Сборник фемслэшных драбблов по Гарри Поттеру

      Мелодично, словно перебирая невидимые струны, за окном пел дождь. Сидя на парте, одна в пустом кабинете, Полумна могла расслабиться и просто наслаждаться тишиной, нарушаемой лишь звуками природы. Больше всего на свете девушке хотелось сейчас вырваться из замка и, скинув туфли, танцевать на лужайке перед Большим озером, подставляя лицо дождю. Лишь одно держало Полумну в этом кабинете. Точнее, одна.       Джинни и Полумна никогда не дружили так, как обычные девочки. Впрочем, когтевранка не знала, как люди вообще дружат, пока не познакомилась с Джинни... Однако разве подруги катаются, обнявшись, в высокой траве, сгорая от желания поцеловать губы напротив? Разве подруги страдают от присутствия друг друга, при этом страстно желая прижаться друг к другу всем телом, ласкать, целовать и никогда не отпускать? Разве подруга станет ревновать другую к самому желанному мальчику всей школы?       Гриффиндорка с пламенем рыжих волос на голове всегда была чем-то большим для Полумны. И сейчас блондинка судорожно мяла в тонких бледных руках записку на куске пергамента. Девушки часто обменивались записками, однако ещё ни в одной из них Джинни не просила подругу о встрече поздно ночью.       Полумна не знала, что будет дальше. В голове было сколько угодно мозгошмыгов, но ни одной ценной мысли. Только ожидание непонятного чуда... А вдруг?..       Когтевранке казалось, что она слышала скрип двери уже несколько десятков раз, однако по-настоящему та приоткрылась только сейчас. Полумна не стала оборачиваться. Она до ужаса этого хотела, но боялась. Боялась, что встретит лишь непонимание в глазах близкой, даже слишком близкой, подруги, если озвучит свои мысли. Полоумная Лавгуд искренне считала себя сумасшедшей, однако вовсе не из-за морщерогих кизляков. Ведь в её мыслях было ещё нечто другое, что девушка никогда не высказала бы вслух. Никому, даже Джинни. Особенно Джинни!       ... Дрожь пронзила тело блондинки, когда гриффиндорка легонько дотронулась до её плеча. Полумна крепче сжала и без того смятую записку в руках и открыла рот, чтобы что-то сказать, однако ей было не суждено этого сделать. Тонкий пальчик гриффиндорки прижался к бледным губам Полумны, а другой рукой Джинни по-настоящему нежно приобняла подругу, прижавшись грудью к её спине.       Джинни задохнулась от медового запаха прекрасных платиновых волос и тяжело вздохнула, присев на парту рядом с Полумной. Время текло незаметно, и девушкам не требовалось ничего говорить друг другу.       Блондинка наконец медленно повернулась, и взгляд широко распахнутых серебристых глаз встретился с ярко-карими. Джинни почувствовала на лице боязливое прикосновение слегка вспотевшей ладони подруги. Полумна медленно провела по щеке сверху вниз, едва задевая кончиками пальцев пухлые губы.       Ещё секунда, и Джинни приблизилась к Полумне вплотную. Тяжело было сфокусироваться на чём-либо под странно-печальным взглядом огромных глаз, а бледные губы Полумны оказались неожиданно тёплыми и приятными на вкус.       Полумна закрыла глаза и просто отдалась поцелую, неторопливо посасывая каждую губу Джинни по очереди, наслаждаясь мгновением, длившимся, казалось, вечность.       Но это мгновение кончилось, и девушки оторвались друг от друга. Однако лишь затем, чтобы увидеть в глазах друг друга молчаливый призыв продолжать. Неожиданно для себя Полумна отметила, что дождь за окном прекратился и наступила звенящая тишина. Эта тишина давила на уши, на глаза, на всё тело и все мысли в голове...       ...Джинни первая решилась заполнить тишину, сбросив с себя мантию, которая с громким шелестом упала на каменный пол. Следом за ней мгновенно полетели вниз рубашки, юбки, галстуки: красно-жёлтый и сине-коричневый. Оставшись в одном нижнем белье, лохматая Полумна буквально вцепилась в рыжую шевелюру Джинни и повалила девушку спиной на парту, заткнув рот поцелуем и судорожно нащупывая застёжку лифчика гриффиндорки, предварительно отбросив свой.       Джинни отвечала на поцелуй страстно, выгибаясь всем телом навстречу Полумне и прижимаясь к ней своей уже обнажённой грудью. Когда блондинка, щекоча веснушчатую кожу подруги своими длинными волосами, начала ласкать напрягшиеся от холода и внезапно пришедшего возбуждения соски Джинни, гриффиндорка наконец смогла сдёрнуть с Полумны её очаровательные хлопковые трусики одной рукой, а другой стянула свои. Джинни призывно раздвинула ноги и слегка царапнула подругу по спине острыми ноготками. Когтевранка поняла этот бессловесный намёк и прижалась своей промежностью к нежным, уже абсолютно мокрым губам между ног рыжеволосой.       Кстати, там волосы тоже были огненно рыжими, и изрядно возбудившуюся Полумну необычайно развеселил этот факт. Прижавшись к подруге всем телом, она заливисто расхохоталась, отчего Джинни внезапно захотелось поцеловать блондинку ещё больше. Проведя рукой по волосам Полумны, гриффиндорка поддалась порыву и притянула её к себе,с новой страстью впиваясь в опухшие от поцелуев губы. Девушки начали тереться друг о друга всё сильнее, и старая парта под ними опасно зашаталась. Когда, принявшись изучать губами тело гриффиндорки, Полумна укусила её за очаровательный розовый сосок, Джинни выгнулась дугой и протяжно застонала, при этом чуть не соскользнув с несчастного стола. - Пора бы нам перебраться куда-нибудь, - это была первая фраза, сказанная за этот вечер, голос Джинни получился хриплым, а Полумна даже не успела ничего ответить, как резко оказалась прижатой разгорячённым телом к холодному оконному стеклу. На подоконник рыжеволосая заботливо постелила чью-то мантию.       Полумна закинула ноги на спину подруги и, полуприкрыв глаза, целиком отдалась наслаждению, когда Джинни принялась ласкать своим язычком заветную плоть между ног блондинки, теребя клитор и посасывая порозовевшие губки.       ... За окном снова пошёл дождь, но его музыка уже не казалась Полумне столь чарующей, как чувственные стоны слившихся воедино подруг и громкий стук их сердец, бьющихся в унисон.       ... Девушки достигли вершины одновременно, но продолжали ласкать друг друга ещё долго, по-прежнему не говоря ни слова. Разум отключился, остались лишь обнажённые чувства, а скомканная записка, так сильно изменившая жизнь юных волшебниц, сиротливо валялась под партой, рядом с грудой ставшей абсолютно ненужной одежды.