Сказочные брови

У Джона Стилински было три сына: старший — Джексон, средний — Айзек и самый младший — Стайлз. Они мирно жили в своем маленьком городке, подчиняясь всем традициям и обычаям древнего города. А обычаи в этих местах были странные. Самое странное, по мнению младшего из братьев, было то, что в определенный день, через определенное количество лет, каждый мужчина должен был пустить стрелу, чтобы она привела к дому его судьбы. И вот, по воле традиций, братья Стилински взялись за луки, готовясь пустить стрелу судьбы. Первым лук в руки взял Джексон, самый старший из братьев. Он, вобрав в легкие побольше воздуха, выпрямился, поднял руки с зажатыми в них луком и стрелой, и, натянув тетиву, выпустил наугад, надеясь на лучший исход. Как ни странно, стрела прилетела к крыльцу дома, где жила его возлюбленная Лидия. Вторым по старшинству лук взял Айзек. Он долго стоял, всматриваясь вдаль и что-то шепча, пока так же не натянул тетиву и не выпустил стрелу. Она воткнулась в стену дома, где проживала юная Эллисон, которая была из рода самых злобных охотников на животных в городе. Горестно повздыхав, Айзек смирился со своей судьбой и отдал лук Стайлзу. Руки Стайлза подрагивали от предвкушения. Он широко улыбался и позировал с луком, когда его друг крутился рядом. Когда, наконец, настала его очередь пустить стрелу, он тяжело выдохнул и сосредоточился на конце наконечника. Несколько секунд посверлив ее взглядом, он наклонил лук и уже натягивал тетиву, когда его кто-то резко толкнул. Руки резко разжались, а стрела полетела по направлению в лес. — Твою мать, — выругался Стайлз, оборачиваясь назад. Там, аккурат возле его ног, разлегся виновато улыбающийся Скотт. — Прости, — отчаянно прохрипел он, а Стайлзу ничего не оставалось, кроме как пойти искать свою стрелу. — Чертов Скотт, — ругался Стайлз, пробираясь сквозь кустарники к болоту. Он это делал потому, что, по словам все того же Скотта, стрела полетела именно в это место. Обиженно пыхтя, Стайлз все так же пробирался по кустарникам, высматривая среди травы свою стрелу. Поблуждав с часок по лесу, Стайлз действительно набрел на местное болото, которое славилось своей магической силой. Жители города старались обходить это место стороной потому, что по древним поверьям здесь проживали оборотни и колдуны. Осматриваясь по сторонам, Стайлз, наконец-то, заметил свою стрелу, которая угодила прямо в лапку бедной жабе. — Ебаный скот этот Скотт, — тихо ругнулся Стайлз, потому что, по воле его друга, его женой должна была стать вот эта странная жаба. А ведь действительно, жаба была очень странной. Она имела характерный темно-зеленый цвет с мелкими вкраплениями песочного и черного оттенка. Ее глаза были насыщенного желтого цвета с вертикальным зрачком. Но самым верхом были нахлобученные, как будто бы в негодовании, надбровные дуги, которые выделялись по цвету. Они были черными, совсем как брови обычного человека. — Черт, да я подстрелил ее, — сказал Стайлз, подступая к сидящей на листе кувшинки жабе. Из ее лапы торчала стрела, которая колом возвышалась над ней. — Еще один шаг, и ты покойник, — громогласно оповестила жаба глубоким мужским голосом. А Стайлз заорал. Он взвизгнул, как девчонка, и отскочил назад, чуть ли не попадая в трясину. Его сердце гулко колотилось в груди, отдаваясь пульсацией в ушах. — Черт, да ты еще и говоришь. — После того, как первый испуг прошел, он, все же, приблизился к жабе, не взирая на ее хмурый вид и злобные слова. – Эй, я не специально, это все Скотт, черт бы его дернул, — сказал Стайлз, рассматривая жабу. Самым интересным было то, что, когда Стайлз это сказал, Скотт до ужаса громко икнул, чуть ли не поперхнувшись водой, которую пил из кружки. — Я на сто процентов уверен, что ты волшебна… волшебный, — проговорил Стайлз, приближаясь уж совсем близко к жабе. — Я не волшебный, а заколдованный, кретин, — парировала жаба, сидя на месте. Ее глаза открылись и закрылись. — Мне кажется, что лучше бы ее вытащить. — Стайлз указал пальцем на кончик стрелы. — Было бы здорово, — с издевкой ответила жаба, немного подступая к Стайлзу. — Прости, я же не специально, — вновь повторил он, берясь за основание стрелы и начиная потихоньку вытаскивать ее из лапы. — Кто сделал это с тобой? — Это был Кощей Питер, — тихо пробормотала жаба, пытаясь не шевелится. — Кощей — пидор? Не знал, — ответил Стайлз, практически вытащив наконечник. Он высунул кончик языка и влажно проходился им по нижней губе, весь поглощенный делом. — Да не пидор он, хотя, нет. Питер — мой дядя, он Кощей, — сказала жаба. — А зовут тебя как? — Стайлз вытащил наконечник стрелы из лапы жабы и поднялся на ноги, чуть ли не подпрыгивая от радости. Его глаза воодушевленно сверкали. — Дерек, — ответила жаба, приподнимая лапу над листом кувшинки, начиная вращать ее по часовой стрелке, разминая. Стайлз сначала удивился, как ему не больно так делать, а потом заметил, что раны нет. Она испарилась, как только он вытащил наконечник стрелы. — Ну что же, Дерек, теперь ты моя жена. — Стайлз неуклюже взмахнул руками, отходя в сторону. — Ну уж нет, — ответил Дерек и прыгнул на камень. — Эй, подожди. — Стайлз кинулся за ним, но запутался в камышах и, пока он барахтался, Дерек успел уже затеряться в высокой траве. – Ну подожди, Дерек! — закричал он, вырывая траву с корнем. Выбравшись из болота, Стайлз обиженно присел на камень, тяжело вздыхая. — Ква, — злобно забурчала жаба. — Чего ты кричал? — А чего ты ускакал? — Стайлз выпятил нижнюю губу, обиженно смотря на жабу. — И почему Питер так сделал? — Он потерял свои сто семнадцать миллионов, а подумал, что я их забрал, и вот результат, — вздохнул Дерек, отчего его живот вздулся шаром. — Старый еврей. — Я же сказал, что он пидор, — поддакнул Стайлз, улыбаясь. — А как проклятие разрушить? — Нужен поцелуй… — проговорил Дерек, отворачивая голову. — Ну, давай я тебя поцелую, нам все равно теперь жить вместе, — воодушевился Стайлз, чуть ли не подрываясь с места. — Не хочу я тебя целовать, — ответил Дерек, приподнимая надбровную дугу. — Я ему тут предлагаю то, что не сделает ни один нормальный человек, а он еще и выёживается. — Стайлз развернулся к жабе лицом. Пристально вглядываясь в жабу, он принял решение. Подхватив Дерека на руки, он поднес его к своему лицу: — Кто бы тебя спрашивал, — сказал он, быстро чмокая его в липкий холодный рот. Стайлз успел услышать только щелчок, а потом появился густой белый туман. Дерек из его рук испарился, и Стайлзу оставалось только оглядываться по сторонам, ничего не понимая.

***

Возвращался домой он обиженным и одиноким. Дерек пропал, оставив после себя только шкуру жабы. Вот же земноводное. Входя в город, он не ожидал того, что его будет встречать практически все население. Они стояли и ждали его появления, а когда он вышел, то начали бурно причитать и радоваться, ожидая, когда вслед за ним выйдет кто-нибудь еще, но этого не произошло, и в толпе зародились огорченные разочарованные вздохи. Стайлз прошел мимо них, не сильно обращая внимания на сочувствующих людей. Если говорить начистоту, то ему было банально наплевать, потому что он уже был раздавлен. Он был таким же плоским, как оставленная на камне шкура жабы. Заходя домой, Стайлз резко хлопнул дверью и пошел вглубь комнат, скидывая на ходу верхнюю одежду и кеды. Хотелось принять душ и скрыться ото всех под одеялом. Войдя в свою комнату, которая сохраняла девственную темноту, Стайлз вскрикнул, замечая неясное движение в углу комнаты. Он резко метнулся к выключателю, поворачивая его. Свет вспышкой озарил комнату, отчего на секунду в глазах потемнело. Мотнув головой, Стайлз перевел взгляд на тот угол, где видел мельтешение, но там было пусто. Облегченно выдохнув, Стайлз собирался расслабиться, но дыхание, опалившее шею и заставившее волосы на теле встать дыбом, не позволило это сделать. Стайлз замер, боясь пошевелиться, он чуть дышал от страха. А за спиной кто-то усмехнулся. — Ну как, предложение «жить вместе» еще в силе? Стайлз облегченно выдохнул, его плечи расслабились. С этого дня он окончательно понял, что ненавидит жаб, а особенно Кощеев-пидоров.