Жизнь под вопросом

А завтра было лето. Серьезно. Я не до такой степени обкурилась. Ну, хотя... Нет, я правда серьезно! Дело в том, что для лишь одного, вдумайтесь, единственного запуска межконтинентальной ракеты требуется безумное количество энергии. Все наши электростанции работали в те дни на пределе своих возможностей. Поэтому снег уже давно растаял, ему явно было не место на раскаленной брусчатке. Да, че ему там было, собственно говоря, делать? В следствие сложившихся обстоятельств, уже слегка чокнутое после вчерашнего веселья и сегодняшнего похмелья население довольно-таки быстро переоделось в легкую одежду и выползло на улицу. Ну я, разумеется, не осталась в стороне. Оставив родителей на их собственное усмотрение, переодевшись в панка и прихватив с собой немного травы на один косяк, я пошла прогуляться. На улице слонялись десятки чем-то похожих друг на друга, уморенных внезапной жарой и духотой и при этом очень странно глядящих перед собой бездельников. От пятилетних детей и их веселых мамочек до обезумевших от почти что легальных наркотиков подростков вроде меня и уже вполне взрослых людей разной степени безумия. Я, а как же еще, смотрела на всю эту красоту сквозь призму рок-музыки. Мне кажется, тогда, примерно часа в два дня, у всех без исключения слегка побаливала голова, и каждый конкретно наверняка знал от чего. Во всяком случае я то и дело замечала на себе какие-то недобрые взгляды. Устав бродить по кварталу, я зашла в торговый центр и осмотрелась. Почти все магазины были открыты. Вот только продавцов совсем не наблюдалось. Тут и там висели объявления, сообщавшие о начавшейся войне и о прекращении всех продаж. Бери, что хочешь и вали поскорей. Всем все равно. Я ощутила себя настоящим Иисусом из Предместья. Дабы прочитать "граффити на стенах общественного туалета, словно святое писание молла", я отправилась вымыть руки от дорожной пыли, а заодно и лишний раз умыться. Войдя в туалет, я никого не увидела, даже привычную уборщицу. Помещение было абсолютно безлюдно. Сполоснув руки, я обратилась к зеркалу. Мои и без того наглые, а теперь еще и слегка покрасневшие глаза весело смотрели прямо в душу. Губы сами по себе расплывались в пошловатой улыбочке. Джесси Пинкман, не иначе. Ну лады. Со мной, по крайней мере, все нормально. Вдруг я заметила кучку маркеров, лежащих у списка с подписями уборщиц, отработавших смену. И да, среди них был ярко-красный. На противоположной совершенно белой стене я размашисто написала: "SAINT JIMMY". И дабы не нарушать славную панковскую традицию, правая рука быстро, но с достоинством достала из кармана брюк заранее заготовленное канцелярское лезвие, ловко сорвала с него бумажку и легко полоснула острием прямо по левой ладони. Я крепко сжала кулак. Ярко выступила алая кровь. Ровно за две секунды, чтобы случайно не потерять сознание, я сильно прижала левую кисть прямо под надписью. На стене остался не лишенный самобытного колорита кровавый отпечаток руки. Дело было сделано. Смыв с пальцев все еще льющуюся кровь, я промокнула руку галстуком, даром, что красным, так был бы красивый след. Ну да ладно. Болтая порезанной ладонью, я быстро вышла из туалета, опрометью выбралась из молла и наконец-то вдохнула свежий, пускай и уличный воздух. Ха, и раз уж сегодня фаза всемирного гнева на правительство, мать природу и самого себя я решила не трусить и оторваться по полной. Когда я уже занесла ботинок над ближайшей полной мусоркой, мой взгляд случайно заметил пару людей в белых халатах, стоявших у небольшой картонной будочки. Над конторкой висел транспарант. "Бесплатно поможем больным до апокалипсиса, позже - не просите". Во время вспомнив о руке, я поспешила к докторам. Одна из них, молодая девушка с русыми волосами, что-то капнула из пипетки мне на рану, и та каким-то невероятным по быстроте способом в тот же момент затянулась новой кожей. "Что это было?" "Когда-то это было заботой всего нашего НИИ, теперь просто живая вода. У тебя что-то еще?" "Нет. Спасибо за руку." "Пожалуйста. Приятной войны". После этого странного излечения у меня чуть не началась самая настоящая истерика. Я била витрины кирпичом, расшатывала ограды полисадников и топтала цветы в пышных клумбах (да, цветы тоже распустились. ну не бред ли?) . Меня охватил гнев ко всему и каждому в смеси с неимоверным горем. Да, наверное, это действительно было безумие. Я рыдала, при этом густо нанесенная подводка растекалась по всему лицу, ржала, привлекая озабоченные взгляды прохожих, которые, между прочим, были ничем не лучше меня, а при этом еще умудрялась громить всю улицу. Таким был день моего гнева.