Полет Алф'индора

Te amo est verum – «люблю тебя – это истина» (лат.)

(Территории Клингонской Империи, планета Кронос) В громадной пещере стояла тишина, которую нарушало лишь дыхание десятка людей, поскрипывание из амуниции и временами – лязг металла. Фонарь Айдена временами высвечивал кусок грубо обработанной стены рудника, груду лома или отягощенный снаряжением силуэт оперативника. – Пещеры тянутся во все стороны на десятки километров, – сказал шеф тридцать первого отдела. Туннель завален, и у клингонов нет ни малейшего желания здесь копаться – мы подбросили им информацию об их радиоактивном заражении. Через некоторое время Анжело почистит вражеские хранилища данных – уберем оттуда все упоминания о старых выработках. Место было – место исчезло. Как готовится, ничего личного, только работа. Довольный услышанным Фрэнк Уотерс коротко рассмеялся. – Значит, сюда никто никогда не придет иначе, чем через телепорт. – В нашем случае – через телепорт дальнего действия, который работает лишь тогда, когда мы отключаем защитное поле. Отличное место для новой базы отдела – внутри вражеской планеты, а энергию можно незаметно заимствовать у тех же самых клингонов. Что скажешь, Урсула? – Годится. – Тогда начнем переброску оборудования и рабочих дронов. Все десятеро разом коснулись браслетов, и темные фигуры растаяли в зеленой вспышке телепортации. Черный скальный грунт под подошвами ботинок исчез, сменившись решетчатым металлическим полом транспортного отсека. Урсула перевела дыхание. «Интересно, что происходит с нами в момент переноса? Наверное, сознание полностью исчезает, а потом все мы возрождаемся заново». Добравшись до каюты, она отстегнула и убрала кобуру с фазером, приняла душ, переоделась в чистую одежду без символики отдела. Через минуту коротко пискнул сигнал – неизвестный гость ожидал за дверью. Когда Эш разблокировала проход, через порог, придерживая подол длинного платья, шагнула Т'Суанак. – Здравствуйте, коммандер, – безмятежно сказала вулканка. Урсула ответила на приветствие, и поняла, что уже не ощущает былой обиды – теперь, спустя месяцы, породившие ее причины казались далекими и неопределенными, они словно космическая пыль рассеяли в пустоте. – Вы колеблетесь, – сказал Т'Суанак, все так же без малейшего проявления эмоций, хотя это состояние и показалось Эш напускным. – Разве? Были бы толковые причины. – Они есть. Вы же понимаете, коммандер Эш... обманывать телепата бесполезно. – Мы сейчас не в мелдинге. – Не в мелдинге, но я хорошо изучила мотивы всех оперативников отдела. Вы собираетесь принять решение, которое нельзя будет переменить. Люди нелогичны, но обладают тем, что называется интуицией, поэтому я не стану отговаривать вас, Эш. Хочу лишь предупредить – не затягивайте с любым приемлемым решением, через два-три месяца будет поздно. – Вот как? И что же я собираюсь предпринять? – спросила Урсула, ощущая некий странный приступ болезненного озорства. – Логика подсказывает – сбежать на Ромул, – бесстрастно отозвалась Т'Суанак и чуть склонила идеально причесанную голову. – Ты обвиняешь меня в измене Федерации? – Нет. – Тогда ты считаешь меня сумасшедшей или ни в грош не ставишь рассудок людей вообще. Я ничего не знаю о судьбе Л'Нара и больше не ощущаю ментальную связь, а это плохой знак. Да, мне тяжело, и я хочу узнать правду, какой бы она ни была, но любой, кто без разрешения Сената появляется на территории риханнсу – по их меркам преступник. Человек из ноимн сеха хви – тем более. Пытаться сбежать на ч'Рихан – так же глупо, как выйти без скафандра в открытый космос. – Это все ваши возражения, коммандер? – Уотерс отобрал у меня устройство дальней телепортации. Я такая же собственность отдела, как и все мы. Отсюда не уходят или уходят сразу в Ворта Вор. – Вы сказали, в Ворта Вор? – Оговорка. Я хотела сказать – катятся в ад. – Хорошо. Спасибо, что попытались меня убедить. Темные глаза Т'Суанак загадочно сверкнули, она скользнула за порог каюты, двери с шипением сомкнулись за ее спиной. Визит вулканки нарушил устоявшееся в последние дни равновесие тихой печали. «Зачем все это? ... – размышляла Эш, по старой привычке прижимаясь лбом к холодному стеклу иллюминатора. – Т'Суанак намекнула, что я могу попасть на Ромул и уцелеть. Ее кто-то направил, и этот кто-то не Айден, а вулканец. Если не Сарек, то, возможно, Спок Прайм. После ч'Хай'Джи я запретила себе думать о самом худшем, но джемэин дочай действительно исчезла, видимо, навсегда. Л'Нар осужден или мертв, потерян навсегда, и не вернется с ч'Рихана. Вулканцы об этом знают. Им тоже нужен агент на территории врага, а моя возможная месть – неплохая мотивация с точки зрения вулканской логики». Урсула еще сильнее прижалась лбом к иллюминатору, ощущая невыносимое горе утраты. Слезы, горячие и быстрые, потекли по щекам и стеклу «Я эгоистка, – подумала она сквозь туман этих слез, – Возможно, Л'Нар жив, но что я подарю ему, кроме печали? Не риханнха и не лояльна – этим все сказано. Если он просто разлюбил меня, это лучший вариант. Если же они убили его... тогда я начинаю понимать Сарека, который пытался принести красную материю в ромуланский Сенат». Через четверть часа пик отчаяния прошел, Урсула, уже приняв решение, перебрала уцелевшие вещи, выложила на стол служебный планшет, кулон отдела на цепочке, фазер, технический браслет и сумку с личными мелочами. Кулон надела на шею, но активировать не стала, планшет убрала в сумку, фазер, перевела в режим оглушения, подумала, не оставить ли сообщение Айдену, и решила, что не стоит. Луч замка просканировал лицо, дверца сейфа в стенной нише с лязгом отворилась, тяжелый и холодный цилиндр лег в ямку на ладони. – Прости, Фрэнк, – сказала Урсула и грустно улыбнулась в пустоту. – Ты просил сдать мой собственный телепортер и я сдала... но ты ничего не знал о телепортере Сэнхи. Оставшийся от мертвого еретика артефакт на вид ничем не отличался от других экземпляров. Он был запрограммирован уже давно. Эш коснулась кнопки на торце и устройство на миг дрогнуло, свет в каюте стал тусклее, а потом взорвался зеленой вспышкой. Расход энергии в миг перехода заметили дежурные техники, но поняли причину не сразу. Каюта тем временем исчезла, угас блеклый свет ламп, растаяли металлические переборки. Пространство совершенно переменилось и стало интерьером просторного зала с высокими сводами. В зале было тихо и пусто.. Невесомые частицы пыли парили в лучах света. Урсула остановилась возле окрашенного в золотистые оттенки витража. «Это изображение C'Таска, ученика Сурака, героя вулканского сопротивления и первого ромуланца. Я попала именно туда, куда хотела». Она задержалась, рассматривая чеканные лица давно мертвых героев легенды, и отвела взгляд, лишь услышав гулкое эхо чужих шагов. Приближался преторианский патруль, пропуская его, Эш юркнула за колонну, прижалась к ее прохладному камню. Металлические шлемы солдат чуть поблескивали, пурпурные шарфы спускались с плеча. Коридор, из которого появились риханнсу, начинался под аркой с левой стороны зала. Он оказался почти пустым, лишь в самом его конце по сторонам высокой массивной двери замерли охранники-преторианцы. – Ген! [стой (ром.)] – раздался короткий окрик. – Снимите капюшон, лххеи, пройдите идентификацию. Я не вижу вашего лица. Вам назначена встреча с виллху? [с претором (ром.)] – Нет, – коротко ответила Эш, и два раза выстрелила навскидку, целясь в грудь. Специфический свист оглушающего фазера разорвал тишину. Часовые рухнули на пол – оба навзничь – и скрюченные пальцы не удержали рукояти дизрапторов. Она не остановилась, не попыталась обыскивать солдат или забирать их оружие, вместо этого толкнула дверь и вошла в соседнее помещение – квадратную просторную комнату-кабинет с гербовым орлом на дальней стене. ...Претора Рихана Урсула застала за попыткой добраться до дизраптора на стойке в углу. Более легкая и быстрая, она метнулась вперед и оказалась между ромуланцем и его оружием. От резкого движения капюшон свалился, но кулон тридцать первого отдела продолжал работать, закрывая лицо Урсулы неопределенным темным пятном. Возможно, эта «фигура без лица» слегка ошеломила претора. – Не стреляйте, я и пришла поговорить, – быстро произнесла Эш на чужом языке, не слишком ожидая согласия, но правитель остановился, не завершив движения. Они стояли друг напротив друга, так близко, как никогда прежде. Черты ромуланца выглядели почти человеческими, но неукротимая ярость в светло-голубых глазах явно превышала людскую. «Он не станет меня слушать, не попытается понять, а просто убьет – он не сумеет сдержаться». – Мы с вами уже виделись, реккхаи виллху – быстро продолжила она, касаясь кулона, – смотрите... Тьма сошла с лица женщины, открывая бледную, но все же розовую, а не зеленоватую кожу, гладкий округлый лоб, яркие губы и короткие уши. Секундное безумие покинуло претора не сразу, но постепенно, искры в глазах погасли, лоб разгладился, оскал сменился обычной, хотя и жесткой усмешкой. – Так я и знал. Шпионка террхасу. Бросайте оружие и сдавайтесь, или деритесь – мне все равно. Я убью вас, а если нет – сюда подоспеет охрана. – Сегодня никто не умрет. – Да? Самонадеянность ллоанн'ар иногда просто поражает... Высокая фигура на миг замерла, потом неожиданно ловким движением вернулась в кресло. Урсула убрала фазер в кобуру под плащом и коснулась браслета, выключая ненужный автоматический переводчик. Произношение претора, хоть и более резкое, чем у Л'Нара, все же не делало его речь неразборчивой. – Значит, вы помните меня, реккхаи? – Да. Год назад вы явились ко мне с предложением союза против империи кливам. Дело закончилось очередным предательством, в которых так искусны ллоанн'нар. Ущерб, который вы лично причинили Империи, огромен и не поддается исчислению. Я уже предупреждал, что при новом появлении на территории риханнсу, вас ждет пожизненная тюрьма. – Так вызовите охрану, виллху, и прикажите меня арестовать. Жесткий взгляд претора уперся в зрачки, потом переместился пониже, оценивая человеческое существо. В этом демонстративном разглядывании ощущался накал непонятных людям эмоций, скрытый под вынужденными ограничениями обычаев. Урсула спрятав руку под плащом, коснулась кнопки телепортера, но пересилив себя, разжала пальцы. Появилось желание съежиться и снова опустить капюшон на лицо. Заметив ее смущение, правитель на миг отвернулся. – Вы, опытная клаххваэх [шпионка (ром.)], не явились бы сюда, не имея путей отступления. Допустим, я прикажу вас арестовать, допустим, это даже удастся, какую выгоду получит Империя Риханнсу? – Думаю, никакой. – Вы сможете копать дилитий на какой-нибудь каторжной планете, и через полгода умрете, как умирают все существа вашей слабой расы. – Не спорю, вы правы. – Ничтожная компенсация за причиненный вред. Любой хавраннсу справится с работой рудокопа лучше. – О, да. – Не хотите спорить? Возможно, тридцать первый отдел изменил своим принципам бесчестья? Может, вы даже собираетесь вернуть нам красную материю? – поинтересовался ромуланец, с явным сарказмом. – Отдел здесь ни при чем. Сейчас я представляю только только себя. Я не могу отдать вам то, чего не имею. – Значит, вы простая, не слишком ценная перебежчица. Учтите, любые ваши секреты мы можем получить на допросе. Вы сейчас в руках Империи, это не лучший момент, чтобы торговаться. – Я не торгую секретами, реккхаи. – Понятно. Значит, вы достаточно глупы, чтобы иметь другие мотивы. Кстати, как вы миновали охрану? – Я лишь оглушила обоих рей'карансу [охранников-преторианцев (ром.)], они живы и скоро очнутся. – Неплохо для слабого человека. – Это вынужденный поступок, реккхаи. Преторианцы не дали бы мне зайти в ваш кабинет. – Разумеется. Вы не просили аудиенции, лххеи клаххваэх. Кстати, пересечение космического космического пространства Империи – преступление, и вы об этом знали. – Я не пересекала его, реккхаи, во всяком случае, не в обычном смысле. Запросите данные сканирования системы – они подтвердят. У меня нет корабля. – Все это технические трюки ноимн сеха хви, а за ними – очередная ложь. Меня удивляет, что вы не спрятались в доме собственного супруга, а вместо этого обратились к властям. «Он сказал – в доме супруга, – подумала Эш, стараясь сохранять хотя бы внешнее хладнокровие. – Л'Нар сейчас в пределах Рихана и на свободе. Претор знает нашу историю в общих чертах, сейчас главное – не задеть всем известную ромуланскую подозрительность» – Давайте оставим моего супруга в стороне. Он и так пострадал из-за трений между ноимн сеха хви и вашей Империи, к тому же люди не подчиняются клановым правилам риханнсу. – Ого! – в голосе претора появилась заметная издевка. – Значит, вы решили выйти из клана Ирхасаэхир. – Нет. Я совсем не разбираюсь в подобных вещах. Я хочу лишь попросить о возможности открыто жить на ч'Рихане. – Наглые слова. Высокие скулы претора оцепенели, казалось, напряглись даже острые уши. – Юсаэ. Я просто не понимаю всех оттенков вашего языка. – Охотно прощаю ваш дурацкий акцент и нелепую грамматику. Это мелочи. Однако, в столице найдутся тысячи риханнсу, родственники которых уничтожены ноимн сеха хви, все они имеют полное право ненавидеть людей. Назовите мне хоть одну причину не вызвать охрану и не казнить вас прямо сейчас. В горле Урсулы словно бы застрял комок, во рут пересохло. «Оскорблять ромуланца крайне опасно, еще опаснее выказывать ему слабость – где та золотая середина, которой следует придерживаться?» – Одна причина все же есть, реккхаи – это ч'Хай'Джи. – И что из этого? – Я использовала технические возможности ноимн сеха хви, чтобы попасть на на ч'Хай'Джи и разоблачить измену М'Рава. Я поступилась принципами отдела, который защищает только человечество. – Снова повторю – и что из этого? – М'Рав в конечном счете угрожал вашей Империи и вашей власти. Мы сражались и рисковали, чтобы остановить его. А теперь решайте, претор, стоит ли мой поступок права остаться на ч'Рихане живой и не под арестом. В комнате повисло напряженное молчание, которое нарушила внезапная возня за дверью – вероятно, охрана уже пришла в себя. – Реккхаи, вы целы? – раздался резкий голос встревоженного стражника. – Мы можем войти? – Я в порядке, диипан [раздолбаи некомпетентные (ром.)]! Эрстев! [отставить! (ром.)] Претор зарычал так, что казалось, звякнули стекла террасы, белки его глаз чуть позеленели. Впрочем, справился он с собой довольно быстро. «Пожалуй, я ошиблась в оценках, – с некоторым облегчением подумала Эш, – этот виллху вспыльчив, но не более, чем какой-нибудь усталый адмирал в штабе Фриско. Тут не спонтанная злоба, лишь гнев из-за ошибки преторианцев». – Эвиэн Н'Вэйд, оказывается, умеет держать язык за зубами, – с коротким смешком продолжил правитель, – Он скрыл вашу роль в событиях на ч'Хай'джи. Что ж, лххеи тр'Сеха'хви [госпожа из клана Тридцать Один (ром., иронически)], приведенные доводы понятны, но остаются кое-какие вопросы. Назовите причину такой самоотверженности. За что вы внезапно полюбили нашу Империю? – Ни за что. – Значит, рискнули собой ради супруга? – Да. – Риов Л'Нар провалил операцию на Кроносе, но, видимо, отличился в другом смысле. – Он спас меня, когда я умирала, это дело чести. – Не знал, что террхасу разбираются в вопросах чести. – Виллху! – Хорошо, оставим эту скользкую тему, вернемся к событиям на ч'Хай'джи. Я хочу узнать вашу версию событий. Изложите ее письменно, со всеми подробностями. – Хорошо. Но если вы мне верите, тогда зачем угрожаете казнить? Если не верите – мой рассказ о событиях ч'Хай'джи бесполезен. – То есть?.. – Сначала гарантии, потом рассказ – на это я согласна, но никак не в обратном порядке. Урсула ожидала еще одного взрыва гнева, но претор, напротив, впал в глубокую задумчивость. Теперь он выглядел расслабленным, словно мысли правителя витали где-то далеко. – Ловко, – сказал он после долгой паузы. – Логические штучки ваших друзей фаэссу. Впрочем, моя интуиция говорит то же самое, казнить такую гостью – расточительство. За особые заслуги в борьбе с изменниками, я разрешаю вам остаться на ч'Рихане. Отношения с подданными Империи придется выстраивать самостоятельно, предупреждаю – кое-кто захочет вас убить. – Я не боюсь. Остался последний вопрос, он касается моего супруга... – Можете не продолжать. Ваш брак нерасторжим. У риханнсу нет разводов, так что риов Л'Нар сполна познает последствия собственной любовной горячки. Ступайте. Советую убраться в особняк Ирхасаэхир и первое время оттуда не высовываться. Когда понадобитесь Империи, я за вами пришлю, а пока распоряжусь, чтобы вас выпустила преторианская охрана. … Покинув дворец, Урсула вздохнула с облегчением и вдруг поняла, что у нее дрожат колени. Широкий плащ скрыл кобуру с фазером, капюшон снова скрыл а лицо, она брела по улицам, ориентируясь отчасти по наитию, отчасти – по навигационной системе браслета. Ветер дул с океана, он нес запахи соли и еще чего-то отличного от земных морей. Статуи чужих героев рассматривали незнакомку каменными глазами. Толпа из тысяч риханнсу обтекала ее со всех сторон, взгляды, казалось, обжигали ее сквозь ткань капюшона. «Зачем я здесь и куда я иду? Претор прав, хотя изъяснялся намеками. Скорее всего, меня не ждут, возможно, я одним своим появлением несу несчастье. Еще есть возможность вернуться назад на базу, и Айден меня поймет. Достаточно нажать на кнопку». Она пыталась избегать оживленных улиц и конце концов оказалась в безлюдном закоулке, возле большого, позеленевшего от времени фонтана. Вода с шумом стекала в широкую чашу. День клонился к вечеру, Урсула опустилась на скамью и откинулась на ее каменную спинку.«Я побуду здесь немного, а потом решу, что мне делать. Это не слабость, просто немного отдыха, вот и все». Она закрыла глаза лишь на минуту, но, очнувшись, поняла, что прошло не менее двух часов. Солнечный диск уже скрылся за океанским горизонтом, фонтан шумел громче, от воды веяло холодом. Урсула вздрогнула и откинула капюшон, заметив темный силуэт в подступивших сумерках. – Ты? – Да, и'лив, это я. Л'Нар присел на скамью рядом и выглядел почти так же, как в момент первого мелдинга с Т'Суанак, да и фонтан на вид был тот же самый. – Как ты сумел меня найти? – Джемэин дочай. – Я думала, эта связь исчезла. – Она не может исчезнуть. – Я снова чувствую твое настроение, и все же... мне кажется, я спала. Или претор на самом деле убил меня. Ты уверен, что это не Ворта Вор? – Нет, это реальность, и'лив... Он взял ее за руку, рука была горячая, как всегда, куда горячее, чем у любого человека. – Скоро ночь, нужно вернуться домой. Урсула свободной рукой накинула капюшон, скрывая лицо, отметив про себя, что ощущение иллюзии до сих пор не исчезло. – Я искал тебя не только из-за джемэин дочай, – добавил Л'Нар, нахмурился и внезапная перемена его настроения как ничто иное убедила Эш в реальности происходящего. – Мне сообщили, что ты была у претора одна. Зачем? Это слишком опасно. – Именно потому, что опасно, я не стала впутывать в это дело риханнсу, тебя – в особенности. К тому же все закончилось хорошо, меня не будут преследовать за появление на ч'Рихане. – Ты опрометчива, Урсула... – А ты изменился, э'рче... – Нисколько не изменился, просто ты видишь вторую мою половину. На базе или в нейтральной зоне ты защищала себя сама. На ч'Рихане – не сможешь. – Из-за тебя штурмовала ч'Хай'джи. – В том числе и поэтому я не дам тебе сделать нечто подобное в самом сердце Империи. Хватит рисковать из-за меня. Нужно сесть в вастарам'этрехх, Тэй ждет в кабине, он будет рад видеть тебя. ... Через пять минут машина уже летела над городом, над скопищем башен Рихана, над темным заливом и огнями яхт. «Все это завораживает и восхищает, прекрасное, но такое чужое...». Машина приземлилась, Урсула спрыгнула на бетон площадки, прошла под увитой зеленью аркой особняка. Две служанки – постарше и помоложе, молча склонили в приветствии лысые, как у всех рэманцев, головы. – Риханнсу из клана Ирхасаэхир хотели увидеться с тобой прямо сейчас, но я попросил отложить до завтра, – как бы невзначай сказал Л'Нар. – Спасибо, ты угадал мое желание. – Возможно, несмотря на поздний час, моя мать, лххеи Вирин, все же будет настаивать на немедленной встрече. – Я не стану возражать. – Тебе уже приготовили комнату. Я провожу, а потом буду ждать на террасе. За галереей открылся проход во внутренний дворик с квадратным бассейном и приземистыми фиолетовыми растениями в стеклянных сосудах. Помещение, отведенное Урсуле, окнами выходило на заросли. «Умный выбор, – подумала она, – по крайней мере все это выглядит уединенно». Л'Нар остался за порогом, но комната оказалась не пустой – служанка, та самая, которая встретила Урсулу в вестибюле, замерев у стены, ожидала приказаний. Косые темные и узкие рэманки глаза чуть поблескивали в тусклом свете потолочной лампы. – Вот одежда для вас, лххеи. Мне велели передать – она временная, потом вы сможете приобрести любую, по собственному вкусу. Все предметы в комнате имели земные аналоги, но отличались от них в еще большей степени, чем вещи на «Алф'индоре». Урсула не сразу опознала расческу, а в смежной комнате вместо душа обнаружилась ванна круглой формы. «Служанка, кажется, собирается меня одевать, но это уже чересчур, – подумала она, вылезая из воды и вытирая кожу. – Я не знаю, как отослать эту девушку и не напугать ее. Пожалуй, любой мой отказ она воспримет как знак недовольства». – Как тебя зовут? – спросила Эш, тщательно выговаривая слова. – Нарика. – Не удивляйся, Нарика, обычаи моей родины сильно отличаются от обычаев риханнсу, и поэтому... для тебя есть важное поручение. С глазу на глаз ты будешь предупреждать меня о неожиданностях и подсказывать, если я совершу оплошность. Понимаешь? Я разборчиво говорю? – Да, лххеи... – глаза рэманки, казалось, довольно сверкнули. Вместо длинного ромуланского платья Урсула выбрала брюки и рубашку с отложным воротником – они по крайней мере чем-то напоминали одежду на базе. Л'Нар действительно ждал на террасе с видом на океан. Стемнело совершенно. Бухта превратилась в черное пятно с редкими точками сигнальных огней. Налетевший ветер шелестел кронами незнакомых деревьев. – Нам нужно поговорить прямо сейчас, – начал Л'Нар, острым зрением риханнсу разглядывая непроницаемую для Урсулы темень. – Что-то случилось? – Пока ничего, но все зависит от политики в столице. В этом вашем разговоре наедине... правитель оскорбил тебя? – Оскорбил? Нет, не думаю. Во всяком случае, не по меркам ллоанн'нар. Он таращился на меня довольно сердито, попробовал припугнуть, но не более того. – Его решение насчет тебя... оно неординарно. Ты ему понравилась, возможно, понравилась даже слишком, и это меня смущает. – Ты... как это будет по-ромулански... хииш? Ты ревнуешь, что ли, э'рче? Вот уж брось, нет ничего более неэротичного, чем претор. Ему, наверное, лет сто восемьдесят. Люди столько не живут... Л'Нар засмеялся, с его лица сошла застывшая маска тревоги. – Тебе виднее, и'лив, к тому же через два-три месяца «Алф'индор» уйдет в нейтральную зону. Я попрошу тебя вернуться на борт. Пускай такое не принято в Империи, но, в нашей ситуации это самый безопасный вариант для тебя. – Оставаться на ч'Рихане без тебя я и не собиралась. – Почему тебя отпустили из ноимн сеха хви? – Меня не отпускали... хотя нет. Думаю, по крайней мере не стали мешать уходу. Ты знаешь Айдена – он не любит прямое принуждение. По крайней мере, не в отношении людей. К тому же Т'Суанак... – Что? – Казалось, она подталкивает меня к отъезду. Хотела бы я понять ее вулканскую логику... – О! Тут особо нечего и понимать. Логика не нужна, хватит и моих ромуланских эмоций. – Тогда хотя бы подскажи. – Реунификация, – коротко ответил Л'Нар, на этот раз сухо усмехнувшись собственным мыслям. – Я думала, идея реунификации у них непопулярна. – Совсем непопулярна, – наши кузены с ч'Фаэ нас боятся. Боятся того, что они называют осквернением духа Вулкана, и что на самом деле является смешением генотипов. Вулканский Сенат никогда не давал гражданства полуриханнсу. – А разве такое гражданство когда-нибудь просили? – Насколько мне известно из закрытых источников – да. Примерно за три года до гибели Вулкана ваш Звездный Флот наткнулся на заброшенную лабораторию в нейтральной зоне. Там не осталось ни ученых, ни охраны, только старые постройки и кучка одичавших детей в развалинах. Все полуфаэссу-полуриханнсу, все результат принудительного скрещивания, или, как это правильно называла Т'Суанак, насилия... – Почему они остались одни? – спросила Урсула, вцепившись в перила террасы и чувствуя, как холодеют мокрые от вечерней росы пальцы. – Не знаю. Скорее всего, о них просто забыли. – Это... ужасно. – Юсаэ, что расстроил тебя, но кое-о-чем нужно знать, особенно теперь, когда ты на ч'Рихане. – Знаешь, я вдруг вспомнила Чарву, которая погибла на ч'Хай'джи. Сейчас мне почти что жаль эту девушку. – Чарва не стоит твоего сочувствия, и'лив – она преступница по меркам и Федерации, и Империи. Что касается полукровок, их действительно очень жаль. Находка оказалась скандальной. Ваш Звездный Флот попытался вернуть найденышей Вулкану, хотя их матери, наверное, уже были мертвы. Потом случилось то самое, о чем я хотел сказать – Сенат Фаэ отказал Звездному Флоту, сославшись на «искаженную природу» детей. Целая цивилизация, управляемая двухсотлетними сенаторами, испугалась подобрать нескольких сирот. – А Империя их приняла бы? Л'Нар задумался, рассматривая темную кромку прибоя. – Полагаю, да, на роль кого-нибудь вроде Чарвы. Незавидная участь. – Ты невероятно честен. – Мне сложно хоть что-нибудь скрыть от тебя, и'лив. – Чем закончилась история? – Террхасу были шокированы вулканским отказом, но порицать обычаи друзей не стали. Отвергнутых детей держали в приюте, позднее их взял на попечение известный тебе Спок Прайм. Больше мне ничего не известно. Ты сама видишь , насколько вулканцы отвергали все, хоть как-то похожее на реунификацию... – Тогда какое отношение к реунификации имеет Спок? – Спок с точки зрения фаэссу одиночка, к тому же одиночка строптивый. В нашем прошлом-будущем он заслужил сомнительную репутацию «ромуланского друга», к тому же он сам полутеррха. Т'Суанак, возможно, из его единомышленников, хотя и чистокровная фаэссу. Гибель родной планеты многое меняет. В любом случае, они не хотят полного разрыва с теми, кто внутри Рихана хотел бы сближения с Фаэ, поэтому решили действовать через тебя. – А как ты сам относишься к реунификации? Л'Нар снова задумался. – Если честно, такие фантазии мне не нравится, но это не то, за что следует загонять на ч'Морек'кха. – Хм... И что мы теперь будем делать, э'рче? – Полагаю, ничего. Я безумно рад тебе. Я вовсе не ненавижу Т'Суанак, но вмешиваться в дела старого Спока пока что не собираюсь. Довольно мрачных тем. Не думай о них хотя бы сейчас... Не думай хотя бы сегодня... – Лххеи Вирин готова вас принять, – раздался за спиной голос слуги, и Урсула вздрогнула, освободив из ладони Л'Нара свои пальцы. – Надеюсь скоро вернуться, дождись меня здесь, э'рче... Урсула прошла узким коридором, и потом скользнула в узкий проход между не до конца отодвинутой портьерой и каменным косяком двери. Лххеи Вирин тр'Ирхасаэхир сидела на обитой тканью скамье с подлокотниками, но без спинки, темный подол платья ромуланки касался мозаичного пола. – Джолан тру, в'паэнхе, и садитесь, – сказала она, указывая в сторону кресла напротив. – Я хочу посмотреть на ваше лицо. Сухое оливкового цвета лицо самой лххеи Вирин покрывала неглубокая частая сетка морщин. «Сколько ей лет? – подумала Урсула. – уж явно гораздо больше ста. Она не дряхлая по ромуланским или вулканским меркам, но вот по людским... ». – Я в чине лейтенанта застала войну с людьми, которая случилась сто лет назад – сказала Вирин, словно угадывая мысли, и по спине Эш пробежал легкий холодок. – И я не телепат, дорогая, но вас выдает выражение глаз. – Рада видеть вас, лххеи. – Не лгите, вы не рады, вы растеряны. – Я лишь соблюдаю правила вежливости. – Которые у террхасу лишены всякого смысла. Глава дома поднялась, отошла к небольшому столику и вернулась, сжимая в руке небольшой предмет. – Мой сын не очень разговорчив, когда дело касается его пребывания у ноимн сеха хви, но с ним приехал этот маленький солдат... Я расспросила Тэя и знаю, что вы сделали с Л'Наром. – Лххеи... возможно, это не то, о чем вы подумали. – Не надо. Не спорьте со мной, лучше заберите себе вот это. Вирин вложила Урсуле в ладонь маленький диск, похожий на стандартный образец медицинского импланта. – Не думайте, что я ненавижу вас, в'паэнхе, – продолжила Вирин, – Я ценю совершенное вами лично и восхищена тем огнем, который в вас есть. Только вы не риханнсу. Постарайтесь хотя бы понять, с чем теперь имеете дело. Один раз ллоанн'нар едва не убили моего сына, так не навредите ему во второй раз... … Л'Нар встретил Урсулу все на той же террасе с видом на залив. – Ты огорчена? Что сказала моя мать? – Ничего особенного, но она со смыслом вернула мне вот эту вещь... – Эш показала маленький металлический диск на раскрытой ладони. – Это имплант доктора Криса, который злит всех риханнсу, и который, вообще-то, спас тебе жизнь. – Дай его сюда. – А если не отдам? – Придется отобрать. – Интересно, что подумают ваши слуги, если увидят эту эпическую битву за технологии Земли? Пожалуй, забирай просто так, я не стану их смущать. Через миг выброшенный Л'Наром кусочек металла свернул во мраке тусклой искрой и упал в прибой под обрывом. – Послушай, э'рче, ты все еще считаешь, будто в действиях Криса был какой-то умысел? Это даже не Спок Прайм. Это просто старый хирург. – Не хочу думать про мэника Кристиана, не хочу думать про лххаи Спока или того хуже – про нашего всеми чтимого претора. У меня сегодня особенно плохо с логикой. Я люблю тебя – это истина. Эш вдруг вспомнила фразу из полузабытой книги, которую читала очень давно, перед самой первой операцией на Праксисе, ожидая возможной высадки в составе резервной группы. «Amor vincit omnia»[любовь побеждает все (лат.)]. «Amor caecus» [любовь слепа (лат.)] – отозвался из пустоты голос всезнающего Кью, но Кью был далеко, и голос долетел глухо. Ночь шла к середине. Шторм в заливе усилился. Свежий ветер принес и уронил на лицо и волосы Урсулы первые капли дождя. ЭПИЛОГ Окончательное прощание с прежней командой «Алф'индора» произошло через два месяца. Все бывшие еретики, выжившие на ч'Морек'кха и во время атаки М'Рава, собрались в одном и том же месте, туда же явился Л'Нар. «Ну вот и все, – подумал он, – Столько опасностей, столько тревог и побед... и теперь конец. Сейчас всем нам больно, но скоро пройдет. Путь чести иногда так труден... Сэнхи мертв, многие мертвы. Живы Хирел, Алмар, Хэсмек... – только вот чтобы их спасти, я должен был их потерять. Эвиэна с нами нет, он где-то в на дальнем рубеже, субкоммандеру еще предстоит найти свой мнхеи сахэ...». – Шаой кон, Алф'индор... – очень тихо прошептал Хирел, подойдя поближе. – Мы никогда тебя не забудем. – Не надо. Я лишь риов, а вовсе не Алф'индор. Храни тебя Великий Брат, даэхлен. Он крепко обнял центуриона, ощутил острую тоску расставания. – Прощай и ты, Руанак, на моем корабле ты спас многих, не сомневаюсь, многих вылечишь еще. – Я не вернусь на флот буду работать в колониях, риов. Выберу что-нибудь вроде ч'Морек'кха. – В колониях будет сложно. – Возможно, именно поэтому. Алмар подошел одни, без товарища, который остался погребенным в одинокой могиле на ч'Хай'джи. – Ты вернул нам надежду, риов, спас, когда мы умирали. – Будьте счастливы. Бед аой. – Если понадобится, только позови – мы найдем тебя, несмотря на запреты. Кстати, этот негодный шпион С'Тин тоже явился. Он с нами почти не разговаривает, но очень хочет увидеть вас. Агент Аргелиана и впрямь старался держаться в стороне. – Шаой кон, реккхаи. Вашего бесподобного «айе ворт» я никогда не забуду... – сказав это, С'Тин ухмыльнулся отчасти саркастически, но при этом довольно грустно. – Прощайте, риов. – Прощайте, прощайте навсегда. Наступило молчание, которое, впрочем, не затянулось надолго. Бывший экипаж разом вскинул руки в принятом жесте прощания, и капитан отсалютовал им в ответ. Через миг вспыхнул вихрь телепортации, бетонная площадка исчезла, исчезли цветущие поля ч'Рихана бледно-перламутровое небо, тонкие облака и ветер, который нес пронзительный запах цветов лагга. … Уже заняв свое место на мостике «Алф'индора», Л'Нар привычно опустил руки на сенсоры подлокотников, окинул взглядом полузнакомые лица ромуланцев, недавно набранных среди вассалов дома Ирхасаэхир. Корабль откликнулся на прикосновение, как он откликался всегда. Карта сектора проступила на экране, очертив контуры нейтральной зоны. – Рхае! [старт (ром.)]– приказал риов, перед тем, как варп-переход ненадолго превратил мир в блестящую белую вспышку.