Жизнь под вопросом

Остаток того дня я провела, скача на кровати, крича матерные песни и на русском, и на английском, а также посылая к чертовой бабушке всех, кто подходил ко мне ближе, чем на пять метров. Заснуть у меня, да и походу у всего дома, в тот вечер так и не получилось. Хотя я вроде бы никогда не страдала от бессонницы. Когда я встала, было уже примерно 10 часов. В квартире не оказалось никого кроме меня самой. На кухонном столе белела наспех накаляканная записка. "Успокоительное на тумбочке у кровати. Запей его водой. Мы ушли за билетами на вокзал. Бабушка с нами. Как придешь в себя, позвони. Мама и папа." Зачем они пошли на вокзал?! Какие могут быть сейчас билеты?! Куда?! Прямиком в ад, что ли?! Я глубоко вдохнула зеленый дым. Ну да, я слегка подсела на травку. Ничего, напоследок можно. Выпив три вместо одной таблетки успокоительного, я окончательно вернула контроль над собой. И хотя я еще немного шаталась, я все-таки переоделась в чистую рубашку в буро-красную полоску с коротким рукавом, напялила черные штанишки, кое-как завязала шнурки на кедах, быстро умяла бублик на кухне и, включив "Floyd" Lynyrd Skynyrd, ушла из дома, медленно направляясь к перрону. У объявлений с расписанием поездов царил нездоровый ажиотаж. Толпы людей неостановимо перли прямо к кассам. Через некоторое время я заметила своих родных в самом сердце очереди. Подойдя поближе, я с края подкралась к конторке. Родители и бабушка вроде бы меня не заметили. Ну и хорошо. Я должна разобраться в этой странной ситуации. Взглянув на кассира, мне все стало ясно. Черные, острые глаза смотрели очень недобро и уж совсем не милосердно. Тонкие бледные губы то и дело произносили странные слова. Кто он? Почему люди так идут к нему, да и почему, собственно, и я уже стою так близко, что, кажется, могу стащить из его тонких белых рук черную шариковую ручку? Я немедленно врубила музыку так громко, что на секунду оглохла от голоса Билли и на момент потеряла полный контроль над собой. Ноги сами понесли меня подальше от кассира, куда-то в тень деревьев. Спустя пару минут я пришла в себя и начала думать, что это было. Для большей убедительности я достала из кармана булавку и слегка укололась в палец. Вроде отпустило. И я уверена, что это было совсем не действие марихуанны. Что-то не чисто с этим кассиром. На фига ему, собственно, сидеть на вокзале, если никто никуда ехать в эту неделю не собирается? Мой мозг вдруг поразила внезапная, но не вполне адекватная мысль. А что, если он пришел поторговаться? В прямом смысле. Ну, мы как бы на пороге ядерной войны, разрушения планеты и смерти. Самое время начать торги за душу. А что, это может быть правдой. Кстати, где люди, поговорившие с кассиром? Я огляделась по сторонам и увидела очередную странную зарисовку. Женщина лет 50 рыдала, усевшись обширным задом на, прямо скажем, не очень чистый бордюр. Рядом на нее орал мужчина-ровесник, бешено сотрясая воздух большими руками. Вдруг мой слух прорезался сквозь шум музыки и разъяснил мне всю сложившуюся ситуацию. "Ну и черт с ним, что душу продали, главное, Люба, мы с тобой будем жить!" "Дань, ты вообще в своем уме?! Ты хоть представляешь себе, что нас потом ждет?!" "Ну это будет потом, а пока мы с тобой очень даже выгодно спаслись от войны!". Этого мне было достаточно. Я вдруг опрометью бросилась к кассе. У нее уже стояли мама и папа. Оттолкнув их, слегка обалдевших от меня, я уставилась прямо на торговца. "Ты ничего от нас больше не получишь. Верни продавшим их души." "Как же я их верну?" Он заржал в голос. Было странно смотреть на эту улыбку на таком, казалось бы, безжизненном и совершенно уже отвратительном лице. "Верни души." "Неа." Он заулыбался словно глупый ребенок. "Я не могу." "Почему?!" "Они уже подписали договор сделки, что же я теперь могу сделать?". Эх, все-таки не зря я смотрела девять сезонов Сверхъестественного. Быстро выудив текст из памяти, я начала наизусть легко и громко зачитывать экзорцизм демону прямо на ухо. Он взвыл, словно пронзенный тысячей серебряных иголок. Опешившая от неимоверного поворота событий толпа рассыпалась по улице. Кто-то спрятался под деревьями, кто-то заполз под лавку. Тем временем кассир уже вовсю дымил черным как сама ночь, противно воняющим смогом. Исчерпав свои силы, он что-то просипел напоследок и окончательно отпустил кассира. Люди с испугом смотрели на меня. Вдруг из толпы выбежала мама и начала меня обнимать и ругать за беспечность одновременно. Уж кого кого, а в этой ситуации следовало бы ругать лучше их с отцом и бабушкой. Ладно, я сегодня добрая. Хотя, нет. Вырвавшись из объятий, я заорала. "Кто заключил сделку?!". Никто не ответил. Народ пугливо глядел на меня. "Еще раз повторяю. Это очень серьезно. Кто, твою мать, продал свою душу?!". То ли мой голос слишком сильно резанул по ушам, то ли кольнула ругань, но, в общем, ко мне вышла та самая пара, какая-то бабулька и компания молодых людей. "Как-то их мало, - пронеслось у меня в голове. - Там же, у кассы, десятки людей были". Они, наверное, уже ушли. Кретины. Сделал дело - гуляй смело. Ну и пусть гуляют. Для них уже готовится "спешл кэтл". Лады. Мысли прервала бабулька. "Ну и чевось, внученька, мне теперь делать? Ты, что ли, тоже душу продала? Як глаза-то разукрасила". Тут она перевела взгляд на пентаграмму, висящую у меня на шее. На меня обрушился шквал молитв, крещений и прочих бешеных увещеваний. "Я-то, бабуль, как раз душу и не обменяла. А вот ты, по ходу, успела в первый эшелон?" "Да". Она прекратила избавлять меня от нечистого. "Да, внученька, успела. Вот я дура старая...". Голос подал один из парней. "Так че нам теперь, помирать, что ли? Я в ад, вроде как, еще не хочу". Я усмехнулась ему в лицо. "Ладно, иди сюда, грешник чертов". Я протянула ему пачку бумаг. "Найди документы о тебе и твоих дружках. Найдешь - вякни мне". Он попытался что-то возразить, но его не менее угрюмые знакомые сообщили ему некую, очень важную на данный момент истину, и он тотчас заткнулся. Когда у всех в руках оказались документы, я попросила разорвать договоры на мелкие кусочки. Белые обрывки бумаги опустились в бензинную лужу на дороге. Кто-то из толпы бросил в нее горящую спичку. Лужа заполыхала ярко-синим огнем, унося за собой в пламя страшные листы. Ощущение того, что я кого-то спасла, еще долго не покидало меня. "Можно считать, что торги, в каком-то смысле, прошли успешно," - мелькнуло у меня в голове перед тем, как я вновь затянулась косяком.