Ворлок мертвого ярла

      Раэн проснулся далеко за полдень: тусклое северное солнце светило в окно каюты так робко, что разбудить измученного странника у него шансов просто не было. Лежа в теплой мягкой постели, пропахшей хозяином корабля и их ночными занятиями, прислушался к себе. Тело ожидаемо болело, но как-то не всерьез, куда меньше, чем должно было. Мышцы тянуло почти приятной болезненной истомой, но сила, исчерпанная во время боя, снова переполняла его, а на душе было странно спокойно. Может, в первый раз так спокойно после всего, что свалилось за последние недели. Смерти близких, бои, предательство того, кому верил — все словно смылось серо-зеленой водой пополам с ледяным крошевом. Другой мир, другие люди, и неизвестно, удастся ли вернуться назад, так что переживать о том, чего уже не вернуть.       Раэн потянулся, бездумно глядя в потемневшее дерево потолка над собой. Драуг, значит? Живой мертвец? И каюта, работающая, как энергонакопитель. И мертвый экипаж. С ума сойти! Да если бы он знал, что где-то существует такое чудо, прошел бы десяток миров, чтоб найти и пощупать. Ну вот, пощупал. И его… хм… тоже. Усмешка сама собой растянула губы. Может, не слишком веселая, зато искренняя. А то надоело улыбаться тем, кто был бы рад всадить ему нож в спину, но вместо этого должен кланяться.       Сев на кровати, он потянул свою одежду, аккуратно развешанную на здоровенных оленьих рогах в изголовье. Спустил босые ноги на медвежью шкуру перед ложем, тщательно заплел высохшие волосы в широкую косу, разве что не заколол — нечем оказалось, просто связал пряди на концах между собой. А неплохо у него тут. Чисто, уютно. Только вот сам хозяин… Стоило вспомнить ночное — дыхание перехватывало от тихой злости. С чего он решил, что Раэна нужно спасать да еще так? Сам бы оклемался. Не впервой. Подумаешь — откат. Если после каждого ложиться под кого попало… Раэн вздохнул. Вот и думай: то ли благодарить, то ли по морде дать. И еще попробуй дай такому по морде, да на его же корабле.       Натянув чистое и сухое — неужели кто-то позаботился? — толкнул дверь каюты, в лицо ударил, сразу пронизывая насквозь, ледяной ветер. Да, хлопковая рубашка и тонкие штаны не для здешних мест. И сандалии из кожаных ремешков — тоже. Раэн глубоко вдохнул, посылая силу в кровь, заставляя согреть тело. Прошел к борту, оперся на него ладонями, вглядываясь в серую муть, далеко в которой разливалось багровое марево заката. Зима, дни короткие… Холод обжег лицо и шею, защипал уши и пальцы на ногах. Раэн жадно дышал упоительно пьянящим ветром, в котором слышался запах соли, воды, чего-то еще. Все же северное море пахнет совсем иначе, чем на юге, а он давненько не глотал холод, от которого по спине дрожь и руки тянет развернуть в крылья, взмыть вверх, над бесконечным серебряным простором…       На плечи опустилась мягкая теплая тяжесть — Раэн непонимающе оглянулся. Драуг подошел совершенно бесшумно, просто возник рядом, возвышаясь чуть ли не на голову. Оперся на толстое полированное бревно борта, посмотрев в ту же хмурую даль. В распахнутом вороте грубой холщовой рубахи виднелись плиты грудных мышц. Раэн чуть не сбросил плащ раньше, чем успел сообразить, замер, чудом сдержавшись, только спина закаменела под тяжелой темно-синей тканью, подбитой изнутри каким-то мехом. Это просто плащ! Здесь другой мир, здесь не ведают, что означает, когда плащ накидывают вот так: с плеч на плечи, еще теплый от чужого тела. И почему теплый, кстати? Ведь драуг же, мертвец. От плаща пахло хозяином корабля — Раэн даже в мыслях избегал называть его по имени — точно так же пахло море, и небо, и ветер, то треплющий волосы, то ласково перебирающий их, словно чужая рука ночью. Раэн недовольно повел плечами, но упрямый плащ, весь во владельца, только лег плотнее, не сковывая движений, но облегая и приникая к телу.       — Выспался?       Голос хозяина корабля был спокоен и учтив, с едва заметной тенью то ли насмешки, то ли чего-то еще.       — Вполне, — сдержанно ответил Раэн, не застегивая круглую серебряную фибулу, не запахиваясь от ветра в чужое нежеланное тепло и вообще старательно не замечая, что это такое случайно оказалось на его плечах. — Благодарю за гостеприимство. Можно ли узнать у славного ярла, куда идет его корабль?       — Обычно — куда я велю, — хмыкнул драуг, словно случайно придвигаясь чуть ближе. Едва заметно, но ближе. — А ты куда-то торопишься… гость? Или гостеприимство не по нраву?       Издевается. Точно издевается. Ну-ну… Раэн улыбнулся, не поворачиваясь к драугу.       — Когда окажется не по нраву, ты, ярл, узнаешь об этом первым. Но если гость задерживается больше, чем велит учтивость, это в укор ему, а не хозяину. Если берег недалеко, я бы предпочел не обременять твой славный корабль дольше необходимого.       — Выдержит, — усмехнулся драуг, кладя руку на плечо Раэна, словно ничего естественнее и правильнее быть не могло. — Не дергайся, ворлок. Что было — то было, а неволить не стану. Не дергайся, говорю. Или снова за борт прыгнешь?       — Руку убери, — совершенно ровным и бесцветным голосом предложил Раэн. — Иначе — как придется. Могу прыгнуть, а могу и остаться. Только тебя это не порадует.       Чайки, кружившие над парусами, вдруг опустились ниже, пронзительно и тоскливо крича что-то о бесконечном море и холодном ветре. А может, Раэну просто показалось, что тоскливо? Драуг руку убирать не спешил, но и скинуть ее не давал: широкая ладонь лежала на плече с той же тяжелой и мягкой уверенностью, с какой хозяин корабля делал вообще все. А рядом был выступ фальшборта, не дающий отступить вбок, и решать надо было сейчас. Вот прямо сейчас, не иначе. После мягкой постели, в которой ему дали спокойно отоспаться, после горячего глега и щедро льющейся в него из сердца корабля силы, после вчерашних восторженных криков команды во время его драки с непонятной тварью и после не самой худшей ночи, что могла случиться с незнакомцем — надо решать. Море ледяное, берег неизвестно где, но за гостеприимство — пусть и такое странное — боем не платят. Только вот покорной подстилки, что расплачивается телом за кров и еду, из него тоже не выйдет.       — Угомонись, — уронил драуг, словно читая его мысли. — Никто тебе зла не желает. Или обидел вчера?       — Нет, — проговорил Раэн, с трудом шевеля непослушными отчего-то губами. — Не обидел. Не настолько я дурак, понимаю, что ты хотел, как лучше. Но сейчас…       — Сейчас — тебе решать, — закончил за него ярл мертвого корабля. — Сказал же, что не буду неволить. Пойдем в каюту. А то у тебя уже губы синие.       — Неправда! — возмущенно буркнул Раэн, вскинувшись, и поймал усмешку в единственном глазу драуга.       Вдохнул глубоко, успокаиваясь, и понял, что напряжен, как тетива. В каюту? Где только переступи порог и накатит память о вчерашнем? Где ярл будет не просто у себя дома, а в средоточии силы корабля? Много ты делал глупостей, чародей, но эта не из последних. А Фьялбъерн отступил, легко роняя руку с его плеча, повернулся и пошел, не оборачиваясь, не допуская и мысли, что его ослушаются. Что и говорить, хорош ты, ярл.       Ступая следом, глядя в широченную спину, на которой при шаге волнами переливались мыщцы, Раэн понимал, что и вправду — хорош. Такой не испугается ни твоей силы, ни магии, с ним можно отпустить себя…       В каюте было уже темно. Драуг зажег свечи, просто махнув в их сторону рукой — Раэн оценил, как радостно слушается его корабль — кивнул на кровать.       — Сидеть больше не на чем, — уточнил, видя, что Раэн явно колеблется.       Вытащил из сундука в углу пузатый кувшин с узким вытянутым горлышком и пальцами отломил сургучную пробку. Плеснул в кубки, не то с вечера оставшиеся на столе, не то вымытые и принесенные снова, пока его не было. Точно, принесли, вот и мясо копченое на тарелке крупными ровными ломтями, лепешки и сыр… Это когда же он ел в последний раз? Да дня два назад, не меньше. И откуда еда на корабле мертвецов и призраков?       Присаживаясь на кровать в паре шагов от хозяина корабля, Раэн все же замялся. Разделить ложе — и то не так близко, как еду. Может, здесь и другие обычаи, но для него преломить с кем-то хлеб — это серьезно. И снова, почувствовав его колебания, драуг просто подвинул ближе кубок с пряно пахнущим вином, налил себе…       — Откуда ты пришел? — спросил, спокойно глядя Раэну в глаза, лениво откинувшись на стену у изголовья. — Я не видел корабля, с которого ты мог бы свалиться и доплыть до моего «Линорма». Или такие, как ты, падают с неба? Говоришь с незнакомым выговором, плетешь волосы, как девица, а одет так — из постели выпустить страшно, не то что из каюты. Так откуда же ты такой взялся, ворлок, вставший против ужаса морей?       Вопросы ярл задавал понятные и правильные — Раэн и сам бы на его месте озаботился. Странный чужак посреди ледяного моря… Да еще влезший в чужую драку. И вот что ответить? Фьялбъерн смотрел спокойно, но это было спокойствием океана, неизмеримо глубокого и с легкостью способного поглотить чужую силу. Раэн вздохнул, скинул плащ, аккуратно сложив в изножье кровати, взял кубок.       — Это долгая история, ярл. И я действительно издалека. Не с корабля, ты прав, но и не с неба. Просто — издалека. Могу лишь поклясться, что я не враг и не соглядатай твоих врагов. Ужас морей? Вчера я увидел его впервые, как и тебя. А что ударил — это просто со злости. Сам же помнишь…       — Помню, — усмехнулся драуг. — Да ты пей, не отравлю. Пей и ешь — команда постаралась для гостя из живых: ты славно вчера позабавил их боем. И что теперь? Уйдешь, как появился, из ниоткуда в никуда?       Раэн пожал плечами, поднеся кубок к губам. Осторожно глотнул. Сладко, пряно и довольно крепко. Не вчерашний чудо-глёг, но на пустой желудок пить не стоит… Положил жирное мясо на лепешку и прикрыл второй, чтоб не пачкать пальцев, откусил. Драуг терпеливо ждал, пока он съест хоть что-то, задумчиво качал вино в широченной ладони. Прожевав, Раэн снова отпил, поставил кубок на стол, глянул в глаза мертвого ярла: ком льда и живое око.       — Было бы куда идти — в море бы вчера не кидался, — сказал он спокойно. — Не думай, что я не благодарен за помощь, ярл, но вряд ли нам по пути. Если расскажешь об этих землях и поможешь добраться до ближайшей, буду благодарен еще сильнее. И отслужу, чем смогу. Только чем смогу, а не чем угодно.       — Земли, к которым идет «Линорм», тебе не понравятся, ворлок, — скупо усмехнулся драуг. — Там я бы высадил разве что злейшего врага. Значит, вернуться домой ты не можешь?       — Пока не могу, — уточнил Раэн, глядя мимо драуга в окно, за которым стояла плотная тьма.       Корабль тихо покачивало на волнах, «Линорм», или как там его, шел к неизвестным берегам, и Раэну, в сущности, было все равно, куда. Мало он видел странных и опасных мест? Здесь, в каюте, было тепло, и свечи бросали отблески, заливая фигуру его собеседника мягким теплым золотом. Вот же угораздило попасть на корабль к такому странному капитану. И на берег портал не построишь — в полную пустоту их не провешивают.       — Тогда оставайся, — обыденно просто предложил Фьялбъерн. — Если вернешься живым, сможешь сойти с корабля, где захочешь.       — Оставаться — кем? — уточнил Раэн, не без сомнений снова поднимая кубок с вином к губам.       Сладкая пряность обволокла нёбо и язык, согрела изнутри. Нет, он не замерз, маги холода не боятся. Но так было куда приятнее.       — Любишь южные вина? — вместо ответа улыбнулся драуг.       Все так же покачивая своим кубком, он смотрел на Раэна, глядя жадно и жарко. Жарче, чем горел огонь в маленьком очаге в углу… Отблески свечей за спиной Раэна дрожали в его живом зрачке. Раэн снова вдохнул, чувствуя, как по телу бежит дрожь, хотя только что было тепло. Нет, тепло никуда не делось, но… Он ответил прямым взглядом на взгляд, разомкнул губы:       — Я много чего люблю, ярл. Но речь не об этом. Ты обещал, что я могу выбирать. Если встану и уйду прямо сейчас — кем я останусь на твоем корабле?       — А ты хочешь уйти? — поинтересовался драуг.       Миг — и он оказался рядом. Словно перелился по постели, стремительно и плавно, не давая отшатнуться или вскочить. Раэн замер, глядя в пугающе спокойное лицо снизу вверх — непривычное ощущение при его росте, ладони драуга обманчиво мягко легли на плечи. Легли — и придавили, словно вся морская пучина колыхалась над ними.       — Ты обещал, — сквозь зубы напомнил Раэн.       От драуга пахло морем. Солью, силой, криками чаек и бездонной тоской, глубиной и мощью, и, совсем немного, кровью. А может, это все-таки была просто соль — ведь и кровь, и море солоны почти одинаково. Голова кружилась от этого запаха, а тело таяло и молило о продолжении — так хотелось почувствовать эту чужую мощь, раствориться в ней, расслабиться и отдаться.       — А ты скажи, что не хочешь меня, — насмешливо шепнули губы в полутьме. — Если поверю — отпущу.       Раэн молчал. Что можно сказать, если голос мгновенно выдаст все несказанное? Если хочется не отбиваться, а приникнуть ближе, прижаться к этому живому валуну, коснуться узких хищных губ. Плевать, что не человек и вообще формально мертвец — в ярле Фьялбъерне жизни ощущалось больше, чем в дюжине простых людей. И лицо его было совсем рядом, а огромные ладони медленно гладили спину, и Раэн едва не всхлипнул, чувствуя их через тонкую ткань рубашки едва ли не острее, чем было бы без нее.       — Маленький глупый ворлок, — шепнул океан напротив. — Чего ты боишься? Я не обижу.       — Я не боюсь, — отчаянно огрызнулся Раэн, не позволяя притянуть себя еще ближе и понимая, как глупо это выглядит. — Просто не хочу — так.       — Го-ордый, — одобрительно рыкнул океанский прибой. — Это хорошо. Гордый, сильный, горячий… И гибкий, как южный клинок. Иди ко мне, ворлок. Я не потушу твой огонь.       Сухой жар ладоней — ну что же он горячий такой? — широких, неимоверно сильных и нежных, гладящих его уверенно и неторопливо. Встрепанные серебристо-серые волосы — пряди перехвачены ремешком, чтоб не лезли в глаза. Шрам — каков он на ощупь, если коснуться губами? — нельзя, рано. Раэн рассматривал драуга, словно видел в первый раз. Не просто драуга — Фьялбъерна. Вот же… в постели и не выговоришь! Разглядывал, не позволяя себе утонуть в желании и понимая, что не сдался еще лишь потому, что ему это позволяют.       — Нет, ярл, — сказал хрипло из чистого упрямства. — Я не хочу — так. Я не твоя игрушка. Возьмешь силой — пожалеешь. Поднял тяжелые руки, чтобы оттолкнуть, встать, но ладони вместо этого легли на плечи-валуны, и подумалось, как бы самому обнять и пройтись по широченной спине кончиками пальцев, чтоб вздрогнул и прижал посильнее. Да что же это за наваждение такое?!       — Я не беру силой, — насмешливо прошелестел прибой в ушах Раэна. — Я просто беру свое.       И губы, пахнущие солью, прижались к его губам. Раэн мгновенно забыл, целовались ли они вчера, потому что это все равно было, как в первый раз. Горячо, остро, слаще южного вина, вкус которого еще хранили губы их обоих. Коротко и недовольно рыкнув, драуг все же притянул его ближе, уронил одну ладонь на бедро, прижимая к себе, и, едва оторвавшись, снова впился в губы.       Забыв о том, что собирался сопротивляться, Раэн прижался к широченной груди, обхватил плечи, на которых его ладони казались узкими и маленькими, словно девичьи, вдохнул полной грудью запах. Что, все? Вот так? Притиснули тебя — и сдался? Мысли путались, как у пьяного, изнутри поднималась обида на самого себя, не на драуга. Холодная злая обида… Растаял, поддался, растекся лужицей, стоило пыжиться, если готов лечь под первого встречного! И снова, будто почуяв что-то, драуг оторвался от его губ, заглянул в лицо.       — Что? — спросил хрипло.       Вместо ответа Раэн еще сильнее стиснул зубы, понимая, что если заговорит — ничего хорошего из этого не выйдет. Да пусть уже берет. Подумаешь — еще одна ночь. А утром все-таки придется уйти. Плевать, что класть портал в неизвестность — почти самоубийство… Но и здесь будет не лучше.       Но вместо продолжения ярл отстранился от его покорного и млеющего тела, только руки все так же гладили спину, не останавливаясь, не давая вздохнуть свободно.       — Глупый… — шепнул Фьялбъерн насмешливо и ласково. — Глупый, глупый ворлок. Что ты себе напридумывал? Ты не игрушка, ты огонь в ночи. Хмельной мёд, отравленный клинок…       Пальцы драуга легли на волосы, распуская плетение, перебирая, и Раэн всхлипнул, понимая, что проиграл. Раскаленные волны катились по телу, плавя его, и кожа горела под шершавой ладонью, скользнувшей под рубашку.       — Отпустить, говоришь? — шепнул ему драуг в самое ухо, касаясь мочки губами. — Таких, как ты, силой не держат — себе дороже. У тебя в сердце тьма и боль, я чую их. Кровь за спиной, кровь впереди… Забудь все — иди ко мне. Поделись болью… Или уходи — но сам.       Судорожно вздохнув, Раэн подался вперед, отчаянно прижался к сухим жестким губам. Поцеловал сам, раскрывая рот, провел языком по нижней губе Фьялбъерна, и почувствовал, как напрягается под его ладонями и без того каменная спина. Да, вот так. Это не ты меня берешь, это я сам выбираю быть с тобой. И руки на теле, и пальцы в волосах — выбираю я… Хотя волосы — это уже лишнее. Совсем лишнее…       Подчиняясь жадным, но странно неторопливым касаниям, Раэн позволил стянуть с себя рубашку и штаны, оставшись обнаженным — восхищенный взгляд драуга гладил его почти так же ощутимо, как до этого ладони. Покорно лег на постель, чуть согнув и раздвинув колени. Но вместо того, чтоб просто взять предложенное, Фьялбъерн опустился рядом, сгреб его в объятия, прижимаясь всем телом, покрывая поцелуями лицо, шею, плечи… Гладил, ухитряясь достать длиннющими руками везде, и не просто достать, а пройтись по самым чувствительным местам, потом остановился.       — Раздень меня, — то ли попросил, то ли приказал, откровенно любуясь, едва не облизываясь.       Раэн подался навстречу, помог стянуть рубашку и штаны. Голый Фьялбъерн выглядел так, что любой победитель императорских военных игр мог удавиться от зависти. Ожившая скульптура гениального мастера: ни грамма лишнего, безупречно сложенное тело, перевитое канатами мышц и сухожилий. Ох, хорош… До чего хорош!       Что-то, видно, все же мелькнуло у него то ли в глазах, то ли на лице, потому что по губам Фьялбъерна скользнула улыбка. Стоя над ним на коленях, он окинул снова опустившегося на постель Раэна медленным взглядом снизу вверх — и встретился глазами.       — Счастлив край, где рождаются такие, — сказал негромко, склонив голову на плечо. — Жаль, что ты гость, а не добыча.       — А что было бы? — настороженно поинтересовался Раэн.       — Не выпустил бы из постели целую луну, — хмыкнул драуг. — А потом дал бы прогуляться по палубе и опять затащил в постель.       Глядя в глаза Фьялбъерна, Раэн всей сутью почувствовал, как что-то дрогнуло между ними и, натянувшись до предела, лопнуло, отпуская напряжение. Губы сами собой раздвинулись в улыбке.       — А выдержишь столько, ярл? — невинно поинтересовался Раэн, томно, напоказ потягиваясь, забросив ладони за голову. — Да и кораблем надо управлять хоть иногда…       — Паршивец, — ухмыльнулся Фьялбъерн. — А ты проверь. И мой корабль не твоя забота.       Он так же медленно опустился сверху, давая возможность перекатиться, уклониться, но Раэн лежал спокойно, расслабленно, и в глазу Фьялбъерна снова мелькнуло одобрение.       — Кто только тебя такого создал? Какие боги? — перенеся часть веса на локоть, шепнул он в ухо, опаляя дыханием. — Позови. Скажи, что хочешь. Что сам хочешь.       — Хочу, — тихо отозвался Раэн, уткнувшись подбородком между плечом и шеей драуга. — Не торопись только… Хочу тебя чувствовать — всего. Хочу быть твоим. Хочу…       Он только вздохнул глубоко, до самого предела наполняя легкие, когда горячая тяжесть все же придавила сверху. Сам обнял, погладил камень спины, плеч… раскрыл навстречу губы, расслабляясь, отпуская себя, ловя волну, которая подхватила и понесла, взмывая высоко, к самому хмурому северному небу…       А потом была тягучая боль, которую быстро смыло удовольствие сначала от умелых бережных пальцев, потом от медленного властного проникновения. Задыхаясь, Раэн заставил себя расслабиться, подчиниться, распустить мышцы… И боль ушла, вытекла, оставив такое же тягучее послевкусие, что смешалось с наслаждением от того, что творил с его телом дорвавшийся драуг. Его ладони доставали везде, приподнимая, поддерживая, лаская и стискивая, и в какие-то моменты у Раэна появилось безумное, но четкое ощущение, что их дюжина, а не две. Точно, не меньше дюжины!       — Сильнее, — попросил он, заглядывая в лицо Фьялбъерна. — Не бойся…       И океан нахлынул неудержимо, заполняя весь мир вокруг солью на сухих губах, солью на влажной коже. Забурлил вокруг водоворотом чужой силы, сливаясь с его собственной, и не было в этом ни страха, ни обиды — только желание брать и отдаваться. Рот — горячий, все еще пахнущий пряным вином, руки — сильные, властные и нежные, тело — невозможно, сумасшедше желанное… Фьялбъерн Драуг, мертвый ярл живого корабля, был везде и всем, был целым миром, и в этом мире хотелось остаться навсегда.       Потом Раэн лежал, уткнувшись в плечо Фьялбъерна, пока его волосы, все-таки распустив плетение, лениво и расслабленно перебирали чужие пальцы. Вот же… понравилось. Ладно, пусть. И правда, после того, что было, убирать волосы, не позволяя дотронуться — глупо. Это другой мир. Здесь не знают, что это ласка не для случайных любовников, что проще разделить с кем-то ложе, чем позволить вот так запустить пальцы в длинные пряди, по-хозяйски их перебирая и гладя. И плащ здесь — всего лишь плащ. Раэн улыбнулся про себя — даже губы растягивать было лень. Знал бы ярл, что накинув плащ с себя на плечи Раэна, сделал ему предложение. Пусть… Здесь все иначе.       — Ну, и кем же ты останешься со мной, ворлок? — бесцеремонно прервали его размышления.       Раэн, приподняв голову, вгляделся в безупречно невозмутимое лицо. Вздохнул, опять укладываясь на плечо:       — Сам решай. И хватит уже звать меня ворлоком, у меня имя есть.       Закрыл глаза и провалился в теплую колышущуюся тьму, сквозь сон чувствуя, как его продолжают потихоньку гладить и перебирать волосы.