Лучше быть каракатицей

"Не хочешь встретиться?" "Нет". Лео с улыбкой гладит экран, под пальцем светится − "доставлено". Потрясающее чувство. Свобода послать нахуй того, о ком мечтал столько времени. О да, детка. Он так и не ответил на первое сообщение. Открывал его раз десять, смотрел, то радуясь, то психуя, мысленно прокручивал их возможный разговор, и вдруг понял, что не хочет видеть Хьюгу. Еще и связки потянул, потому что в тот момент с большим весом качал внутреннюю сторону бедра и случайно упустил левую разводящую часть тренажера. Впрочем, новый тренер оказался душкой: сам нанес мазь, забинтовал, рассказал о допустимых нагрузках и научил разбираться в тейпах. Даже жаль, что натурал. Можно было бы многозначительно вздыхать, рассказывая историю знакомства: "И тут он увидел мои великолепные паховые кольца…" Неважно, что для этого пришлось бы вооружиться скальпелем, среди его приятелей все равно никто не разбирается в анатомии, а звучит здорово. Он допивает воду и открывает ноутбук. Работы много, она занимает все мысли, и даже во сне Лео бродит по проектам зимних садов и детских площадок, почему-то всегда серым и двухмерным. Дома ждет скучающий Ханамия. Раньше это было бы равносильно пожару или потопу, только без гарантированной страховки, но сейчас все иначе. Киеши позавчера уехал на деловые переговоры в другую префектуру, и теперь не перед кем разыгрывать вселенскую любовь. Если задуматься о том, как сильно зациклился на нем Ханамия, то становится не по себе – все сосредоточено на Киеши, на других он просто не обращает внимания. Притворство заметно невооруженным глазом, да он и не дает себе труда что-то скрывать. Назревают проблемы. Мелькает мысль предупредить Киеши, но что сказать? Тот и так прекрасно знает, с кем связался, в отличие от самого Лео, он быстро справился с иллюзиями о сущности Ханамии. Среди ночи в прихожей что-то грохает, и Лео выскакивает в коридор, вооруженный первой попавшейся под руку статуэткой. В обед он краем уха слышал, как за соседним столом обсуждали участившиеся случаи квартирных краж, и безрассудство просыпается в нем раньше инстинкта самосохранения. Но увлеченно целующейся парочке нет никакого дела до брендовой обуви – Киеши вжимает Ханамию в стену, крепко обхватив за талию и шею, будто тот пытался вырваться. Ханамия стоит босиком, в одних трусах, Киеши – полностью одет и еще не успел разуться. Именно так должно выглядеть воссоединение без памяти влюбленных после бесконечно долгой разлуки длиной в три дня. Сколько еще продлится этот фарс? Не говоря ни слова, Лео идет на кухню и включает кофеварку. Сейчас эти двое начнут трахаться, вряд ли ему удастся уснуть. Пора пересмотреть свои принципы: он теперь свободен даже от воображаемых обязательств, хватит делить оргазмы с кусками силикона, пора найти настоящий член, горячий и крепкий. Киеши вторит его мыслям громким стоном. Лео вздыхает и водружает увесистого бронзового кабана над полкой со специями, тот смотрится там очень органично. Утром рот Киеши выглядит так, словно он вылизывал осиное гнездо, а у Ханамии под растянутой майкой плечи сплошь покрыты укусами, но ему все еще мало, поэтому он цепляется к ним обоим. Лео по-быстрому дожевывает, делает пару глотков апельсинового сока и благодарит за омлет. Киеши пытается ответить, но только охает, и Лео выскакивает из кухни. Когда через пару минут он рискует туда сунуться за забытым планшетом, то застает завтрак, который в скандальности мог бы соперничать с шедевром Мане: на обеденном столе распростерся Киеши, и единственным, что прикрывает его наготу, является обернутая вокруг члена ладонь Ханамии. По дороге на работу, застряв в пробке, Лео твердо обещает себе переспать с кем-нибудь в ближайшее время. Если у него начнет вставать на Киеши, Ханамия его убьет, и не факт, что фигурально. Знакомый предлагает сходить в клуб. Раньше Лео уклонялся от подобных приглашений, он и в подростковом возрасте не особенно любил шумные тусовки, но сейчас идея кажется ему здравой. Договариваются на пятницу. Джинсы и майка, – почему бы не показать красивый бицепс? – крепкая обувь (на танцполе кто только не скачет тебе по ногам), чуть взбить и растрепать волосы, потому что, господи, как же достал офисный стиль! На сборы не требуется много времени. Перед выходом он смотрит в зеркало и приходит к выводу, что трахнул бы себя без вопросов. Но сегодня впервые за долгое время повезет кому-то другому. Впрочем, Лео не загадывает. В клубе не так уж шумно, а жаль: его случайная компания громко сопереживает Тоши, неудачно отбелившему зубы, и Лео едва не скрипит своими, отбеленными удачно. Он на взводе, хотя сам не может понять причин своего раздражения, залпом проглатывает первый "сапфир" и спускается на нижний этаж, чтобы осмотреться и потанцевать. Тут ему нравится больше. Парень за пультом знает свое дело, и Лео вливается в толпу. Танцевать он любит, это снимает стресс даже лучше, чем йога или таблетки, и он ни на кого не смотрит, отдаваясь ритму и думая, что давно стоило сходить развеяться. Тоши прощен, а через несколько минут и забыт – кто-то плотно обнимает его сзади, прижимаясь бедрами, и это так приятно, что член дергается. Лео откидывается назад, хочет опустить голову своему неожиданному партнеру на плечо, но тот ниже него, и получается только потереться затылком о чужую щеку. Он позволяет гладить себя по животу, слышит одобрительное хмыканье и накрывает ласкающие руки своими. Объятья становятся крепче, его задницу уже беспардонно тискают, и Лео разворачивается – надо же выяснить, кто тут такой смелый. Возбуждение стремительно тает. Коротко стриженый парень в белой футболке похож на Хьюгу. Черт, ведь удалось же выкинуть его из головы на несколько часов! Он что, теперь на каждого смутно напоминающего его человека будет так реагировать?! Лео склоняется ближе: − Извини, мне надо отойти, − говорит он и торопливо протискивается между людьми, не дожидаясь реакции. На баре заказывает два шота виски, запивает холодной водой и разгрызает кубик льда. Отпускает. Что бы это ни было, оно прошло. Ему одобрительно улыбается парень с выкрашенной в голубой цвет прядью. Сейчас, когда по телу прокатывается горячая волна и щеки заливает румянцем, Лео думает, что не стоило так спешить, но дело сделано, а от такого количества спиртного его не развезет, если не добавлять. − Лихо ты! – Голубая Челка подходит ближе. – Меня зовут Кента. − Лео, − он пожимает руку и тянет на себя: − Потанцуем? Ничего общего с Хьюгой: двадцать два года максимум, подведенные глаза, пирсинг в брови и, кажется, в соске, нахальная улыбка и юркие пальцы. Годится. Целуется Кента тоже неплохо. − Тут есть отдельные комнаты, − шепчет тот через некоторое время, и Лео приходит в себя. Они не столько танцуют, сколько обжимаются, и да, уединиться было бы неплохо, но он не самоубийца. В таких каморках чего только не подхватывали, дурацкий красный бархат, которым их обычно за каким-то чертом оббивают, вполне сойдет за бактериологическое оружие. Он отстраняется и оценивающе оглядывает Кенту. На шлюху не похож, на вора или торчка тоже, а с маньяком он как-нибудь справится – Лео живет с одним таким уже целую вечность. − Резинки с собой? – спрашивает он, и Кента, ухмыляясь, похлопывает себя по карману: − Всегда, сладкий! − Поехали ко мне. И они выбираются из толпы. Лео тщательно огибает любые попадающие в его поле зрения белые футболки. Потанцевать можно и потом. Кента ведет себя прилично ровно до входной двери. Стоит только впустить его в квартиру, как он прижимается сразу весь, слегка толкаясь бедрами и не давая дотянуться до выключателя, поэтому они целуются в полумраке, разгоняемом только мелкими горошинами обувной подсветки. Лео молится всем богам, чтобы Ханамии с Киеши не было поблизости, или они хотя бы были одеты, пусть даже только в трусы, он же не просит слишком многого? Пожалуйста. Неудобно получится, если знакомство придется начинать фразой: − Это мой друг, а тот, который с огромным членом – друг моего друга. Когда он наконец включает свет, гостиная оказывается пустой. Лео мысленно кланяется. − Прикольно тут у тебя, − говорит Кента, а дальше все происходит в лучших традициях жанра: до спальни они добираются полураздетыми с напрочь сбитым дыханием, одежда живописно устилает коридор. Лео оглядывается, отмечает, что куртку он бы передвинул правее, чтоб она смотрелась с журнальным столиком единым ансамблем и усмехается глубине своей профдеформации. − Ты художник? – спрашивает Кента, глядя на обклеенную эскизами стену. − Нет, − отвечает Лео и утягивает его на кровать. Надо было сначала снять узкие брюки, но это доходит до них только в процессе. В голове приятно шумит, а тело легкое и буквально вибрирует. Когда он понимает, что вибрация какая-то не такая, то со смехом выкручивается из джинсов, сбрасывая их на пол вместе с телефоном. Кто бы это ни был, пусть подождут, у него сейчас в постели не пластмасска на батарейках, а симпатичный парень с – о боже, да! − настоящим членом, и он не побоится им воспользоваться. Через несколько минут тяжело дышащего Лео ждет сюрприз – Кента хочет быть снизу. Шепчет, расценив его колебания по-своему: − Не бойся, я там чистый, как первый снег. Лео думает, что если откажется, его счет с последнего раза в активной позиции может перейти с месяцев на годы, и кивает. Внимательно проверив на свет упаковку презерватива (жизнь с Ханамией учит осторожности на грани с паранойей), Лео раскатывает его по члену. Кента выдает традиционное: − У тебя такой большой! Да-да, куда без этого. Лео прекрасно известно, что для такого роста член у него маловат, но он уже лет пять как вышел из возраста, когда это было способно огорчить. Входит он легко, и, черт, как же приятно! Теплое живое тело сжимается, принимая его в себя, Лео наклоняется, целует грудь, обводит языком сосок, поудобнее опирается на руки и начинает двигаться, стараясь не думать о том, как классно вздрагивает под ним Кента. Тут бы продержаться хотя бы несколько минут, хочется продлить удовольствие, поэтому он специально меняет позу и замечает, что челка не голубая, как казалось в клубе, а светло-сиреневая. Он уже открывает рот, чтоб поделиться своим открытием, но Кента подбрасывает его собственными бедрами, задавая быстрый ритм, и Лео тут же забывает, что хотел сказать. Удовольствие безликое, но яркое и гораздо острее, чем с игрушками. Кента стонет, охает и пыхтит, прилипает членом к животу и трется, опустив обе ладони ему на поясницу и прижимая к себе. Лео стискивает зубы, стараясь оттянуть разрядку, но неожиданно кончает, и от этого появляется странное чувство, будто его обокрали. Даже опьянение проходит. − А ты быстро, − скалится Кента. – Что, я тебе так понравился? Лео виновато улыбается. Черт знает что, какой-то тренажер на скорость. Хочется верить, что следующий раз будет интереснее банального "всунул-вынул"… только с другим человеком. Он понимает это еще до того, как Кента кончает. Приятный парень, идеален для разового секса, но не более. В гостиной уже поджидает Ханамия, крутящий в руках куртку Кенты. − Добрый вечер, дамы, − улыбается он, и Кента с тревогой оглядывается на Лео. Тот успокаивает его взглядом, мол, не переживай, это не мой ревнивый бойфренд, и тут же из кухни выходит Киеши, что-то жуя. Выпроводить Кенту оказывается очень трудно, тем более что Ханамия ни капли не помогает, отвечая спокойно, без злости, что они бывшие баскетболисты, поэтому такие высокие. − И красивые, − игриво добавляет Кента. − Да, очень красивые, − Ханамия поворачивается к Киеши, с нежной улыбкой кладет ему руку на грудь, тот накрывает ее своей, глядя в глаза, они тянутся друг к другу, а через мгновение уже ржут в поцелуй. Лео закрывает лицо ладонями. − Так вы вместе? – уточняет Кента. − Пока смерть не разлучит нас, − сладко говорит Ханамия, отбрасывая челку с лица. Хорошо, что в этот момент Киеши не видит его глаз. Лео настойчиво подталкивает Кенту к выходу. Спустя несколько поцелуев и клятвенных обещаний позвонить, ему с горем пополам удается вытолкать за двери своего случайного любовника. − Какой милый молодой человек, − комментирует растекшийся по дивану Ханамия, забрасывая босые ступни на колени Киеши. – Что, Лео, даешь на первом свидании? А как же… − Прекрати, Макото, − мягко говорит Киеши, начиная массировать его щиколотки. Какие все-таки огромные у него руки! Кисть длиной почти со ступню Ханамии. − Соображу что-нибудь на ужин, − говорит Лео, вытаскивая телефон, чтобы выяснить, кто звонил. На пороге кухни он замирает, еще раз недоверчиво смотрит на экран, а потом сгибается от хохота. После молчания длиной в гребаный месяц из всех дней и часов Хьюга выбрал тот единственный, когда Лео было не до него. − Он сошел с ума, − довольно констатирует Ханамия. – Чур, его спальня – моя, она больше. − Отвали, − на душе легко и радостно, скорее всего, от виски и каких-нибудь посторгазменных гормонов счастья и человеколюбия, но раз уж Хьюга не отступается, можно дать ему шанс.