Вероятности. Vol.2

В обширном зале на высоком древнем троне восседал король. По мозаичному полу с изображениями первозданных лесов и диковинных животных блуждали тусклые блики света. Эти невесомые, подобные трепетанию крыльев бабочки, отблески, создаваемые лучами заходящего Солнца, пробивающимися сквозь цветные стекла витражей, добавляли красок в и так пышное убранство тронного зала, и были единственными источниками света. Король был молод, но придирчивый взгляд мог уловить несколько глубоких борозд, залегших на его широком челе и тонкую, пока еще еле заметную, сеть морщинок, разбегающихся от внешних уголков его глаз вниз по бледным щекам. Постороннему взгляду его поза должна была казаться величественной, слегка расслабленной, так было необходимо, нужно быть всегда готовым и во всеоружии. Но с каждым днем эти попытки создать видимость несокрушимости и безраздельной власти давались ему все сложнее, выматывая, выжимая все силы, отпечатываясь на лице и в бездонных янтарных глазах. Короля Нуаду мучили головные боли, не прекращающиеся ни на минуту острые приступы сильнейшей мигрени. Их причиной был не он сам, и это в особенности приводило в ярость. Он сидел, уперевшись лбом в кулак, отчего длинные белые волосы спадали вниз, закрывая большую часть его лица. Нуада создавал видимость мыслительного процесса. На самом деле, он просто пытался остановить эту пытку, притупить давящую, сжимающую половину головы и лица боль. Рука его находилась перед глазами, и Нуада увидел, как по тонкому бледному запястью стекли и упали на пол несколько капель темной крови. Нет, эту пытку нужно было прекратить до того, как здесь появится Совет в полном составе из двенадцати представителей победивших в войне с человечеством народов. Совет - еще одна боль, теперь уже не физическая, а жестокий беспощадный удар по самолюбию, попытка лишить его полноты власти над новым миром. Лишь выиграв начатую им войну, он попытался принять в свои руки все бразды правления, но недовольных было слишком много. Все, начиная с фейри, видевших, как он убил их правителя, своего отца, заканчивая другими созданиями, считавшими, что эльфы незаконно захватили власть, все пытались "всадить нож в спину". Недоброжелателей среди знати стало так много, что это действительно стало реальной угрозой для его жизни. Один против всех - он так привык жить, но скрываясь от посторонних глаз, прячась во тьме подземелий. Вновь взошедший на трон король был на виду у всех, не спасли бы даже собственные боевые навыки и стража. Пришлось идти на уступки - так появился этот ненавистный Совет, представители которого вечно совали носы в дела государства, в его собственную жизнь. Нуада снова взглянул на новую темно-багровую полосу, проступившую на запястье. Действительно, нужно быстрее с этим разобраться, иначе вскоре ему придется выслушать десяток замечаний о несправедливости его решения. Он, превозмогая слабость и боль, одним рывком поднялся с трона, широкими, стремительными шагами пересек зал и распахнул тяжелую кованую, украшенную резьбой и вензелями, дверь. За ней дежурили два стражника - эльфы, облаченные в боевые доспехи, с мечами в наспинных ножнах. Король лишь слабым кивком головы приказал им следовать за ним и, не глядя на свою охрану, направился по широкому, слабо освещенному огнями масляных ламп, коридору. Он шел так быстро, насколько ему позволяла пульсирующая в виске, стекающая вниз по лицу мигрень, и остановился лишь когда добрался до дальнего, спрятанного от посторонних глаз крыла замка. Нуада сам, несколькими хитрыми ключами, которые постоянно носил с собой, открыл сложную систему замков, нешироко приоткрыл дверь, и проскользнул в узкий проем. Охрана осталась снаружи, бесстрастно взирая на происходящее. Лишь только Нуада вошел в небольшую комнату, в его сторону метнулась тонкая фигура женщины с бледным лицом, длинными белыми волосами, облаченная в светло-зеленый наряд, скрывающий почти все тело, выставляющий на обозрение лишь часть тонкой шеи, даже кисти рук были спрятаны под рукавами. Нуада окинул мимолетным взглядом помещение. Почти ничего не изменилась с момента его последнего посещения. Те же стены, пол и потолок, оббитые светлым мягким материалом, который не позволял пленнице нанести себе какие-либо увечья, то же приглушенное, слегка убаюкивающее освещение. Изменился лишь внешний вид Нуалы. Ее и так бледное лицо совсем потеряло цвет, худощавое и красивое, оно стало еще тоньше, щеки запали, а под глазами залегли темные круги. Нуада видел сейчас свое собственное болезненное отражение. Края длинных рукавов, прикрывающих кисти рук были испачканы темной кровью, засохшей и под ногтями. Она ранила себя, желая разорвать вены, чтобы лишить себя, а заодно и его, жизни. По щекам стекали невысыхаемые ручейки слез, от горя и рыданий у Нуалы сильно болела голова, истязая болью ее брата. Нуада не позволил сестре вцепиться в него, лишь крепко схватил за плечи, оставляя багровые следы на ее и своей коже, и сильно встряхнул. Волна белых волос взметнулась вверх и опала вновь на тонкие плечи принцессы. Она молчала - ни вскрика, ни слова, лишь стиснула тонкие губы и прикрыла глаза, чтобы не видеть его, своего брата, своего мучителя, убийцу миллиардов живых существ. - Что ты творишь? - его голос, заглушаемый мягким материалом, которым были оббиты стены, звучал тихо, почти не нарушая покоя и безмолвия комнаты, но в нем слышалось злое, почти звериное низкое рычание, - сколько можно изматывать, мучить нас двоих? Остановись, прими реальность, и ты выйдешь отсюда. Ответом ему были лишь презрительный взгляд, абсолютное безмолвие и боль, почти нестерпимая, бесконечная, доходящая до пределов его болевого порога. Не дождавшись ответа, он зло оттолкнул сестру от себя, повернулся и вышел из комнаты, ставшей для Нуалы тюрьмой. Нуада медленно, словно во сне, брел по мрачным коридорам своего замка в сопровождении безмолвных стражников. Это был его новый мир, становления которого он так добивался. Это была победа, радость которой он не мог разделить ни с одним живым существом. Это была его жизнь, которую он созидал по крупицам, подымаясь из опалы, забвения и мрака, а вместо того, разрушил все, что помнил, лишился тех, кому еще был дорог. После посещения сестры долгожданное избавление не последовало. В троном зале один за другим появлялись представители Совета. Нуада сквозь нахлынувшую на глаза темно-красную пелену изучал лица советников. Их взгляды испытующе сверлили его фигуру, пытаясь отыскать хоть малейшую слабину. Но король, превозмогая невыносимые страдания, сохранял невозмутимое величие. Нуада изо всех сил старался вникнуть в тему обсуждения, понимая, что речь идет о людях, о повстанцах. Его первый советник не спеша, бесстрастно зачитывал последние происшествия за неделю. В государстве царил относительный покой и мир. Лишь вчера отряд из пяти человек атаковал караван с провизией, которую доставляли на дальние рубежи континента. Были украдены пару мешков муки, на этом новости заканчивались. Нуада почти не слушал доклад советника. Он наконец-то позволил себе прикрыть глаза, не обращая внимания на то, какое это впечатление произведет на Совет. Его мысли все еще блуждали в комнате Нуалы, останавливаясь на отпечатавшихся в сознании образах ее изможденного лица, и пятен крови на рукавах и полу. "Что она творит? Нет, что творит он, как может поступать так с единственным родным ему существом? Как допустил все то, что происходит сейчас с этим миром?" Переборов внезапно нахлынувшие на него чувства сострадания, спрятав подальше от самого себя эти помыслы, он решил жестоко искоренить из себя отныне все проявления слабости. А жалость и есть не что иное, как проявление душевной убогости. Не разбираясь в описанной советником ситуации, он резко поднялся со своего места, в его худощавой фигуре ощущалась невероятная сила, а на слегка осунувшемся лице читалась решимость. Приказ был отдан четко и ясно, вызвав вновь ропот недовольства среди советников: - Уничтожить, всех людей на этом континенте, всех до единого, не пожалев никого. Советники потрясенно переглянулись. Вина той жалкой кучки людей была лишь в том, что они голодали, пытались найти хоть какое-то пропитание. Ему попытался возразить наместник отдаленных земель на юге континента, которые расстилались у самого океана: - А женщины, а дети, ваше величество, не лучше ли оставить людей в покое, их остались десятки в разных точках мира. Они не смогут объединиться и организовать серьезное восстание. К тому же люди полезны как рабочая сила, они на диво живучи и работоспособны. Нуада даже слышать ничего не хотел: - Сегодня их десятки, но плодятся они как тараканы, завтра их будут сотни, а через десяток лет они вновь заселят планету, вытеснив нас на другие уровни реальности либо в подземелья. Мой приказ - уничтожить и обсуждению не подлежит. Выставив советников за двери, Нуада откинулся на спинку трона и глухо застонал, с шипящим звуком втягивая и выдыхая воздух сквозь судорожно стиснутые зубы. Просидев так несколько минут, он ушел в свою спальню и во всем облачении завалился на широкую, застеленную расшитыми золотом простынями, кровать. Король забылся тяжелым сном, прерываемым лишь мимолетными кошмарными видениями. Ему снилась собственная смерть. Даже когда Нуада проснулся, этот сон надежно отпечатался в его сознании слишком ярко, до мельчайших подробностей. Ему снилось, что после пробуждения он вышел из собственной спальни, у входа его поджидали уже несколько человек в темных одеждах. Когда один из них стремительным движением пронзил сердце короля кинжалом, Нуада пошатнулся и упал. Дальше сон превращался в странную фантасмагорию, в которой он сидел на полу, держа на руках собственное тело с пронзенным сердцем. Нуада поднял голову и взглянул вверх. Под высоким потолком, украшенным росписью, собирались грозовые тучи, раскат грома прокатился по залам и коридорам замка, из туч хлынули потоки дождя, струи были красными, это была кровь, проливающаяся на него, его бездыханное тело и его убийц. Живой, он оставался невредим, а вот проникшие во дворец люди вдруг начали отступать, вскрикивая от боли, пытаясь спасти бегством. Струи кровавого дождя прожигали их одежду, оставляли вздувающиеся волдыри кислотных ожогов на их телах. Разбудил Нуаду собственный стон, сорвавшийся с пересохших губ. Головная боль вновь напомнила о себе, отозвавшись ломотой во всем теле. Пока король, мучимый собственными причудливыми сновидениями, находился в своих покоях, один и его подданных решил вмешаться в судьбу мира. Тот самый советник, наместник южных земель, Советник Ниэм, склонился к посланцу и что-то тихо шептал тому, передавая белый свиток: - Только смотри, не попадись страже, - шепнул он почти в ухо молодому проворному пареньку-эльфу. Ты обязан донести эту весть, - и советник тихонько вытолкнул посланца за дверь.