Энгармония Ким Чонина

1. Его птица (До-ми-соль) Кай (Ким Чонин)/Пак Чанёль

На него нельзя не смотреть ― он похож на хищную птицу. А он всё равно умудряется теряться в обычных ситуациях и становиться незаметным, хотя в это непросто поверить ― как можно стать незаметным с такой яркой и запоминающейся внешностью? У него получается, и Чанёль не представляет, как. Чанёль смотрит на него всегда, цепко держит взглядом, но всё равно пропускает тот миг, когда Чонин теряется и исчезает, чтобы появиться в совершенно другом месте, совершенно неожиданно и с кем-нибудь, кому не стоило бы ошиваться так близко. Сначала Чанёль считает себя просто поклонником и другом, объясняет всё талантом. И он в самом деле с искренним восторгом смотрит, как танцует Чонин. Он мог бы вечно смотреть на отточенные движения, игру гибких мышц под влажной от пота кожей, стремительную смену выражений на лице и в глазах, чуть затенённых полуопущенными ресницами. Он мог бы вечно любоваться этим смуглым воплощением силы и изящества, умеющим засыпать где попало вне стен танцзала и сцены. Но даже у Чанёля не выходит долго врать себе, и очередной приступ ревности проясняет картину достаточно для того, чтобы перестать прятать голову в песок, словно страусу. Он слышит сплетни и слухи, он наблюдает, сходит с ума, видя доброе расположение Чонина к кому-нибудь другому. А ведь доброе расположение Чонина ― это привилегия, редкая привилегия. Чонин способен услышать музыку даже в вое ветра и шуме дождя, но человека он замечает тогда лишь, когда сталкивается с ним лбом. Чанёль задерживается после тренировки и застывает как раз на пути Чонина. Чтобы Чонин "столкнулся лбом" с ним и его заметил. Чонин предсказуемо налетает на него, завершая вращение под последние аккорды. И Чанёль мягко поддерживает, не позволяя упасть. Отсутствующий взгляд, лёгкий кивок и стремительное движение, которое Чанёль гасит, обхватывая Чонина руками и сжимая в объятиях. Разворот ― и теперь уже внимательный взгляд из-под чуть сведённых к переносице бровей. Чонин часто рассеянный и безразличный ко всему вокруг, но он умный. Он точно знает, почему Чанёль держит его, стоит так близко и жадно смотрит на выразительные губы. Мягкий толчок ладонью в грудь, зеркало за спиной, и Чанёль наслаждается отражением поцелуя. В серебристой поверхности тёмная ладонь уверенно касается шеи Чанёля, точно так же, как в реальности. И так странно видеть это и гадать, что происходит раньше: мечта в зеркале или её воплощение в действительности? Чонин на вкус горячий и терпкий, острый. Ожидания Чанёля обмануты, но он этому даже рад и больше не в силах представить себе Чонина сладким. Он хватает Чонина за пояс, сильно прижимает к себе и рассеянно отмечает, как резкие черты лица на миг искажаются от боли. Узловатые пальцы сминают волосы Чанёля на затылке, заставляют наклонить голову ― не для поцелуя, ниже. Ухо щекочут влажные губы и горячее дыхание. ― Или я по-прежнему ведущий... танцор, или дверь вон там. Чанёль шумно сглатывает, но кивает, принимая выдвинутое условие. Он знает, какую именно птицу ловил всё это время. Чанёль думает, что знает. Он ошибается, но понимает это гораздо позже ― спустя несколько месяцев, две попытки всё изменить и четыре отвратительные ссоры с жуткими обвинениями. Крест на всём и навсегда. Вроде бы. Чанёль вновь смотрит на свою птицу издали и только мечтает. Он может лишь любоваться на расстоянии, потому что не представляет, как всё исправить. Немного позднее Чанёль начинает понимать, когда случайно замечает, что Чонин задерживается в танцзале в очередной раз. Само по себе неудивительно, Чонин мог сутками там торчать, но завтра рано вставать и выезжать. И Чонин знает об этом. Чанёль заглядывает в приоткрытую дверь и молча смотрит на сидящего у зеркальной стены Чонина. Откинутая назад голова, опущенные веки, закушенная губа и сжатый кулак на колене. Чонин пытается подняться, но не может и остаётся сидеть на полу. И черты его лица на миг так знакомо искажаются от боли. Чанёль становится внимательным и начинает замечать всё больше и больше тех деталей и мелочей, что прежде от него ускользали. И однажды он заходит в танцзал, приближается к Чонину, который всё ещё не может подняться сам, подхватывает свою смуглую птицу на руки, прижимает к груди, не обращая внимания на поток ругательств и оскорблений, обрушившийся на его голову, и несёт в душ, под горячую воду. Если Чонина согреть и помочь размять мышцы на шее и плечах, ему будет не так больно ― Чанёль знает, он достаточно наблюдал. Его птица хищная и гордая ― даже со сломанным крылом всё равно летит к солнцу и совсем не боится упасть и разбиться. И Чанёль не извиняется, не просит прощения ― он позволяет Чонину брать у него всё, что тому необходимо, отдаёт щедро и искренне, без ограничений и условий. Он согласен быть просто опорой, если нужно. Или тенью. Или поклонником. Или никем. В обмен на полёт без падений и улыбку на любимом лице.