Другое измерение

      Машина Кенджи скрылась в пыли дороги, направляясь в ближайшую больницу. А оставшиеся ждали чего-то… Чего-то невидимого, но всем телом ощущаемого, ощущаемого каждой фиброй души — того, что не давало радоваться недавней победе.       Воздух напрягся, казалось, еще одно усилие — и он затрещит разрядом молний, как если бы Араси воззвала к Силе своей планеты. Напряжение незнакомой, враждебной этому Миру энергии все возрастало. Все понимали, что этим вечером все решается: их судьба, судьба планеты, судьба всей Солнечной системы. Жрецы валялись вокруг алтаря, отдав свои жизни во славу возрождения Металлии. И присутствие чуждого, непонятного окружало все сильнее, обволакивало чувством растерянности и холода, а Город погружался во Тьму. Хранители ощущали на себе содрогания планеты, которая оказалась под властью неизведанного, неизвестного, а может, вспоминала боль, что когда-то это существо причинило ей? Вспоминала, как горели заживо в лучах Серебряного кристалла реки и леса, моря и равнины, как умирали один за другим животные и люди… И стонала в бессильной агонии от того, что не может ничем помочь тем, кто хочет ее защитить. Земля умирала. Умирала пульсирующе, мучительно… Умирала от того, что каждый всплеск энергии чужеродной твари разрывал пространство червоточинами и к уже имеющимся чужеродным тварям присоединялись все новые и новые, грозя разорвать ту тонкую грань между Мирами и полностью поглотить Землю в свою пустоту. Планете было страшно, больно, но не одиноко, потому что сейчас ее Хранители жили и дышали с ней на одной волне. Конец времен наступал. Но, как известно, лучшее приберегается напоследок.       А четырём девушкам и их парням было страшно. До паники, до ужаса, до дрожи. Только недавно обретя друг друга, они снова теряли того, кого любили больше жизни. Ведь шанс на победу мал, почти ничтожен: один из Хранителей принадлежит другой стороне, а пятая воительница практически лишена Силы. Что могут восемь человек против Силы, способной уничтожить целые планеты?       Пусть и обладающие огромными силами.       Но Сила — это не всегда только мощь. Это еще и вера, и надежда. А этим Даром обладают не только маги. Такой силой когда-то обладал Мацумото, связывая предыдущих Хранителей в единый организм, сердца которого бились в унисон.       Старенькая Тойота припарковалась рядом со стоящими и ожидающими своей гибели парами. — Может, вы зря хороните этот Мир раньше времени?       Мамору обернулся на голос, не отпуская Усаги: — Ирина, а что нам еще остается делать? Мы не смогли остановить пришествие Металлии. — Сражаться…       Мамору чуть покачал головой. — Она уже начала захватывать тела людей. Ты предлагаешь сражаться с каждым в этом Мире?       Ирина зачем-то открыла заднюю дверь своей машины и достала оттуда гитару. Она не произнесла ни слова, лишь пару раз провела пальцами по струнам.       Здесь птицы не поют,       Деревья не растут,       И только мы, к плечу плечо,       Врастаем в землю тут.       Горит и кружится планета,       Над нашей Родиною дым,       И значит, нам нужна одна победа,       Одна на всех — мы за ценой не постоим.       Одна на всех — мы за ценой не постоим.       Большинство не знало слов, не знало даже языка, на котором была написана эта песня, и улавливали лишь общий настрой, но Мамору не зря был Хранителем Планеты. Он поднял глаза на Ирину, пытаясь понять. Зачем? Зачем все это? Он обвел глазами своих друзей, посмотрел в глаза Усаги. В глубине синих глаз появлялась решимость. Пусть у них один шанс из миллиарда, они будут трусами, если не используют его. И глупцами. Гэнсо, обняв невесту, сам тихо подпевал. На языке оригинала.       Захотелось приосаниться. Ведь те, кто писал — знали, что такое стоять до последнего против превосходящего противника. Что такое вырывать победу зубами, руками, ногтями и другими частями тела. Что такое побеждать против всех шансов и статистики. Против всего мира.       Нас ждет огонь смертельный,       И все ж бессилен он.       Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный,       Десятый наш десантный батальон.       Десятый наш десантный батальон.       Лишь только бой угас,       Звучит другой приказ,       И почтальон сойдет с ума,       Разыскивая нас.       Взлетает красная ракета,       Бьет пулемет неутомим,       И значит нам нужна одна победа,       Одна на всех — мы за ценой не постоим.       Одна на всех — мы за ценой не постоим.       Внезапно к голосу Ирины добавились еще несколько. Сильных, явно знающих слова. И Хранитель обернулся.       За ними стояли несколько машин: некоторые новые, некоторые откровенно старые и даже раритетные.       Но главным были люди — больше десятка. Разные: японец и китаец, европеец и африканец. Сейчас они стояли рядом друг с другом, не обращая внимания на то, что когда-то их народы враждовали. Подпевающими оказались двое: девушка и парень, одетые в удобную военную форму.       От Курска и Орла       Война нас довела       До самых вражеских ворот.       Такие, брат, дела.       Когда-нибудь мы вспомним это,       И не поверится самим.       А нынче нам нужна одна победа,       Одна на всех — мы за ценой не постоим.       Одна на всех — мы за ценой не постоим.       Звук гитары стих, как и голоса, но решимость стоять до последнего осталась. Они не одни. Да, сейчас нет возможности обратиться к Кристаллу Земли, но появился внутренний стержень, который дает силы для противостояния.       Мелисса кивком поприветствовала собравшихся: — Я привела всех, кого смогла. Уже неделю назад я поняла, что все просто так не закончится. Поэтому позвала своих друзей, с которыми мы сталкивались в разное время. Те, кто смог — откликнулся и приехал. — У нас мало шансов, — констатировал Мамору, но без безысходности. — Закрытие разрыва — дело не легкое, — произнес парень в русской военной форме, но без знаков различия, посмотрев на подругу, словно ведя с ней бессловесный диалог. — Но мы справимся. Мамору посмотрел на них, пытаясь установить, к какому виду магов относятся пришедшие. Большая часть была стихийниками, кроме этой парочки — в природе их способностей он пока разобраться не смог. Заметив некоторую задумчивость на лице Хранителя, за него ответила Мелисса: — Ал и Лайт — техномаги. — Не совсем, — поправила по-английски еще одна девушка, которую до этого никто не замечал. — Пилоты, Эви, — протянула руку пришедшая. — Пилоты чего?       Девушка улыбнулась и ткнула пальцем за спины Хранителей, туда, где уже разыгрался маленький ураган. Как один все обернулись. Обернулись, чтобы увидеть то, чего в этом мире существовать физически не может — гигантские машины. Настолько огромные, что, по всем законам физики, их просто бы раздавило гравитацией под их собственным весом. Но, как отметил про себя Мамору, машины были в другом измерении, а следовательно, законы физики вполне позволяли им существовать. — Мы сможем создать защитный купол. Так что даже если рванет — мы скомпенсируем энергию взрыва и защитим Города Мира. — Справитесь? Рванет не слабо…       Мелисса кивнула: — Мы познакомились, когда они остановили извержение супер вулкана в Йеллоустоуне. — Сможем, потому что больше ничего не остается, — резко отрезала по-русски Лайт. — Как бы нам не нравился Мир, но другого нам не дано.       Мамору и Гэнсо переглянулись. Они-то поняли смысл фразы отчаянной русской, которая, к слову, сейчас прикрыла глаза и связалась со своей машиной, сооружая вокруг энергетический щит. Затем откликнулась машина Ала, занимая боевую позицию, а третья — самая большая заняла место за машиной Лайт, готовясь чинить в любой момент. В воздух взметнулись мелкие машинки, больше похожие на многоножек или пауков. А взглянув вверх, Хранитель увидел около пятидесяти других разнообразных машин, что патрулировали территорию.       В голове пронеслась фраза: «Это не все. Еще несколько сотен Стражей на автопилоте по периметру. Не дрейфь. Сдохнем, но победим», — и какая-то безысходная веселость была в этом голосе, словно только во время кризиса это существо оживало.       Остальные готовились атаковать, сконцентрировать все свои силы на чем-то незнакомом и опасном, что сейчас может уничтожить Мир, который, возможно, и не идеальный, но их родной.       Взгляд Мамору внезапно привлек серебристый отблеск в чернильной сгущающейся мгле — на огромной скорости к ним летел автомобиль. Знакомый. И Хранитель вдруг по-настоящему улыбнулся. ***       Она набирала знакомый номер раз за разом, но бездушный голос произносил как заведенный: «Абонент вне зоны доступа», повторяя это на нескольких языках. Минако стирала слезы, катящиеся из покрасневших глаз. Хотелось разбить дорогую бесполезную безделушку, которая не выполняет своего главного предназначения — не связывает ее с любимым. Она уже мчалась по трассе за Город, слыша шум, видя наползающих тварей. Ей бы, по-хорошему, сражаться вместе с другими, но сил она в себе не могла найти. После «предательства» Серенити ей внезапно стало наплевать на долг Хранителя, на честь воина… Схватив ключи от машины Масато, она помчалась вдаль. Туда, где было ее сердце. Куда точно? Она сама не знала, но сердце, глупое, нежное сердце вело ее дальше, прочь от Города, в котором сейчас разразилась битва. Отголоски её уже ощущались и здесь: небо стремительно темнело, чувствовались разрывы, дышать с каждой секундой становилось все труднее, и все тяжелей казался кристалл Лордов Севера, что сейчас висел у нее на груди. Земле было больно. Минако это осознавала, но упорно игнорировала. Игнорировала не потому, что у нее не было сил на полноценную трансформацию — это было бы жалким оправданием для воина. Игнорировала, потому что в Мире не имела смысла жизнь без того, кто в последнее время этот самый смысл и составлял.       Дорога внезапно кончилась около обрыва, где-то на побережье. Дальше был бескрайний океан. Внезапно землю ощутимо тряхануло. Лишенная сил Хранительница неожиданно просто плюхнулась на землю и зарыдала. Земля умирала. Планета кричала в агонии. Ей бы сейчас сражаться вместе с друзьями. Сражаться и погибнуть. Ведь именно к такому ее готовили. Нет. Ее к подобному не готовили. Ее родители хотели видеть дочку красивой куклой — украшением дома будущего мужа, светской леди высшего общества Лондона. Ее не учили убивать. Ее не учили вести расследования, гоняться за преступниками. Так откуда же взялось чувство, что она должна сражаться? От давно умершей Ренаи? Или это ее рок, проклятье… «Или Дар», — прошептало внутреннее сознание. — Посмотри вокруг, оглянись… Что ты видишь? Смерть, разрушение. Неужели ты настолько струсила, что предпочитаешь умереть, жалея себя? Противно до жути!»       Рядом рвануло. Резко резануло по сознанию, обдав холодом и неправильностью искривленного пространства. А из образовавшейся дыры в изнанку мироздания появилась тварь. Не маленькая, типа тех, которых они обычно наблюдали, тех, что подселялись к людям. Эта тварь была не только больше — она могла существовать и без носителя.       Минако почувствовала, как тварь тянет энергию из окружающего мира. Чувствовала, как энергия Мира стягивается в образовавшийся проем, стабилизируя его и делая больше с каждой секундой.       Даже несмотря на нарастающий холод, она внезапно почувствовала знакомую морозную свежесть. Рядом белесым вспыхнул морозный портал. И тот, кого она так долго искала, звала, сам появился. ***       Тварь не прощала. Она не знала жалости или милосердия. Она не знала ненависти или любви. Все те чувства, что они приписывали тварям — были лишь отголоски их собственных чувств. А он ненавидел. Ненавидел прежде всего себя: за слабость, за невозможность вспомнить, а сейчас, внезапно, за невозможность забыть. Забыть смерть, боль, страх, который он принес в жизни других, любимых им существ. Это не тварь его убивала. А он сам себя убивал медленно, секунда за секундой. А что же тварь? Она всего лишь питалась его эмоциями, копировала их. И все. Лишь бездушный комок серой дряни.       «Кем она станет — решать тебе», — почему-то возникло в голове странное чувство.       Он собрал всю свою волю, чтобы не отдернуться, не оттолкнуть, и аккуратно, мягкими нежными эмоциями коснулся сидящей у него на шее твари. И вместо обычной ненависти он почувствовал в ответ робкое отражение тех чувств, что сейчас послал ей. И голод. Тварь была голодной, но почему-то извинялась за это. Ей не нравилось убивать ради еды, но выхода другого не было. В том Мире, откуда она была родом, ей не приходилось голодать. Там была пища. Ее было много, в изобилии. Она кружилась в танце, похожем на балет под водой. Как внезапно ее утянуло в этот жестокий, холодный Мир, где единственными источниками пищи были мерзкие, злые, ненавидящие существа, даже прикасаться к которым было противно, не то что есть. Но голод. Голод решал все. Голод и инстинкт самовыживания.       Кунсайт аккуратно предложил ей другой букет Силы. Несмотря на то, что ему было не очень приятно делиться с тем, кто отравлял все его существование, воспоминаниями о Минако, но он сделал это. Тварь воспрянула, ей явно были по вкусу эти колебания: чистые, светлые, нежные и мягкие. Но самое интересное — его не высушили до дна, лишь чуть посмаковали и отступили. Тварь все еще испытывала голод, но по какой-то неведомой причине отказывалась от пищи. А еще она упрямо показывала какое-то место. Место, в котором ему обязательно надо побывать.       Кунсайт понял одно — несмотря на то, что тварь высосала из него часть сил — его восстановление и контакт с магической энергией лишь возрос. Он создал портал до показанного места.       Даже бездушные твари знают, что такое благодарность. ***       Золотоволосую богиню, которую он узнает из миллиарда, окружали вышедшие из разрыва твари. В шее кольнуло, но не больно, пульсирующе. В него влилась Сила, которую непомнящий себя Лорд Севера сразу же направил, чтобы защитить свой Лучик, стараясь не задеть тварей. Хотя, судя по размерам прошедшей — Граница фактически обрушилась. — Кун, — выдохнула Минако, метнувшись к жениху и этой, и прошлой жизни, бросаясь тому в объятья. Она смотрела в его глаза и не видела той самой беспросветной Тьмы. Любимая, обрадовавшись, коснулась его щеки нежными пальцами, что в этой жизни еще не натерты полуторником.  — Мой Генерал, прости меня… Прости… Я заигралась. Твоя девочка, как всегда, забылась и стала причиной твоей боли… Прости меня, Мой Генерал, — рука помимо воли скользнула на шею, и тут же Минако отпрыгнула, коснувшись твари. Ее слегка перекосило. А вот внутри Кунсайта несколько обиженно вздохнуло живое существо. — Ренаи… Минако… уходи… прошу… Надо закрыть разрыв. — Считаешь, что если я не обладаю способностями, то бесполезна? Да и нет больше безопасного места на этой планете…       Она встряхнула шевелюрой. — Нет, Мой генерал. Я остаюсь с тобой… Я люблю тебя любого: человека, демона ли… Я люблю тебя и останусь с тобой.       Она коснулась его лица, проведя пальцами по скулам, дотронувшись до губ. И даже прикосновение твари не вызвало в ней предыдущего омерзения. Если это — часть ее любимого, она научиться любить и ее.       Внезапно Минако почувствовала робкие касания чужого и чуждого разума, который не пытался напасть — лишь поздороваться. Разум был не злой и не Темный, как себе ранее представляла Минако. Это было немного напуганное, осторожное, готовое в любой момент отпрыгнуть сознание.       Минако позволила коснуться, чуть открывшись и прошептав: «Привет!»       После части образов, пойманных сознанием, Минако посмотрела на возлюбленного: — Надо помочь ей попасть домой… — любимая взяла руку Хёму. И внезапно на ней вспыхнула золотым ее боевая форма.       Усилиями этих двоих был создан небольшой портал, в который скользнула тварь с шеи Хёму, предварительно позвавшая за собой других.       А Хранительница Венеры и Лорд Севера еще некоторое время сидели на пыльной земле и беззаветно целовались, словно не могли насладиться друг другом. ***       Серебристый Ниссан Хёму (по каким-то причинам попасть в бухту порталом у Хёму не получилось, поэтому пришлось прыгать до Токио, а уже оттуда добираться на его собственной машине до места битвы) на высокой скорости несся к ним, поднимая за собой клубы пыли. Мамору одновременно напрягся и расслабился. А когда, затормозив не снижая скорости и развернувшись, машина представила их взгляду последних недостающих Хранителей, то и вовсе улыбнулся. Все еще не размыкая рук, из автомобиля вышли двое — девушка с золотыми волосами, скрепленными ярко-алым бантом и мужчина в светлом мундире Гвардии Земли. Усаги метнулась к подруге и разрыдалась у той на плече, прося прощение за свои слова. Венера все никак не могла успокоить блондинку, поглаживая ее одной рукой по плечам. — Будет, тебе, Уса… Нам еще заканчивать со всей этой катавасией, а у тебя глаза на мокром месте. Все в порядке, — и прошептала на ухо Светлой несколько слов, после которых глаза высохли, а на нее понимающе смотрела спокойным взглядом Серенити. — Спасибо, я поняла. Я посмотрю, можно ли что-то подобное сделать.       А вот Лорды Земли стояли вокруг своего подопечного. Кристаллы на каждом из них светились, резонируя с тем, что сейчас был в руках Мамору. Именно его, кристалл в форме розы из прекрасного сада Иллюзиона, спрятал Кенджи в одном из цветков в комнате дочери. И именно этот цветок в дальнейшем перекочевал к Мамору, замкнув цепь.       Если до этого кристалл был лишь красивой безделушкой, но в тот момент, когда все его Хранители собрались вместе, он наполнился Силой, способной изменять планеты.       Пока еще тусклым светился незадействованный Серебряный Кристалл в руках Лунной Принцессы, окруженной с одной стороны Луной, а с другой — Артимисом. Жезл Марса в виде стрелы чуть вспыхивал язычками пламени, Сфера Меркурия, даже несмотря на гибель одного из Хранителей Киёи, все же туманной дымкой окружала свою Хранительницу, а трезубец Юпитера искрился в руках Макото. А свой меч Венера вообще никогда не отпускала, как и руку возлюбленного.       Эту почти идиллию начала битвы разорвал резкий смех: посреди жертвенника Металлии, окруженная трупами Сектантов, стояла Тетис, подняв руки к небу. Позади нее возвышалась Тень в объемном плаще: Жрец Металлии, чью личность и в прошлой жизни им определить не удалось.       Над руками жадной до магии твари формировалась чудовищная сфера, которая была оком того шторма, что разразился вокруг. — Вам нас не победить! Уже поздно! Сдавайтесь, возможно мы пощадим вас! — прокричала, все еще смеясь, Тетис. Сколько садизма, злорадства и истерики было в этом хохоте с подвизгиваниями в такт завывания ветру. Ее потусторонний смех пробирал до костей. Но больше раздражал, чем пугал. Только не тех храбрых юношей и девушек, что стояли вокруг. Не пугал он и тех, кто держал купол над всем этим хаосом. — Еще посмотрим, полоумная истеричка, — не осталась в долгу Серенити, перехватывая Лунный жезл и смело подходя ближе.       Внезапно на нее навалилась Тьма. Беспросветная, беспроглядная Тьма. Плотная, словно желе. Неожиданно попавшую в странную ловушку Лунную Принцессу охватило горькое чувство одиночества. — Ты одна, никто не поможет тебе, никто не придет. Друзей нет. Любви нет. Ничего нет. Одна. Навсегда. Навечно, — говорила Тьма, словно пытаясь отобрать тепло из души Усаги. Говорила, словно сама все это уже пережила.       Внезапно Серенити грустно улыбнулась, касаясь Тьмы, которая под ее пальцами извивалась и пряталась. — Бедненькая, ты здесь оказалась совсем-совсем одна? Тебе, наверное, было очень больно… Я бы ни за что не выдержала в одиночестве, — она мягко касалась пространства вокруг себя, поглаживая. И внезапно в ее голову хлынул поток… *** — Талли… — Шептали призрачные стебельки, словно щупальца, касающиеся ее ног, когда она проплывала над ними. — Талли… — шептали призрачные облака, пролетавшие в темной выси. — Талли… — свистел ветерок, что касался ее прозрачной кожи.       Так Мир приветствовал своего Хранителя.       Внезапная пустота, что образовалась под ней, втянула энергетическую субстанцию, которой и была Талли, в другой Мир. Мир твердых предметов и малой энергии. Мир Гравитации и алчных людей, которые пытались с помощью существа выкачивать магическую энергию. Тот кто взял под контроль ее, получил бессмертие. Но его сердце было Тьмой, и безграничная власть только усилили все его качества. Возможно, попади Металлия в другие руки: чистые разумом и незапятнанными чувствами - и Мир был бы другим… Но с каждым годом, проведенным в клетке, с каждым новым приказом, Талли все больше и больше ненавидела этот Мир, в котором она не жила, а существовала, постоянно голодная и одинокая. И даже появившихся из ее Мира собратьев, которых она призывала, испугавшись одиночества, использовали, а потом убивали. Каждая капля, каждая смерть вытравливала душу, стирала память о Доме, о долге, оставляя только желчь и боль. — Тише, Талли, — послышался тихий теплый голос. — Я помогу. Я могу вернуть тебя домой, где не будет голода и боли. Где ты будешь нужна. Ведь что такое Мир без Хранителя? Не бойся, я с тобой, — и касание нежной руки, но еще более важно — касание нежного сердца.       Вспыхнул Серебряный кристалл, направленный в точку пространства и создающего разрыв в ткани Мира. Он черпал Силы, соединившись с Кристаллом Сердца Земли и стрелы Марса, и Меча Венеры, и Сферы Меркурия, и трезубца Юпитера.       Усаги внезапно почувствовала благодарное касание бывшего и будущего Хранителя одного из Миров. Вспыхнув, портал закрылся, затягивая в себя то существо, что ее окружало. ***       Она очнулась в бережных руках своего возлюбленного. — Усаги, ты смогла это сделать! — Да, — чуть устало улыбнулась повзрослевшая в миг Наследница Луны. — Хранитель вернулся в свой Мир, надеюсь, у них теперь все будет хорошо. — Вернулась? Ты ее не уничтожила? — Нет, она нечаянно попала в этот Мир и просто осталась одна, попав в грязные руки… — Усаги встрепенулась. — Жрец! — Растворился вслед за Металлией. Как и Тетис… Ее больше нет в теле Кайю Кодай. Думаю, что когда исчезла Металлия, то все тоже исчезли, лишившись Силы и поддержки, — Мамору поднял свою невесту на руки, и она смогла осмотреться. Кроме тел сектантов на земле лежали и тела нескольких магов, которые создавали барьер. А у тела темноволосой женщины сидел Гэнсо и пытался сдержать слезы. Рей сидела рядом и обнимала его. "Мелисса Райт", - вспыхнуло в голове Усаги имя. — Многие погибли… — вытирала слезы Светлая. — Но еще больше выжило, Хранитель, — к ней подошла Ирина. ***       Официально в городе Токио и окрестностях бушевал внезапно возникший ураган, сопровождавшийся цунами и землетрясением. Восстановительные работы начались на следующий же день. Скрупулезно, кусочек за кусочком. Как раньше. Как всегда. Город Токио и не такое переживал, но все еще стоит. Люди не бегали по улицам, не было суеты, криков, истерик. Тихо хоронили мертвых, собирали вещи, помогали тем, кому еще можно помочь. Этот Город был привычен к катаклизмам. Этот народ привычен к катаклизмам. И, конечно, мертвых не вернуть, но жизнь продолжается.       Подсчитав потери, Цутия Айдо закрыл журнал, в который вносились имена всех членов кланов, погибших и ныне здравствующих. Мужчина склонил голову, протирая уставшие глаза. Последним именем, записанным сегодня в графу: «Погибшие при исполнении» было имя Цутии Арико.