Ворлок мертвого ярла

      Проклятые Врата миров! Закинуть может куда угодно, но морская вода пополам с ледяным крошевом к желанным целям явно не относится.       Боль! Слепящая боль перехода, когда продираешься сквозь Врата, словно оставляя на них клочки шкуры. Не хватает воздуха, холод сменяется палящим жаром, пространство крутится вокруг, взбесившись, меняя низ и верх, право и лево, выворачиваясь наизнанку. И хуже всего — пустота. Полная, абсолютная, дикая пустота безвременья и не-существования, из которой хочется деться хоть куда-нибудь, лишь бы в реальный мир! Вот и делся…       Раэн выпал из Врат на высоте десятка своих ростов над кипящим бурунами северным морем. Крутясь, вошел кинжалом в плотную, почти твердую глубину, и тут же закрутило, завертело, потянуло вниз… Отчаянно сопротивляясь волнам, он сбросил кольчужную куртку, пояс с тяжелым мечом-полуторником, сумку — и вынырнул все-таки, хватая ртом водяную пыль. Воздух резал горло и грудь пронзительным холодом, пах солью, йодом и рыбой, но Раэн ловил его каждый раз, оказываясь на поверхности, и снова уходил под воду. Проклятье — долго ему так не продержаться. Куда плыть? И есть ли в этом смысл? Это не вода, а ледяная каша — скоро тело потеряет последнее тепло.       Раэн покрутил головой, пытаясь высмотреть хоть что-то в сизой круговерти ветра и брызг. Глупо… Если выкинуло посреди океана, рядом только по сумасшедшей случайности может оказаться корабль. Но у Врат есть закон, выведенный столетиями наблюдений: они не выбрасывают там, где нет ни единого шанса спастись. Нельзя оказаться в кипящем лавой жерле вулкана или открытом космосе, Врата не отправят в зону смертельного излучения или закрытое пространство под землей. Никто не знает, разумны ли они, но одно известно точно — хоть одна возможность есть всегда.       В просвет между волн что-то мелькнуло. Потом еще раз, и еще. Парус? Скала? Неважно! Раэн изо всех сил бросил тело вперед, стараясь не потерять направления, и погреб, чувствуя, как сковывает движения холод. Взмах рукой — бросок тела, взмах — бросок… Внутренний огонь не даст ему замерзнуть дольше, чем обычному человеку, но не вечно же. Взмах — бросок. Вытягиваясь, ловя волну, способную подкинуть его дальше, подныривая под ту, что мешает — он выжимал последние силы, понимая, что если не успеет, сил на что-то другое уже не останется. И уже видел парус совсем рядом. Точнее, паруса! Они прыгали над волнами, то взлетая, то снова опускаясь, сверху давило низкое свинцовое небо, и над бортами длинного корабля с изогнутым, резным чудовищем-носом, суетились темные фигурки.       — Эге-гей! — крикнул Раэн в краткий миг тишины между парой шквалов. — Эй! На корабле!       Неважно, поймут или нет, лишь бы заметили. Взмах — бросок! В глазах темнеет, тело не слушается… Взмах — бросок!       Что-то упало с корабля, шлепнулось в воду возле него. Темный комок развернулся, опутал, потянул за собой. Сеть! И правильно, так быстрее, чем спускать шлюпку, а конец веревки в таких волнах не поймать. Да и удержать веревку сведенными от холода пальцами…       В сети, что спутала по рукам и ногам, он едва не захлебнулся, уже не в силах отбиваться от упругих волн, через которые его тащили. Набрал побольше воздуха, не сопротивляясь, и дотерпел — сеть выдернула его из воды, потянула вверх: через леденящие порывы ветра, через борт — на деревянную палубу — навстречу крикам и шуму.       Встать получилось не сразу. Сначала его все же распластало на палубе, как рыбину, потом веревки распустились, чьи-то бесцеремонные руки сдернули их, освобождая. На плечи легло мягкое и теплое, кутая от подбородка до пят, а к губам — едва он поднялся, шатаясь, прижали горлышко фляги. Глотнув, Раэн закашлялся. Вдохнул воздух и снова глотнул, понимая, что им тут виднее, чем поить замерзающих. Пойло обожгло рот и горло, струей жидкого огня полилось внутрь. Ничего, это хорошо… Это правильно: пусть кровь бежит быстрее, теперь можно.       Допив, он оторвал губы от фляги, убрал со лба прилипшие мокрые пряди волос, поискал взглядом… На палубе никого не было! То есть почти никого. Прямо перед ним стоял один-единственный человек в потертой кожаной одежде. Пшеничная копна волос, яркие голубые глаза, белозубая усмешка на продубленном ветром и морской солью лице. Чуть поодаль замер еще один — гора мышц на голову выше Раэна, седые встрепанные волосы до плеч и что-то странное с лицом… И все! Корабль был пуст!       Нет же… Раэн потряс головой, снова оглядываясь. Глаза говорили одно, но уши, из которых вылилась морская вода, утверждали, что рядом полно народу. Крики, гомон, смех… Только закрой глаза — и будто в толпе стоишь. Он даже покачнулся, пытаясь определить источники звука. Как странно здесь текут энергии…       — Неплохой улов сегодня! Эту рыбку я бы жарил до утра…       — Это не рыбка, балбес, а хавман. Видать, в этих водах они такие. Мордашка куда получше моржовой! Да и все остальное тоже.       — Разуй глаза, какой же это хавман? Это красотка хавфруа, не иначе! Эй, детка, подари поцелуй, а я тебе ленточку в косу куплю!       Моряки, чтоб их… Хоть видимые, хоть невидимые, язык одинаково длинный и похабный. Ну да. Волосы у него длинные и растрепались изрядно: собрать чем-нибудь заново не помешало бы. Раэн стиснул зубы, понимая, что лучше пока молчать. Развлекутся и перестанут. Наверное…       — Кто ты такой и откуда взялся?       Зычный голос легко прорезал гомон вокруг, вырывая из попыток увидеть происходящее с магической стороны. Раэн вздрогнул, открыв глаза.       Человек, стоявший у мачты, в пару шагов оказался рядом, бесцеремонно его разглядывая. Впрочем, человек ли? От великана, одетого, как и сразу отошедший моряк, в продубленную кожу, веяло темной стихийной силой. Теперь было видно, что только левый глаз у него живой: пронзительный, ясно-голубой, сияющий. Зато второй, над острием жуткого клиновидного шрама через всю щеку — осколок мутного льда, уходящий в череп. И все равно было похоже, что смотрят оба, но по-разному. Совсем по-разному. Под двойным прицелом этого взгляда Раэн глубоко вдохнул, стараясь сдержать не проходящий озноб, и склонился в учтивом поклоне. Выпрямился, глянув в ответ спокойно и прямо.       — Благодарю за помощь, господа мореплаватели. Мое имя Арвейд Раэн. Я странник и оказался здесь случайно.       Что ж он так смотрит, словно шкуру взглядом снимает? На палубе вдруг стало тихо, словно невидимая толпа жадно слушала. Человек напротив хмыкнул.       — Случайно посреди штормового моря? Не заметь мы тебя — уже кормил бы рыб, странник, так что лучше тебе отвечать на вопросы учтиво и быстро. И, главное, честно.       — При всем уважении, — ровным тоном отозвался Раэн, — других ответов у меня нет.       В борт тяжело плеснула волна. Стоящий перед ним нахмурился, сдвинул брови, и показалось, что вокруг стало темнее. А вот это уже интересно! Море отзывается ему? И корабль с невидимками… Да, интересно, только некстати очень.       — Ни ответов на вопросы, ни паршивого ножа на поясе, ни даже шнурка в волосах, — усмехнулся хозяин корабля. — Чем будешь платить за спасение и кров, странник, если даже интересной истории от тебя не дождаться?       Пираты, что ли? Но невидимки… И этот — капитан? — явная нечисть. Вот угораздило. Раэн выпрямился еще сильнее, стараясь не ежиться под взглядом, что пронизывал едва ли не сильнее порывистого ветра.       Вокруг снова плеснуло шумом и голосами. Команда невидимок обсуждала, чем именно может расплатиться такой славный на личико улов — Раэн стиснул зубы, стараясь не вспылить. Вряд ли это они всерьез, хотя кто знает. Нравы здесь, похоже, вольные. А вот капитан смотрит явно с нехорошим интересом. Знакомым таким, насквозь понятным интересом: захочешь — не ошибешься. Хорошо, что плащ дать успели: тонкий мокрый лен не просто ничего не скрывает: стоять в нем под таким взглядом хуже, чем голым. Чтоб вас всех!       — Назови цену, капитан, — сказал он так же ровно, не пытаясь перекричать толпу. — А я скажу, смогу ли заплатить ее, раз уж в ваших краях не принято просто так помогать оказавшимся в беде.       — В наших краях? — нехорошо усмехнулся хозяин корабля. — Да и ты впрямь издалека, если не знаешь, где и у кого оказался. На «Гордом линорме» принято лишь то, чего хочу я, Фьялбъерн Драуг. И если я что-то выловил из моря — оно принадлежит мне. Так что о плате можешь не беспокоиться: что взять с улова, кроме самого улова? Договоримся…       — Боюсь, что нет, — негромко и совершенно бесцветно сказал Раэн. — Не знаю, что ты ловил до этого, господин Фьялбъерн, только я собой привык распоряжаться сам. И спасать меня, кстати, не просил.       Тишина, рухнувшая на корабль, почти заставила поверить, что кроме них двоих на палубе больше никого нет. Да вон еще один, что поил Раэна и дал плащ, замер у мачты: на лице восторженное любопытство. Изнутри поднималось холодное бешенство: устроили представление, ублюдки. И этот… драуг. Слово было знакомым. Какая-то нечисть морская, что ли… Но, похоже, зовут так капитана не только за характер: силой все-таки веет всерьез… Плохо. Очень плохо. Драться с морской тварью на ее территории, да еще полной невидимок — вот уж чего не стоит делать, если есть выбор.       — Не просил? — глумливо улыбнулся Фьялбъерн. — Так может, назад выкинуть? Подождешь следующего корабля, они здесь частенько плавают. Особенно в такую погоду.       Хохотала над шуткой невидимая команда. Усмехался одноглазый хозяин корабля, глядя насмешливо и уверенно: куда деваться добыче? Кипело за бортом море. Бурлило, вздымалось белоснежными пенистыми гребнями почти вровень с бортом. Раэн глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Да гори оно все ясным пламенем.       — Зачем же утруждаться? — усмехнулся он в ответ как можно высокомернее. — Сам справлюсь. Благодарю за гостеприимство, Фьялбъерн Драуг.       Борт был всего шагах в трех. И, вроде бы, с той стороны никакие голоса не слышались. Раэн быстро скинул плащ: в воде только помешает. Рванул одним прыжком к борту, вторым взлетел на широкий край, глянул с него вдаль. То ли кажется, то и правда впереди, на самом горизонте, туманная полоса: можно попробовать кинуть портал. И оттолкнулся изо всех сил, чтоб не попасть под мерно движущиеся весла.       Море ударило по ногам плотной, почти твердой водой. В этот раз он ушел совсем не глубоко и сразу вынырнул, будто снизу толкнула огромная невидимая ладонь. С корабля что-то кричали, потом сбоку мелькнул ком сети, но Раэн увернулся, жалея, что в воде проклятые веревки не подпалишь. Нырнул, проплыл, сколько смог, забирая в сторону, чтоб не попали неводом второй раз: под водой его не очень-то разглядишь. Но с волнами творилось что-то неладное. Они крутили его, не давая отплыть от корабля, заворачивались водоворотом, выталкивали наверх. Ругнувшись про себя, Раэн вынырнул, глотнул воздуха и сложил ладони перед собой в символ открытия портала, преодолевая сопротивление воды. Сила откликнулась томительно медленно, неохотно, но он тянул, сколько смог, накапливая, чтоб наверняка достать до берега, если это он, а не туча — и опоздал. Показалось, что снизу поднялась взбесившаяся толща воды, ударила жуткой волной, подкинула, как щепку — и забросила прямо в развернувшуюся на воде сеть.       Сжавшись в комок, заставляя себя не барахтаться, чтоб не запутаться еще сильнее, Раэн полоснул сотворенным из силы лезвием по ячейкам, почти успел вывалиться, но азартно орущие моряки Фъялбьерна оказались быстрее — и он опять вылетел на палубу под крики и хохот. Перекатился в неводе, содрал обрывки, поднимаясь на одном колене. В глазах темнело от бессильной ярости: с палубы ему портал открыть не дадут, для этого нужно хоть несколько мгновений свободы.       — Что, ярл, стареешь? — прозвучал немного поодаль странный шипящий голос. — Раньше ты добычу по два раза не ловил. Или новую подстилку дрессируешь взамен прежней? Так он, вроде, еще живой. Впрочем, с тобой это ненадолго…

***

      Фьялбъёрн поморщился. Этого ещё тут не хватало! Воздух задрожал зыбким маревом и словно сгустился, несколькими шагами дальше из него соткалась костлявая сгорбленная фигура. Пряди длинных чёрных волос закрывали лицо и живыми водорослями спускались на грудь, такую же неестественно белую с мерзким синюшным оттенком, как и все остальное обнаженное тело. Взгляд, словно у мёртвой тухлой рыбы, почти ласково огладил вытянутого из моря человека. Этого еще не хватало!       — С каких пор веденхальтии настолько потеряли страх, что приходят прямо на мой корабль, Вессе? — холодно спросил Фьялбъерн.       Вместо ответа водяной улыбнулся, и показалось вдруг, что горло сдавливают чужие руки. Моряки замерли на месте. Фьялбъёрн нахмурился — творилось что-то неладное.       Ничего не говоря, Вессе продолжал недвусмысленно пялиться на вытащенного из моря:       — Хороша подстилка, ярл. Даже послаще будет старой. — Он повёрнулся к драугу. — Давно не тревожил ты моих вод, вот решил посмотреть, как поживает старый друг.       — Насчет подстилок тебе виднее, полагаю, — неожиданно ядовито ответил спасённый.       От Фьялбъёрна не ускользнуло, правда, как четко очерченные тёмные брови сошлись в линию, и человек зябко повёл плечами. Как там его имя? Арвейд Раэн? Вот же ж наделили боги. А спасенный продолжил:       — Выглядишь так, словно об тебя год вытирали ноги, заходя в придорожную харчевню. А вот на большее вряд ли кто-то польстился. Может, на это и злишься?       Команда плеснула хохотом и предположениями, на что именно обижается Вессе. Но даже записные зубоскалы что-то были не в ударе, будто тревога, витавшая вокруг Фьялбъерна, передалась и им. А спасённый, не обращая внимания на выкрики, сделал маленький шажок к стоящему рядом Лираку и что-то шепнул. Моряк кивнул и, вынув из-за пояса простенький нож с костяной ручкой, отдал ему.       — Ах ты… — зарычал веденхальтия, с места жуткой лягушкой прыгая к человеку.       Мир остановился. Воздух вдруг стал тягучим и плотным. Фьялбъёрн рванул наперерез, но все стало, как в дурном сне, когда хочешь — и не можешь шевельнуться. Так, словно и "Линорм" с командой, и сам драуг вмурованы в огромную ледяную глыбу и бессильная ярость топит лед, но не успевает...       За пару мгновений до того, как белесый ком тела веденхальтии коснулся палубы, а взбешенный Фъялбьерн смог скинуть оцепенение и двинуться с места, что-то дрогнуло. Лед оказался льдом не для всех. Мелькнул белый рукав тонкой рубашки — человек, вытащенный из моря, поднял перед собой руку и наотмашь резанул ладонь. Несколько слов незнакомого языка упали тяжелыми камнями — по позвоночнику Фьялбъерна пробежали мурашки. Веер алых брызг, не долетев до палубы, вспыхнул слепящим пламенем. И в этом пламени, озарившем, казалось, даже море вокруг, драуг увидел, что весь «Гордый линорм» опутан нитями чар веденхальтии. Пламя перекинулось на них, летя от одной нити к другой, сжигая, уничтожая, превращая в пепел. Вессе с проклятьями начал отступать, но спасённый повелительно указал окровавленной ладонью — и ало-золотым клинком пламя метнулось вслед, окутывая веденхальтию с ног до головы.       С душераздирающим воплем Вессе выпрыгнул за борт. И мгновенно мир стал прежним. Гомонила вокруг команда, тревожно и зло выясняя друг у друга, что случилось и чем закончилось. Никто и разглядеть ничего толком не успел! Фьялбъёрн же восхищённо смотрел на стоявшего перед ним человека. Ворлок! Да ещё какой! Вот так запросто сжёг чары веденхальтии, да еще и выгнал его самого! Это что же такого придумал Вессе, что вся команда не могла и двинуться с места. Разве что Лирак, да сам Фьялбъёрн. Но мёртвый ярл будет сильнее всех вместе взятых. Послышались крики одобрения, а ворлок обвёл всех затуманенным взглядом. Ещё несколько мгновений назад в глазах бесновался чёрный огонь, будто кто костёр из Мрака развёл, но сейчас в них было пусто. С волос и одежды вода стекала на палубу, с ней смешивалась кровь из ладони и с лезвия ножа. Ворлок сделал неверный шаг, покачнулся и рухнул на палубу.       — Щупальца кракена вам в глотку, — выругался Фьялбъёрн, подлетая к нему и опускаясь на колени. Ну и вид! Лицо чужака заливала землистая бледность, похлеще, чем у проклятого водяного, а грудь вздымалась часто-часто, будто ему не хватало воздуха.       Да, Госпожа Смерть уже была готова накинуть на него своё покрывало. Сильные чары у Вессе. Вот бы поймать да сломать пополам, чтобы больше таким не занимался.       — Совсем плохо, — покачал головой нахмуренный Лирак.       Подхватив ворлока на руки, Фьялбъёрн быстрым шагом направился в каюту.       — Быстро отыщи Тоопи, — бросил через плечо, — пусть варит свой глёг. Тут немало его понадобится.       — Да, мой ярл!       Фьялбъёрн не оборачивался, он знал, что Лирак выполнит всё как надо. Ещё и сам проверит, всё ли сделал непутёвый кракен-кок.       Распахнув дверь ногой, драуг внес свою почти бессознательную ношу в полутёмную каюту. В нос ударил запах трав и дерева, потоки силы ластящимися зверьками метнулись к своему хозяину.       Уже не один век каюта «Гордого линорма» была сердцем и душой корабля, местом, куда стекалась жизненная сила от всех существ, по какой-то причине попадавших на корабль. Её можно было как забирать у врагов, так и отдавать друзьям. А вот попасть в число тех или иных — это надо было постараться. Слабых Фьялбъёрн считал не врагами, а добычей, а близких… Сложно было стать близким для мёртвого ярла живого корабля. Но порой случались и исключения. Как, например, сейчас. Вытащенный из моря ворлок, считай, спас «Гордый линорм». Не то чтобы сами не справились, но это было бы долго и, вероятно, с потерями. Только вот помочь ему сейчас можно было одним-единственным способом — и не самым приятным, если вот так, сходу.       Фьялбъёрн как смог бережно уложил ворлока на постель, рванул завязки на рубахе. Чёрные, будто агаты южных торговцев, глаза недоумённо расширились.       — Что ты… — голос звучал хрипло, еле слышно.       — Потерпи, — бросил Фьялбъёрн, приподнимая его и стягивая рубаху через голову. Ворлок попытался его оттолкнуть, но ничего не вышло. — Приятного мало, — терпеливо сказал Фьялбьерн, — но другого выхода нет. Если ничего не сделать, Госпожа Смерть уже готова тебя увести.       Ворлок нахмурился, еле слышно охнул, когда Фьялбъёрн рывком стащил с него штаны.       — Я передам тебе часть жизни корабля.       Он огладил широкими ладонями лежавшего перед ним ворлока — обессиленного, измученного, жаждущего сбежать, да только где силы взять?       Пульсирующий поток жизни хлынул в сердце, понесся к ладоням — к живому телу под ними, чтобы согреть, утешить, напоить.       — Нет… не надо, — упрямо мотнул головой тот, закусив нижнюю губу.       На мгновение Фьялбьерн залюбовался. Даже такой, с едва теплящейся искрой жизни, чужак был хорош. Такого бы уложить на шкуру и до рассвета не выпускать. И чтоб по согласию отдавался — просил и умолял не останавливаться.       Разозлившись на себя за такие мысли, он резче, чем следовало, дёрнул на себя ворлока. Послышалось сдавленное оханье.       — Прости, другого способа нет, — шепнул Фьялбъёрн прежде чем впиться в побелевшие сухие губы напротив.       Ворлок уперся ладонями в плечи — слабая попытка отстраниться провалилась. Ничего, сейчас… Потерпи… Руки ни на мгновение не останавливались, лаская и прижимая к себе измученного гостя. Там, где касались его ладони и пальцы, потоки жизненной силы нежно обтекали тело и проникали прямо в него, поя силой и жизнью, лаская мягче пуха. Непокорный ворлок все еще пытался как-то возмутиться, но Фьялбъёрн лишь рыкнул и, сжав оба его запястья, пригвоздил руки над головой, не давая шевельнуться. Огладил бедро, резко отвёл в сторону, вжимаясь пахом в пах. Увидел потерянный взгляд — чёрные глаза смотрели мимо, ничего не видя, нижняя губа закушена, ещё чуть-чуть — кровь брызнет.       Острая жалость заставила на мгновение замереть. Утбурд! Нельзя же так! Парень помог кораблю, а его швыряют на ложе капитана и почти насилуют. Фьялбъерн сцепил зубы. Но и по-другому нельзя! Только телесное слияние даст ему силу каюты так быстро, как нужно!       — Расслабься, — шепнул он на ухо ворлоку, всё же отпуская его руки и мягко поглаживая по волосам, шее, плечу. — Так надо, слышишь? Иначе я бы не стал...       Пальцы пришлось смочить слюной — какая тут к утбурдам смазка? Не каждый день таким занимаешься.       Ворлок выгнулся, хрипло вскрикнул и попытался сжаться, но Фьялбъёрн крепко прижал его к себе, продолжая оглаживать и шепча, что придёт в голову, успокаивать и отвлекать.       Тугие потоки силы входили в напряженное тело с каждым толчком, наполняли, оживляли, кружили сладостным бесконечным танцем. Боль стиралась лаской, холод растворялся жаром, слабость таяла под напором силы, и Фьялбъерн сам каждой частицей тела чувствовал это, сливаясь воедино и с кораблем, и с горячим телом под собою. Всё закончилось быстро — тут уж не до собственного удовольствия, а парню и подавно: ворлок часто и тяжёло дышал, сжимая кулаки и отвернувшись лицом к стене. Фьялбъёрн убрал с высокого лба то ли взмокшие от испарины, то ли еще мокрые от морской воды чёрные пряди-перья и провёл по щеке — перелившаяся жизнь радостно ответила, чуть покалывая кончики пальцев.       — Вот и всё, — шепнул драуг. — Сейчас принесу горячего...       Едва он договорил, как в дверь что-то поскреблось. Фьялбьерн вскочил с постели, на ходу натянув штаны, и выскользнул из каюты. Кракен, сияя, как начищенный медный таз, держал большую деревянную чашу с глёгом, от которого исходил дурман специй, вина и мёда. Держал щупальцами, две же руки были беззаботно засунуты в карманы.       — Всё, как вы просили, мой ярл.       Фьялбъёрн взял чашу:       — Это для человека, — заглянул и принюхался он, голова тут же пошла кругом. — Подойдёт?       Тоопи пожал плечами, щупальца хлестнули по воздуху:       — Я вас умоляю! Ну, поспит подольше! Щепотку туда, щепотку сюда… И как он? С виду ничего, а… там?       — Скройся с глаз моих, развратник, — миролюбиво ответил Фьялбъёрн и, открыв дверь, снова нырнул в каюту.       — Не подходи, — неожиданно раздался глухой голос ворлока. Фьялбъерн замер в нескольких шагах. Чужак по-прежнему лежал на кровати, но в руках сжимал нож Лирака. Ослабевшие пальцы едва удерживали костяную ручку — всё же жизнь каюты сможет излечить его через время — не сразу.       — Послушай…       — Нет!       Пальцы дрогнули, дыхание с хрипом вырвалось из лёгких, чёрные глаза источали ненависть пополам с предупреждением:       — Отойди. Иначе одному из нас не жить.       Фьялбъёрн не изменился в лице. Поставил чашу на столик у кровати, отошёл к большому деревянному сундуку и откинул крышку. Достал изогнутый ярлунгский нож с украшенной бирюзой и яшмой рукоятью, повернулся и протянул ворлоку.       — Возьми тогда этот. И сталь получше, и заточен самим Кардахом из Ярлунга. С ним надежнее. Бери.       Миг — чёрные глаза смотрели напряжённо, недоверчиво, ещё чуть-чуть — точно схватит и воткнет в сердце хозяина корабля, но потом будто что-то сломалось. Послышался стук, Фьялбъёрн опустил глаза — на полу лежал нож с костяной ручкой. Но подрагивающие пальцы — красивые, длинные, такие бы целовать — не тянулись к ярлунгскому клинку.       Фьялбъёрн положил нож на стол, быстро всунул чашу с глёгом в руки ворлоку.       — Пей, это поможет согреться.       Вернулся к сундуку, ухватил меховое покрывало и снова подошёл к постели. Сел рядом, укутал, осторожно прижал к себе. Ворлок вздрогнул и неожиданно приник всем телом, будто ища защиты и утешения.       — Ну, что ты, — шепнул Фьялбъёрн, обнимая его крепче и начиная поглаживать по встрепанным волнистым волосам, по цвету не уступающим бархату нарядов Госпожи Ночи. — Всё позади. Всё будет хорошо. Ты сильный, храбрый, ты всё сделал, как надо… Всё будет хорошо.       Он сам не понимал, почему так говорил. Просто чувствовал, что сейчас это нужно. А ещё чувствовал боль и тьму — они били из сердца чужака — и становилось так тоскливо и холодно, что только и оставалось прижимать его к себе, мягко укачивая и поправляя меха, чтобы поскорее успокоился и заснул.       А потом отобрать чашу и снова, не выпуская из рук, прижать к себе, продолжая шептать, касаться губами лица и зарываться пальцами в шелковые пряди. Ворлок больше не сопротивлялся — притих в его объятиях и не двигался. Через время, прислушавшись к ровному спокойному дыханию, Фьялбъёрн уложил его на кровать, но сам не спешил уходить. Так и сидел, перебирая и поглаживая смоль волос, будто время остановилось. И не было вовсе ни моря, ни команды, ни «Гордого линорма».