«Однако в нашей праздности, в наших грёзах та скрытая истина порою выплывает на поверхность»
Вирджиния Вульф
Она только заснула на банкетке у окна в библиотеке, вытянувшись на мягком сиденье во всю длину, босыми ногами касаясь ковра на полу. Дорогая книга лежала открытой рядом с ней, страницы слабо подрагивали от тихого дыхания. Длинные чёрные волосы рассыпались по алой обивке, струясь по нежному изгибу шеи Сары и по её спине ручьями чёрного шёлка. Джарет опустился на колени рядом с ней, восхищённо глядя на мягкие вздымания и опадания её груди в такт дыхания, на трепет ресниц у бархатистой округлости скулы, на разомкнувшиеся мягкие розовые губы, когда она что-то беззвучно пробормотала. Дремота сделала Сару кроткой, её оборона исчезла, когда она отступила в безопасную область забытья. Линия подбородка перестала быть упрямой, притворная храбрость была отброшена, и сейчас он видел, насколько она по-настоящему уязвима, даже в возрасте двадцати двух лет. Он почти видел в ней пятнадцатилетнюю девочку, тщательно и тайно скрываемую во время бодрствования Сары. Создание грёз, он посещал подсознания людей, фантастические миры, сотворённые из их фантазий. Наблюдение за её сном было чуждым опытом. Это увлекало сверх всяких ожиданий. Он не знал, как долго стоял на коленях в тихом почтении. Он задавался вопросом — стоит ли разбудить её или лучше уйти, прежде чем она проснётся и застанет его глядящим на неё. Но мягкость её спящего лица пленяла, и ему не хотелось уходить. Взгляд Джарета вновь опустился на нежные, полные губы, и он наклонился к ней. Может быть... только один... и ей не нужно будет знать. Легчайшая ласка — и он резко отпрянул, когда Сара пошевелилась, отмахнувшись рукой от воображаемого неудобства — капельки масла, которая не упала на щеку. Даже будучи спящей, ей как своевольному по натуре существу удалось отвергнуть его. Она моргнула, наконец фокусируясь на лице Короля Гоблинов в такой близи к её собственному, и на мгновение в её чертах промелькнуло смущение. Она потёрла глаза, задержалась пальцами на губах. — Я заснула, — сообщила она, садясь. — Да, — согласился Джарет. Его губы горели от разочарования; он поднялся на ноги, отстраняясь от тёплого и податливого тела девушки. — Как долго я спала? — спросила она, откидывая назад густые чёрные волосы, тяжёлые, как ночное небо. — Минуту, час, год, — ответил он загадочно. — Течение времени относительно. Сара сверкнула на него взглядом. — Ты знаешь, о чём я, — обвинила она с достоинством королевы, несмотря на рост, вынуждающий её смотреть вверх, чтобы видеть его лицо. — С точки зрения человеческих часов относительно меня. Как долго я спала? Как долго я в твоём замке? Джарет наклонил голову. — В моём замке? Один день. Я не знаю, как долго ты спала на подоконнике, — ответил он серьёзно. Она закусила губу. — Тут всегда темно, я теряю счёт времени, — призналась Сара, оглядываясь на потемневшее небо за ясными оконными стёклами. У неё перехватило дыхание. — Тут всегда ночь, и я начинаю забывать, как давно я здесь, если не считать, что должна пробыть всего только день. Но по ощущениям — всего лишь несколько часов. Это очень сбивает с толку. — Извини. Она удивлённо моргнула, посмотрев в его мрачное лицо, в ней вновь заговорило смущение, прежде чем было безжалостно подавлено. — Ты в самом деле извиняешься передо мной? — требовательно спросила она, нахмурив брови в испуге и упрёке от его неожиданных слов. — Почему бы и нет? — возразил Джарет. Сара не могла решить, насмехается он над ней или совершенно серьёзен. Тени на его лице не желали лежать неподвижно, порхая над чертами и показывая лишь частями — остроту скульптурных скул, вспышку голубых глаз, изгиб тонких сжатых губ. Она решила не решать. Вместо этого тронула открытую книгу возле себя. — Это одна из твоих любимых? — спросила она, указывая на различные пометки на страницах. Кто-то бессистемно обвёл карандашом слова, написал заметки на полях и нарисовал стрелки по всем абзацам в некой связующей мысли. У страниц были загнуты уголки от частого перелистывания. Налицо все признаки постоянного внимательного чтения. Он улыбнулся, взяв в руки книгу, чтобы сесть на сиденье рядом с ней. Она вдохнула его запах, тёмно-пряный таинственный аромат с ноткой роз — казалось, любимых им, буйно растущих на стенах замка и на живых изгородях лабиринта, что окружал крепость. Тёмные ресницы короля блеснули золотым и рыжим в сиянии свечей, он опустил веки, созерцая страницу перед собой. Это всё было слишком хорошо знакомо. За исключением книги, которая была не антологией сказок, сочинённых датским сказочником, и комната не была маленькой гостиной Сары в Надземье. Человек рядом с ней был более, чем человеком, он был Королём Гоблинов. — Я был очарован этими историями в своё время, да, — ответил он, переворачивая страницу, пока не дошёл до филигранной иллюстрации героини, замершей за грандиозными воротами замка. Знакомый сценарий. — Так много сказок, где главные героини — молодые девушки, но сказка сама сваливается им на головы. Добрая фея-крёстная дарит Золушке платье, и принц с бала следует за ней до дома. Рапунцель была жертвой чревоугодия родителей и эгоизма ведьмы. Даже принцесса, отец которой хотел выдать её замуж, избежала судьбы. Она не выбирала замужество с королём, он просто объявил о своем намерении жениться на ней. Но в «На восток от солнца, на запад от луны» девушка решает спасти отца от ужасных троллей, и, когда её муж исчезает, сознательно бросается навстречу приключениям, чтобы спасти его. — Немного похоже на меня. — Слова пришли неосмысленно, и Сара захлопнула рот. Но Джарет кивал. — Да, — согласился он, подняв на неё глаза. — Очень похоже на тебя. Она теряет мужа из-за собственной глупости, так же, как ты легкомысленно хотела избавиться от брата. Вы обе добровольно столкнулись с опасностями и трудностями, отправившись в другой мир, чтобы вернуть потерянного. Но я надеюсь, что я не так безнадёжен, как лживая принцесса. — Не знаю, — сказала Сара, вскинув бровь и скрестив руки на груди. — Ты скормил мне галлюциногенный персик. Король Гоблинов рассмеялся. — Так и было, — признался он. — Твоя воля была столь сильна, что мне пришлось прибегнуть к подлым трюкам. Но насколько я помню, тебе понравилось. Его глаза недобро вспыхнули, и Сара почувствовала, как начала краснеть. Она закусила губу и опустила голову, чтобы волосы упали вперёд, скрывая пылающие щёки. Это правда, ей понравилась та фантазия. Несмотря на отвращение к собственной испорченности и поведению на том костюмированном приёме, стойкое внимание короля восторгало её. Он сказал ей, что она красивая, и она была польщена. Её первая проба взрослой жизни, и он показал ей, пусть и вкратце, каково быть женщиной в глазах другого мужчины. Внезапно она поняла, что он близко, очень близко, услышала тихий гул его дыхания. Сара вскинула голову, и они едва не столкнулись носами. Она отпрянула, совсем немного, в реакции удивления, но не отвращения. Глаза Джарета потемнели от воспоминания, завораживая её своей проницательностью. Нерешительный палец коснулся её нижней губы, обведя округлый изгиб по младенчески нежной коже. Ей почудилось, что его рука дрожала. — Мне тоже понравилось, — прошептал он хрипло. Его прикосновение напомнило ей что-то неисполненное. Она парила в его руках, у её уха низко и мягко прозвучал его голос, когда он наклонился к ней. Никого больше не существовало в мире только для них двоих. Он прижался лицом к её лицу, в просьбе, в предложении. Она осознавала лишь его палец на своей губе, кожа горела от ожидания. Вспомнила и ощущение его губ на своей коже, тёплое, мягкое, ласкающее её ладонь. — Ты задолжала мне поцелуй, — добавил он, проводя пальцем по её подбородку. Да, так и было. Он намеревался поцеловать её, и этот жест её испугал.* Это было взрослое действие, донельзя взрослое за все её пятнадцать лет. Если бы она его поцеловала, то распростилась бы с детством навсегда. Но сейчас ей двадцать два, она уже не та наивная девушка в мире добра и зла. Она целовала мужчин, на сцене и вне её, и более того. Ей уже не пятнадцать и она не ребёнок. Но он всё ещё Король Гоблинов. Она резко отпрянула, отворачивая лицо от прикосновения. — Мне нужно идти спать, — тихо сказала Сара, пытаясь подняться. Он зацепил одной обутой в сапог ногой её за лодыжку, приковав её к месту. — Без ужина? — вкрадчиво поинтересовался он. — Всё в порядке, я слегка устала, — солгала она. Джарет покачал головой, золотые пряди задели щёки. — Что, если я пообещаю не трогать тебя? — спросил он. Положив локоть на то же колено, он оперся подбородком на кулак. — Ты сядёшь в своё кресло, я останусь в моём. Стол будет нашим барьером. — Что заставляет тебя думать, что будет какая-то разница? — едко спросила Сара, выпутывая свою ногу, и встала так, чтобы оказаться вне его досягаемости. Стало немного лучше — стоять, грозно взирая на него сверху вниз. Вот только проклятое своевольное существо отказывалось запугиваться. — Потому что тебе не нравится, когда я прикасаюсь к тебе, — заметил он с безжалостной, обезоруживающей прямотой. — И потому что я думаю, что тебе понравится моя компания, если ты позволишь себе. Но заставила Сару помедлить не честность в его голосе, а одиночество. Замок был пуст, заброшен, зарос удушающими чёрными терниями, сделавшими его непроходимой крепостью. Город за пределами обезлюдел. Джарет был королём забытого царства. В этот момент она поняла те чувства, что охватили Персефону. Ему не нужно было предлагать ей гранатовые зёрна. — Ужин, — согласилась она.***
Верный своему слову, он остался на своей стороне стола, сидя перпендикулярно к ней. Стулья были роскошны, как троны, и он настоял, чтобы она сидела во главе стола, который тянулся по всей длине гулкого зала в трепещущих тенях, отбрасываемых свечами в золотых и хрустальных канделябрах. Подсвечники на столе покрывала серебряная филигрань из мелких и затейливых деталей, а кубки были высечены из хрусталя столь прозрачного и сверкающего, что подмигивали звёздными вспышками. На бледном золоте скатерти, украшенной узором из белых и кремовых роз, стояли тарелки из позолоченного фарфора. Джарет ничего не ел, поглощённый рассматриванием Сары, пробующей различные деликатесы со стола. Его пальцы играли с ножкой бокала вина, чей тёмно-фиолетовый цвет становился пунцовым, когда сквозь него пробивался свет; жидкий драгоценный камень в стеклянной оправе. Оно бросало пыльцу винных теней на бледно-золотую скатерть, омывало красным его светлые перчатки, когда он поднимал бокал к губам. — Кто готовит еду? — вдруг требовательно спросила Сара, кладя вилку. — Прошу прощения? — Еду, — повторила Сара. — Я не видела никого, кроме нас, и не в обиду, я не видела тебя на кухне за готовкой. Он ухмыльнулся её замечанию, кое было немного меньшим, чем смягчённое обвинение. Поставив бокал, откинулся на спинку стула. Даже сидя ниже её по статусу, он развалился с грацией короля, меняясь с ней ролями. — Ты права, — признался он. — Я даже не уверен, что знаю, где кухня, и я бы не стал есть блюдо, состряпанное гоблинами. — Тогда кто готовит пищу? — пристала Сара, поднимая свой бокал, наполненный чистой водой. Она не отважилась пить вино Подземья, сомневаясь в его возможном воздействии. Даже вода обладала мощью, и по ощущениям она будто пила ревущий водопад. Она указала на стол — суп-крем, свежий салат, копчёный лосось и жареный цыплёнок. Помимо этого, своей очереди дожидалось десертное пиршество, которое соблазнило бы любую молодую девушку. — Замок, — кратко ответил Джарет. Как и ожидалось, черты Сары приняли озадаченное выражение. Он улыбнулся её замешательству. — Магия замка обеспечивает его жителей. Она почувствовала твой голод и соответственно отреагировала. Сара криво усмехнулась. — Ну, а что, если я просто захочу сделать себе бутерброд? — спросила она, снова поднимая вилку. Его глаза сощурились при ответе: — Ну, тут две возможности. Либо магия замка предоставит желаемый бутерброд, либо наколдует для тебя кухню, чтобы ты сделала бутерброд самостоятельно. Её брови нахмурились. — Ты хочешь сказать, нет никакой кухни? — спросила она, останавливая вилку на полпути ко рту. — Замок производит только то, что необходимо, — ответил Король Гоблинов. — Раньше здесь никогда не была нужна кухня, поскольку замок может просто создать еду. Никто никогда не хотел готовить. К сожалению, как видишь, магия изрядно перестаралась. Ей никогда раньше не приходилось кого-то кормить. Сара жевала, размышляя над сказанным. — Это... впечатляет, — сказала она наконец, глотая всё, что во рту, не помня, что там было. Тут до неё дошли его слова. — Подожди... она не кормила... ты не ешь? Он покачал головой, снова потянулся за рюмкой. — Мне не нужно, — ответил он. — Иногда я не отказываю себе выпить вина, но я пью его скорее из удовольствия, а не ради какой-либо необходимости питания. — Но ты можешь есть, если хочешь, правда? — не отставала она. — Это не... скажется плохо на тебе? — Я ел раньше, — подтвердил он, покачивая кубок в пальцах. — Печенье и молоко. Сладости. Мёд. Он поймал её взгляд и ухмыльнулся. — Персики. — Почему ты это делаешь? — спросила Сара, наклонившись вперёд, чтобы смотреть на него прямо. Джарет встретился с ней взглядом, его губы скривились в неопределённом веселье. Она насупилась из-за его беспечности. — Почему ты нарочно говоришь то, что меня раздражает? Будто всё это игра, а ты всегда пытаешься обыграть меня. Он тоже наклонился вперёд, опираясь локтем на разделяющий их стол. — Тебе когда-нибудь приходило в голову, что я ощущаю от тебя угрозу? — прошептал он низким, почти доверительным тоном. Её пальцы сжались на вилке и ноже. —Ощущаешь? — тупо проговорила она, язык внезапно будто заполнил весь рот. — Безмерно. — И к её неожиданному разочарованию, он отстранился и откинулся в кресле. Оставляя между ними стол, ответно глядя на неё через дистанцию. Он снова был далеко, мимолётная честность исчезла за холодным внешним обликом. — Жизнь игра, драгоценная моя, с победителями и проигравшими. Тот, кто говорит тебе иное, либо лжёт, либо хочет использовать тебя. — Но не все враги, — запротестовала Сара. — Я не хочу быть врагом, я не хочу вредить тебе. Я просто хочу быть... Король Гоблинов поднял бровь. — Задушевным товарищем? Другом? — Союзником, — сказала она твёрдо. Мысль о дружбе с королём гоблинов тревожила. — У меня есть только ты для компании. Было бы неплохо, если бы нам не приходилось так... защищаться друг от друга. Мы не можем быть на одной стороне? — Это будет трудно, — произнёс он медленно. — Я всегда был злодеем. Сара удивила их обоих, положив руку ему на плечо. — В этой сказке нет злодея. Джарет окаменел под её прикосновением. Казалось, она заставит его сорваться после обещания не трогать её. Почти нежно он поднял её руку и положил обратно на стол, отпуская сразу из своей бесстрастной хватки. — Нет, есть, — мягко сказал он ей, и, встав из-за стола, оставил её в тишине обеденной залы.***
Она грезила; обрывки красок и музыки перетекали друг в друга без всякого смысла. Она бежала через парк, догоняя Тоби и вскрикивая от восторга каждый раз, когда почти ловила его. Стояли ранние сумерки, небо цвета пыльной лаванды бросало налёт волшебного блеска на листья, цветы и гладь пруда. Наконец, ей удалось схватить мальчика, и они смеющейся кучей малой упали на траву, вот только она зацепилась за Хоггла, и они провалились на узкий каменный скат, затянутый паутиной, и воздух стал зловонным и гнилостным. Но она воспарила легко, как воздушный пузырь, а вокруг неё рассыпался замок, каменные глыбы изящно взлетали в воздух. Она была одна, за исключением белой амбарной совы, сидящей на отколотом подоконнике. Птица взмыла в воздух шквалом белых перьев, и она вскинула руки от нападения, которого так и не произошло. Вместо этого она почувствовала нежное холодное прикосновение снежинки к щеке. Она открыла глаза. Белые перья опали вокруг неё, только теперь это были снежинки, а мир превратился в огромный холст белизны. Кто-то похлопал её по плечу. Она обернулась, и ей поклонился Люк, одетый элегантно, как немецкий принц девятнадцатого века. За ним, в красивом бальном зале, толпились аристократы и нарядные создания, без масок и прекрасно воспитанные. Его рука была невысказанным вопросом. Она танцевала, переходя из одних рук в другие, и её кружили по золотым мраморным полам, но, когда она посмотрела вниз, там не оказалось пола, она танцевала в воздухе. Мир проносился под ногами, размытый сквозь тонкие слои облаков. Волна головокружения накрыла её, и она вцепилась в партнёра в ужасе и веселье. — Я не дам тебе упасть, — смеясь, сказал он, и она в панике посмотрела вверх. Джарет улыбался ей, прижимая к себе. Подняв левую руку, он сорвал бриллиант с окружающей бархатистой тьмы и оставил его в её волосах, где он засветился ярче, чем когда-либо на небе. Его улыбка угасла, его пальцы задержались в её волосах. — Никогда не был ближе к Небесам, чем сейчас. Начался дождь, дождевые капли вызвали рябь на пруду, на поверхности которого они стояли. Мужчина рядом с ней превратился в выплеск воды, облившей её, когда та обрушилась водопадом в водоем, капельки коснулись лица, век и губ, но, когда она потянулась, чтобы стереть их, те оказались каплями масла, которые размазались, и она открыла глаза, увидев перед собой Джарета на коленях в библиотеке.***
Так проходило время в вечной ночи. В часы бодрствования Сара бродила по библиотеке и погружалась в мир волшебных историй своей юности. «На восток от солнца, на запад от луны» уступила «Снежной королеве» Ганса Христиана Андерсена. Джарет находил её в библиотеке, когда она мечтала над дорогими книгами в мягком кресле, поджав под себя ноги; свет свечей выхватывал затаённые красные отблески в её тёмных волосах, и он наблюдал за ней, гадая, знает ли она. И всегда он сидел возле неё, когда она ела, никогда не притрагиваясь к какой-либо пище сам, и пил только вино. Он был красноречивым собеседником, когда ему это было выгодно, его глубокий бархатный голос незримо ласкал, когда он объяснял чудеса Подземья. И всегда он сдерживал своё обещание не трогать её.