Лепестки

- Сакура… В этом имени так много звуков, чувств и эмоций, которые Россия не боится показывать. Правда, ей кажется, что это попросту бесполезно. - Я больше не приду, не надо меня звать. - Япония… Почему-то совсем не грустно, просто больно. - Поставь тут подпись, - Япония старается, чтобы голос не дрогнул. Чтобы не было видно, что она чувствует. Это дела, это работа, нельзя мешать сюда свои чувства. Россия отстранено подписывается, и понимает, что, в самом деле, все кончилось для нее. Она проиграла, опять проиграла. И словно прошлый бой был не век назад, а вчера – так четко Анна все помнит. - Может, хоть чай выпьешь на дорогу? Сакура соглашается, хоть и хочется делать вид, что нехотя. Курилы подождут, все подождет. Россия заваривает чай, и хоть Япония недовольно ворчит по поводу осквернения священной чайной церемонии, все равно пьет. Чай с сахаром, в пакетиках, нарушающий все традиции, но у России он особенно вкусный и ароматный. Он хранит особые воспоминания и чувства. Почему-то Японии кажется, что это не конец. В голову пробираются ненужные мысли. Это ведь вовсе не конец, они еще сойдутся – в битвах или союзах, но сойдутся. - Сакура… В этом имени больше любви и нежности, больше чувств и эмоций. Россия прижимает такую маленькую и хрупкую на вид японку ближе к себе, а когда та обнимает в ответ, Анна готова продать душу, чтобы ее догадки оправдались. Это не конец. А потом Россия вовлекает Японию в глубокий поцелуй, и Япония отвечает, плюнув на все, что можно. На репутацию, на работу, на дела. Курилы подождут. Все подождет. Сейчас не до них.