***
Вторая дверь в комнате привела к ванной, облицованной мраморной плиткой с золотым узором. Ванна представляла собой круг в полу со ступеньками с одной стороны, ведущими вниз. Она была уже наполнена, от воды поднимался слабый пар. В сторонке лежали бордовые полотенца, аккуратно сложенные рядом с тёмно-красным шёлковым халатом. У дальней стены стояло большое зеркало от пола до потолка, обрамлённое в чистое золото. Сара увидела своё грязное, перепачканное отражение — молодую женщину с немытыми волосами и кругами под глазами. Её вид не сочетался с этой роскошной ванной комнатой. Помрачнев, она сняла унылую надземную одежду, свалив её в кучу. Горячая вода была утешительно горяча, почти обжигая, и Сара уселась в ванну со вздохом. Намочив волосы, она почесала голову и задумалась, пользуются ли гоблины вообще шампунем. Наверное, нет. Но волосы Джарета всегда выглядели такими чистыми и мягкими... «Я не буду думать о его волосах», — сказала она себе решительно, глубже опускаясь в воду, пока та не скрыла жгучие слёзы. Что-то звякнуло по фарфоровому краю ванны. Это оказался хрустальный флакон, три флакона, каждый подписан вдавленным почерком на гранёном корпусе. Она взяла ближайший, открывая его. Аромат цветов заполонил парной воздух. Надпись гласила: «шампунь». — Спасибо? — сказала она тишине, звенящей и словно бы подслушивающей. — Хотя это довольно... тревожно, учитывая, что я сейчас сижу в ванне. Лучше допущу, что это волшебство, а не ты сам сюда прокрался. У звона тишины появился самодовольный оттенок. После ванны она облачилась в шёлковый халат, туго завязав пояс на талии. Халат ниспадал до пола, благопристойно прикрывая тело, но неприлично облегая его изгибы. В зеркале она выглядела как причудливая статуя, с большими и беспокойными глазами на бледном лице. Она отвернулась от своего отражения. Кто-то поставил для неё накрытый поднос с едой. Содержимое было ещё тёплым, но Сара не слышала, чтобы кто-то входил в комнату. Тем не менее, память о её прошлом знакомстве с пищей Подземья была сильна, и она снова закрыла поднос с выразительным металлическим лязгом. Джарет сказал, «тринадцать часов». Но всё же она знала, что время относительно, а уж тем более под землёй, где оно было подвержено капризам вздорного правителя. Он более чем ясно пообещал, что тринадцать часов для неё будут тринадцатью днями. Тринадцать дней наедине с ним в этом замке. От этой перспективы у Сары по спине поползли мурашки. Она бросилась на кровать, как будто она снова была испорченной, своевольной пятнадцатилетней девчонкой, рассерженной из-за нового вечера сидения с ребёнком. Простыни были мягкими, и она зарылась в них. Они пахли розами и ветром, пьяняще и таинственно. Сара прижалась к ним лицом, вдыхая их запах, и слёзы непроизвольно начали наворачиваться на глаза. Что делать, если Люк не доберётся до замка? Она останется здесь в ловушке навсегда? Слёзы обернулись потопом, расплываясь тёмными пятнами на нежно-розовой камке наволочки. Засыпая, она грезила. Ей снилось, что её убаюкивают оберегающие объятия, его рука гладит её по волосам, и он успокаивающе шепчет ей. Она стиснула его шёлковую рубашку в кулаке. — Пожалуйста, не плачь, — попросил он тихо. — Я сделаю всё, что ты попросишь, пожалуйста, не плачь. Мне невыносимы твои слёзы. Его слова утешили её, и её хватка на его рубашке ослабла. Она погрузилась в сон без сновидений.***
Карлик вёл Люка сквозь закрученные туннели, усаженные странными отдельными руками, которые тянулись из стен. Хоггл, казалось, был в не восторге от них, отбрасывая их лампой. Люк следовал за ним более неуверенно, шарахаясь от причудливых лиц, которые то там, то сям возникали на краю поля зрения, - лиц, что складывались из многочисленных рук. Но когда он повернулся, чтобы рассмотреть их должным образом, он обнаружил, что руки торчали из стен, как у заключенного, до последнего тянущегося на свободу из каменного заточения. Он вздрогнул. Хоггл, казалось, погружён в свои мысли. Он не говорил с Люком, лишь буркнул, когда молодой человек попытался задать вопрос, и сделал ему знак поторопиться. Его морщинистое лицо было мрачно от мыслей, которыми он не трудился поделиться с молодым человеком. Время от времени он тёр правое запястье другой свободной рукой. — У тя какие отношения-то с Сарой? — вдруг спросил карлик. Они завернули за угол, оставив позади жуткие руки. Здесь стены туннелей покрывали вьющиеся растения — корни розовых кустов, что росли над землей, будто зимующая розовая поросль, растущая вверх тормашками. — Сара — главная актриса в спектакле, который я режиссирую, — ответил Люк. — Это новая инсценировка «Красавицы и Чудовища». Я увидел Сару в другом спектакле, и она оказалась соответствующей моему видению сказочной принцессы, и в тот момент я понял, что никто не сыграет Красавицу лучше неё. Туннель превратился в лестницу, ведущую вниз. — И эт всё? — спросил Хоггл, ведя их вниз по лестнице. — Только поэтому ты спасаешь её, ради спектакля? — Нет, — откликнулся Люк. — Ещё потому, что я влюблён в неё. Они услышали звук падающей воды. Свет начал набирать яркость, и Хоггл потушил свою лампу. Люк смог почуять и чистый, свежий воздух. Внезапно они вышли в огромный двор посреди разбитых колонн и разрушенных стен. Синим простором над головою раскинулось небо. Люк в шоке обернулся кругом. Лестница, по которой они спустились, виднелась за старой заброшенной аркой, поднимаясь вверх в никуда. — Это невозможно, — заявил он. — Эт потому, что ты всё принимаешь на веру, — угрюмо возразил Хоггл. — Тут нету ничего невозможного. Аргументы в виде законов физики и логики угасли на устах у Люка, и он пожал плечами. — Итак, куда мы пойдём отсюда? — вместо этого спросил он. — Я не пойду с тобой дальше, — проговорил Хоггл, качая головой. — Отсюда те придётся идти самому. Неохота мне подставляться Джарету или Болоту. — Но разве ты не собираешься помочь мне? — воскликнул Люк. — Я уже помог те выйти из каменного мешка и отвёл тя вот сюда, — подчёркнуто ответил карлик, сложив руки на груди в непререкаемом жесте. — Можь называть меня трусом, но я просто практичный. Я не должен те больше ничего. Люк вынул кристалл из кармана и протянул его. — Что, если я дам тебе это? — спросил он отчаянно. — В качестве оплаты. Пожалуйста, я не справлюсь сам. Хоггл отскочил, как будто Люк дарил ему живую змею. — Убери это от меня! — вскрикнул он, вскидывая руки перед лицом. Он опрокинулся на землю. — Зачем тебе это, ты, глупый мальчишка! Выбрось, выбрось! Это принадлежит ему, не соображаешь разве? Что ты за дурак? Люк в замешательстве сжал ладонь вокруг кристалла. — А что не так с кристаллом? — не понял он. Внезапно бросившись вперёд, карлик выбил кристалл из рук молодого человека. Он упал на землю, где Люк ожидал, что тот разобьётся на осколки. Этого не произошло. Вместо этого, он покатился прочь, наугад выбирая направления и повороты, пока не исчез во впадине. — Зачем ты это сделал? — гневно спросил Люк, прежде чем полный смысл слов Хоггла дошёл до него. — Подожди, ты сказал, что это принадлежит ему. Я получил этот кристалл от... Ты имел в виду, что Джарет… — Да,— коротко ответил Хоггл. — Что же мне тогда делать? — спросил Люк, опускаясь на пол. Он провёл рукой по каштановым волосам, оставляя их следом за ладонью грязными колючками. — Я должен добраться в замок за тринадцать часов, и я не знаю, сколько часов уже потратил. Я не знаю дорогу к замку, а я должен спасти Сару! — Джарет не сделает ничего, что навредило бы ей, — хрипло и загадочно сказал карлик. — Я могу показать те направление, но ты должен бушь идти сам, понял? Замок вон по той дороге. И надо бы поторапливаться.***
Утро не наступало. Когда Сара открыла глаза, небо за окном было ширью чёрного бархата, усыпанного далёким жемчугом. Не могла ли она проспать только пару часов? Тем не менее, она чувствовала, что должно быть утро. Ощущался аромат роз, и на секунду она подумала, что снова находится в своей комнате в своей квартире в Надземье. Затем нахлынули воспоминания, и она уткнулась лицом обратно в подушку. Но слёзы давно иссякли. Кто-то укрыл её, поняла вдруг Сара. Она по-прежнему была в красном шёлковом халате, но кто-то укутал её розовым узорчатым покрывалом, чтобы защитить от холода, подогнув край под подбородком. Свечи вспыхнули, когда она поставила босые ноги на ковёр у кровати. Огонь весело взревел, и звон серебра привлёк её внимание к столику из позолоченной бронзы. В центре стояла ваза белых роз, клонившихся над подносом с всё ещё дымящейся едой. — Я не притронусь к этому, — объявила она никому конкретно. Тишина, казалось, помрачнела. Сара проигнорировала неприятное ощущение, будто ранила её, тишины, чувства, и снова пошла в большую ванную комнату. На маленькой деревянной подставке, украшенной вычурными завитками, находились чаша и кувшин, наполненные розовой ароматной водой, рядом лежала стопка полотенец цвета слоновой кости. Её изумило увидеть на умывальнике также маленькую фарфоровую чашку, глазурованную синими цветами, содержащую вполне современную зубную щётку и тюбик зубной пасты. «По крайней мере, он достаточно приличен, чтобы уважать надземную гигиену, — подумала она, чистя зубы. Она пыталась не обращать внимания на грызущее подозрение, что зубная паста на вкус смутно напоминает персики. — В сказках или даже романах никогда не прочтёшь о туалетных принадлежностях. На самом же деле туалет вон там, весь в золоте и белом мраморе, как и остальные комнаты, и, более того, туалетная бумага. Лучше даже не думать о том, что мне пришлось бы делать, если бы он не предоставил мне современную сантехнику и всё прочее». Когда она вышла из ванной, для неё на кровати лежало платье. Синий, как летнее небо, муслин был отделан золотой тесьмой, рукава — каскадом золотой кисеи. Рядом с платьем расположились домашние туфли из золота, расшитые крохотными самоцветами, которые мигнули красным и золотым в свете камина. — У тебя вообще есть хоть какая-нибудь нормальная одежда? — поинтересовалась Сара, уперев руки в бёдра. Юбка платья шелохнулась, как будто приподнятая сквозняком или невидимой рукой, почти сконфуженно, как будто бы извиняясь за то, что такая роскошная. Так что, сбросив красный шёлковый халат, она надела платье из летней синевы и туфли из сверкающего солнечного света. За дверями её комнаты замок гоблинов ещё спал в тишине и темноте. Вновь замерцали свечи при её приближении, снова погаснув, как только она прошла мимо. Вскоре она пришла к богато украшенной двойной двери, инкрустированной чеканным золотом по всей полированной дубовой поверхности. Она открылась от прикосновения, обе створки распахнулись, открывая самую грандиозную библиотеку, какую ей когда-либо доводилось видеть. Коварное подозрение, что кто-то (в преступно обтягивающих штанах и с пышной причёской) следил за ней слишком уж по-диснеевски, было сметено головокружительным приливом благоговения при виде покрытых книгами стен, простирающихся столь же высоко, как во всех трёх историях*. Ряды полок тянулись вдоль галерей, каждый ярус был доступен с помощью винтовых лестниц. Сара невольно сделала шаг в комнату. — Нравится? — спросил Джарет, появляясь из воздуха рядом с ней. — Это работа нескольких жизней, некоторые из книг — различные издания одной и той же повести, разумеется. — Никак не ожидала найти такую библиотеку в замке гоблинов, — честно ответила Сара, не отрывая глаз от впечатляющей выставки литературных накоплений. — Неужели ты собрал всё это? — Ты считаешь меня неграмотным? — осведомился он, поднимая бровь, наблюдая, как она бродит у полок. Синее платье свисало с плеч, обнажая их белые изгибы и ключицы. Он зубасто улыбнулся, но она не заметила — её внимание было полностью сфокусировано на книгах. Сара подняла книгу с полки, сдувая пыль с обложки. — О, нет, — отозвалась она рассеянно, изучая золочёное название, перед тем как поставить обратно. — Пожалуй, я вообще не особенно об этом задумывалась. Или, возможно, просто предположила, что кража младенцев и устрашение невинных людей оставляют тебе не слишком много времени на чтение. — Ты забыла упомянуть о соблазнении молодых девушек, — сказал он, защекотав дыханием её шею. Она едва не уронила книгу. Как и в прошлую ночь (или это был ранний вечер?), его дыхание вызвало волну мурашек по спине, маленький электрический ток, от чего она оцепенела и ослабела. Она резко вскинула голову, и вздох сорвался с её приоткрытых губ. Она ничего не могла сделать, только осознавать, что он стоял за её спиной, кожу покалывало от ощущения его могущественной ауры, его тёмной чувственности, зловещей сверхъестественности. Это будоражило кровь. Огромным усилием воли Сара повернулась к Королю Гоблинов. Он был близко, так близко, что их одежда задевала друг друга при движении. Распахнутые плоёные отвороты рубахи, золотой, как солнце, пошевелились от ветерка её поворота, обнажая дразнящие проблески кожи и его странный кулон. Он смотрел на неё из тени, упавшей на глаза, с ленивой улыбкой на бледных губах. Она заставила себя посмотреть ему в глаза, заставила себя не дрожать и не отступить от него. — У тебя нет власти надо мной, — твёрдо повторила она. Гамма эмоций вспыхнула на его лице: гнев, стыд, веселье, боль, восхищение, горечь, досада. Веселье победило, и он ухмыльнулся, показывая зубы. — Что за упрямое и благородное существо! — восхитился он, отходя от неё. — Разве ты не хочешь, чтобы тебя соблазнили? — Нет. В отдельном случае, — процедила она. Слова упали между ними, как ледяная крошка в воздухе. Он покачал головой, светлые перистые волосы коснулись его щеки. — Какая жалость, — посетовал он. — Давай я покажу тебе кое-что. Он подвёл её к одной из спиральных лестниц на антресоли, где среди полок с пыльными фолиантами умещалась небольшая простая дверь. Открыв её, он ввёл Сару в тёмную комнату, где вспыхнул свет при её входе. Здесь книги были в переплётах из золота и драгоценных камней, что сверкали в мерцающем свете свечей. Уже сами переплёты ослепили девушку — что же за сокровища таились меж их страниц? — Это сказки, — сообщил он ей. — Здесь есть каждый возможный вариант каждой сказки. Даже сказки, которые были забыты с течением времени, здесь в целости и сохранности. Некоторые из них передавались в устной форме, пока не были записаны в этих книгах. Ты никогда не найдёшь их в Надземье. — Ты написал их? — выдохнула она, забыв о недоверии к нему в благоговении и влечении к книгам. — В некотором смысле, да, — ответил он, наблюдая, как она пробегается руками по украшенным драгоценными камнями книжным корешкам. — Ты их любишь? — Я бы солгала, если бы сказала, что нет, — ответила она честно, выбирая книгу наугад с полки. Обложка была инкрустирована пластинами сапфира и перламутра, а название было написано скоплением топазов. «На восток от солнца, на запад от луны». — Я никогда в жизни не видела таких красивых книг. Это твои любимые? Он ответил не сразу. Его собственные предпочтения меркли в сравнении с тем, как благоговейно она держала своё сокровище белыми руками в ниспадающих золотистых каскадах кисеи. — Ты красивее любого сокровища, что я когда-либо получал, — сказал он вместо этого. — Может, хватит уже? — потребовала Сара, закрыв книгу с громким стуком. — Хватит всей этой фигни с соблазнением, этого злодейства, всякого такого, это же... это клише, наигранность. Ты не можешь быть искренним? — Я всегда искренний. На его лице не было насмешливости, его глаза прожигали её, ожидая её реакции. Книга, оборонительно прижатая к её груди, стала щитом между ними. Её зелёные глаза мужественно встретили его взгляд, глубокие, как листва в летнем лесу, испещрённая золотыми бликами. Она была вся в синем и золотом, как нимфа — воплощение лета. Он отвёл выбившуюся прядь от её лица, задержавшись пальцами в перчатках на линии роста волос. — Ничего не могу поделать с тем, какой я, — сказал он, — но, поверь мне, я всегда искренний. Пытливая тишина повисла между ними, придавая вес его простым словам. «А какой ты?» — хотелось спросить Саре. Тем не менее, она не могла найти нужных слов, и вопрос так и остался не заданным, невысказанным, пока слова не растерялись и исчезли в не более чем вздохе. Он опустил руку, пенистое кружево на манжете упало и скрыло кисть от взора. — Эти сказки и все прочие книги в моей библиотеке в твоём распоряжении, — произнёс он, наконец отводя взгляд, и отвернулся от неё. — Можно, я возьму эту книгу с собой? — вдруг попросила она. Он повернулся к ней лицом, с одной лукаво приподнятой бровью. Она всё ещё держала сине-золотую книгу, сапфирные пластины отбрасывали синие лучи на её кожу. Он дал тот же ответ, который давал на все её требования. — Как пожелаешь. Он привёл её обратно к ней в комнату безмолвным эскортом, восполняя молчаливость своим властным присутствием. Сара могла лишь подглядывать за ним из-под ресниц. Он смотрел вперёд по ходу движения, подбородок гордо поднят, фигура — высокая, прямая и царственная. Он золотился, как солнечный свет, белокурые волосы светлым облаком окружали его лицо, его золотистую рубашку опоясывал бронзового цвета жилет. Его бриджи были медового цвета, заправленные в полированные коричневые сапоги, украшенные золотыми пуговицами и пряжками. Он выглядел, как Король Солнца, плывущий в темноте, в венце из сияния озаряющий ночь. По её возвращении в комнате было накрыто на стол, каждое блюдо аппетитно манило внешним видом и ароматом. Сара попятилась от этого зрелища. — Я не голодна, — заявила она. Бурчание в животе опровергло это утверждение. «Вот блин». Его глаза опасно вспыхнули. — Ты намерена морить себя голодом? — поинтересовался он непринуждённо. Сара тряхнула волосами, возражая: — Я не забыла, что случилось в прошлый раз, когда я пробовала пищу Подземья. Джарет небрежно пожал плечами. — В прошлый раз мы стояли на противоположных сторонах баррикад, — сказал он ей. — Моим намерением было задержать твоё путешествие как можно дольше. Какая мне польза одурманить тебя на этот раз? Кроме того, я обещал, что не причиню тебе вреда, и даже если ты не хочешь верить мне, я сдержу слово. — Докажи это, — подзадорила она, сузив свои зелёные глаза. — Что мне сделать? Взяв первый попавшийся фрукт из чаши, Сара протянула ему. Это оказалась груша, с кожицей, золотящейся как весна. Он на мгновение уставился на плод, а затем на женщину, которая протягивала ему его. Она взглядом бросала ему вызов — съесть грушу и доказать свою искренность. Он уловил сарказм её невысказанных слов. Поднеся грушу к губам, Джарет укусил тёплую, сочную золотистую плоть. — Хочешь отведать? — спросил он миг спустя, предлагая ей укушенный фрукт, маленький шар солнечного света, крохотное горящее солнце в руке. — Нет, — дерзко ответила Сара. — Это твоё. Я не ем ничего, что ты трогал. — А теперь будешь? — предложил он взамен, решительно игнорируя её колкость. Он неподвижно держал перед ней персик. — Или я должен тебя кормить? — Он улыбнулся, давая понять, сколько удовольствия доставит ему её неповиновение. — Я съем, — выпалила Сара, и поспешно безотчётно шагнула назад. Она повторила, более спокойно, — съем. Не нужно меня кормить. Джарет хмыкнул, кладя фрукт на белоснежную скатерть у серебряного блюда. Поворачиваясь к ней лицом, он отвесил ей низкий и церемонный поклон, и его светлые волосы упали вперёд на плечи, как маленькие лучи солнечного света. Это действие, превыше всего — больше, чем демонстрация богатства и демонстрация власти, — напомнило ей, что он был королём в этих владениях. Затем он исчез во вспышке пламени, которое оставило в воздухе искрящееся облачко, отражающее свет камина как сверхновая, что исчезла в никуда.