***
— Лука... Лука, — слышу сквозь дремоту голос Романа. Открываю глаза. Уже дома. Он меня принёс? Не помню. — Смотри, это ты, - показывает мне сотик с заставкой, в которой я узнал себя. В моих светлых, кудрявых волосах, были натыканы незабудки и я мирно спал на подушке. Ощупав себя, я действительно почувствовал цветы в волосах. — Зачем? Удали фотку, увидит кто, — неуверенным голосом говорю я, поворачиваясь к нему лицом. Наши голые тела предвещали много интересного сегодня. — Нет, ты будешь всегда у меня не только в телефоне, но и здесь, — показывает на свою грудь, в область сердца, — ведь так? — Конечно, Рома, - кто знает, что будет дальше. Это ведь только начало. Приглашаю его к действиям, снимающих утренний стояк. Всё потом, мы всё обсудим потом, как будем дальше жить, а сейчас я просто твой... твоя незабудка.Часть 5
1 сентября 2014 г. в 23:28
Pov Луки.
Посадка на автобус в Вельщавск задерживалась. Стоя на перроне и теребя билет, я кусал свои губы от вчерашнего поцелуя. Я даже не успел понять, как это произошло, но только как подействовал на него мой организм, я почувствовал сразу. У меня ведь не было ни кого, вернее Катя была, но наши отношения на этапе дружбы так и останутся. Я ещё не целовался ни с кем, до того как…
— Молодой человек, проходите, не задерживайте посадку, — я даже и не заметил, как подошёл контролёр и проверил у меня билет.
— Привет, — со мной сел грузный, выпивший парень. Общаться с подозрительным пассажиром мне не хотелось, я нашёл в плеере папку с Amethystium, и в наушники стала тихо просачиваться успокаивающая мелодия.
Свою ориентацию я осознал ещё в десятом классе, когда по обмену опытом, в интернат, из другой страны, приехали иностранные преподаватели. Среди них был один флорист. Он был очарован, как потом оказалось, только моими достижениями в выведении новых видов цветов. А я был влюблён в него, наивный…
Сосед захрапел, слышно даже через наушники. Ткнув его в бок, я снова предавался горьким воспоминаниям, по крохам вытаскивая их из глубин моего сознания.
Мне всё нравилось в нём: лицо, тело, голос, глаза. Очарование было настолько сильным, что я, даже не думая о последствиях, поцеловал его, пытался рассказать о своих чувствах.
Он не оттолкнул меня, но и не принял. Смотря своими чёрными глазами, в мои, голубые, он шептал мне, что не поддерживает гомосексуализм, но и не отвергает. Он был помолвлен и любим девушкой, которая ждала от него ребёнка. Дороги назад у него не было. Прижав меня к себе, он много чего ещё говорил, но я уже не помню что. В памяти остался лишь страх перед сталью и очень солёные слёзы у себя на губах.
Внезапно открыв глаза от пережитого, я успокоился, увидев тихо дремлющих пассажиров в автобусе. Пристраиваясь головой на плечо соседа, всё равно он спит, стал вспоминать дальше.
Когда я вышел из клиники, я ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Женщина, как оказалось потом, была психологом, и приходила ко мне каждый день. Она каким–то образом вытащила меня с того чёрного света. Я был один, у меня ни кого не было: друзей, родственников, мамы, любимого.
Я запомнил хорошо, что она сказала мне: «Полюби жизнь снова, и она преподнесёт тебе подарок, от которого ты не сможешь отказаться. Ты ещё будешь счастлив».
Затем, через три месяца, от него пришло письмо, где были фотографии с цветочной выставки. На конверте было написано «ЖИВИ И УЧИСЬ».
Когда я приехал в свою школу, оказалось, что экзамен перенесли на вторник. Это ещё лишний раз говорило о том, что в этой жизни я никому был не нужен. Телефон у меня лежал в кармане с забитыми туда номерами одноклассников, учителей и даже психолога. Смотрю на экран, правда от неё была смс, а я и не видел вчера. А вчера мне и не до того было. Рома мне нравился, но я боялся… Боялся снова ошибиться, разбиться на мелкие осколки, ведь второй раз меня не собрать. Кому были нужны мои достижения? Школе? Директору? Надо было прославлять школу, чтобы все говорили, какие дети умные учатся у нас. Кому были нужны эти грамоты, если даже учиться меня не могли протолкнуть дальше. Кто помогал? Кто напутствовал? Отучился, школу закончил? Тебе восемнадцать? Иди в армию! А мне куда с таким телом? Вот и выпнули сюда, ладно хоть квартиру выделили, многие подростки просто ютились в общагах…
— Белогородцев... Лука? Лука! — меня нежно обнимали, оторвавшись от объятий, я увидел Марину Васильевну, психолога. — Ну что же ты в коридоре стоишь, заходи-заходи, ты же ко мне пришёл? — вот всё-то она знает! — Как квартира, устраивает тебя?
— Ну да, ремонт делаю, — удивляюсь её вопросу.
— Слава богу, очень хорошо, Лука. У меня в Лощёвце знакомые, в администрации были, так я попросила, чтобы тебе двухкомнатную выделили.
— Так это вы? Спасибо вам большое, а с документами, тоже? — ещё больше удивляюсь я.
— Ну конечно, чтобы тебе не бегать, так они всё сами сделали. Просто знакомые хорошие, пожалели тебя мышонка! — искренне смеётся женщина. — А ты красивый стал, Лука, изменился, волосы вон какие отрастил, — гладит меня по голове, — и что-то в глазах у тебя, — смотрит пристально, — до боли знакомое?
— Ничего от вас, Марина Васильевна, не скроешь…
— Она… он?
— Брюс…
— Не русский что ли? — настаёт очередь удивляться психологу.
— Да нет, русский, прозвище такое, — я вспомнил, как тоже задавал такой же вопрос Ромке. — Романом зовут, — усмехнулся я про себя, думая о том, что даже фамилию его не знаю.
— И на каком этапе ваши отношения? — насторожившимся голосом спрашивает Марина Васильевна.
— Пока никак, только… я боюсь…
— Лука! Посмотри на меня, нет, в глаза мне смотри! Помнишь, что я тебе говорила, люби жизнь! Самое главное живи! Ты будешь ошибаться в жизни много раз, и каждый раз это будет больно! Но! Из каждого этого случая, ты будешь извлекать урок, опыт! Сейчас, ты как будто ходишь под зонтом и боишься выскочить под тихий, безобидный дождь, а то и под ливень, чтобы он тебе прополоскал мозги хорошенько, — она потрепала меня по щеке.
- А что касается твоего Романа. Ты уже взрослый, учись чувствовать людей, смотри им прямо в глаза, слушай звучание их голоса, слушай своё сердце, оно никогда не обманет.
Марина Васильевна ещё очень долго копалась в моём прошлом, вытаскивая и проговаривая все мои приключения. Она не осуждала меня, просто вместе со мной утверждала то, что всё со мной случилось: это было, это надо принять, и это надо забыть. Мне стало намного легче на душе.
Экзамены были во вторник и пятницу с утра, да не так уж они были для меня важны, всё равно у меня всегда были одни пятёрки. У меня была феноменальная память, я запоминал всё и сразу, а особенно если это касалось растений. В остальные дни я отдыхал, ходил с одноклассниками в кафе, потом сдавал все вещи, учебники, комнату, подводили итоги и мы слушали речи учителей. Неделя прошла быстро, аттестат сказали вышлют по почте, и уже домой я ехал с ожившим сердцем.
Я не стал звонить в квартиру Ромы, у меня был второй дубликат ключей, а честно говоря я просто струсил. Свою квартиру я не узнал! Она стала такая большая, так много места в комнате. Ремонт был сделан мастерски. На кухне, в стеклянной вазе, всё ещё стояли голубоглазики, а из под донышка торчали деньги и записка от том, что продали рассаду. Интересно. А я даже и не заметил, что в комнате стало мало ящиков. Мысли мои занимал сейчас Роман, и я предвкушал встречу с ним.
Звонок в дверь. Открывая, я не сразу понял, что это Катька.
— Лука, привет! —— набрасывается и целует меня девушка.
— Катя? — не въезжаю я, — ты… как здесь?
— Как-как, к тебе приехала, ты ведь мне на электронку свой новый адрес сбрасывал, вот я и пригнала. Ого! Какая у тебя комната шикарная. Ну, теперь, я к тебе часто буду приезжать, а то и останусь здесь навсегда! — улыбаясь, смотрит на меня Катя.
— Катя, я тебе говорил, что между нами только дружба и всё, — не буду же я ей рассказывать, что у меня встаёт только на парней.
— А может, попробуем… сейчас? Мы одни, только ты и я, — расстёгивая блузку, подходит близко ко мне.
— Не стоит, Катя, я люблю другого человека, - перехватив её руки, останавливаю девушку от дальнейших глупостей.
— Кого? — не отстанет ведь от меня, знаю я эту липучку. Я не стал врать.
— Катя… я... я влюблён в парня, который живёт, - а собственно, что я ей должен все личные тайны рассказывать, сплетница она ещё та!
Катя долго смотрела на меня, наливающимися от гнева глазами, а потом как давай громить мои растения! Все с подоконника скинула и за стоящими у стенки принялась. Она кричала, рычала не по человечески. Залетев в спальню, опрокинула местную цветочную лабораторию, разбив наверное большее из того, что там было, все мои труды! Я опомнился, повалил её на пол и крепко прижал ей дергающие руки, тихо сказал обезумевшей девушке:
— Уходи, прошу, не появляйся больше никогда.
Я оглянулся вокруг… всё было сломано… опять… опять, сломано. Вся моя жизнь сломана, ещё одного друга я потерял…
Знакомое, такое родное…
Горячее и успокаивающее…
Любимое, возбуждающее чувство.
Ромка, слёзы сами полились. Когда же я перестану реветь как баба. Я думал об этом, а они всё равно капали и капали из моих глаз.
— ММм, — стону от поглощающих моё сознание поцелуев, горячего дыхания на моей груди… хочу, ещё, хочу любви, я… могу любить его...
— Рома, не надо, — стыдно, мне стыдно, а тело хочет. Как разорваться между этим? Он нежно целует мои запястья, что означает: я с тобой, я рядом, я защищу.
Хотелось, жутко нравилось, и не понимая, что делаю, только вцепившись крепко в волосы Ромки, который приносил мне истинное сексуальное удовлетворение, я двигался членом навстречу его влажному и тёплому рту. Это было так офигительно, что я уже не думал ни о чём, а только чувствовал, что скоро кончу. Рука Ромы сделала всё до конца...
Теплое одеяло укутало меня, и всю ночь, чувство, что меня обнимают, целуют, нежно прижимают, любят, не покидало сквозь сон…
С ранним рассветом за окном, я вскочил и подбирал все свои разбитые стекляшки, с красными ушами. Мне было так стыдно, кошмар, что мы вчера делали?! Романа не было. Хорошо, что я хоть скрещивал и выводил сразу по два, три растения, поэтому дорогая коллекция была наполовину собрана и поставлена на место. Осталось лишь только купить местное освещение. Если бы кто-нибудь, посмотрел на меня сейчас, то подумал бы, что у меня температура, а то, ещё хуже. Я уже весь был красный, как помидор! Боже, что мы делали, мы целовались. Минет, мне делали минет, и кто? Парееень, кошмар.
Я заметал веником грязь, стёкла, а руки тряслись от вчерашнего, губы ещё жгло от настойчивых поцелуев. Прокручивал снова и снова вечерний сюжет… О Боже! Мне сделали в жизни первый минет! Рома мне соса…
Звонок в дверь.
— Кто там?
— Кто-кто, сосед с низу, — отвечают за дверью. Роман! Господи, как стыдно, стыдно…
— Лука… открой, пожалуйста…
Я не могу так, мне надо настроиться, мне надо подумать и… ну не могу я сейчас!
— Я не могу, я убираю всё… я зайду Рома, потом, — отвечаю ему и напряжённо жду ответа, прислоняясь ухом к двери. Мне показалось, что прошла целая вечность, когда я услышал его ответ.
— Лука, моя мама приехала и приготовила завтрак, МЫ ждём тебя, — я не слышал, как он ушёл, моё сердце готово было выпрыгнуть из груди, отдаваясь бешеным ритмом в висках. Мама? Только этого ещё не хватало! Мама! Дальше я всё делал механически быстро, и когда мусорные мешки были на стрёме, я остановился у зеркала в прихожке.
Зеркало всегда показывает не то, что я хочу видеть. Оно представляет всё в настоящем видении, а то, что сейчас я видел свою глупую улыбку, заставило меня ещё больше в этом убедиться. На меня, из волшебного стекла, смотрел влюблённый молодой парень с красными маленькими ушами. Голубые, как незабудки глаза, смотрели с неизведанностью и упорством, всё только начинается. И всё-таки я думаю, что в этот раз всё будет у меня хорошо!
Я причесался, прятая непослушные волосы в хвостик, и спустился вниз на один этаж. Позвонил в нужную дверь и стук бешеного сердца отмерял секунды.
— Здравствуйте, я Лука, — Роман очень походил на свою мать, такие же глаза.
— Лука, заходи и проходи на кухню, уже остыло всё давно, — приглашает меня полная женщина, плотно закрывая за мной дверь. — Давай-давай проходи на кухню, мы уже давно тебя ждём!
Роман стоял у окна, скрестив руки на груди, в синей рубашке и брюках, как с картинки. Я на минуту затаил дыхание. Лицо человека, которого ты любишь, вызывало трепет в моей израненной душе, не важно, что он парень. Его мама суетилась. Разогрела в микроволновке мне пирог с рыбой, налила чаю, а потом поставила ещё кружку молока рядом, добавила вазочку с ананасными и другими шоколадными конфетами. Она щебетала и расспрашивала меня о цветах, а я отвечал ей на автопилоте, украдкой бросая взгляд на молчаливого Романа.
— Лука, — перебивает свою мать Рома, — мама нам нашла подработку в посёлке Вельщавская Роща. Там строится на отшибе особняк, требуется садовник и разнорабочий, обещают хорошие деньги. Хочешь, со мной? Жить в домике, у нас в саду, а мама на работу выходит, её вызывают.
— Да, да Лука! Рад Сергеевич очень хороший человек, я знаю его ещё с пелёнок, он не обидит. Ещё он тебе поможет с поступлением в университет по твоему направлению, ТАКОЙ ТАЛАНТ зарывать в землю, нет! Нельзя! Я с ним уже разговаривала по этому поводу, так что с понедельника начинайте, там строители всё уже почти закончили, только мелочи остались. Ты Романом командуй, и вы всё там посадите и подберёте за одним. Хозяева не въехали ещё, так что побудете ещё и за сторожей, а потом всё равно всё лето за садом смотреть будете! Деньги нормальные, работа спокойная.
Что я мог сказать, я только кивал головой, подтверждая своё согласие, деньги мне нужны. Обожаю ананасные конфеты. Вафелька, кисловатая начинка и шоколадная глазурь приятно успокаивали мои расшалившиеся нервы.
— Лука, — пристально смотрит на меня Ромка, — пошли в кино.
— Эм… сейчас?
— Да, сейчас, — совсем не моргает Роман.
— Ну хорошо, пошли… на Аватар, смотрел много раз, давай ещё сходим.
Стоявший Роман у окна ничего не ответил, вышел из кухни. По улице мы шли тоже молча, чувствовалось напряжение.
В кинотеатре было мало людей, да и то большинство детей, уплетающих попкорн.
Темно… поцелуи Ромы обжигающие, напористые, рука гладившая мой член, настырно добивалась своего. Я не остался в долгу. Пробираясь через ширинку его брюк, я тоже хозяйничал у него в штанах. Благо мы сидели в объёмном кресле на последнем ряду, нас никто не видел. Длилось это не долго, Рома протянул мне салфетки.
Джека облепили белые семена священного дерева, это самый любимый мой момент в фильме, но я уже не увидел его удивляющегося лица. Только самые красивые в мире глаза смотрели на меня сейчас, только самые сладкие губы целовали меня сейчас снова.
— Лукааа… хочу, — стонет Рома. Я знал, чего он хочет… меня.
Весь оставшийся день прошёл незаметно. Мама Романа звонила и договаривалась на счёт нашей работы, я собирал свои скромные вещи, Рома тоже свой рюкзак. Он ещё на тренировку сбегал. У них ведь скоро соревнование, только я услышал эту новость от матери Романа. Потом мы заказали газельку и перевезли на дачу мою мини-лабораторию, предварительно передав ключи от моей квартиры матери Романа. Там ещё остались цветы, которые она обещала и пристроить в больницу, и продать в цветочный магазин, с моего конечно разрешения.
Дачный домик был небольшой, но аккуратный и добротный. А самое главное, он был живым, я почувствовал себя в нём уютно. Роман всё время молчал и бросал на меня похотливые взгляды, распаковывая наши сумки. Потом мы выбрали место, где устроить мне рабочее место, и переносили всё моё оборудование, так же перебросясь лишь парой фраз.
Сходили в магазин, закупив всё необходимое, а то в субботу магазин закрывали рано. Уже поздним вечером, меня потянул куда-то Роман, тоже молча.
Мы спускались вниз, по узкой тропинке, такое ощущение, что это был старый карьер, заросший травой. Уткнувшись в спину внезапно остановившемуся Ромке, я выглянул из за него и удивился тому, что я увидел! В вечерней темноте я увидел озеро! Ах! Озеро НЕЗАБУДОК! Буйная растительность на дне этого заброшенного карьера размножилась в таком количестве, что передо мной действительно был ковёр из голубых, как небо, цветов.
Рома подошёл ко мне и несмело прикоснулся к моему виску губами, убирая выбившуюся из хвостика прядку волос за ухо. Он потянул вниз на ложе из цветов, и мягко уложил меня, одновременно целуя так, что я забыл: кто я, где я, и почему я здесь. Его настойчивые поцелуи и возбуждающее поглаживание вдоль моего тела руками, вызвали у меня стремление прижиматься к Ромке ещё сильнее и отвечать смелее на его напористые поцелуи.
— Лука, ты у меня первый парень, да и вообще первый, — шепчет неуверенно Ромка. — Расслабься, я не могу ждать, прости, я постараюсь осторожно, скажи если будет больно...
И ты у меня тоже первый, Рома, я смотрю на него, а в руках у него тюбик и презерватив, он был уже готов. Одев резинку на член и смазав его, он стал размазывать мятную, охлаждающую жидкость по моему анусу, легко надавливая внутрь. Я знал, что надо расслабиться, это и сделал. Снова и снова он терзал мои губы, властно орудуя языком, отчего я громко стонал, но уже не понимал от чего. То ли от его властных поцелуев, то ли от пальцев в заднице, которые задевали, как оказалось у меня низко расположенную похотливую железу.
Сначала тупая боль от его члена, не смею я дышать, но Ромка что-то шепчет... Любимый? Я? Было немного больно от непривычки мужского члена в себе, но претерпевая боль хотелось ещё и ещё этих движений. Член его касаясь в моём теле сокровенной железы, вызывал у меня состояние длительного предоргазма. Я уже громко стонал, не сдерживая себя. Рома был нежен, скользя во мне, он успевал целовать меня в губы, отпускал глотнуть цветочного воздуха, целовал шею, шептал мне в ухо ласковые слова. Прижав меня сильнее к себе за ноги, он выпрямился и стал сильнее любить меня, повторяя моё имя. Рукой он водил по члену, а мои руки вцепились в незабудки, сминая их все в кучу, словно в букет. Оргазм захлестнул обоих внезапно...