Гори, звезда моя, не падай. Роняй холодные лучи. Ведь за кладбищенской оградой Живое сердце не стучит.
Все, что осталось – это кусок ткани от капюшона. И он пахнет, как пахла она. Только вот Ассаи уже не вернуть. Она не вернется. Как не вернутся и остальные. Но горечи больше именно из-за нее. Почему? Почему она? Вилкас у воды. Сидит, прислонившись к стылой каменной стене, мертвый холод, как она, проникает в спину и проходит по всему телу. Черный жеребец что-то ищет. Топает копытом около воды, ржет. Кого-то ищет. Бесполезно. Изможденный вздох. В груди - пустота. В груди - холод. Бесконечная холодная пустота.***
Говорят, что дождь смывает грехи. Кровь с рук. Смывает то, что должны помнить. Сейчас Вилкас человек, который сожалеет. А через несколько сотен дождей он станет тем – кто забывает. Но никогда он не сможет забыть. Никогда. Он будет помнить. Это цена за его жизнь и свободу.***
И, голову вздымая выше, Не то за рощей — за холмом Я снова чью-то песню слышу Про отчий край и отчий дом.(с)
Если сильно зажмуриться и хорошенько сосредоточиться - можно уловить ее запах. Пушица и горноцвет – стойкий аромат, пропитавший собой все с момента ее прихода. Этот запах - это она. Такой же легкий и нежный. И теперь он преследует его повсюду. Вилкас пытается отогнать его от себя, понимает, что это – лишь плод воображения. Только не удается в полной мере осознать произошедшее. С того момента ничего не изменилось. Если только лица. Фаркас каждый вечер садится в праздничном зале и замирает в ожидании. На его напряженном лице – отчаянная надежда. Но она так и не приходит. На лице Эйлы – немой вопрос, на который нет ответа. “-Как же… это настоящая трагедия”, – говорят они. Но в чем дело? Кто умер? Ассаи? Вот уж нет. Или, быть может... Нет. А потом осознание ударяет в голову и все, что остается – это сильно зажмуриться и посильнее вдохнуть. Попытаться уловить ее запах. Если выйти на улицу, то запах становится даже ощутимее. И уже ничто не важно, кроме этого аромата. Он окутывает его, словно уютный кокон. И на секунду Вилкасу кажется, что он сходит с ума. Слишком реалистично, слишком ощутим он и чувство, что он, Вилкас, здесь не один. Краем глаза замечает что-то безумно знакомое, серое, что сразу же исчезает. Рассеивается, как туман. Он улыбается. Теперь. Точно. Да.***
Вилкас просыпается с улыбкой на лице. Он знает, что это не сон и почему-то решает никому не рассказывать об этом.***
За северной звездою Белый барашек Ходит по черным водам.
Вилкас подставляет лицо закатным лучам солнца. Теперь он дышит спокойно и свободно. - Говорят, Лидия ушла из Вайтрана, - Эйла сзади, как всегда, тихо и незаметно. К такой неожиданности он уже привык. - М-м-м… - протягивает он, не оборачиваясь. Улыбается. - А ты куда собрался? – Эйла подозрительно смотрит на мешок, а потом замечает эту странную улыбку и пушицу с горноцветом в руках, и начинает догадываться. Как бы и ей хотелось верить, что этот запах – действительно принесла она.Если б тебя мне встретить, моя царевна, Как далеко ты ходишь. Где на шлее из шерсти Черные песни ты за собою водишь? Я за тобою следом, не размыкая век, Дороги не зная. Ясным коротким летом Да первым снегом, Слышишь, моя родная? Из-под земли достану, Семь пар сапог стопчу я Да семь скую колечек Не простых - оловянных, Да домой принесу я Свою беду - овечку.(с)