Волчье солнце

Стекаю слезой по гладким щекам, Мое оправдание – пустое, И брезжат насквозь обрывки зеркал, Мечту что сравняли с землей… Стигмата «Бог меня простит». Воспоминание. - Ну, что, малышка, ты готова? - насмешливый голос отрывает меня от созерцания восходящей луны. Я поворачиваю голову и тут же шиплю от боли: татуировка еще не зажила. Мужчина стоит рядом с моей камерой. В его руках - ошейник с цепью. Я уже знаю, что будет дальше: он меня привяжет, чтобы наблюдать за превращением, а потом спустит на людей, которых приведет сюда его напарник. Не знаю почему, но они всегда работают вместе, еще никогда ко мне в камеру они не заходили поодиночке. Меня выводят, и я чувствую, как сталь холодит кожу и раздражает рану. Скоро начнется превращение - луна почти встала. Я осматриваю помещение в поисках лазеек, через которые можно будет попытаться сбежать, и слышу сверху презрительный смешок. Охотник! Как же я могла о тебе забыть. Мое личное наказание. К другим детям он не проявляет такого интереса. Только ко мне. Постоянно следит за мной, пресекает все попытки к бегству и сурово наказывает за неисполнение команд. С тех пор, как мне выжгли что-то непонятное на шее, я помню все свои превращения, и если раньше я хотела знать, что происходит в те черные провалы памяти, то теперь…. Теперь я мечтаю забыть все те ужасы, что я творила. Сложно представить: девочка, которой еще не исполнилось и десяти лет, рвет на куски мужчин и женщин, стариков и детей. Со временем я научилась контролировать себя. Зов крови и луны ослаб. Это поняли и мои тюремщики. Теперь они заставляют меня смотреть на то, как другие оборотни рвут на куски людей. Я даже не могу сказать, что хуже: наблюдать или участвовать. - Давай, иди сюда. Ты же знаешь, что тебе нужно сделать, - почти ласково говорит он, привязывая меня к кольцу, вбитому в стену. - Прошу вас, не надо, - шепчу я. Но он делает вид, что не слышит. Затем мужчина выходит в дверь и поднимается на помост, расположенный в футах двадцати надо мной. Комната, где меня содержат, больше похожа на арену. Округлое помещение со стеклянным потолком. Скорее всего, оно располагается ниже уровня земли, так как ветер не попадает сюда. - Вводи их, - отдает приказ сверху Охотник. Откуда я знаю его имя? Просто слышала, как его позвал один из мужчин. Кстати, лицо я их ни разу ни видела. Они постоянно ходят в каких-то балахонах с капюшонами на лице. Различаю своих тюремщиков только по запаху. Вот дверь открывается, и ко мне вводят еще троих детей. У одного из них я замечаю на шее такую же татуировку, как и у меня. В углу сжались в комок несколько женщин, ранее приведенных сюда. Совсем скоро будет литься кровь. Дальше додумать я не успеваю: луна полностью встала. Началось. Боль… Кровь… Крики людей… Снова боль… Кровь… Вой оборотня, подходящего ко мне… Кровь… Темнота… Конец воспоминания. Гермиона подскочила на кровати, резко глотая воздух. Ей снова снился кошмар из прошлого. Холодный пот струился по спине и лицу. Успокоившись, она откинулась на подушку и бессмысленным взглядом уставилась в потолок. А за окном начинался новый день… *** - Гарри! Я нашел альбом! Гарри бегом припустил к Ремусу, несущему в руках большую пыльную книгу. Этот альбом он и Сириус вместе разыскивали на чердаке. Блэк обещал показать фотографии родителей и их собственные в молодости. - Смотри, это наша первая фотография из школы, - Ремус указал на сидящих вчетвером на диване мальчиков, - я, Сириус, Джеймс, твой папа и Питер. - Питер? Это тот, кто выдал родителей Волдеморту? - любознательно спросил Гарри, но, заметив, как потемнели глаза у оборотня, опустил глаза. - Да, это он. Гарри, не бойся спрашивать, - улыбнулся мальчику Ремус. - Смотри, а вот это твой папа и Сириус впервые исполняют шалость. Кстати, тогда они и задумали стать анимагами. - А кем был мой отец? - Он превращался в оленя. Сириус - в черного пса, Питер - в крысу. Они делали полнолуние не таким скучным и опасным для меня. И Люпин начал рассказывать проделки из жизни мародеров, пока Гарри рассматривал альбом с фотографиями. *** Гарри жил у своего крестного уже неделю. За это время он перестал бояться прикосновений, стал чаще улыбаться и смеяться. Но в последнее пару дней что-то в поведении Гарри стало беспокоить Сириуса и Ремуса. - Бродяга, ты тоже заметил? - А? Что? - Блэк оторвал взгляд от книги, которую читал, и перевел на друга. - Вспышки агрессии, - пояснил он, - иногда я замечаю в его глазах такую злобу, что мне становится страшно: откуда такое может быть у десятилетнего мальчика? - Да, я сам иногда такое замечал. А вчера я думал, он накричит на Гермиону за то, что она вошла к нему без стука. Кстати, интересная девчонка. Наблюдательная и умная. Попросила у меня том магической истории. Уже три дня изучает. - Да, - рассеянно пробормотал Рем, полностью погруженный в свои мысли. *** Приближалось полнолуние. У Гермионы усилилось обоняние, слух, зрение, возросла физическая сила. Она одна могла спокойно передвинуть кровать в несколько раз больше нее самой. Ей нравилось гулять в лесу. Тамошние обитатели не трогали ее, чувствуя внутреннего волка. Часто она стала замечать и Гарри, также гуляющего по лесу. Мальчик почему-то в такие моменты сторонился ее. Вот и сейчас, заметив девочку, Поттер попытался скрыться в зарослях кустов. - Гарри! Подожди! - окликнула она его. Он нехотя остановился. - Почему ты меня избегаешь? - задала вопрос, что называется, в лоб девочка. - Разве я тебя избегаю? - не по-настоящему удивился мальчик. - Избегаешь. Гарри, я же оборотень, я чувствую, когда мне врут! - Хорошо, - неожиданно тряхнул головой Поттер. - Пошли, я расскажу тебе, - и он потянул ее вслед за собой в чащу. Там он усадил ее на пень, а сам стал ходить из стороны в сторону. - Вот ты представь, жил я с тетей. Ничего не знал о своем прошлом, о том, кем я явлюсь. Потом появилась собака, которая оказалась тобой, а ты, в свою очередь, оборотнем. Мало того, что мы сбежали, так я еще я крестного нашел и все узнал. Теперь у меня есть настоящая семья, которая меня любит и защитит, есть крестный и два друга, ты и Ремус. Но понимаешь, я боюсь. Боюсь того, что это просто окажется сном. Я снова проснусь в чулане под крики тетушки, и все станет как раньше. Я уже успел вас всех полюбить и просто не вынесу, если все окажется просто сном. Гарри умолк, полностью эмоционально выдохнувшись. Он посмотрел на Гермиону. - Что ж… это было… - она даже не знала, как всю эту речь назвать, - экспрессивно… - Э.. как? - Экспрессивно, то есть чувственно. - Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь это, - махнул рукой мальчик и сел на землю рядом с ней. - Ты знаешь, мне в последнее время снятся странные сны. Как будто бы я заперт в маленькой сырой камере и постоянно жду непонятно чего. - В камере? А раньше они тебе снились? - отчего-то Гермиону встревожил этот факт. Она не поняла почему, но решила запомнить этот момент, так как привыкла доверять своей интуиции. - Нет. Все началось несколько дней тому назад. Ты знаешь, после этих снов у меня начало зрение восстанавливаться. Мне теперь почти не нужны очки, слух стал лучше. Может, это Сириус что-то наколдовал? - Не знаю, Гарри, не знаю… не нравится мне все это… Ладно, пойдем домой, а то, наверное, нас уже ищут.