Solum debilis mori debent
(Ромуланские космические территории, планета ч'Рихан) Яхта стояла у причала, двигатель уже заглушили, и Аргелиан, который, несмотря на шторм, провел ночь на борту, медленно и осторожно спустился по сходням. Двое легионеров приветствовали сенатора принятым жестом, утреннее солнце сверкнуло на касках и на блестящих наплечниках легкой брони. Красек, с смиренно топтался поодаль, но хозяин лишь отвернулся, и рэманец все с той же почтительной гримасой терпеливо двинулся следом. «М'Рав теперь не опасен, – с облегчением размышлял Аргелиан. – он так и умрет в тюрьме, теперь место в В Тал Шияр и в Сенате свободно, нужно обдумать новую кандидатуру из моих сторонников. Претор, кажется, доволен, хотя очень любезным его не назовешь». Лифт виллы бесшумно раскрылся, приготовившись принять риханнсу и перенести их от линии прибоя к площадке верхней террасы. Притихший океан сверкал темно-голубым. В комнатах стояла тишина. – Где лххеи Кайра? Где все остальные? – коротко и не оборачиваясь спросил Аргелиан. – Хру'фирх [госпожа дома (ром.)] закрылась в своих покоях, – почтительно отозвался Красек, – иа'паэнхе [старшая дочь (ром.)] в академии, ваш советник еще не вернулся из рейда, оружейник прибудет ко второму приему пищи. – Очень хорошо. Остальным передай, чтобы меня не беспокоили. – Явился С'Тин, он ждет вас в тренировочном зале. – Вот как? Я не настроен сегодня на тренировки. – Лххаи С'Тин ждет вас не поэтому. Он говорит, дело слишком срочное. «Кажется, из-за этого надоедливого С'Тина не удастся в одиночку насладиться триумфом». Аргелиан резко развернулся, прошел под аркой. Дверь тренировочного зала, отреагировав на приближение сенатора, ушла в стену. Здесь, как и во всем особняке, царила приятная полутьма. Установка голодека сегодня не работала, но крючья на стенах по-прежнему занимало настоящее оружие – в основном холодное, и не только ромуланское. Легионер ждал стоя, вероятно, уже не один час, он встретил сенатора почтительным приветствием – Шеой кон, дэйху. – Шеой бин, С'Тин, – нехотя отозвался Аргелиан, – в чем дело? Я крайне занят и не приглашал тебя сегодня. – Юсаэ, дэйху, вчера вечером мне вручили письмо и сказали, что для вас. Я не мог его передать, охрана виллы сказала мне, что вы провели ночь на яхте. – Так и было. Показывай. Что там? Аргелиан взял тонкий планшет и поднес его ближе к глазам, непроизвольно скривившись. От раздражения. Текст, набранный ровным угловатым шрифтом, гласил: «Нам нужно срочно встретиться, дэйху. Дело крайней важности, приходите завтра в полдень к памятнику на северной стороне. Л'Нар тр'Ирхасаэхир» Аргелиан отложил в сторону планшет с сообщением и перевел взгляд на С'Тина, который молча ждал указаний. – Ты узнал гонца? – Нет, реккхаи, лицо прикрывал капюшон. – Очень странная записка, риов Л'Нар склонен действовать отрыто, он мог явиться лично или написать мне через систему связи. Ты хорошо знаешь привычки риова? – За время, проведенное на «Алф'индоре», я изучил капитана вполне достаточно. Этот текст едва ли написан Л'Наром тр'Ирхасаэхир. – Если письмо не от риова, а от кого-то еще – в чем состоит цель этого неизвестного нам риханнсу? – Не знаю, дэйху. Наверняка он хочет, чтобы в полдень вы очутились возле памятника на северной стороне. – Прекрасно, С'Тин. Великолепный вывод – как раз его мне подсказывает интуиция. – Прикажете сопровождать вас на эту встречу? – Зачем? Раз автор письма вовсе не Л'Нар тр'Ирхасаэхир, я остаюсь дома. Если автор именно он... ничего страшного, мы найдем другое место и время, чтобы поговорить. Это не твоя забота, С'Тин, на сегодня ты свободен, шаой бин. Когда легионер ушел, Аргелиан приблизился оружию, снял со стены меч, взвесил его в руке, оценил балансировку и заточку, сделал несколько выпадов и вернул оружие на стену. «До полудня еще два часа, – подумал он, прислушиваясь к тишине зала, в котором уже умолкли шаги С'Тина. – Если на северной стороне приготовлена ловушка, капитан «Алф'индора» наверняка получил похожее приглашение. Пожалуй, следовало бы связаться с Л'Наром и расспросить его, а заодно предупредить... Но стоит ли беспокоиться? Смерть единственного наследника Ирхасаэхир создаст новые интересные возможности. К тому же, Л’Нар может не явиться на ложную встречу или явиться на нее и уцелеть... Это не критично, я могу искренне поклясться, что покушение – не моих рук дело. Риов слишком открыт, поэтому, возможно, слаб. Слабые опасны, поэтому должны умереть или доказать, что сильны, в конце концов мы – риханнсу. Аргелиан осмотрел еще один меч, а потом пару фехтовальных ножей, прибрал оружие, жестко выпрямился и вышел из зала, стальная дверь лязгнула за спиной.***
Рихан когда-то строили кольцами – здание сената в верхней точке города, прилегающие к нему дворцы, перемежающиеся полосами зелени, каналы, отделивший внешнюю часть города. мосты и вспомогательные конструкции искусно чередовались с домами, башнями и террасами, встроенными на склонах холмов искусно . Отправляясь на встречу, Л'Нар не воспользовался вастарам'этрехх [флайером (ром.)], а ограничился подземной транспортной системой, но оставшуюся часть пути на поверхности пришлось проделать пешком. Толпа понемногу редела. Мемориальную часть города в эти часы посещали редко. «Интересно, зачем Аргелиану такая секретность? Он намекал на судьбу команды «Алф'индора, но решение Комиссии вполне определенно и не кажется суровым». Л'Нар остановился на краю площади, на некотором расстоянии от огромной статуи из белого камня, потом подошел к изваянию вплотную. Вблизи он он мог разглядеть лишь сапог статуи, и край высеченного из камня плаща, издали – фигуру погибшего капитана целиком, с мечом в правой руке и сферой ч'Рихана в левой. Несмотря на общую чрезмерность изваяния, каменное лицо выглядело благородным. Застывшие каменные глаза, казалось, рассматривали стаю морских птиц, налетевших с залива. Л'Нар вернулся к подножию монумента и сел на каменную скамью. Таймер браслета показывал без семи минут полдень.***
(Более полусуток назад) – Выходи, – сказал охранник, и силовое поле исчезло. Тэй молча встал и прошел серыми коридорами, и шел так до тех пор, пока под стрельчатой аркой не замерцал солнечный свет. Уже близ выхода машинально взял те немногие вещи, которыми он обладал, и которые Империя пожелала ему вернуть – ремень с пустой кобурой от дизраптора, планшет с автоматически записанным в память текстом оправдательного приговора, фонарик и потертый навигационный браслет федерального образца. Стоял теплый вечер. Тэй брел сначала наугад, а потом знакомыми переходами, пока не добрался до окраины Рихана, где дома были пониже и ощущалась близость равнины – ветер нес запах травы, а не металла, а шпили башен больше не закрывали горизонт. Дом, наполовину окруженный даже не каналом, а забетонированной канавкой, он заметил издали. Незнакомая женщина остановилась в дверном проеме, разглядывай оранжевый от заката горизонт. – Джолан тру, – вежливо сказал Тэй, которого уже охватили нехорошие предчувствия. Женщина обернулась.У нее оказалось резко очерченное лицо с выцветшими остатками татуировки на лбу. Незнакомка носила комбинезон из реплицированной кожи и сапоги с раздвоенными носками. «Возможно, старшая дочь из шахтерского клана, высматривает в небе челнок». – Джолан тру, – сухо ответила она. – Возможно, я заблудился, лххеи, – вежливо продолжил Тэй, – никак не могу найти один дом... – Скорее всего, дом ты нашел тот самый, просто клан Кхэйа в нем больше не живет. Они уже несколько месяцев, как все выехали в колонии. – Почему? – Не хочу об этом распространяться, какое-то преступление, должно быть. Им запретили оставаться на ч'Рихане. Думаю, тебе лучше уйти и поискать себе других друзей. «Великий Брат! Я был так наивен... – думал совершенно подавленный Тэй, не глядя под ноги и шагая наугад. – Все мои родственники – ри'нанов, энех, хру'нанов, равсам [мать, отец, бабушка братья и сестры]. М'Рав не пощадил никого, и даже не потому, что считал меня опасным еретиком или помнил про меня... просто ему понадобились тела для элачи». С трудом приобретенное душевное равновесие уходило, будто зажатый в горсти песок. Закат превратился в ярко-пурпурную полосу вдоль горизонта. Любой человек счел бы его окрашенным в оттенки крови, но для риханнсу это был лишь бледный цвет угасания. «Сурак, помоги! Я не могу сдержаться... Я сейчас сойду с ума». Щеки сделались влажными, зрение помутилось, Тэй все еще брел наугад, запинаясь и шарахаясь от встречных. Полностью очнулся он лишь через полчаса, когда обнаружил, что сидит за незнакомой распивочной, облокотившись о стол и прижав к мокрому лицу ладони. Вокруг гудели чужие голоса, во рту до сих пор оставался вкус эля, полупустой стакан стоял на столе. «Мне нечем будет платить», – понял он, и загоревшиеся от смущения щеки мгновенно высохли. Огни Рихана сверкали в вечернем небе по другую сторону огромного окна. Обычные прохожие и взявшиеся за руки пары брели по темнеющим улицам. – Шаой дан, центурион, – раздался на этот рез легко узнаваемый голос, и Тэй вздрогнул от неожиданности. Эвиэн Н'Вэйд подошел и присел через стол напротив. – Рад, что тебя выпустили так быстро, по крайней мере, наши жертвы на оказались не напрасными. Мы доказали свою правоту. – Йе, – машинально отозвался Тэй, понимая, что в замешательстве растерял слова. – Я заплачу за всю нашу выпивку на двоих, – словно бы по наитию предложил Н'Вэйд, обернулся и и жестом подозвал слугу-рэманца. Субмайор еще что-то говорил, вероятно, рассказывал о событиях на ч'Хай'джи. Время шло, и Тэй потерял нить разговора. – Ты уже видел родных? – продолжил субкоммандер Н'Вэйд, снова облокотившись о стол. – Мне кажется, они должны оценить твою мнхеи сахэ и переменить свое мнение. – Йе, –солгал Тэй, старательно глядя в сторону. – Мы воссоединились так, будто никогда и не расставались. Чуть протрезвевший Эвиэн доброжелательно, но рассеянно улыбнулся. – Значит как? Отлично. Тебе, Тэй, надо непременно поговорить с нашим риовом. Я иду на виллу Ирхасаэхир прямо сейчас. Если хочешь, мы могли бы явиться вместе, а то тебя не пропустит охрана... – Только не сейчас, эрей'риов. Завтра. Сейчас я хочу побыть в одиночестве. Я слишком много выпил. – В таком случае, джолан тру. Встретимся в другой раз. Н'Вэйд, кажется, слегка обиделся, и Тэй проводил его грустным взглядом. «Сурак не разрешает лгать, но я не мог сказать субкоммандеру правду о моей семье. Его мертвый брат был причастен у делам М'Рава. Лучше мой обман, чем то, что Н'Вэйд посчитает упреками». Странно, но тонизирующий эффект эля так и не наступил. Тэй выбрался из таверны, и отправился в сторону залива пешком, не имея определенной цели. Огромные башни и статуи города почти скрыла ночь. Он шел, представляя себе родные лица – тех, кого пытался забыть, но так и не смог. Скорбное отчаяние сменилось гневом, этот бессильный гнев жег как огонь, и запретная природа чувства лишь усиливала страдания Тэя. «Великий Брат! Я хочу убить М'Рава, но не могу – до него не добраться. Сурак велел подавлять вредные порывы, но я и этого сделать не могу – я риханнсу». Он шел около часа, в конце концов достиг побережья, в темноте почти на ощупь спустился к воде и лег прямо на песок, рассматривая звездное небо. То ли Сурак помог, то ли Великий Брат, то ли эль в конце концов подействовал, но гнев понемногу растаял, сменился сначала апатией, а потом тихой грустью. «Месяцы на базе и в космосе, сколько жертв, сколько страданий, сколько крови... А потом дни на ч'Рихане, когда я ждал своей участи и суда...» Млечный путь раскинулся в небе и горел очень ярко, ярче, чем ночные огни Рихана. Пытаясь подавить остатки боли, Тэй опустил воспаленные веки. «И все-таки, не смотря ни на что, полет на «Алф'индоре» – лучшее время моей жизни... Которое теперь закончилось навсегда». … Очнулся Тэй уже около полудня следующего дня от резкого толчка. Незнакомая старуха, наверное, такая уродливая, будто перевалила за двухсотлетие, ткнула его тростью и прошамкала невнятные упреки. – Юсаэ, лххеи, – пробормотал Тэй, поспешно вставая и пытаясь счистить влажной одежды песок. Голова слегка ныла, во рту пересохло, старуха еще раз взмахнула тростью, а потом ткнула в сторону крутого обрыва, словно указывая на кого-то, а потом неловко побрела прочь, придерживая подол длинного платья. На лестнице, устроенной на крутом склоне, стоял С'Тин, и душа Тэя дрогнула от тревожного предчувствия. – Джолан тру, – сказал агент Аргелиана. – Плохо выглядишь, центурион. – Как ты отыскал меня, С’Тин? – Не важно, у нас свои методы. Главная причина – твоя слабость, Тэй, типичная ошибка всяких некомпетентных «диипан» и подпевал ч'Фаэ. – Отыскал меня, чтобы поругаться? Я не буду. – Ну да, ну да, конечно, не будешь... Сурак запрещает ругаться, но я-то не адепт всякой вулканской чепухи. Впрочем, ты прав. Мы тут по другой причине. Ходят слухи – твой риов вчера получил приглашение от одного влиятельного сенатора. К несчастью, сенатор то письмо не писал, кто писал – даже и не знаю, но едва ли у этих риханнсу добрые намерения. – Что?! – Именно то, что ты слышал. Я сейчас на службе, мне несподручно караулить возле особняка Ирхасаэхир, так что отряхни грязь со штанов и поищи риова, чтобы предупредить. Думаю, он уже на северной стороне, близ большого памятника, про который все знают. Давай, торопись, недобитый приспешник фаэссу. – Кнай'ра риссийу [большое спасибо (ром.)]. – Ссейлайн [пожалуйста (ром.)]. Тэй миновал лестницу едва ли не мгновенно, ощущая, как внизу под ребрами бешено колотится сердце.***
Таймер на браслете показывал полдень и еще четверть часа, к полудню площадь понемногу наполнялась прохожими и становилась слишком оживленной для тайной встречи. «Аргелиан не явился, – подумал Л'Нар, наблюдая как в вышине, возле гордой головы памятника, медленно парят птицы. – Что, если сенатор ни при чем, а приглашение – ловушка? Кто бы ни решил поохотиться на меня, он не воспользуется дизраптором. Значит, нож. Чтобы ударить, убийце придется подойти вплотную». Наблюдая за толпой, внешне капитан «Алф'индора» сохранял все тот же безучастный вид. Группа младших офицеров флота прошла мимо, перебрасываясь короткими фразами. Высокий и плотный риханнха, судя по одежде, шахтер или техник, искоса поглядел на Л'Нара и отошел подальше. Чуть позже он остановился, беседуя с женщиной, чьи волосы спускались на виски двумя длинными блестящими прядями. Вастарам'этрехх заложил в небе вираж и приземлился в отдалении на площадку, из машины выбрались трое молодых риханнсу, их явное внешнее сходство выдавало кровные узы. Все трое держались исключительно беззаботно. «Возможно, у меня началась та самая паранойя, в которой нас упрекают террхасу, – не без иронии размышлял Л'Нар. – Сенатора могли задержать. Он не хочет пользоваться каналами связи, и наверняка пришлет еще одного гонца... Или, придется признать – это «приглашение» – чья-то изощренная шутка». Еще один Вастарам'этрехх приземлился рядом с первым, его единственный пассажир, он же пилот, показался Л'Нару смутно знакомым. Этот риханнха шел через площадь неторопливо, чуть щурясь от слишком яркого света. Он был одет в длинную накидку и слишком высок. Ни пояса с кобурой, ни карманов и складок на одежде, вместо сапог – открытые сандалии, значит, сунуть нож в голенище нож тоже невозможно. Пустые, гладкие ладони незнакомец держал на виду. – Джолан тру, риов. – Джолан тру. Мне показалось, вы ищете меня? – И да, и нет. Меня зовут Темаэкхай. Не собираюсь отнимать ваше время. Хотел лишь приблизиться к капитану, который наделал столько шума. «Имя наверняка ложное, – подумал Л'Нар, разглядывая незнакомца. – Парень явно безоружен, если это не агент Аргелиана и не друг М'Рава, который хочет отомстить, тогда... Элементы, сохраните! Надеюсь, передо мной не еще один шпион фаэссу». – Я принял определенные обязательства и не могу обсуждать с вами дела разжалованного генерала. Юсаэ, лххаи, – сказал он на всякий случай. – О, да, понимаю. Я уважаю вас, риов, в русле обстоятельств... или может, вопреки им... Л'Нару на миг показалось, будто собеседник собирается пожать ему руку на манер делают террхасу, но вместо этого Темаэкхай довольно развязно хлопнул капитана по плечу, а потом сразу убрал подальше унизанные кольцами пальцы. – Бед аой, риов. «Он не напал, – размышлял капитан «Алф'индора», глядя собеседнику вслед, пока тот не затерялся в толпе – Видимо, и не собирался нападать, но едва ли имел добрые намерения. Он не сказал ничего определенного и ничего не узнал. Тогда зачем?». Одна из птиц в вышине пронзительно вскрикнула, этот неожиданный звук показался риову слишком громким. Плечо, к которому прикоснулся Темаэкхай, словно бы оледенело. Л'Нар сел на парапет, пережидая короткую непонятную слабость. Солнечный день померк. Размытые силуэты прохожих брели мимо. Звуки теперь доносились издали, словно приглушенные толстым слоем воды. Сердце билось медленно и слабо, а потом пропустило удар. «Что со мной?». Л'Нар дотронулся до онемевшего, плеча, ощутил только ткань куртки – мышцы уже потеряли чувствительность. Холод продолжал ползти вдоль по костям, Пальцы левой руки словно бы исчезли, «Меня отравили... Но как?..». Он попытался удержать равновесие, и тогда откинулся назад, прислонившись спиной к каменной ступне статуи. Небо над ч'Риханом заволокло тьмой, тьма стала глубокой чернотой с точками редких холодных звезд, которые, будто в Космосе, горели, не мигая. Сквозь эту черноту медленно, но верно, проступили контуры Ворта Вор и стали более реальными, чем полдень ч'Рихана. – Урсула, – прошептал он, теряя сознание.***
Тэй, почти задыхаясь, выбежал на площадь и на миг остановился в растерянности – толпа загораживала обзор. Приглушенные звуки голосов сливались в негромкий ропот. Прохожие шли мимо, поодиночке и парами, иногда небольшими компаниями. Статуя возвышалась над толпой – Тэй видел край плаща и гигантские каменные колени истукана. Он врезался в толпу и, рискуя вызвать ярость обиженных, раздвинул ее и пробился к подножью. – Риов! Очнись, риов! Кто это сделал? Л'Нар с потемневшим лицом полусидел-полулежал на парапете, словно очень устал и находился на грани сна. Тэй огляделся, пытаясь найти в толпе явного врага, но заметил лишь нескольких встревоженных и удивленных риханнсу, а потом опустился на колени рядом с капитаном «Алф'индора». Руки капитана казались необыкновенно холодными, но сердце все еще билось. «Я не мэник и не знаю, как ему помочь и не навредить». Тэй расстегнул на капитане куртку, ожидая увидеть кровавую рану, но не обнаружил ничего, кроме крошечного зеленоватого пятнышка на плече. – Риов! Ты меня слышишь? Дай слышишь, подай знак. Веки Л'Нара дрогнули, глаза приоткрылись, пленка третьего века отошла в сторону, открывая радужки. – Я тебя слышу, – тихо сказал он. – Хвала Великому Брату! Ты жив. Скажи, кто это сделал? Как я могу помочь? – Пока никак. Возьми мой браслет, вызови вастарам'этрехх, мы вернемся в особняк. Попроси мою мать, лххеи Вирин, отыскать субкоммандера Н'Вэйда. Говорю это на тот случай, если снова потеряю сознание...***
(Часть спустя, особняк Ирхасаэхир) Ярко, слишком даже ярко для чувствительных глаз риханнсу, горели лампы. Раздетый по пояс Л'Нар терпеливо ждал, пока врач клана закончит свою работу. Лххаи, глава дома, сурово выпрямившись, расположилась в кресле напротив. Субкоммандер Н'Вэйд и Тэй замерли рядом. – Итак, что вы скажете, мэник Галан? – поинтересовалась Вирин тр'Ирхасаэхир после долгой паузы. – Лххаи Л'Нара укололи отравленным шипом, прикрепленным к кольцу на пальце. Состав яда определить не удалось, но я уже видел нечто подобное... – Это опасно для моего сына? – Кажется, уже нет. Этот яд не разрушает тело, он лишь вызывает короткий паралич. Одного укола хватает для остановки сердца, потом яд распадается в крови и определить его невозможно. – Тогда почему я жив? – просил Л'Нар, не отводя взгляда от зрачков Галана, врач, казалось, смутился, не зная, стоит ли продолжать рассказ. – У вас под лопаткой – неизвестный мне имплант, таких в Империи не делают. Я обследовал его сканером, и не похоже, что это «жучок», скорее, он может посылать импульсы в нервную систему. Этот предмет сработал в момент отравления и не дал вашему мозгу впасть в кому. Яд быстро распался и все ограничилось коротким обмороком. – Аджой сиххусн мнин! Я не даже знал, что мне поставили имплант. – Наверняка проделки ллоанн'нар, – сказала Вирин тр'Ирхасаэхир, и ее похожая на короткий оскал не предвещала ничего хорошего. – Полагаю, вы побывали в руках у наших врагов? – без видимых эмоций спросил Галан. – Зачем они это сделали? Я не нахожу ответа. – Кажется, я понимаю, в чем тут дело, риов, – подал голос Тэй. – На базе ноимн сеха хви вас не положили в госпиталь, потому что остальные террха опасались проблем. Лххаи Кристиан приходил два раза в сутки, прямо в ту камеру, где вас держали. Он же вшил этот имплант и сказал, что он не даст вам умереть во сне. – Я ничего не помню. – Вы были без сознания. – Следовало сказать про имплант, как только я очнулся. Агенты ноимн сеха хви могли поставить мне «жучок». – Юсаэ, риов... я так обрадовался вашему выздоровлению, что попросту забыл, – Тэй позеленел от смущения. – И тебя еще считали опасным еретиком? – не без иронии вмешался Эвиэн Н'Вэйд. – Такая наивность просто поражает. – Мой сын жив, – отрезала Вирин. –и если для этого пригодилась преданность этого маленького солдата и штучки ллоанн'нар – что ж, отлично, но имплант следует убрать, и сделает мэник Галан. Не следует дальше засорять свою плоть и кровь сомнительными технологиями террха. – Йе, лххеи, я сделаю все, как надо, – согласился мэник. – А теперь я вас оставлю... Галан, следуй за мной. А ты, Тэй, пойди и обратись к управляющему, скажи – пусть он найдет тебе место в доме. – Очень интересно, кто приложил руку к покушению, – мрачным тоном Эвиэн, как только остался с Л'Наром наедине. – Ты уверен, что это не разведка людей и не «ноимн сеха хви»? – Думаю, нет, у них нет на то причин. Самое очевидное – уцелевшие друзья М'Рава. – Юсаэ, но я сомневаюсь. Если у генерала еще остались друзья, они наверняка заняты его спасением – например, пытаются пристроить в тюрьму с режимом помягче. – Тогда сенатор Аргелиан? – Допускаю, что этот дэйху не прочь избавиться от тебя, но он не стал бы так торопиться. – Тогда, возможно, подсуетились враги Аргелиана, чтобы его опорочить. Старый трюк, но иногда еще действенный. – Как знать как знать... Только у меня другая идея. Ты трижды сражался с клингонами Л'Нар, а на орбите Кроноса напрямую угрожал их главной планете. Это может быть месть. – Принято считать, будто яд – не клингонский стиль. – Да, они якобы предпочитают прямое столкновение, но это больше легенда для маэхан [для наивных (ром.)]. Кливам предпочитают убивать лично, любят холодное оружие, но, если нет другого выхода, используют любые средства. Возможно, действовал клингонский агент на ч'Рихане. – Фвад! Я знаю, Эвиэн, что они есть, но сейчас не самый лучший момент для розысков. Нужно, чтобы вся бывшая команда «Алф'индора» закрепила свой новый статус оправданных, к тому же придется набрать новую команду и уйти в нейтральную зону до того, как кто-нибудь наверху передумает. Кливам не успеют нанести новый удар, я буду осторожен и больше не поддамся на этот трюк. – На всякий случай, обсуди дело с Аргелианом, будь предельно осторожен, берегись и еще... Жаль, но мне посоветовали не сопровождать тебя в нейтральную зону, Л'Нар. Вместо этого предлагают миссию на кардассианской границе. Знаешь, я не хочу. – Соглашайся. Некоторые советы равносильны приказам. Возражениями ты ситуацию не улучшишь, только раскачаешь равновесие. Помни, это не проигрыш. Смысл нашей жизни в служении, ты сможешь служить Империи там, куда тебя отправят, Эвиэн. – Фвад! Претор, говорят, очень торопится, мне придется завтра же покинуть ч'Рихан. – Так скоро? – Да, так скоро. Не знаю, когда мы встретимся снова, поэтому хочу сказать... Ты мог убить меня, но не убил, мог оставить умирать уже на «Алф'индоре», но не оставил. Ты спас меня, даэхлен, в тот миг, когда имел все основания ненавидеть. Я никогда этого не забуду... – Ты ничего мне не должен, Эвиэн. Не после того, что ты сделал на ч'Хай'джи. Просто помни нашу дружбу. – Ю'ххау, старый друг. – Ю'ххау. Н'Вэйд на миг обнял капитана «Алф'индора» за плечи, повернулся и вышел. В дверном проеме мелькнул и исчез край его пурпурного плаща. «Ну вот и все, одним другом в окружении меньше, – подумал Л'Нар, рассматривая блеск солнечного света в водах залива. – Я все более остаюсь один. Путь в клан Чайронсэла теперь отрезан, так что лучше закончить все разом». – Тэй, я буду ждать тебя на посадочной площадке, – передал он в коммуникатор. – Мэник Галан не одобрит, – после паузы смущенно сказал Тэй. – Отравление... – Я уже здоров, но именно из-за Галана хочу попросить тебя управлять вастарам'этрехх... Через полчаса вастарам'этрехх уже летел над городом, над каналами, садами, башнями и террасами огромного города. «Неужели все это исчезнет уже через двести лет? Нет, не может быть». – Мы прилетели, – тихо сказал Тэй. – Я знаю, зачем мы здесь, если хочешь нарушить обычаи и вмешаться в решение их клана... В любом случае, я на твоей стороне, риов. – У меня нет намерений ни рушить обычаи, ни вмешиваться в дела Чайронсэла. Прошу тебя, останься в кабине машины, даэхлен. Я без колебаний доверю тебе собственную жизнь, но то, о чем пойдет речь в этом доме... оно частное. Л'Нар в одиночку миновал короткую лестницу с широкими ступенями из белого камня. Знакомый фасад особняка уходил в ввысь, но подниматься на лифте не пришлось, старший брат Юнис С'Кан уже встретил Л'Нара сразу за входной аркой и после короткого приветствия провел во внутренний дворик. – Лххеи хра'фирх [глава дома (ром.)] примет меня для беседы? – Она тяжело больна и просила меня извиниться за нее. Это не отговорка, Л'Нар, ты же знаешь. – Йе. Гай был в саду, он сидел на корточках в траве и был чуть крупнее и чуть старше, чем его запомнил Л'Нар. Длинная черная косая челка спускалась на очень светлые, как у Юнис, глаза. – Джолан тру, энех [отец (ром.)]. – Джолан тру, фаэлирх [сын (ром.)] – Хра'нанов [бабушка (ром.)] говорила, что ты больше не придешь. Раньше она всегда говорила правду. – Хра'нанов не обманула тебя, она просто ошиблась. – Ты теперь останешься навсегда? – Не навсегда, но надолго, на целых два месяца. – Хорошо. Когда тебя не стало, бабушка говорила что-то про месть, но я не понял. Кому я должен мстить, энех? – Никому. Л'Нар поднял Гая на руки, на миг прижал к себе и поставил на траву, потом отошел в сторону и сел на каменную скамью, наблюдая, как ребенок играет с игрушечным дизраптором. – Минут через пять тебе лучше уйти, – тихо шепнул С'Кан, – ребенок слишком мал и не поймет ситуацию. Наша ри'нанов попозже объяснит ему. – Лххаи хра'фирх и в самом деле говорила Гаю о мести? – Конечно, говорила. Все думали, что тебя убили федералы, мы даже провели в твою честь траурную церемонию. Насчет ра'кхой [мести (ром.)] тоже договаривались, хотя Сенат запрещает самостоятельные стычки с ллоан. – В таких делах лучше не спешить. Моя месть за Юнис была справедливой, но в конце концов погубила мою флотилию. – Твою флотилию уничтожили М'Рав и его сообщники – террха из ноимн сеха хви. – В целом так и есть, но в деталях все гораздо сложнее, – осторожно продолжил Л'Нар. – Наверное, но я не вникаю в секретные обстоятельства дела, – отозвался С'Кан, явно подыгрывая из вежливости. – До отлета «Алф'индора» я буду приходить к Гаю. – Понимаю твое желание, бывший брат, но моя мать против. Она не хочет приказывать привратнику, чтобы тебя не пускали силой, но надеется, что ты сам все поймешь. Твой сын принадлежит клану Чайронсэла, пока не вырастет и не найдет себе жену. Ты теперь Ирхасаэхир, и Гай не станет твоим наследником, ты не сможешь влиять на его обучение. Никогда. Таков закон риханнсу. Лучше не усиливать привязанность мальчика. – С'Кан! – Что? – Ничего. Прости, это просто вспышка, я знаю, что ты прав. – Не беспокойся, за мальчишкой хорошо присмотрят. Он способный и здоровый, наверняка пройдет инициации и когда-нибудь поступит в академию... Так будет лучше, бывший брат. У тебя завелось слишком много врагов, они помешали бы твоему сыну сделать сенаторскую карьеру. – Наверное, ты прав. Несмотря на жаркий день раненое плечо вновь сковал холод, хотя Л'Нар знал – это только иллюзия. «C'Кан прав, я отойду от Гая и не оставлю ему в наследство ненависть, месть и опасность». Он встал со скамьи и снова взял сына на руки, обнимая на прощание. – Джолан тру, фаэлирх. Найди свой путь, свой мнхеи сахэ и помни, что я тебя люблю... Бед аой, С'Кан, не знаю, когда еще встретимся. …Он спустился по белым каменным ступеням и очутился под все еще жарким солнцем раннего вечера. – Ну и как? – поинтересовался Тэй. – Нормально. – Что-то не похоже, что нормально, – с сомнением сказал бывший еретик, поднимая машину в воздух. Свист двигателя помешал продолжению разговора, но Л'нар заметил странное состояние Тэя. Тот или терзался тревогой, или изо всех сил скрывал горе. «Нужно будет при случае расспросить его». Вастарам'этрехх заложил крутой вираж, набирая высоту.