You Send Me

Письма не стареют (и не горят, конечно же). Они желтеют, с каждым годом тяжелеют от ценности воспоминаний, что хранят в себе, но не черствеют, не становятся бессмысленными, как многобитные переписки в сети. Письма не дают покоя, когда неотвеченным мёртвым грузом пылятся в правом нижнем ящике английского письменного стола под охраной надёжного замка. С такими скелетами в шкафу не протянуть и дня человеческому сердцу, и часу вампирскому. Она выдержала десятилетие, пока собирала по крупицам себя саму. Письма пишутся после полуночи, не потому что так поэтично и горит свеча, а потому что он живёт во тьме и жаждет солнца. Она его солнце, как бы банально это не звучало для человека; для вампира - изыски. Она содрогалась от упоминаний Нового Орлеана в новостях, цифры индекса на конверте усадили её на электрический стул. Он прошёл весь Мистик Фоллс «солнцеискателем», что как компас всегда точен и заточён в сердце, но не нашёл. Три года он потратил на поиски по пятидесяти звёздам на синем полотне; она бросила якорь в Лос-Анджелесе, на берегу океана, в эпицентре веселья. Он решительно черкал на бумаге, она нерешительно перебирала листы. У него камень с души прочь, у неё тяжесть на душе и подкашивающиеся от страха коленки – Стефан не должен знать. Он продолжал свою историю, она свою начинала; и не вместит бумага их слов и ожиданий, лишь спугнёт покой, в котором им не жить.