел на ДжеДжуна, а того невольно передернуло. Столько гаммы эмоций от осознания происходящего на его лице ещё не было. — А это для твоего питомца, — мужчина указал пальцем в штангу покороче, на каких-то полсантиметра, с продетой цепочкой по внутренним краям от шариков на концах. — Доходит, что с этим всем вам сейчас нужно делать? — Ты нас метишь? — с ненавистью прошипел ЮнХо, готовый подняться на ноги и наброситься с кулаками на очумевшего ублюдка, но ДжеДжун одернул его за руку, усаживая назад. — Хорошая реакция, — ухмыльнулся О, презрительно посмотрев на Хиро. — Специально с поводочком выбирал. Символично-то как! Если принимаете условие, то через неделю вы будете свободными птицами. Если боитесь боли и дискомфорта — сочувствую, но в будущем вас будут ждать ещё больше боли и дискомфорта во «Дворце двух лун». ДжеДжун поджал губы, неверяще разглядывая пинцеты и иглы с пирсингом. Толстяк замахнулся на целостность и здоровье организма. Вот уж точно тварь. Неизвестно, что он ещё может выкинуть, но в данном случае лучше сидеть тише воды, ниже травы. ДжеДжун набрав в легкие воздух, медленно его выпустил и повернулся к парню, настолько же ошеломленно уставившемуся на стол. Заметно, что его пугают перспективы, но от этого никуда не деться, если они хотят оставить жизнь в борделе. — Хочешь сказать, что мы сами должны это сделать? — тихо уточнил ДжеДжун, не глядя на мужчину. — А кто ещё должен это делать за вас? Кто ещё так пожалеет вас, голубки, как ни вы сами друг друга? Уверен, ДжеДжун, твоя игрушка в силу своей безграничной преданности все сделает аккуратно, а то, если возьмусь я, могу не рассчитать силу. Парень недовольно цокнул языком, покосившись на украшение, ожидающее своего носителя. Решиться на прокол довольно сложно, особенно, когда об этом раньше как-то не задумывался. ДжеДжун даже не думал о серьгах в уши, что всегда было довольно распространенным видом пирсинга. А сейчас вот так вот принудительно заставляют согласиться на достаточно неудобную процедуру. Язык — это не мочки ушей, не пупок. И даже, мать его так, не сосок. Язык — самый функциональный орган, как ни крути. Но если эта мразь так хочет, то не жалко дать его даже на отсечение, лишь бы больше никогда не видеть всех тех ублюдков, машущих своими вонючими хуями перед мордой! — ЮнХо, — позвал парня Хиро, а тот не сразу отмер, изучая инструментарий будто загипнотизированный. Выразительный взгляд ДжеДжуна говорил все за себя. Он очень решительный и смелый. Это пугало — на что не пойдешь, ради стремления к свободе? Выходит так? — Нет, — ЮнХо испуганно покачал головой, догадавшись, для чего его окликнул парень. — Нет-нет, я не могу. Я никогда не сталкивался с этим! Я понятия не имею, что нужно делать. — Вкол и выкол, — стальным тоном настоял парень. — Ты с ума сошел?! — зашипел ЮнХо, отшатнувшись назад. — Нет! А если я поврежу что-то? Нет, ДжеДжун! — Успокойся, — тот схватил его за плечи и внимательно посмотрел в глаза, — это всего лишь большая мышца. Пирсинг — лучше обслуживания клиентов, разве не понимаешь? — Я даже теоретически не представляю, что нужно делать, — процедил парень, умоляюще глядя на ДжеДжуна. — Тебе нужен вот этот пинцет, — О извлек инструмент с округлыми краями, образующими плоское, не соединенное кольцо на самом краю. — Он для того, чтобы зафиксировать язык и наметить место прокола. На низу языка ямка. Ты должен вот этой иглой, — мужчина показал на полую иглу без каких-либо ушек для нитки со скошенным острым и тупым концами, — точно в неё попасть и провести по кольцу. А затем вставить штангу и зафиксировать шарик. Вроде доступно объяснил. — Я сейчас не понял, на каких порно-сайтах ты насмотрелся этого дерьма? — процедил ЮнХо, прожигая взглядом толстяка. — Либо делай, либо ДжеДжун снова угодит в бордель с тобой за компанию, несмотря на свою жертву. ЮнХо окинул инструменты недовольным взглядом и потянулся за упаковкой со стерильными перчатками. Мысленно он клял, на чем весь свет стоит. Он не боялся боли, его пугало то, что он может причинить боль или сделать что-то не так. Он хотел бы зажмуриться во время выполнения столь странной и нелогичной процедуры, но должен был следить за действиями своих подрагивающих от нервов рук. ДжеДжун от неожиданности дернулся, когда игла вошла в плоть, но затем он осторожно выдохнул, внимательно следя за тем, как ЮнХо пытается протянуть штангу ему сквозь язык, взамен игле. Ощущения были неприятными, но не настолько болезненными, как ожидалось. Странным самому ЮнХо показалось ещё и то, что от прокола языка не так уж и много идет крови. Он больше опасался выронить никак не желающий закручиваться шарик. А ещё он задавался вопросом, для чего такая длинная штанга на такой маленький язычок ДжеДжуна, который уже принялся пробовать им пошевелить во рту. Судя по выражению лица парня, явно приятного мало. — Больно? — сочувствующе уточнил ЮнХо, снимая перчатки. ДжеДжун лишь отрицательно покачал головой. ЮнХо сам не понял, как это вышло, но он осторожно накрыл губы парня мягким поцелуем, как будто хотел залечить его раны, причиненные им же самим. Поцелуй был недолгим, но ДжеДжун все же попытался пошевелить губами в ответ, в знак благодарности за заботу. — Видишь, ДжеДжун, я был прав? Твоя зверушка готова вилять хвостом вокруг тебя. Только дрессировать её надо получше, — криво ухмыляясь, выдал О, глядя на эту идиллию целующейся парочки. ДжеДжун недобро глянул на толстяка, даже хотел что-то сказать, но вот пирсинг в языке позволил выдать лишь какое-то нечленораздельное мычание, заставив парня замолчать. У ЮнХо оказалась легкая рука, если можно так выразиться. Оставалось только надеяться на то, что заживет быстро и что ДжеДжун тоже сможет хорошо справиться с задачей. Одна беда — он уже не может говорить, это действительно оказалось трудно с железкой во рту. — Знаешь, О, — заговорил презрительно ЮнХо, — в борделе у шлюх морали больше, чем в тебе, придурок. Я бы сказал грубее, но «дрессировка» не позволяет. И что же твоя больная фантазия придумала на мой счет? — Что-то интимное, как ты и любишь, — сощурившись, прошептал тот. — Что-то, что не каждому будет доступно увидеть, кроме твоего хозяина, — он подбородком указал на Хиро, пока тот, сдвинув брови, пытался понять, о чем говорит толстяк. — Я не дам колоть член, — прошипел ЮнХо, вскакивая на ноги. ДжеДжун и в этот раз сумел отреагировать: поднялся за ним следом и схватил его за руку, умоляюще глядя в глаза. — Нет, ДжеДжун! — категорически настоял парень, отступая на шаг назад. Тот крепко схватил его за руку и выразительно взглянул в глаза, как обычно это делают пантомимы. Хиро вскинул палец вверх, уговаривая внимательно на него посмотреть. Он сомкнул пальцы в кольцо и визуально продемонстрировал округлую палку, разведя руками, а затем ребра ладоней сложил в жесте «Х». Но вот сложенные рядом пальцы обеих рук в виде знака бесконечности вызвали в ЮнХо очередную бурю эмоций. — Это ничего не меняет. Нет! Член и яйца — зона табу. ДжеДжун очертил в воздухе мешочек, который пальцами подвесил в воздухе, намекая на прокол кожи, что не повредит ничего важного в столь значительном органе, а затем успокаивающе, уговаривая согласиться, погладил парня по щеке, но тот увернулся от ласки. ЮнХо отвернулся к окну, делая пару глубоких вдохов — не мог он решиться на подобный шаг. Он был из тех людей, которые никогда, никому не позволят что-то с собой сделать. Перспектива дикой боли и дискомфорта — ничто, просто он не хотел без весомой причины лишний раз травмировать себя. Всю свою сознательную жизнь ЮнХо считал подобные украшения глупостью, не несущей никакой пользы, да и с натяжкой можно сказать, что добавляющую хоть какую-то косметическую красоту. ДжеДжун оказался неумолим, пристроившись сзади и направляя его к постели, мягким жестом. ЮнХо готов был расплакаться от несправедливости бытия прямо на месте, но поддался тому, как парень надавил ладонью между лопаток. Он уперся на локти, выставив попу, а ДжеДжун мягко раздвинул ему колени, снял полотенце, прикрывающее наготу, и осторожно погладил кончиками пальцев нежную кожицу мошонки, приглядываясь к месту прокола. Единственным плюсом в данной ситуации было лишь то, что она не поджата, поэтому кожу будет оттянуть легче, но насколько быстро заживет этот прокол, оставалось вопросом открытым. ДжеДжун надел стерильные перчатки и обработал парню промежность с гениталиями дезинфицирующим раствором. Медицинскими щипцами он оттянул кожицу мошонки повыше, на границе с промежностью. Одним резким движением вонзил иглу. ЮнХо ахнул, инстинктивно выгнувшись в спине и вскидываясь на постели. Не отпуская щипцов с зажатой кожицы, ДжеДжун надавил парню локтем на позвоночник, призывая вернуться в исходную позицию. Хотелось бы ему вставить прутик побыстрее, но из-за цепочки, слетевшей с открытого конца, задача усложнилась. Да ещё и кровь побежала, которую ДжеДжун тщетно пытался остановить стерильными салфетками. В перчатках нанизывать колечко цепочки на штангу оказалось очень неудобно, к тому же, приходилось и проколотую складку пальцами удерживать в стороне. А ещё и шарик прикрутить на место нужно! — Ты долго там ещё копошиться будешь? — не выдержал ЮнХо, тихо прорычав куда-то в одеяло. Но внезапно он почувствовал, как его мошонку отпустили, только прохладной салфеткой снова протерли. Первую минуту парень вообще боялся пошевелиться, но отреагировал на размеренные аплодисменты со стороны кресла. Он нехотя развернулся к толстяку, щадя каждое свое движение, к тому же, много неудобств доставляла подвижность мошонки. Только сейчас ЮнХо вдруг осознал, насколько у него тяжелое «хозяйство». Сидеть теперь точно нормально не получится. — Как вижу, на волю ДжеДжуну хочется больше, чем тебе. Он и себя предоставил, и тебя нагнул. Так вот, к чему это я? ЮнХо, если ты, действительно, жаждешь покинуть бордель, тебе придется быть поактивнее в исполнении требуемых задач. Понимаешь? — Лучше не заводи меня, не то без зубов останешься, — прошипел тот, тяжело вздохнув. — Ты помнишь мою угрозу о наморднике? — Считай, что я просто рычу, но не успел тебя укусить. — В виду того, что ДжеДжуну нельзя ещё недели две ничего облизывать и брать в рот, как верная псина, ты должен будешь сосать мой член вместо него. И поскольку меня изначально интересовала лишь задница ДжеДжуна, ты же его и будешь для меня готовить. Желательно до тех пор, пока он не начнет молить взять его. Я доступно изъясняюсь? Будешь работать ртом за себя и за того парня. У тебя стало получаться, считай, что это комплимент. К тому же, сидеть тебе сейчас ой как неудобно, так что занятие я тебе подобрал подходящее: раком стоять придется практически в любом случае. Можешь приступать, — приказал О безапелляционным тоном. ЮнХо уничижающе на него посмотрел, а затем взглянул на поникшего ДжеДжуна, который не смел поднять на него глаза, намеренно чуть отвернув голову. Что он чувствует? Вину? Это так же глупо, как и решение позволить покалечить себя. ЮнХо решительно поднялся на ноги и твердой походкой подошел к толстяку, мысленно негодуя на боль в яйцах, но от неё теперь никуда не деться — придется смириться. Демонстративно парень опустился перед ним на колени и уверенно потянулся руками к ширинке на его брюках. Тот лишь поглядывал своими поросячьими глазками и по-триумфаторски ухмылялся пухлыми губами. Стянув с мужчины штаны, ЮнХо отбросил их куда-то подальше и посмотрел на вялый член, который почти полностью спрятался в зарослях лобковых волос. Крайняя плоть больше напоминала полусдохшего червя, которого предстояло оживить. ЮнХо покривился этой мысли — он все ещё помнил, что толстяк, любит, когда член ему ставят ртом. Одно правило парень все же усвоил, наблюдая за ДжеДжуном: при обслуживании клиентов нельзя вмешивать личные чувства и эмоции. Абстрагироваться ЮнХо всегда было сложно, а сейчас ситуация надломила даже самого Хиро — актрисульку поталантливее любой голливудской звезды. В принципе, морально готовиться к оральному сексу ЮнХо не было никакой надобности — он уже привык к противному вкусу и неприятному запаху. Только вот член О у него во рту бывал всего пару раз — обычно эту миссию на себя брал ДжеДжун, а тому это только ещё больше нравилось. Осторожно скользнув кончиками пальцев по полным бедрам, ЮнХо аккуратно взял ими небольшую мошонку, легонько играя с яичками, почти любовно, если бы так сильно не ненавидел. Вялый член он осторожно обхватил средним и указательным пальцами, продолжая несильно сминать мошонку в ладони. Парень заметил, что пенис довольно живо отреагировал на ласку, начав набирать свои объемы. Сдвинув кожицу крайней плоти, ЮнХо склонился к обнажившейся головке и лизнул по ней кончиком языка. Прелые запахи, пряные вкусы — все это вызывало приступы тошноты. ЮнХо обеспокоенно выдохнул куда-то в сторону: этого ещё не хватало! Привык, не привык, а от конкретного типа все же выворачивает наизнанку. С собой пришлось бороться в буквальном смысле, радовало лишь то, что член уже отвердел, готовый к очередным подвигам. ДжеДжун ни разу не видел ЮнХо в таком амплуа — покорной соски, работающей губами и языком без устали. Он вполне ярко мог представить губы парня на своем члене, но никогда даже мысли не допускал о том, чтобы наблюдать, как тот ублажает кого-то. Тем более так безропотно и самоотверженно. Он все ещё помнил новичка, которому первым вставил. Помнил, как ЮнХо едва не задохнулся и не блевонул. Да, глубоко он и сейчас не пускает, но очень уж вкусно облизывает ствол и играет с уздечкой. И яйцами не брезгует. Лучше бы он так куриные ел, как сосет их этому ублюдку. Всасывает и аж причмокивает, выпуская — все как в лучших домах! Почему-то ДжеДжуну стало страшно от этой мысли, что новенький, который выглядел совсем ещё зеленым в плотских утехах рядом с мужчинами, теперь так активно исполняет ртом летку-енку на чужом члене. А ещё его испугало то, что он не может прекратить смотреть на это гипнотизирующее зрелище, чувствуя тяжесть внизу живота. Неужели сам завелся? Хиро передернуло от ухмылочки на лице О, посмотревшего на него в этот момент и поймавшего его жадный взгляд. — Достаточно, — не отрывая взгляда от своего мальчика, настоял толстяк, рукой убирая лицо ЮнХо со своего члена. — Подготовь его. Потупившись в пол, ЮнХо сглотнул неприятный ком, но все же нашел в себе силы подняться на ноги и подойти к ДжеДжуну. Они не смотрели друг другу в глаза, каждый озабоченный своими мыслями и страхами. ЮнХо просто развернул парня к себе спиной, а тот просто поддался, послушно опускаясь на локти. Почему-то ДжеДжуна пугала перспектива того, что ЮнХо заметит его возбуждение, и дай бог, чтобы он это не воспринял превратно. Но, к счастью или к сожалению, тот всему этому вообще не придал никакого значения, лишь тихо пристроился рядом и осторожно коснулся губами обнаженной ягодицы, задрав полотенце на поясницу. Было кое-что ещё, что ошеломило Хиро, пока влажный теплый язык чертил узоры по чувствительной коже промежности. Впервые парень не ощущал совершенно никаких эмоций в свой адрес. Это выражалось во всем: в поцелуях, в поглаживаниях и даже в тех треклятых облизываниях, что начинали сводить с ума, заставляя тело извиваться навстречу. Но это был не ЮнХо, не тот ЮнХо, к которому он привык. ДжеДжуну казалось, будто его подложили под силиконового робота без чувств. Он, погрузившись в свои мысли, даже не сразу обратил внимание на то, что язык уже заменили членом и теперь вбиваются в него в своей привычной манере, гоняя по всей длине. Неприятно, но скорее раздражающе неприятно, нежели больно. Как будто мешающая заноза влезла под кожу, и нужно расковырять больше, чтобы от неё избавиться. — Дай ему кончить, — неожиданно услышал ДжеДжун, чувствуя, как по бедру потекла теплая жижа. Он оглянулся на голос и заметил, как в руки к ЮнХо прилетел моток красной липкой ленты. Как она может помочь кончить, оставалось загадкой, но толстяк продолжил рассказывать правила: — Не позволяй ему касаться себя руками. ЮнХо лишь недовольно поджал губы и презрительно зыркнул на муфлона, а затем поглядел на рулон в своих руках. Он, наконец, удостоил своим взглядом ДжеДжуна и подошел к нему, достаточно грубым жестом перевернул его на спину и посмотрел в глаза. Они ничего не выражали, и Хиро поежился от этого незнакомого доселе холода. Даже горячая ладонь, очертившая его бок, обжигала холодом. Странное чувство и при этом абсолютно неприятное. Без слов ЮнХо свел бедра парню и поставил стопами на матрас, сгибая в коленях. Тот даже не пытался понять, что он задумал, а лишь проследил за тем, как лента крепко обвила его бедра, туго стягивая, и плотной спиралью опустилась до самых щиколоток. Русалку из ДжеДжуна ещё не делали, но это всё ещё не объясняло того, как это может помешать ему касаться себя руками. Правда, ответ нашелся достаточно быстро: ЮнХо завел его запястья под колени и туго их стянул. Вышло так, что ДжеДжун оказался вынужден держать свои ноги навесу, открыв доступ к входу. Да уж, теперь к себе руками он точно не сможет прикоснуться — ЮнХо значительно упростил себе задачу с фиксацией. А затем он снова посмотрел в глаза и, не отрываясь, нежно коснулся губами кончиков пальцев на ногах парня, заставив того ахнуть от пробежавшихся мурашек по телу. Член ДжеДжуна невольно дернулся, а он сам продолжал во все глаза глядеть на мягкие губы, обвивающие каждый его пальчик. Растворяющая ласка медленно опустилась на чувствительную кожицу подошв, кончик языка расслабляюще щекотал, а мягкие губы нежно сцеловывали мешающий легкий зуд, пробирающийся по нервным окончаниям выше. Ничего приятнее ДжеДжуну не приходилось испытывать, его член уже давно принялся вести самостоятельный образ жизни, стучась головкой о натянутый на ноги полиэтилен. Тягучий поцелуй неожиданно опустился на промежность, собирая излишки оргазменной роскоши трахальщика. А затем теплый язык потеснился в приоткрытый расслабленный вход, неприятно жгущий после долбежки. ЮнХо был осторожен и внимателен к реакциям организма парня, аккуратно скользя на глубину. — Ах! — не выдержал Хиро, закатывая глаза и подставляясь ещё больше, мягкому языку, пощекотавшему стеночки внутри. — Я тебе говорил дать ему кончить, а не заставить выть и извиваться, — раздраженно настоял О. — Просто возьми его. Сейчас ДжеДжун в сотый раз пожалел, что не может говорить. Он сказал бы, что ЮнХо не должен прекращать — истома приятными волнами перекатывалась по всему телу от каждого его нового движения языком. И это было поистине приятное чувство, уносящее рассудок куда-то за горизонт. Но робот вернулся в исполнение и, закинув ноги ДжеДжуна себе на плечо, ЮнХо толкнулся в податливое тело. Снова посмотрел в глаза. Хиро там искал хоть какой-то намек на что-то личное, но снова ничего не уловил, а толчки от этого стали восприниматься куда болезненнее. И неожиданно ЮнХо опустился на локте, меняя угол проникновения. — Прости… ДжеДжун изумленно уставился на это внезапное раскаяние. А ЮнХо, не произнеся более ни слова, принялся нанизывать его, намеренно цепляя все самые чувствительные места внутри, заставляя подвиливать бедрами навстречу. Этот их тандем все же позволил ДжеДжуну содрогнуться и отпустить себя. А вот ЮнХо сразу же из него выскользнул и, задержав взгляд на мгновенье, тут же демонстративно развернулся к удовлетворенному толстяку. — Разрешаю отлучиться в душ, — «великодушно» заявил тот, чего парень не смел ослушаться. Как только за ЮнХо захлопнулась дверь в ванную комнату, О подсел на кровать к ДжеДжуну и пристально посмотрел на него. — Вертишь им, как хочешь, а он, как слепой щенок, верит всему, что ты ему впариваешь. Он догадывается, что ты его использовал с самого начала? Готов спорить, он даже и близко мысли такой не допускал. Умеешь же ты прикидываться несчастным! Ах, какие контрасты за считанные месяцы! Недолго же ты его прощупывал на вшивость. Конечно, его чистая наивность тебе была только на руку. Сомневаюсь, что ты из жалости и великодушия подался в его учителя. Думаешь, я не вижу, что он стал твоей точной копией? Почему же ты к образованию никого другого руку не приложил? Невыгодно было создавать конкуренцию, да? А ему, значит, можно? Ну, конечно, ему можно — он жопу за тебя порвет, в то время, когда всем остальным ты как бельмо на глазу. Ловко. И все по прежнему в недоумении, как так вышло, что он отдает предпочтение тебе, нежели всем остальным. Но я же тебя знаю, ты даже на свободе из него все соки высосешь. Ты же клещ, каких поискать надо. Я восхищен: работаешь чисто, заставляешь все делать за тебя. Только мысли его направляешь в нужную сторону. Готов признать, долгие годы выжидания и жизни в засаде ты использовал с умом, не сорвался раньше времени. И сделал из моего подарка троянского коня. Интересно, он тебе хоть чуточку симпатичен как личность? Мы сейчас не говорим о его способностях трахаться — это я заметил, что ты вошел во вкус. И стал портиться как товар. Но ты же шлюха — это вросло тебе под кожу. Ты до последнего мгновенья будешь паразитировать на нем, даже когда он все поймет и захочет от тебя избавиться. Ты от него не отстанешь до тех пор, пока не найдешь себе кого-то лучше. До него был я. Чувствую, что ты уже насосался и готов отвалиться. Вот только лично мне ты дорого обошелся, не боишься, что он не протянет так долго, как я? Его терпению может наступить конец ещё раньше. Но пока он ничего не замечает, флаг тебе в руки, барабан — на шею. И почему я не сомневаюсь в том, что эта роль тебе никогда не надоест? Может, потому, что это и есть твое истинное лицо? *** ЮнХо напрягся, когда услышал звук открывающейся двери в ванную комнату. Он облегченно вздохнул, когда увидел вплывшего парня, но сердце тут же ёкнуло, как только до сознания ЮнХо долетело, насколько мертвецки бледным выглядит ДжеДжун, направляющийся в его сторону немного шатающейся походкой. ЮнХо открыл перед ним дверь душевой кабины незамедлительно, приглашая войти в комнатушку, наполненную горячим паром и влажным воздухом. ДжеДжун не отказался, ступил на порог кабинки, но как-то поникши остался стоять в стороне, пока ЮнХо спрятался под горячими струями воды. Тот не совсем понял такой реакции и притянул парня к себе за руку. ДжеДжун поддался, но глаз на ЮнХо все равно не поднял. — Что-то случилось? — тот поднял его лицо за подбородок, пытаясь внимательнее разглядеть эмоции на симпатичном, но печальном лице. ДжеДжун отрицательно покачал головой, а затем поднял влажный взгляд на парня. — Он уснул? — Легкий кивок в ответ. ЮнХо облегченно вздохнул. — Тебе помочь помыться? — предложил он, но ответной реакции не последовало. — Молчание — знак согласия, — он набрал в ладонь гель для душа и растер его по груди парня, тщательно, но нежно и ласково намыливая, скользя по каждому бугорку, каждой бороздочке рельефного тела ДжеДжуна. А тот стоял неподвижным изваянием, глядя бессмысленным взглядом куда-то впереди себя. ЮнХо отчетливо чувствовал, как он мелко дрожит, вибрирует всем своим телом не в состоянии унять эту неприятную трясучку. Только когда ЮнХо приобнял его за талию, скользнув мыльными ладонями на спину и пытаясь растереть гель как можно тщательнее, ДжеДжун прильнул к его груди, лбом упершись в плечо. ЮнХо почувствовал что-то неладное и, решив, что играться с аккуратными небольшими полукруглостями попки парня будет не совсем уместно, убрал оттуда свои загребущие руки и попытался заглянуть в его лицо. Нет, истерики там не было и каких-то некрасивых гримас. ДжеДжун просто безмолвно смотрел вниз, пока из его глаз капали слезы, разбивающиеся о пол. Настолько безэмоционального плача ЮнХо в своей жизни ещё не видел, от этого морозец прошел по коже. — Скоро все закончится, — ничего умнее не смог он придумать, чтобы попытаться успокоить парня. ДжеДжун как-то уж совсем печально и обреченно посмотрел на него и погладил кончиками пальцев по щеке, а затем, приобняв ладонью за затылок, потянулся за поцелуем. Мягким и трепетным, сравнимым с хрупким мотыльком. — Тебе же нельзя целоваться, — ответив на ласку, прошептал ЮнХо в губы, вновь открывающиеся навстречу. Медленно и осторожно они ласкали уста друг другу, потерявшись во времени и пространстве, позволяя нежности унести их сознание подальше из этой ужасной реальности. Помня о травме, ЮнХо осторожно сминал податливые губы своими. Он никогда не считал, что поцелуи с языком самые вкусные и готов был доказать это в тысячный раз, прихватывая нежные лепестки поочередно, заставляя мурашек бегать по всему телу. Дрожь в теле ДжеДжуна не унялась, но теперь она хотя бы не была столь противной и мешающей. К ней прибавилось ещё и легкое головокружение, заставив парня крепче ухватиться за ЮнХо. Но получилось это не только пальцами, но и между острых зубок угодила полная губа. Нежность постепенно стала перерастать в страсть, но очень ненавязчиво. К легким поцелуям прибавились теперь ещё и прихватывания зубами, аккуратно скользящими по мягким устам, вызывая в теле истому. Кончиком языка по тонкой кожице первым черкнул ДжеДжун, увлажняя поцелуй, заставив ЮнХо от неожиданности всхлипнуть. — Тебе же нельзя, — как-то отчаянно прошептал он в губы парню, но все равно не сдержался и скользнул кончиком языка между приоткрытых губ, хватая их своими и припечатывая парня к стене. ДжеДжун ахнул, но как-то совсем уж отчаянно впился в губы ЮнХо ответным поцелуем. И укусы теперь были не такими уж нежными и осторожными, регулярно теперь увлажняя кончиком языка. Сминая и посасывая податливые мягкие губы, ДжеДжун подтянулся выше, закинув одну ногу на бедро парню, а тот подхватил его под ягодицы, позволив обхватить себя за поясницу ногами, и вжал спиной в стену теснее. Теперь уже Хиро возвышался над парнем. И целовал по-своему вкусными касаниями губ. Наконец, ЮнХо нашел в себе силы оторваться от заманчивых, гипнотических уст ДжеДжуна и припал к его шее, лаская чувствительную кожу. Воздуха им обоим не хватало, но это произошло не от большого количества пара, окутавшего их обнаженные влажны тела, переплетенные между собой. — Я хочу тебя, — прошептал одержимым голосом ЮнХо на ухо ДжеДжуну, а затем нашел его губы своими, заключая в долгий поцелуй. Он принялся покрывать раскрасневшееся лицо парня хаотичными клевками, иногда слизывая кончиком языка проступившую солоноватую испарину на нежной коже, и расслышал едва слышное: — И я… Без какой-либо подготовки ЮнХо насадил парня на свой колом стоящий член и толкнулся на всю длину, грудью навалившись на ДжеДжуна, вжимая его в стену, чтобы не упасть, а тот только крепче ухватился ногами за его поясницу, а руками за шею, рискуя задушить в объятиях, но вот этот грубый толчок вырвал из недр его горла громкий: «Ах!». — Тише, — предупредил его ЮнХо, куда-то в угол между шеей и ключицей, принявшись набирать разгон толчков и нанизывать его горячее тело все сильнее и глубже. Из-за количества адреналина в крови и эйфории ЮнХо практически не чувствовал вес парня, повисшего на нем, будто коала на эвкалипте. Он толкался, вбиваясь со всех сил под одобрительные всхлипы над ухом. Самому же ДжеДжуну было плевать на то, что он спиной скользит по холодному влажному стеклу, гораздо важнее было грудью ощущать жар горячего тела, прижимающегося к нему так крепко, как его ещё никогда не обнимали, гораздо важнее было ощущать мягкие губы на своей шее и тяжелое дыхание у уха. От головокружения и переизбытка чувств ЮнХо, подхватив парня за ягодицы, соскользнул вниз, упав на колени, но тут же толкнулся в податливое тело, возвращая темп движениям. — А-ах! — Тише! — ЮнХо впился в приоткрытые губы требовательным поцелуем, заглушая очередной стон от грубого толчка. ДжеДжун снова первым потянулся языком к его языку. Им уже обоим было наплевать на запрет глубоких поцелуев. Даже боль была не настолько заметной по сравнению с желанием. ЮнХо как-то замедлил толчки, стоило ему кончиком языка зацепиться за металлический шарик на значительно припухшем языке ДжеДжуна. Ощущение было необычным. Это шоковое состояние немного отрезвляло. Хиро с этим проколом оказался немного неловким. Ну, оно и понятно — железный стержень, да ещё и в два раза увеличенный язык. ЮнХо, наконец, дошло, зачем он поставил такую длинную штангу в язык парню. Все стало на свои места. Он аккуратно облизнул оба шарика своим языком, а затем поластился к кончику языка ДжеДжуна, возобновляя толчки. — Ах-х! — Ш-ш… К боли в попе теперь ещё прибавилась сильная боль в языке, но ДжеДжун готов был это вытерпеть ради неминуемо фееричного оргазма. Он в этом был уверен, двигаясь навстречу сильным толчкам. Сейчас, как никогда в жизни, он хотел этого. А ЮнХо потянулся за очередным поцелуем, заваливаясь на бок. Он подмял ДжеДжуна под себя, не отпуская его губ из поцелуя, ладонью придержал за ягодицу, вонзаясь со всех сил, теперь уже под другим углом. — А-ах-а! — ДжеДжун вскинулся под ним, вырвавшись из захвата уст и почти крича во весь голос — удар, наконец, пришелся в нужную точку, а затем ещё один и ещё… — Ах! Ах! А-а-ах! — Не ори, — не прекращая толчков, настоял ЮнХо. Он заглянул в глаза парню, закусившему губу, и принялся вбиваться, не разрывая взгляда. — М! М-м! Мх! М! Ах! — ДжеДжун в очередной раз сорвался и закатил глаза. — Посмотри на меня, — спокойным голосом потребовал ЮнХо, прекратив движения. Парень на него испуганно поглядел. — Ты можешь его разбудить своими криками. А здесь хорошая акустика. Я хочу, чтобы это осталось между нами. Тебе все равно? — он внимательно посмотрел на ДжеДжуна, а тот покачал головой, закусывая губу от стыда и досады. — Он не должен нас увидеть. — В ответ согласно закивали. Часто-часто. И ЮнХо не сдержался: легонько прикусил другой краешек губы парня, возобновляя фрикции. Вот только сам он в прежнем темпе долго продержаться не смог, предчувствуя подступающую разрядку. Толчки сбились с ритма, стали более прерывистыми и дергаными. — Я могу кончить? — уточнил ЮнХо, борясь с собой из последних сил,а ДжеДжун согласно кивнул. — Спасибо, — выдохнул ЮнХо ему в губы, набирая ещё более бешеный темп, чем прежде. Он был сосредоточен лишь на комке, формирующемся внизу живота и в адски разболевшейся мошонке из-за поджавшихся яичек, натянувших место прокола. Он почти не замечал щекочущую цепочку — его потребности были куда сильнее. Лавина оглушительного оргазма накрыла его с головой, заставив вбиваться в парня под ним ещё глубже, с новой силой. ДжеДжун — молодец — не издал ни звука в отличие от глухо рычащего ЮнХо ему куда-то в плечо. — Прости, — прошептал ЮнХо, — я сейчас все сделаю. Он накрыл губы парня каким-то смазанным поцелуем и спустился ниже. Поиграл с торчащими сосками зубами и языком, проложил дорожку из поцелуев вниз к чувствительному животу, облизывая каждую бороздочку пресса. А затем вобрал подрагивающую плоть. Сразу. На всю длину. Впуская за гланды. ДжеДжун изумленно ахнул — ЮнХо от него скрывал тот факт, что избавился от рефлекса и теперь может вот так легко сжимать свое горло вокруг головки и шейки. До королевского минета ему ещё далеко, но и эти навыки оказались великолепны. ДжеДжун даже невольно толкнулся навстречу глотательным движениям. — Ах, — тихонечко выдал он, стараясь контролировать свой голос, чтобы иметь возможность подбадривать ЮнХо, не то снова заставит молчать. Яички парень тоже принялся посасывать достаточно умело и уверенно. Все-таки бордельный бизнес сделал из него почти идеального любовника, чему ДжеДжун довольно ухмыльнулся, окончательно расслабляясь под ласками. Тем более пальчик уже забрался ему в попу и принялся выискивать самые чувствительные точки, пока теплый язык облизывал его плоть. И снова горячая, сжимающаяся вокруг головки глубина, заставляющая тело подаваться навстречу. ЮнХо посасывал и облизывал, легонько прикусывая зубами чувствительную бархатистую плоть, и двигал пальчиком внутри, приближая неминуемый апогей. ДжеДжун облегченно содрогнулся, отпуская себя в мягком, расслабляющем оргазме. Он не злился на ЮнХо за то, что конец оказался смазанным, понимая, что тот находится в диком напряжении, а сам он уже пришел затраханный, желая заглушить неприятные впечатления. Уже стоя под струями воды, ЮнХо прижал парня к себе. — Прости, что я себя так вел. Знаю, ты хочешь поскорее убраться отсюда, а я… — ДжеДжун заглушил поток самобичевания мягким, доверительным поцелуем. _____________________ При пирсинге языка первично ставят длинную широкую штангу. Широкую - для того, чтобы (как тонкий металл) не прорвал мягкие ткани дальше диаметра прокола, тогда и заживает быстрее, формируется канал. Длинную- потому что язык в первый день увеличивается в два раза из-за отека, который сходит в течение всей недели. При достаточной длине штанги не сдавливается язык. Способность к речи, естественно, затруднена. Еда в первые недели две - соки и пюре. О полоскании полости рта, думаю, рассказывать не обязательно. Если что, гугл в помощь ХДД