Фрекен Бок для малыша без Карлсона

Уже традиционная уборка дома. Домработница Франнсонов, наверное, сходила с ума, не понимая, что происходит и почему ее больше не вызывают. Впрочем, я ограничивалась только теми комнатами, в которых мы постоянно находились, планируя привести в порядок весь дом (возможно даже с помощью той самой Софии) к приезду хозяев. Сегодня после уборки гостиной мне пришла в голову мысль, которая раньше там не появлялась: я еще ни разу не потрудилась прибраться у Рэса. Стало стыдно, потом я и вовсе утопила саму себя в позоре, и с пылесосом наперевес поспешила наверх. - Рэс, - позвала я, стучась в дверь, которая по описанию фру Франнсон походила на его. – Я вот подумала, что у тебя прибраться нужно. Рэс? - молчание меня насторожило. – У тебя бойкот, неприкосновенность жилища или что-то еще? - Заходи, - отозвался Расмус. – Я тебя не слышал. Хорошая комната, отрицать глупо. Большая. Две части: с кроватью, тоже, кстати, весьма немаленькой, и диваном перед плазмой, больше той, что была у меня в комнате раза в полтора. Много дисков – музыкальных и с игрушками, которым, кажется, отдано сердце каждого современного парня. Сам хозяин всего этого богатства в один шортах возлежал на диване и что-то читал, впрочем, с наушниками на голове. - Уборка, - провозгласила я и потрясла щеткой. Он спустил наушники на шею и улыбнулся. - Тебе заняться нечем? - А какое у меня может быть занятие на работе? Я не могу сесть в кресло и смотреть как ты играешь в кубики. - Почему нет? Садись, у меня есть неокуб. - Обойдусь. И игрушка сомнительная – многие дети этими шариками давятся. - Я вышел из возраста, когда глотают все подряд, - вздохнул Рэс. – Ну убирай, если тебе хочется. Кивнув, я включила пылесос, сразу ныряя щеткой под кровать – по опыту знаю, что там вечно творится сущий кошмар. К счастью, в комнате не было ковролина, а только светлый мохнатый коврик перед диваном, и это весьма облегчило мне работу. - Что хоть слушаешь? – заинтересовалась я и оттянула одно «ухо», прислушиваясь к играющей музыке. - Мда, понятно. У тебя культ личности. - Думаешь, они назвали группу в честь меня? – едко спросил парень и задумался. – Да ну, вряд ли. Они же финны, с чего бы вдруг. Хотя родились мы в одном году. Черт, - он подпрыгнул на сидении, опираясь на спинку. – Вот я тормоз. Линдгрен. - Только не говори, что сейчас вспомнил, что «Пеппи» и «Карлсона» написала Астрид и фамилия ее была Линдгрен. Эти шутки я слышу, кажется, с яслей. - Нет, об этом я помнил всегда. А вот то, что в шведской сборной недолго играл Расмус Линдгрен, я вспомнил только что. Я распрямилась, убирая упавшие на лоб волосы. - Гонишь. - Да чтоб мне сдохнуть. – парень перескочил через спинку и с разбегу прыгнул на кресло – похоже, у него этот трюк был отработан. Доехав на нем до стола, он взялся за ноутбук и покосился на меня. - Отвернись. У меня там секреты. - Боже мой, могу вообще уйти. - Совсем не нужно.- Рэс быстро закрыл все окна, и я не успела ничего толком увидеть, кроме логотипа соцсети. Он быстро набрал строку в поисковике, и на экране раскрылась страница Википедии. – Ну что?- спросил он, похваляясь, кивая на фотографию мужчины, над которой значилось имя Расмуса Линдгрена. – Надо было поспорить с тобой на что-нибудь. - Не умничай. Ох, - вспомнила я. – Забыла совершенно. Сейчас приду. Бегом спустившись к себе, я вытащила из пакета учебники и так же поспешно вернулась обратно. - Неет, - протянул Рэс, кривясь при виде пособий. – Не хочу. - Твой папа велел. - А я отказался. Нельзя научить, когда человек не хочет. - А если я буду ходить за тобой хвостом и талдычить по-немецки? - Это будут пытки. - Ага. – я раскрыла учебник на первой странице. – Поэтому будем учиться добровольно. - Как тебя угораздило поступить на такой ужас? - застонал Рэс. – От иностранных языков мозги кипят. - Мне нравится. Я и французский учу. - Астрид, пощади. Соври родителям, скажи, что мы учили, но не удалось. - У тебя конфликт с немцами? Давай, включай « Scorpions», « Rammstein», «Tokio Hotel» и привыкай к языку. - Ооо, ну давай тогда «Энигму» или «Чингисхан» вспомним. Фрекен, я не люблю немецкий. - Купить учебник французского? – пригрозила я. – Хочешь язык ломать и картавить? Рэс тяжело вздохнул. - Не хочу. - Давай учить немецкий. Он и к шведскому поближе. Это нетрудно, правда. Вот смотри, - я взяла ручку и листок, валявшийся на столе. - Женщина у нас «фру», а у них «фрау», девушка «фрекен», а у них «фроляйн». А «герр» и вовсе одинаково. - А мама? – вдруг заинтересовался Расмус. - «Муттер» - «мур». Вот видишь как просто. А «папа» у них «фатер». - Так что там с зайцами и штанами? - «Hase» - заяц , «Hosе» - брюки. Это просто. Так же, как и «Sonne» - солнце, «Sohn» - сын, а «Sommer» - лето. – я выпрямилась, потирая поясницу. – Хотя тактику я выбрала неправильную. У тебя в голове будет каша. - Неужели ты все это знаешь? Все запомнила? - Ну да, но я же постепенно, со школы. Но вообще-то, если учить его полностью, то можно свихнуться. У них есть слово … сейчас, - я снова взялась за ручку, припоминая его по частям. – «Закон об идентификации коров и передаче обязанностей контроля маркировки говядины», вот. – Я дописала и подчеркнула получившийся филологический кошмар. – Шестьдесят три буквы должно быть. Это нам преподаватель рассказывал, так, ради интереса. - И как они его произносят? – выговорил Рэс, рассматривая строчку со словом. – И главное – зачем? - У них почему-то многие словосочетания пишутся одним словом. Это действительно трудно. Ладно, мне нужно закончить уборку. - Астрид, - окликнул он меня, когда я уже отошла к двери. - В следующий раз позвони фру Ларсон. Это не твоя работа. - А что моя? - Кормить меня, наверное, - пожал плечами парень. – Потакать моим прихотям. - он снова повернулся к столу. – Хотя если потакать всем моим прихотям, можно потерять остатки самоуважения. Я убралась, приготовила ужин, и даже какое-то время посидела над тетрадками, пытаясь составить занятия для Рэса. Я начала слишком поздно - мне оставалось всего пара дней работы, и за это время я его точно не успею ничему научить. Мои размышления прервал телефонный звонок и я, записывая очередной блок слов, взяла трубку. - Guten Abend, - проговорила я машинально и ойкнула. – Извините, добрый вечер. - Изучение немецкого идет полным ходом? – пошутил герр Франнсон. – Или сын так преуспел, что вы уже говорите на нем в быту? - Нет и…нет. Просто готовлю для него систему, чтобы учить было легче, и задумалась. - У вас отличное произношение, Астрид, - похвалил мужчина и его голос чуть изменился. – Но я все же звоню, чтобы попросить вас об одолжении. - Конечно, герр Франнсон. Что-то случилось? - Да, нам с женой, видимо, придется задержаться. Появились неотложные дела в Финляндии… и это ужасно неудобно. Бригитта уже с ума сходит без Расмуса, все рвется слетать домой хотя бы на час, но ее фондовые дела не отпускают. Если вы не планировали ничего, Астрид, пожалуйста, задержитесь у нас еще на неделю. Конечно же оплата будет другая. - Я могу. Никаких планов до конца лета у меня нет. - Вы наша спасительница. Как у вас дела? Расмус не строит из себя неизвестно что? - Он может? - С нянями он обычно ведет себя именно так. Это его протест.- он кашлянул и тут же вернулся. – Астрид, вы можете давать ему отпор. Он сильнее, чем описывается в его диагнозе, если вы, конечно, прочли то, что я вам дал. - Конечно, герр Франнсон. У нас все мирно, правда. - Надеюсь, это действительно так, и в не бережете мои нервы. Да, кстати, меня терзают подозрения, что вы пытаетесь экономить. Единственный большой счет был три дня назад и тут явно приложил руку Тумас. Скажите мне, что он не разбил «ровер». - Он его не разбивал, - подтвердила я, как мне казалось, правдиво. - Я так и знал. Чтож, если понадобятся еще деньги, снимайте, это не проблема, лишь бы этого лоботряса не пришиб отец. Спасибо вам, Астрид, и до свидания. Ах, нет, - он засмеялся. – Auf Wiedersehen. - Gute Nacht, герр Франнсон. - Приятно поговорить со знатоком языка. Завершив разговор, я уже было поднялась, чтобы подняться в Рэсу и сообщить, что родители скоро не приедут, но потом передумала : наверху было тихо, возможно он уже лег. Я не знала, хорошо ли это или плохо, то, что я должна задержаться – определенно хорошо для моего кошелька, но в остальном…. Я не хотела кривить душой – я боялась Рэса. Да, забывалась временами, начинало казаться, что с ним просто и спокойно, но все быстро кончалось. Я не знала его, не представляла, что прячется в его голове и больном сердце, просто не имела понятия. Вести себя с ним просто как няня не получалось: это сложно, когда воспитанник старше тебя и каждый день просыпается в твоей постели. Снова окунувшись в воду, я почувствовала себя счастливой. Кажется, если у меня под боком будет такой бассейн, мне больше ничего не будет нужно, я буду вполне довольна жизнью. Улыбнувшись одной мысли о том, как мне сейчас хорошо, я нырнула, а когда всплыла, на бортике уже сидел Рэс. - Можно присоединиться? – спросил он как-то угрюмо, и, когда я кивнула, соскользнул в воду. - Отец твой звонил. Они задержатся. - Знаю, - отозвался Расмус. – Мама тоже звонила. - Они попросили меня остаться. - Послала их? - Нет, - повела я плечами. – Почему я должна была их посылать? Ответил он лишь мимикой, двинув бровями вверх-вниз и искривив рот. Повторив это движение, я поплыла мимо него, но ощутив его прикосновение к моей руке, дернулась даже для себя неожиданно сильно. - Я всего лишь хотел… - начал Рэс, но оборвал себя, убирая руки. – Ничего. Еще одна неделя. - Да. Все же успеем что-то освоить из немецкого, наверное. Успеем? - Конечно. Это единственное, чем нам стоит заниматься все это время. Он нырнул, и я морально подготовилась к тому, что он сейчас вынырнет из-под ног, снова начнет хватать. Мои опасения не оправдались – парень появился ровно там же, где и был. Какого черта я вообще так трясусь? - Рэс, - позвала я, чувствуя себя неловко. - Пообещай, что сегодня я буду спать одна. - Одна, - кивнул он послушно. - Обещаю. - Хорошо. Мы плавали еще какое-то время, совершенно молча, будто не замечая друг друга. Я тайком следила за ним – вдруг резко станет плохо, а я ведь могу и не заметить ничего. Но Рэс, похоже, чувствовал себя нормально, во всяком случае той фарфоровой бледности, что была на его лице тогда, после игры с Анникой точно не было. - Можно татуировку посмотреть? – подала я голос просто потому, что молчать мне надоело. Он повернулся и кивнул. - Конечно. Иди сюда. Он отплыл к бортику, и я последовала за ним. Рэс был намного выше меня, и держаться ему было несложно, а вот мне пришлось подумать, как рассматривать рисунок, при этом держась на воде, но он совершенно неожиданно вдруг приобнял меня за спину. - Я держу, - пояснил он и вытянул правую руку. – Смотри. И да, у меня культ моей личности. «Расмус». Написано красиво, стилизованными под скандинавские руны буквами, к основанию превращающимися в сосульки. Весьма образно для Швеции. - Красиво, - оценила я, и он, кивнув, поменял руку, снова подхватывая меня. Здесь все было сложнее – предплечье было полностью забито рисунком от запястья до самого локтя. Сложный узор, но я смогла разобрать Мьёльнир – молот Тора и переплетенные треугольники Валькнута. - Пришлось усиленно следить, когда кололи, - усмехнулся Рэс. - Дольфа, кажется, называли с претензией на его характер – парень он классный, но убежденный праворадикал. Так и боялся, что придется мне вечность ходить с вольфсангелями, зигами и свастиками. - Ключик, - заметила я, обводя его в обрамлении чешуйчатого фона. – Фригг? - Да, а это Брисингамен. – Рэс коснулся петель цепочки. – Фрейя. - Классно. Сколько ж тебе было? - Семнадцать. Был у деда и бабушки в Гётеборге, там и сделал. Прикинул – вроде неплохо смотреться должно, руки же не палки. Да и они все синие были от чертовых капельниц, достало смотреть на это. - А родители? - Ну мама-то конечно, - хмыкнул Расмус. – Паника, «завтра к врачам, пусть смотрят, не опасно ли, не занесли ли заразу». А папа сидел час разглядывал и гундел, что ему и в восемнадцать не разрешили даже крошечную наколоть. Но ему понравилось. - Да уж, - с улыбкой вздохнула я и попыталась пальцами расчесать его мокрые волосы. – Ты точно лысый. Без хвоста смотрится совсем не так. - Тебе так больше нравится? Без хвоста? - Мне? – переспросила я, тупо уставившись в его вдруг загоревшиеся интересом глаза. - Не знаю, нормально вроде. Пока не очень привычно, но главное чтобы тебе самому нравилось, и, думаю, тебе так проще. Он мешается, путается… - Я понял, не надо, - прервал меня Расмус и в его голосе вновь зазвучали строгие жесткие нотки. Он выпустил меня и, подтянувшись, выбрался из воды. – Доброй ночи.