I год правления Сёдаймэ, месяц третьей луны
Сегодня я впервые оказалась в месте под названием Конохагакурэ. На мой вопрос, что это, отец не смог сказать ничего вразумительного. Только задумчиво поднял голову и посмотрел куда-то в голубое небо, украшенное белыми, ровно очерченными облаками, а потом невнятно изрёк нечто: «Нуу, это такое поселение, где будут жить шиноби в мире и сотрудничестве». На вопрос, кому пришла в голову такая бредовая мысль, отец дал ответ, достойный главы клана. По крайней мере, такие фразы я часто слышу от него с того самого момента, как помню себя: «Имя основателя деревни – Сенджу Хаширама. Запомни его хорошенько. Этот союз поможет укрепить позиции клана Узумаки. Пока соглашение действительно, ты должна стараться изо всех сил всячески оказывать лояльность главе деревни! Чем бы она ни являлась, здесь собраны влиятельные силы не последних кланов страны. Для дочери клана Узумаки авторитет родного клана должен стать главной ценностью в жизни!». Он ещё полчаса нёс что-то патриотическое, но я уже не слушала, потому что в этот момент меня отвлёкло одно забавное происшествие на улице… В этой так называемой деревне есть странное заведение – Академия ниндзя. Отец говорит, что мне тоже предстоит туда отправиться, хоть я уже не в том возрасте, когда предполагается туда поступать. Как я успела понять, там учат базовым навыкам шиноби. Не знаю, впрочем, понадобится ли мне это… Наверное, отец желает таким образом выразить лояльность клану Сенджу. Так вот, проходя как раз мимо ворот этой самой Академии, я увидела следующее. Какая-то сельская девчонка выбегала из ворот и, запнувшись о камень, уже готова была пропахать носом землю, как вдруг некто с длинными взъерошенными, как у ежа, волосами, в тёмно-синих свободных одеждах на лету подхватил неуклюжую школьницу, так что её колени едва коснулись земли. Как это было ловко, как проворно! Моя голова до сих пор кружится, когда я пытаюсь вспомнить в деталях движения этого шиноби, и всё же мои попытки тщетны, потому что его скорость превысила способность моих глаз воспринимать реальность… Когда я была маленькая, мне часто приходилось наблюдать со стороны мелкие стычки клана Узумаки с противниками, так что нельзя сказать, будто я не привыкла видеть вокруг себя отточенные движения, меткие броски оружия, быстрые заклинания складывающихся печатей. Но это было нечто! За все пятнадцать лет я не видела, чтобы шиноби мог с такой лёгкостью и одновременно фантастической быстротой преодолевать значительные расстояния. Ах, как бы я хотела научиться так же! К чёрту всю политику, если в этой Конохе существуют такие люди, как это шиноби, значит, рано или поздно я стану сильнее. Что происходило дальше – отдельная история. Девчонка, не успевшая понять, что с ней произошло, отряхнулась и посмотрела в глаза тому, кто помог ей. С моей стороны было прекрасно видно, как в тот же миг на её лице отразился неподдельный испуг. Я поняла это не только по округлившимся глазам, но и по ауре агрессии, которую тут же начало источать её сознание, пытаясь защититься. Уж, что бы там отец ни говорил про мою нерасторопность в техниках, этому меня не нужно учить! Мне стало интересно, что произойдёт дальше, и я намеренно замедлила шаг, но отец упрямо тянул меня за руку вниз по переулку, так что я успела лишь краем глаза заметить, как селянка, не смея повернуться к «врагу» спиной, попятилась назад и наступила на ногу спутнику так поразившего меня шиноби. Что произошло потом, мне было уже неизвестно. Стали ли они травить её, как это часто происходит в моём клане, когда кто-то слабее другого? Или здесь другие порядки, и они, наоборот, помогли девчонке прийти в себя? Как бы то ни было, клянусь, что не упущу возможности узнать, кто же таков этот шиноби с волосами, похожими на иглы!I год правления Сёдаймэ, месяц пятой луны
Ах, как стучит сердце! Оно так и норовит выпрыгнуть из груди. Что со мной, я совсем теряю разум? Его имя – Учиха Мадара. Тот самый, со странной причёской и прыжками быстрее молнии. Я видела его издалека в начале торговой улицы, и торговка, завидев мой полный решимости взгляд, рассказала, кто он такой. Оказывается, это ни кто иной, как один из основателей Конохагакурэ. Значит, отец прикажет и перед ним лицемерить… Значит ли это, что мы скоро встретимся, и я смогу говорить с ним лично?I год правления Сёдаймэ, месяц пятой луны
Теперь я знаю, зачем отцу понадобилось отдавать меня в Академию ниндзя. Он просто решил спихнуть меня, чтоб не мешалась под ногами! Конечно, теперь он занятой человек, со всеми этими союзами! А как было хорошо в родовом поместье, когда мы вдвоём играли в саду, когда слуги называли меня не по имени, а только «химэ». Здесь же все фамильярничают, да и слуг не осталось… Наверное, былых времён не вернуть. Впрочем, в этом есть свои плюсы. Я могу дышать полной грудью. Теперь никто не контролирует каждый мой шаг, и после занятий в Академии, я могу гулять, где хочу. Повсюду идёт стройка, потихоньку в деревню переезжают новые жители. Тут и там можно заметить чей-то домашний скарб, наваленный грудой возле временного палаточного жилища, а неподалёку – стук молотка и запах свежеспиленных сосновых брёвен. На занятиях нам рассказывали о Хокагэ и Сенджу Хашираме, который им сейчас является, но ни слова не сказали о его собрате – Учихе Мадаре. Когда же я попыталась задать вопрос в корректной, замечу, форме, сэнсэй тут же затих и как-то настороженно посмотрел в мою сторону, а затем быстро сменил тему. Что я сделала не так?I год правления Сёдаймэ, месяц шестой луны
Я виделась с ним! Я говорила с ним! Это случилось на окраине поселения, возле кромки леса, куда я часто захожу, чтобы пообедать в спокойной обстановке. В последнее время, дома стало невыносимо! Клан постоянно выясняет отношения, не все за переезд в Коноху. Так вот, этот раз не был исключением. Только сегодня, подойдя к привычно раскинувшемуся во все стороны дубу с широким вековым стволом, я обнаружила, что под ним уже кто-то сидит. «Какая досада!» – подумала я. Ох уж эта привычка говорить патетическим слогом! Отец, этого ли ты добивался, заставляя меня зубрить классические тексты наизусть? Делать было нечего. Я развернулась и уже было пошла обратно, как сидящий под деревом заметил меня и в мгновение ока оказался перед моим носом. Я узнала этот стиль тотчас: Учиха Мадара. Сердце тут же зашлось в бешеном танце, веки затрепетали, ладони вспотели, судорожно сжимая ремень школьной сумки. Куда подевались все мои навыки самообладания? А он улыбался, хотя нет, ухмылялся. Долго смотрел мне прямо в глаза, думал, что побоюсь, отведу взгляд, побегу, как та девчонка. Но нет, я стойко выдержала тьму его зрачков. Наверное, если бы было темно, я бы поддалась внутреннему страху, но солнце ярко освещало поляну, на которой мы находились, так что я сфокусировала свой взгляд на своём отражении в глазах шиноби и даже попыталась придать своему лицу невозмутимое выражение. Но он, конечно, почувствовал всё, потому что следом произнёс нарочито смягчённым тоном, который едва ли скрывал резкие нотки раздражения в его голосе: «Смотри-ка! И всё же трясёшься, как осиновый лист. Но мы слишком гордые, да?». Шиноби вплотную приблизил своё лицо к моему, так что наши глаза находились на одном уровне, и ветер, всегда вольно гуляющий по Конохе, заставлял мои ничем не скреплённые, непомерно отросшие рыжие волосы, развеваясь, касаться плечей Учихи Мадары. Его это вторжение явно раздражало, хоть он и искусно скрывал свои эмоции под маской безразличия, но мой талант чувствовать не обманешь. Внезапно в его глазах полыхнуло красным, и, клянусь всеми богами, это было нечто ужасное и завораживающее одновременно! Причудливые узоры вырисовывались на ярко-алом фоне радужки, они манили, отбирая по капле волю и самоконтроль. И, когда я уже была готова потерять сознание, Учиха Мадара так же быстро, как появился предо мной, отпрянул назад, секунду поглядел на меня сверху вниз и исчез за деревьями. Только вихрь слегка пожелтевших августовских листьев в воздухе говорил о том, что секунду назад здесь кто-то был. Кажется, теперь мне понятно, почему в селении никто не любит говорить о нём…I год правления Сёдаймэ, месяц восьмой луны
Отец похвалил меня, сказав, что Академия много мне дала. Я действительно чувствую, что стала лучше управляться с тайдзюцу. Раньше это направление мне не давалось от слова совсем, но сэнсэй сказал, что надо лишь тренироваться больше, чему я в последнее время и посвящаю всё свободное время. Хорошо, что лес около селения такой просторный, и никто не мешает заниматься вдоволь! Вчера я снова видела Учиху Мадару спустя полгода с нашей первой встречи. Только на этот раз он не пытался меня запугать шаринганом (сэнсэй посветил целую лекцию по секретным техникам клана Учиха, и, надо отметить, делал он это с брезгливостью, от которой мне становилось дурно) и не ухмылялся. Мадара был пугающе беззаботен. В тот час я отрабатывала метания кунаев в пять мишеней. Пятый всегда улетал мимо, и мне никак не удавалось сконцентрировать внимание таким образом, чтобы техника совмещала в себе чёткое движение тела и меткость броска. Мои одноклассники, хоть ещё совсем дети, давно уже справляются с десятью мишенями. Такими темпами я никогда не докажу свою причастность к влиятельному клану Узумаки, думала я, и метала кунаи всё яростней, но как назло промахивалась всё больше. Рыжие пряди выбились из причёски и закрыли весь обзор. В последний раз я напряглась и что есть мочи метнула оружие почти наугад, но привычного глухого удара не последовало. Тяжело дыша, я почти что свалилась на землю, волосы совсем распустились, обзор застила рыжая пелена. Он подошёл так же быстро и бесшумно, как и в прошлые разы, вытягивая вперёд все пять кунаев разом. «Как он смог это сделать? Ведь все пять летели в разных направлениях!» – подумала я. Тут загадочный шиноби, не говоря ни слова, с полповорота взметнул руку с кунаями вверх, оттолкнулся от земли и… через мгновение все кунаи разошлись точно по местам. О, если б я увидела этот приём ещё раз, и ещё раз, и ещё раз, вряд ли смогла бы повторить его! Позор мне, наследнице Узумаки. Правильно, что больше не называют меня химэ. Где мне взять гордость, когда в селении не один десяток таких шиноби, как Учиха Мадара? Пока меня изнутри сжигал стыд, Мадара, наконец, подал голос: «Значит, химэ. Значит, Узумаки Мито». Откуда он знает моё имя? Откуда? Неужели отец виделся с ним? Или он всё обо всех знает? Да, должны же быть какие-то списки при вступлении в союз, и Мадара, как основатель селения, конечно, имеет к ним доступ! Я растерялась, нечего и говорить. Видя мою нерешительность, Мадара фыркнул. Как-то совсем безобидно, ребячески. Мне до боли хотелось заговорить ним, но от него исходила столь пугающе нестабильная энергия, что нерешительность сковывала моё сознание. «Так ты никогда не научишься метать оружие!» – продолжил он. «Ты вкладываешь слишком много сил, когда нужно лишь отточить движение и не терять концентрацию, остальное – дело физических законов». «Вы пришли сюда, чтобы давать мне лекцию о том, как метать кунаи?» – это всё, что могла я вымолвить на тот момент. Мадара на секунду скривил лицо, полуприкрытое прядями, так напоминающими мне ежиные иглы, а затем расхохотался от души. Я стояла, как дура, не зная, что и думать: то ли плакать, то ли смеяться вместе с ним. «Не зря кланы Сэнджу и Узумаки – родственники. У моего старого приятеля Сенджу есть точно такая же привычка вешать нос по поводу и без», – заключил Мадара. Я подняла голову и впервые осмелилась прикоснуться взором к его глазам, что ужасно испугали меня однажды. На этот раз в них не полыхал огонь. Один глаз прикрывала чёлка, тогда как другой в насмешливом прищуре оглядывал меня с ног до головы. В руках Мадара небрежно вертел откуда ни возьмись появившийся кунай: то ли свой достал, то ли успел вытащить из ближайшего дерева мой… «Тогда покажите, как правильно!» – внезапно осмелела я. К чёрту приличия! К духам осторожность! «Хэээ! Да вас не просто вывести из себя, химэ», – с издёвкой произнёс он. «И всё же, для дальнего боя ты не годишься. Не буду тебя учить», – вот так распалив огонь жажды знаний, Мадара тут же бесцеремонно оборвал разговор. Но я тоже не промах: чудом успела схватить его за подол синей рубашки свободного покроя, прежде чем он исполнил свой молниеносный прыжок. На секунду Мадара притаился, замер на месте, затем обернулся. Я ожидала увидеть гнев. Такое часто происходило, когда в моём клане кто-то из младших нарушал правила общения со старшими. Но вместо этого я прочитала в его эмоциональном фоне любопытство. Не говоря ни слова, он повернулся на пятках, сбросил странную штуку с плеча, похожую на музыкальный инструмент, вытащил из кармана пару кунаев (ага, значит, тот всё-таки был его собственный!) и вложил их мне в ладонь, затем поставил мои запястья в правильную позицию и показал траекторию движения. Я повиновалась. На этот раз не стала применять полную силу, и, к своему удивлению, обнаружила, что оба куная оказались ровно посередине установленных мишеней. «Так же и с пятью. Только с прибавлением числа оружия нужно сильнее направлять энергию в пятки, чтобы получался полный разворот, и траектория не ломалась. Тогда предметы не будут зависать на полпути от недостатка силового импульса», – спокойно завершил Мадара. «Тебя может ещё до дома проводить, а? А то заблудитесь, химэ-сама!» – он уже неприкрыто издевался над моей некудышностью как шиноби, перескакивая с вежливого стиля речи на разговорный и обратно. Конечно, стерпеть такое я не могла. Тут же рыжие волосы взметнулись вверх, лицо перекосилось от злости, а с языка сорвалось неуважительное: «Я тебе не химэ-сама! Я Узумаки Мито, запомни раз и навсегда! Узумаки Мито!» – я предпочла не узнавать, как Учиха Мадара отреагирует на такую грубость и поспешила домой. Он не преследовал меня. Только ветер донёс уже едва различимые обрывки фразы: «… несдержанная… погубит…». Что он этим имел в виду? Разве не я работала часами над самообладанием с самого детства? Разве не мне всегда было противно смотреть на грызню родственников со вспыльчивыми нравами?I год правления Сёдаймэ, месяц восьмой луны
Теперь мы играем в игру: я бегаю за ним по всей Конохе, а он – пытается скрыться. Пока лучше получается у него, надо сказать, но если я что-то задумала, то бываю крайне настойчива. Иногда мне удаётся подловить его на потере бдительности. Тогда ему приходится поддерживать разговор, ведь глава клана Учиха должен быть заинтересован в поддержании хороших отношений с союзными кланами, а я – химэ одного из них… Ах, как мне нравится эта игра! Мне больше незачем терять самообладание. Пусть потери будут только на стороне противника. Я просто в восторге, когда по воле несдержанности его глаза на секунду вспыхивают алым Мангэкё, а затем так же быстро потухают, сдерживаемые разумом: как же! Я же ребёнок в его глазах, со мной надо сдерживать гнев. Гнев – это то, что я хочу заставить его мне показать. Прохладная насмешка, с которой он встречает и провожает всех, включая меня, – напускная, мои чувства не лгут. Внутри него кипит гневный вулкан. Вопрос толь в том, что породило этот гнев: обида, ревность, страсть, вожделение, месть? А может, всё сразу?I год правления Сёдаймэ, месяц восьмой луны
Он не возьмёт меня в ученики. Аргументировал этот тем, что я женщина и вообще «он тут не нанимался недогэнинов тренировать». Так и сказал. Должна ли я жалеть об этом? Дома неспокойно. Старшие недовольны Учиха. Они до сих пор не смирились, считают их предателями. Думаю, для этого есть причина, ведь глава клана Учиха будто точит нож на всех и каждого. Вчера я наблюдала сцену их встречи с Хокагэ-сама. О, сколько яда и гордыни в голосе Мадары! Непохоже, будто они дружны с Хаширама-доно, и всё же тот принимает его как близкого друга, хоть этот самый «друг» и готов прирезать его в любой подходящий момент. Не пойму, что это? Глупость или снисхождение? Одно ясно: долго так не протянется. Отец тоже что-то задумал. Ходит хмурый в последнее время, стал совсем нелюдим, закрывается подолгу в своей комнате, не хочет, чтоб ему мешали думать. Я не хочу уходить из деревни! Не думала, что когда-либо скажу это, но я успела привязаться к этому месту с его вековыми деревьями и шуршащим в листве ветерком, яркими, только что отстроенными домиками, Академией ниндзя с его придурковатыми сэнсэями и клановыми «разборками» между учащимися на переменах, извилистыми дорожками и шиноби с ежиными волосами… Но мне никогда не дадут приблизиться к нему, теперь я знаю точно. Может, поэтому я так страстно ищу малейшую возможность увидеться? Даже стоять и молчать рядом – подарок богов! От главы клана Учиха веет решимостью и бескрайней силой, которая пьянит голову, замедляет разум и бросает тело в жар. Никто до этого не обладал надо мной такой властью! Кажется, я сделала бы всё, что он попросит. Однако он сторонится меня, как заразу, которая может принести неприятности, и не просит ровным счётом ничего. Смогу ли я когда-нибудь встретить его взгляд без трепета? Или вовеки веков мне придётся носить в себе бремя желания прикоснуться к огненной мечте? Как жаль, что я не Сэнджу Хаширама! Кажется, только ему одному и дозволено лицезреть его настоящего…I год правления Сёдаймэ, начало месяца девятой луны
Он ушёл из деревни. Накануне я догнала его под луной. Он не стал убегать. Процедил сквозь зубы только что-то вроде: «Глупая девчонка из Узумаки никак не отвяжется», – но шага не умерил. Так мы и шли: он впереди, я сзади. За всё время ни разу не обернулся. Тогда я попыталась дёрнуть его за ежиные волосы, просто захотелось с досады вырвать здоровенный клок. Правда, что бы это изменило? Стал бы он ближе, кабы я выполнила задуманное? Но он отклонился, я лишь едва задела ладонью жёсткие кончики. Действительно, как иглы у ежа… Затем внезапно остановился, как вкопанный, и спокойно, подчёркнуто вежливо произнёс: «Ворон никогда не будет ровней лисице. Мы с вами никогда не поймём друг друга, наследница Узумаки, так что не стоит и пытаться. Я воин. Вы будущая царица светских кулуаров. Моя участь – ненависть, кровь и разрушение во имя Идеи. Ваша – плетение интриг, яд дорогих шелков, искусное убийство под покровом ночи – в интересах клана, разумеется. Видите, нам не по пути. Вас вскармливали молоком с привкусом политики, я же пришёл к выводу, что ненавижу политику, как и весь этот чёртов мир с его неправильными законами». Я смолчала, глотая слёзы. Просто не знала, что тут можно было ответить. Всё уже решено, мне действительно придётся тренироваться в искусстве химэ клана Узумаки. Пусть пока он и ошибся: во мне мало пиетета к клановым делам – никто не утверждает, что через десять лет всё останется, как прежде. Снова попыталась прикоснуться к мечте, на этот раз рука потянулась к плечу. Он перебил меня громко, не дав это сделать: «Завтра я покину деревню». Ох, что было со мной в тот момент! Впервые я не хотела верить словам, но понимала, что это правда. Сама не своя от чувства неминуемой потери, я выпалила: «Тогда вам без разницы, если я сейчас… если мы сейчас!.. Ах, а если я убегу вместе с вами? Что вы тогда сделаете?». Тишина слилась с ночным небом воедино и сгустилась, словно кто-то разлил вокруг вязкие чернила: луна ушла за облака. Я чувствовала, что надежда безвозвратно ушла вместе с ней, и это разозлило меня ещё больше. «Отвечай, Учиха Мадара, что ты сделаешь, если я уйду за тобой вслед?» – он молчал, но с места не двигался, я ощущала его дыхание впереди. «Ах да, как же я могла забыть! Только один из клана Сэнджу может просить тебя и быть услышанным! Я видела вас вместе. Только в этот раз и эта дружба коту под хвост», – в отчаянии я совершенно забыла про гордость. «Скажи же мне, что тогда для тебя дружба?» – срывая голос, я кричала в темноту, хотя и шёпот мог быть с лёгкостью услышан, ведь нас разделяло всего пара шагов. Не зря авторы классических текстов упоминают, что когда сердца людей далеко, они кричат, даже если находятся рядом. «Дружба?» – наконец, подал голос он. «Дружба?» – ещё раз повторил он и расхохотался, а затем переспросил: «А что же для тебя такое дружба?». Не видя подвоха, я отвечала: «Это когда люди понимают друг друга, когда у них есть общие интересы, когда их связывают особые отношения, когда они готовы отдавать и принимать, когда им хорошо вместе и грустно по отдельности…». «Хватит этой чуши!» – грубо перебил меня он. «Ты ничего не знаешь о дружбе, это я уже понял» – мне показалось, или в его голосе прозвучало разочарование. «Разве вы и Хокагэ-сама не друзья?» – ко мне начало возвращаться самообладание. «Мы с Хокагэ-сама, – передразнил он меня, – вечные соперники. У нас была общая мечта на двоих, но в реальности оказалось, что мне в ней слишком тесно, в отличие от Хаширамы, который нашёл в этом призвание, но он идеалист. Этот мир никогда не объединить любовью и сотрудничеством. Скоро снова возобновятся раздоры, и так будет продолжаться вечно. Эта деревня – лишь инструмент для прикрытия корыстных мотивов, поэтому я хочу когда-нибудь вернуться сюда, чтобы стереть это место с лица Земли. Ни Хаширама, ни клан Учиха не поймёт этого, так что я ухожу один. Можешь называть это дружескими чувствами, как тебе будет угодно», – он замолк, а я переваривала только что услышанное. До сих пор в моей голове не укладывается всё, о чём он говорил в безлунном пространстве. Моя проницательность пала, чувства притупились, и я уже не могла различить ровным счётом ничего. «Зачем вы всё это мне говорите сейчас?» – бессильно, полушёпотом проговорила я. «Очень скоро ты поймёшь, химэ Узумаки. Скорее, чем ты можешь подумать…». На этих словах, так же, не оборачиваясь, глава клана Учиха двинулся вперёд, я же осталась на месте, чтобы исполниться сомнений и беспомощности.