Другое измерение

Время действия — май 2014 года Минако улыбнулась самой себе. На ней было короткое платье с пышной юбкой. Зазвучали первые аккорды ее песни «Поведение девушки». Эту песню она написала специально в подарок своим подругам. Потому что эта песня — про них. — Привет всем! В завершении концерта я бы хотела спеть одну песню для моих лучших подруг, с которыми я познакомилась здесь, в Японии, и которые стали для меня всем. Спасибо, девочки, это — для вас! Ваша сила, ваша поддержка помогла мне выстоять, когда казалось, что уже ничего не сможет мне помочь. Если вновь вмиг окружат тебя сотни каких-то тревог и бед, Не сдавайся, не трусь — вот закон поведения девушки. Чтоб смогла вдруг повстречаться ты с тем, кого рядом пока что нет, Подними выше нос и смелее вперед беги. И в этом сердце, что сейчас узнало боль, Проснется чистая любовь. Ничего не бойся и не грусти, В новый день всегда с улыбкой гляди, И к мечте своей прекрасной иди, Но всегда будь начеку в пути. Ну, а то, что впереди тебя снова проблемы ждут — это лишь Шанс достойно пройти в новый мир по длинной черной полосе, И пускай сотни загадок вновь перед тобою поставит жизнь — Верь в себя, и тогда друг за другом решишь их все. И сила тайная, которой равных нет, Однажды явится на свет. И не нужно быть какой-то иной, Лучше быть всегда самою собой, Так бывает — слезы рядом почти, Потому будь начеку в пути. Ничего не бойся и не грусти, В новый день всегда с улыбкой гляди, И к мечте своей прекрасной иди, Но всегда будь начеку в пути. Зал подпевал песне, и только четыре девушки рядом со своими парнями понимали эту песенку с начала до конца. Потому что каждое слово из нее выстрадано, пережито. Со сцены донесся голос Минако: — А еще я в Японии повстречала человека, который изменил всю мою жизнь, — «Ты хотел за меня решить, как мне будет лучше. Ну уж нет, я же обещала, что когда снова встречу тебя — не отпущу… Глупый…» В голове уже был план, простой в своем совершенстве, план, который не позволит Тено Хёму выскользнуть из ее цепких ручек. — И ему я посвящаю последнюю свою песню. Надеюсь, он поймет, что значит для меня. Минако улыбнулась и, закрыв глаза, запела, вкладывая всю свою любовь в слова: Тот день, когда я встретила тебя… Я за него судьбу благодарю. К душе и сердцу Открыл ты дверцу, Я поняла, что мир тебе подарю. Мы долго были одинокими, Друг к другу, может, нас звезда вела… Мы научились верить в мечту, И роковой та встреча была! Судьба связала на века, Меня с тобой она связала на века. К мечте летим мы, только ты и я, Навстречу звёздам, Пересекая время, сквозь облака. Судьба связала на века. Я понимаю, это сон, наверняка, Но я хочу остаться навсегда Лишь в этом мире, Пока в руке твоей моя рука! Мгновенье то, когда лечу к тебе, Мне кажется, продлится вечно оно… Но улетаешь, Ты исчезаешь, И жду я снова, жду тебя всё равно… Не знаю, почему бывает так, Но я опять хочу побыть с тобой! Мне очень больно осознавать, Что ты, наверно, был лишь мечтой… Она сделала шаг. Решение уже принято — надо только дойти до того места, где он был. Масато обещал уболтать Хёму прийти. А братик умеет уговаривать. Так и есть — он сидит вместе с остальными Ши Тенно О и девочками. Не убежит, она не даст! И уже более уверенно пошла по залу, даря улыбки слушателям. Они ведь не знали, что это ее последняя песня. Последняя песня для других. Она проходила, прощаясь с прежней Минако, с прежними ценностями, мечтами — навстречу новой жизни, новым ценностям. Навстречу ему. О, эта детская любовь! Прошу и умоляю, детская любовь, Надежду оставляя, помоги Мне продержаться. И как бы я не была далека, Но эта детская любовь — Сладкая грёза — так сильна и так крепка, Ночные слёзы вновь заменит смех. Всё так и будет, Пока в руке твоей моя рука! Она, улыбаясь под аплодисменты, дошла до места, где сидел он. Неужели он подумал, что глупое письмо ее родителей значит что-то для нее? Да и родители не знакомы с Хёму… А вот он поверил… и уже даже сказал, что они останутся друзьями… Ну уж нет, дудки! Не для этого она все это затеяла. Не для этого все это пережила. Хочет оставить ее? Ее? Свою Ренаи? По каким-то глупым предлогом, что ее родители против. Она же не спрашивала — будут ли его родители, точнее, мать — против? Сестра точно против не была. И Минако была уверена, что Харука тоже приложила усилия, чтобы Хёму пришел на концерт — вон ее пшеничная шевелюра сияет ничуть не слабее, чем улыбка. Она остановилась около него и просто смотрела в глаза. Знаю, что скоро мой растает сон, И лишь останется мечтой он. Но я здесь пока, Пусть бегут века, Мчится времени река! .. Судьба связала на века, Меня с тобой она связала на века. К мечте летим мы, только ты и я, Навстречу звёздам, Пересекая время, сквозь облака. Судьба связала на века. Я понимаю: это сон, наверняка, Но я хочу остаться навсегда Лишь в этом мире, Пока в руке твоей моя рука! Закончив Песню, Минако протянула ему руку, произнося то, что изменит ее жизнь. Несмотря на то, что ей было немного волнительно, на щеках играл румянец, а на губах - чуть неуверенная улыбка: — Так ты женишься на мне? — прошептала она. — Или мне так стоять, пока не околею? Несмотря на серьезное выражение лица в глазах старшего следователя засверкали странные искорки. Да как он мог забыть, что его Минако всегда была себе на уме?! И сейчас, и в прошлой жизни. Он видел, что несмотря на храбрость, ей до чертиков страшно. Еще бы, сделать предложение… Которое должен был сделать он. Меньше всего ему хотелось ставить ее в неудобное положение, поэтому он послушно опустился на одно колено, прошептав лишь: «Террористка!» Минако, под шумные аплодисменты собравшихся на ее концерт людей, под вспышки камер, кивнула и обняла его, продолжая тихий диалог: — Я всегда добиваюсь своего. Придется свыкнуться. И, — она коснулась его губ, — люблю тебя и только тебя. И обещаю, что теперь мои песни будешь слышать только ты. Вскоре было объявлено не только о скорой свадьбе певицы, но и о ее уходе со сцены. «Я добилась много на сцене, теперь я хочу добиться много на другом поприще — быть хорошей женой, и, возможно скоро, матерью!» — комментарий растиражированный репортерами, заставлял умиляться все население Японии. *** Главный офис корпорации Мицуи       Трое человек сидели за столом. Эти трое принадлежали к элите Японии. Пусть и с отмененными дворцовыми титулами, не обладающими официальными привилегиями, которые раньше были предоставлены их предкам, но мало кто на это обращал внимания, оказывая им все то же почтение, что и тем, кто был до них. Двое из них были сливками японского общества, а третью кроме как Госпожой больше никак не звали. Госпожа была высока, стройна как трость, в годах и с совершенно белыми волосами. Родилась она, как и большинство японок, с черными, но жизнь принесла ей немало сюрпризов. И только в ней изо всех присутствовавших текла кровь Императоров. — Зачем ты позвонил, Хикэру? — Госпожа редко покидала свой дом, но подобный звонок и нервные интонации от обычно невозмутимого главы Мицуи ее напрягли, как и его соседку — тоже довольно пожилую японку в традиционном кимоно. — Она выжила, Госпожа, — несмотря на то, что Госпожа была женщиной, да еще и позволившей в адрес Хикэру подобный тон, он все равно говорил с ней в предельно почтительном тоне. — Кто выжил, Ито-сан? — Миядзаки Юкино была более вежлива, несмотря на то, что была старше Хикэру и принадлежала к одному из древнейших родов. Невзирая на то, что в 1945-м году аристократию официально упразднили, никто не посмел бы высказать неуважение семье Миядзаки. — Окумура Айко. Обе женщины покачали головами, Госпожа чуть более уверенно. — Айко мертва, ее нет среди живых. Как и вся ее семья. Мы позаботились об этом. — Ту тварь, что ко мне приходила, вряд ли можно назвать живым человеком. Она — дьявол во плоти, как и ее отец. За два дня до встречи.       Тишину комнаты нарушало только мерное тиканье часов, да уже привычный шум вентиляции. Темнота царила повсюду, кроме небольшого круга, резко очерченного на столе лампой. Именно в этом круге и работал хозяин кабинета, почтенный Мистер Ито — глава корпорации Мицуи. Лица его видно не было, да и он не любил яркий свет в глаза, а вот документы, графики, отчеты — он все сводил в колонку цифр, которая могла подсказать ему  будущие тенденции и возможности для процветания его бизнеса. Только погружение в работу позволяло мужчине не думать. Не думать ни о чем: ни о сыне, что сейчас работает в полиции, ни об изменившей ему жене, ни о погибшей дочери. Вся его жизнь сосредоточилась в этих цифрах, буквах…       Внезапно тишину разорвал свист. Часть бумаг слетела со стола, о который ударился хлыст. И глухой, скребущий голос проговорил из темноты: — Вот мы и встретились… Ито, — без какого-либо уважения, почтения были выплюнуты эти слова. И женщина, что произнесла их, вышла из тени. Ком застрял в горле Ито Хикэру. Женщина была воплощением всех ночных кошмаров: ее лицо уродовали глубокие рубцы, шрамы, сморщенная, грубая кожа, похожая на изюм. Местами казалось лицо потекло, образуя волны, что тянули вниз. Веки явно были ниже необходимого, оголяя красноватую кожу нижнего века. Всем своим видом она напоминала ожившего демона. — Молчишь… Не узнал… — Она резко достала две катаны из-за спины. — Как… как ты проникла? — прохрипел хозяин кабинета. — Месть вела меня и показывала дорогу. Месть за семью, что ты убил… — Резкий взмах катан — и Хикэру почувствовал резкую боль на подбородке: по краю обеих скул прошлось лезвие, оставляя четкий кровавый след. — Но сейчас ты не умрешь… Сначала ты познаешь ту боль, что познала я. Ты потеряешь все. — Кто ты? — Хикэру, уже пришедший в себя, нащупал кнопку вызова охраны. — Айко, — произнесла ангел мести, убирая катаны и снова превращаясь в тень.       Пару мгновений спустя в кабинет влетели охранники, взвыла сирена. Но все безуспешно — никто так и не смог остановить мстительную фурию. Ее даже никто не видел. Сам Хикэру и рад бы был принять это все за страшный сон, кабы не два надреза на скулах. ***       Юкино лишь на мгновение проявила эмоции, чуть округлив глаза и приоткрыв рот. А вот Госпожа лишь тихонько фыркнула. — Не знаю, кто к тебе приходил, Хикэру-кун, но точно не Айко. Она не в этом мире. — Это была она. Я потом кое-что разузнал. По своим каналам. Она сейчас в клане якудза. Том самом, в котором были и ее родители. Зовут ее сейчас Аку-тян. — Плохая девочка, ничего себе выбрала имечко, — произнесла уже оправившаяся Юкино. Женщина не стала бы спорить со старой подругой. Она ей не просто верила. Она знала, на что способна та, кого по всей Японии зовут Госпожой. — Марико, — впервые за весь разговор глава клана Миядзаки обратилась к Госпоже по ее имени. — Как ты думаешь… кто это? Она явно много знает о наших делах. — Я не всесильна, Юки-тян, что бы обо мне не говорили, — то же детское обращение, когда они делили одну комнату в пансионате. — Я могу лишь отвечать за тех, кому сама дала жизнь. *** И ведь их было не так и мало. Но даже среди них — выдающихся и сильных, эти шесть детей выделялись из общего числа. «Семь, — поправила себя Госпожа. — Их было семь.» Семь женщин, что пришли к ней, или тех, кого она лишь мельком увидела… *** Она редко покидала родную деревню. Очень ей не нравился Токио, но были случаи, когда она все же ездила в столицу. И не последний по важности — рождение Хранителя. Она только-только передала новорожденного Хикари и внезапно решила прогуляться по спящему городу. Утреннее солнце нежно красило в розовый облака, еще не касаясь Города, лишь верхушки небоскребов сверкали, переливались, но оценить это совершенство и первыми встретить рассвет никто не мог — там в основном находились офисы корпораций, а рабочий день еще не начался. Госпожа вспомнила рассказ матери, как раньше, до Войны, женщины, которые работали в офисах, должны были приходить за час до мужчин и приводить офис в порядок. Сейчас все не так… А ведь когда-то именно это правило спасло не одну жизнь…* Внезапно она увидела девушку, которая сидела сгорбившись на скамеечке и пыталась удержать себя от слез. Ее всю трясло. Что привлекло в ней Госпожу — она сама так и не поняла, но тем не менее женщина подошла и села рядом. Задерживаться долго вдали от дома она не хотела — дома ее ждал годовалый сын. — Милая, что случилось? — рука мягко легла на вздрагивающее плечико. Сквозь слезы, пусть и не желающая до этого говорить кому-то о своей беде подросток рассказала незнакомке, что в больнице сказали, что детей она иметь не сможет. И кто ее такую увечную замуж возьмет? Уж точно не ее парень, которому родственники запретят… — Не бойся, милая, дай руку, — подрагивающие холодные пальчики оказались в руке Госпожи, — у тебя будет все в порядке. Пройди еще раз обследование. Увидишь. Но, родить сможешь только одного ребенка — второй подорвет твое здоровье. Запомнила? Может, спокойный голос незнакомки в этот предутренний час, когда солнце не до конца разогнало магическое влияние ночи, а может, тепло, что внезапно окутало ее, но девушка кивнула, веря. А вот Госпожа внезапно замерла — на ладонях девушки сверкал знак Луны. *** Еще больше к ней сами приходили… Сколько их было? Сейчас бы ей сказать, что даже и не помнит. Нет, помнит. Каждую женщину, каждую душу. Кто-то хотел наследника, кто-то удержать семью, а кто-то просто ребенка… Темноволосую, немного высокомерную женщину привела Юкино. Только давняя дружба заставила Госпожу помочь дочери старой подруги. Химеми нужен был наследник. Роду Санджойн нужен был наследник. Роду Миядзаки нужен был наследник. Бедный, бедный ребенок, он уже с рождения обречен нести весь этот груз ответственности. Каким же он станет? Ответственным, серьезным или ветреным раздолбаем? Нет… Увидев знак Запада, Госпожа поняла лишь одно — кем бы он не был, он будет Хранителем… Разбаловать его и так разбалуют, поэтому своей подруге она не сказала ни слова. Не хватало этому избалованному характеру еще излишней высокомерности как результат всеобщего поклонения. Предупреждения насчет второго ребенка даже не потребовалось, Химеми заявила, что хватит с них всех и одного. *** Благородная голубоглазая блондинка, напротив, была величава и спокойна, но глаза выдавали боль. То, что женщина принадлежит к Домам, было заметно во всем, но особенно бросалась в глаза небольшая брошь с тонкими переплетениями монограммы Лордов Востока. Госпожа встала, чуть поклонившись пришедшей. Она в общих чертах была в курсе некоторых событий из жизни своих подруг-коллег-родственниц, поэтому улыбнувшись лишь произнесла традиционное приветствие: — Да будут почитаемы Четверо, что охраняют наш покой. Жена главы Управляющего Клана Лордов Востока улыбнувшись, поклонилась: — Да будет почитаем Пятый, что соединяет их воедино. Проблема у потомка Первой Леди Востока была такой же, как и у большинства ее гостей, — во время нападения на ее родителей, девочку все же зацепило и сейчас эта гордая молодая Леди не могла иметь детей… — У тебя родится ребенок, но, умоляю, даже не думай о втором, Если первый отнимет у тебя лишь десять лет жизни, то второй — еще двадцать. Плата за жизнь — жизнь. Ты знаешь… В ответ на это посетительница лишь улыбнулась, пожав руки Госпожи. — Жизнь — лишь время, чтобы создать новую жизнь. Спасибо, Госпожа, — она ушла уже давно, но Госпожа все чувствовала, как за вышедшей женщиной струились искорки Востока. Это заставило задуматься — в семьях потомков Первых рождаются Хранители. Неспроста все это. *** Подвижная, такая живая, изменчивая словно пламя, гибкая темноволосая женщина-маг из боевого клана не могла стоять на месте, постоянно двигаясь. Даже то, что она вышла замуж за Главу боевого клана, не могло добавить ей степенности. Она почти с улыбкой восприняла плату за жизнь ребенка, даже ни на мгновение не усомнившись. От чего Госпоже было вдвойне больнее просить ее согласиться на второго — что практически не давало ей много времени прожить. — Госпожа, я дам жизнь Хранителю. Неужели Вы думаете, что моя жизнь стоит хотя бы Йену, если я не выполню столь великую миссию? — она даже не сомневалась. Все-таки в кланах воспитывали с детства. — Только мужу не говори ничего. Еще не время Домам узнать о возрождении Хранителей других планет. Маг лишь улыбнулась, поднимаясь. На обреченную она не походила совсем, наоборот — она светилась внутренним светом от искреннего восхищения, что даст жизнь Великому человеку. *** Бездетная, в годах, женщина-врач, уже почти разочаровавшаяся в медицине и пошедшая против собственных принципов под влиянием родных, однако от них не отступившая. Даже забеременев и родив, она лишь говорила, что все это чудо — лишь медицина, а не народные поверья. Но Госпожа ее не осуждала. Она же видела в ее руках сияние Возрождения Меркурия. *** Соседская пара, что жила в нескольких домах от нее, тоже мечтала о ребенке. И как можно было отказать им? Но, жаль, не сдержали обещания и завели второго ребенка, что подорвало здоровье и привело к автокатастрофе, оставив старшую дочь сиротой. *** Сыну тогда было года четыре, когда ее среди ночи внезапно позвали в одну хижину, где жила недавно приехавшая женщина. Беременная женщина. Одинокая беременная женщина, которая говорила, что муж приедет, муж на заработках, но с каждым днем ей верили все меньше. Госпожа иногда заходила к ней, навестить, проверить, принести лекарства, и однажды молодая женщина все же рассказала ей о том, как ее, беременную, бросил вроде любящий мужчина, но ей все равно, потому что она хочет этого ребенка, пусть ей врачи и советовали сделать аборт из-за слабого здоровья, но она родит и воспитает… А сейчас она умирала. Последние силы отдавая, чтобы родить. Девочка. С необычными серыми глазами, такими любопытными и уже словно осмысленными, а на лбу светиться такой знакомый знак. Госпожа завернула девочку в чистое и взяла к себе домой. На слова о том, что у него теперь будет сестренка, о которой ему нужно будет заботиться — он ведь старше и единственный мужчина в доме, мальчик в который уже раз серьезно посмотрел на мать и кивнул. И ведь, действительно, не было у малышки, брошенной собственным отцом, более внимательного, ответственного и храброго защитника, который не отказывался даже менять пеленки названой сестре, а потом уже и вовсе забыл, что девочка ему не совсем родная. *** Из мыслей-воспоминаний ее вырвала трель мобильного телефона. СМС от сына, который хотел представить ей свою невесту. Давно пора бы. К тому же, от дочери она так и не смогла узнать — что это за таинственная девушка.       И Юкино, и Хикэру промолчали. Они оба прекрасно были наслышаны о Даре Госпожи, которым, кстати, воспользовалась и сама Юкино, точнее, ее дочь, Химеми.       Госпожа словно почувствовала течение мыслей Миядзаки и чуть улыбнувшись осведомилась: — Как твой внук? — А ты разве не знаешь? — Собирается жениться на милой девушке, которая смогла дать отпор тебе, — с улыбкой ответила Госпожа. — Откуда ты… — Она тоже одна из моих подопечных. Ее родители жили через несколько домов… Мать ее не послушалась совета и родила еще одного ребенка, что подкосило ее здоровье, а приступ застал ее, когда они с мужем и младшим сыном возвращались из поездки… — Госпожа покачала головой. — Так ты знаешь, кто она? — Она, как и твой внук — избранные. Не просто так Матерь дала мне этот Дар. Зло не дремлет.       Хикэру вздохнул немного с облегчением, что он в свое время не повез Майю к Госпоже. Сами разобрались. Боль от воспоминаний с новой силой ударила по нему. Вновь перед глазами были глаза дочери и ее крошечные ручки, тянущиеся к нему… Его лишили всего этого, в том числе и этот ублюдок со своей семейкой. Пусть Госпожа не верит, что это была Айко, но он все равно найдет тварь и она ответит за все. *** — Так ты здесь вырос? — Ты осуждаешь? Что-то против имеешь? — Нет, конечно, — Минако быстро сделала извиняющуюся мордашку. — Просто думала, что ты родился в Токио. — Маме больше по нраву тихий уклад деревни, хотя бабушка и дедушка жили в Токио, родители тоже оттуда, — Хёму помог ей выйти из машины, подводя к родному, такому тихому и знакомому дому. Матери дома не оказалось, что было странно для Хёму — он же написал ей сообщение, что приедет сегодня. — Возможно, сложные роды… — Твоя мама врач? — Не совсем. Скорее определение «местная повитуха» для нее больше подойдет, — он нашел ключ от дома под цветочным горшком и открыл дверь. Дом был в идеальном порядке: чистый, без единой пылинки, очень светлый и просторный. На столиках и тумбочках стояли живые букеты. Вокруг витал аромат домашней еды. — Здорово, — Минако была восхищена и одновременно испугана — сможет ли она быть настолько великолепной хозяйкой, чтобы соответствовать тому, к чему Хёму привык с детства. — Странно, мамин саквояж тут, а вот машины нет… — на заднем дворе стоял только видавший виды байк. — Это Хару откуда-то притащила, все каникулы ремонтом этого монстра занимается… — Она у тебя классная, мы с ней успели немного подружиться! — А вот это надо уметь, — Хёму повернулся к Минако, благодарно касаясь ее волос. Она не упомянула, когда именно произошло столь стремительное сближение с его сестрой, хотя легкая тень на сияющем лице говорила о том, что она все же подумала о том времени. — Да ладно… Главное — начать расспрашивать про гонки, — Минако лучезарно улыбнулась, разгоняя тучи. Рядом с домом послышалось шуршание шин подъезжающей машины. Хёму тут же вышел на улицу, помогая выйти довольно высокой стройной седовласой женщине, в которой Минако сразу признала мать своего жениха. — Мама-сама, я уже начал волноваться… Вы в порядке? Вы так редко куда-то ездите. — Да, конечно, ездила к своей бывшей однокласснице, ты ее не знаешь. Повидаться. Твое сообщение как раз застало меня в Токио. — Вы ездили в столицу? Мам, вы могли бы предупредить, Я бы там вас встретил. — Лучше дома, ты так и будешь меня тут держать? Или все-таки представишь своей невесте? Хёму чуть покраснел, пропуская мать. Та вошла в дом, оглядывая с головы до кончиков ног стоящую в коридоре Минако, в глазах которой одновременно были любопытство, страх и стеснение. Она слышала, как общаются мать с сыном. Все-таки она получила более либеральное образование в Европе и обращалась к родителям менее официально. Внезапно припомнился и тот факт, что жена к мужу должна точно так же обращаться. Лучше будет молчать, чтобы не сказать какую-нибудь грубую глупость. Начал представление Хёму: — Мама-сама, разрешите представить вам мою невесту, Айно Минако. Минако, моя мама, Госпожа Тено Марико. — Приятно познакомиться, Тено-сама, — скромно улыбнувшись, проговорила Минако, глубоко поклонившись. Мать Хёму вернула ей поклон. — Расскажите о своих родителях, — начала допрос Госпожа Тено, когда все сели за столик и начали пить чай. — Мой отец работает в посольстве в Великобритании. — Айно Макато? — уточнила старшая женщина. Минако кивнула, удивляясь, что женщина из далекой деревни знает имя ее отца. Но вспомнила, как Хёму говорил, что мать его родилась в Токио. — Вы с ним знакомы? — Скорее с его матерью, вашей бабушкой. Мы с ней вместе учились. В последнее время мне все больше не хватает моих подруг. Мало кто из них сейчас в Японии. Бабушка Минако принадлежала к древнему знатному роду и училась в одном из самых дорогих частных пансионатов Японии. Если мать Хёму училась там же, то она явно не из простой семьи. Хёму же думал, что если этот факт будет известен родителям Мины, то они явно изменят свое отношение к выбору своей дочери, что в будущем поможет избежать конфликтов. — Бабушка редко рассказывала о своей учебе, — Минако улыбнулась, беря еще одну булочку, уже не думая о фигуре, о том, сможет ли влезть в очередной сценический наряд. — Очень вкусные булочки, — похвалила девушка еду. В ответ на это Госпожа Тено предложила Минако кусочек домашнего пирога, который девушка с улыбкой и похвалами Хозяйке съела. Обсуждение погоды, мировых и местных новостей затянули разговор до вечера. Пару раз в дом приходили люди, о чем-то спрашивая, но Госпожа Тено быстро прощалась с ними, объясняя, что к ней приехал сын с невестой. Но вот на приветствие одного довольно молодого женского голоса она ответила приглашением. В комнату вошла Макото, следом за которой, еще не совсем разобравшийся во всех знакомых своей будущей жены, вошел Масато. — Мако-тян, ты скорее всего не помнишь моего сына, он уехал, когда ты была маленькой. Хёму, это Кино Макото, дочь наших соседей… Хёму поднялся и, скрывая улыбку, поприветствовал Макото и Масато, словно видел их впервые, Минако внезапно приняла правила игры. — Госпожа, это мой жених — Масато, - представила смущенного парня Макото. Женщина внезапно улыбнулась. — Что за времена, когда Хранители друг друга не знают? — И пошла за новыми приборами для гостей, оставляя удивленных молодых людей стоять, немного в прострации, раскрыв рты. Дальше, конечно, прозвучал рассказ о том, что знала сама Госпожа. И Минако уже не так боялась будущую свекровь. Ведь ей не надо будет врать и придумывать отговорки, скрывая свою деятельность, свои внезапные исчезновения и отсутствие. *** Гэнсо задумчиво шел по управлению, когда его внезапно окликнул знакомый голос: — Ито. Блондин обернулся. Ну, да… голос, естественно, принадлежал его кузену: — Комадо, — сухо по-деловому ответил. — Что-то случилось? Ючиро был одет в обычный костюм- тройку с гостевым бейджиком управления. Он достал папку и просто сказал, протянув документы: — Под тебя кто-то копает. — А тебе же даже лучше. — Я могу ненавидеть тебя лично, но мы — семья, как бы мы не желали обратного. — Спасибо. — Да не за что. Удачи. Она тебе потребуется. И спасибо. — За что? — За то, что избавил меня от женитьбы на сумасшедшей, — он помахал рукой, уходя и растворяясь в толпе. Гэнсо только лишь усмехнулся.