Stratovarius – Night Time Eclipse – до момента, когда появляется Ярость.
Graeme Revell – Inertia – как только появляется Ярость.
Метатрон сидел за столом, что полностью был заставлен книгами. Старец поправил длинную бороду и повел корявым пальцем по пергаменту, шевеля губами, полностью погружаясь в чтение. Архангел Михаил пытался сесть подле старого друга, но никак не мог уместиться между огромными полками и стопками томов, что находились в комнате библиотеки. Блондин замер в надежде, что старик вспомнит о нем, но писарь лишь ещё больше морщил и без того сморщенное лицо, когда видел стертые временем письмена. Отодвинув в сторону свиток, он втащил ещё более древний фолиант и, раскрыв его, стал бережно листать страницы. В некоторых местах, где пальцы старика касались бумаги, тут же появлялись дыры. Метатрон поднял голову и посмотрел на архангела, затуманенные молочной пеленой глаза на миг стали синими, но уже через секунду вновь приняли мутный оттенок. Поднявшись и взяв книгу в руки, он подошел к Михаилу и проговорил: — Это древнее послание, оно было написано ещё до появления первых нефилимов. Вот, смотри, мой старый друг. Михаил аккуратно принял книгу в руки и стал всматриваться в древний текст. Но видя письмена, он ничего не мог разобрать. Язык был древнее самого Метатрона, а может, и ещё старше. Ведь Метатрон принял учения у другого ангела, первого писаря Божьего. — Смотри внимательно! Библиотекарь коснулся письмен пальцем, и Михаила тут же затянуло в водоворот пророчества. Явление против воли Божьей. Страшное творенье. Неугодное законам и самому мирозданью. Дьяволица нарушила обеты святых, явила рассвету запретный опыт слиянья сущностей сил. Дитя, что пороком породило других. Кровью землю орошать стая темная будет, миры сгниют под стальными сапогами армии страшной. Мечи в руках и грозный рык устрашат мирные поселенья. Рассвет мирам явит боль и страх, огонь и черный дым окутают нас. Они, словно чума, во славу дьяволицы понесут агонию и смерть. Но даже в этой, ничтожной свету стае, Господь узрит великое чудо. И явит любовь он в сердца двоих. Дитя понесет одна и явит миру дочь, что поставит зло на колени. Свершит великий Суд над всеми. Дитя, что Богом избрана для великой цели. Михаила выкинуло обратно, словно его ошпарили кипятком. Упав на книги, он не сразу сообразил, где он, и когда Метатрон коснулся его, он с неким удивлением и непониманием смотрел на ангела. — Ты видел? Метатрон встряхнул за плечи архангела и помог тому подняться. Михаил накрыл глаза ладонью и, сделав глубокий вдох, покачал головой. — Я никогда прежде не видел, чтобы книги давали такие виденья. Что это было? Писарь подвинул скамью к архангелу и, усевшись поудобней, пригладил бороду. — Эти письмена написаны самим Богом. Нашим Отцом. Ещё в самом начале зарождения жизни, до падения твоего брата, он увидел, как Лилит сотворит нефилимов. Он хотел сразу уничтожить дьяволицу и её творения, но потом он увидел Селену. Увидел её предназначение. Она избранная, исключительная в своем роде. В каждом виде существ Господь избирает одного, чтобы очистить Вселенную ото зла. Чтобы завести новый порядок, новые устои. Она избранная богом, и её надо беречь как зеницу ока. Михаил посмотрел на библиотекаря так, словно видел его впервые. В голове мешались образы, бойня и кровь, которую ощущал во рту архангел, дурманили разум. Пошатываясь, он кое-как выпрямился, крылья тяжелым грузом тянули к полу, хотелось исчезнуть, стать прахом. Метатрон помог сесть другу и, положив книгу на стол, уселся перед архангелом. — Друг мой, ты должен увезти Селену к матери: так было задумано ещё до появления нефилимов. Забери Селену, приведи её в мир, что пал самым первым. Там она и должна сделать всё, чтобы очистить души ото зла. Михаил устало посмотрел на своего давнего друга. Взвесив все за и против, архангел кивнул, соглашаясь.* * *
Если Люцифер пробирался вперед через рой летающих демонов Ада с боем, то Дейрон же старался не тратить силы и пройти до врат тихо и спокойно. — Ты уверен, что нужно привлекать столько внимания? — Дейрон был бы и рад повоевать подольше, но чем он больше находился в Аду, тем опустошённее казалась его душа. Его словно манило остаться здесь, грехи, что он успел совершить за свою долгую жизнь, давили грузом на плечи. Он боялся, что ему за врата хода уже нет. — Ад должен понять: больше силы, что его подпитывало, нет. Идем, нам остался последний рывок. Люцифер утер кулаком кровь с губ и, улыбнувшись во все тридцать два, ухватил рукоять меча покрепче и, выставив вперед правую ногу, размахнулся что было сил. Волна пламени его меча озарила своды пещеры, и демоны, что парили под потолком, рухнули в кипящее озеро под ногами. Архангел рухнул на колени в тяжелой одышке, а нефилим добивал последнего из преследователей. — Давай я понесу тебя, нам остался лишь мост. Дейрон подхватил ангела на руки и, стиснув зубы, пошел вперед. Узкий проход, что вел к мосту, был куда более шатким, чем казалось на первый взгляд. Стоило Дейрону только вступить на хрупкий камень, как дорожка стала рассыпаться на глазах. — Крылатый, нам бы не помешали твои крылья. Архангел открыл глаза и, посмотрев на нефилима, хотел что-то сказать, но веки его опустились, и Люцифер потерял сознание от бессилия. Дейрон оглянулся назад: демоны гурьбой скопились в проходе, но не шли следом. Либо знали, что мосток рухнет вниз, либо же чего-то ожидали. Не став дожидаться того, что может явиться на зов мелких демонических отродий, нефилим почти бегом ринулся вперед, чувствуя, как земля просто испаряется под ногами. Когда до края — и, естественно, до врат — оставалось всего ничего, позади раздался оглушительный рев. Волны лавового озера поднялись вверх столбами, сжигая камень вокруг себя. Дейрона и Люцифера откинуло потоком горячего воздуха, впечатывая прямо во врата. Нефилим ударился о стальные двери и, рухнув наземь, схватился за грудь. Несколько ребер торчало прямо из груди, а левая нога была вывернута в обратную сторону. Нефилим корчился в агонии боли, когда перед глазами расплывчатым пятном появился демон размером с саму пещеру. Его тело полыхало пламенем, и огромные рога, касаясь потолка, выдавали искры, благодаря чему свод помещения освещался подобно вспышкам молний. Отродье наклонилось к беглецам и, видя раны Дейрона, аккуратно пробило когтем здоровую ногу нефилима. В воздухе тут же поселился запах горелой плоти, что сильно чесал нос тварям позади разрушенного моста. Дейрон держал боль как мог. Огненная тварь, видя насколько сильно был напряжен нефилим, просто прокрутила палец, срывая кожу и мышцы с кости мужчины. Дейрон выгнулся дугой и никак не мог понять, почему он до сих пор не скончался от адской боли, что пронзала его тело с каждой секундой сильнее и сильнее. Существо с ногой наигралось быстро, оставив в покое Дейрона. Хоть и для виду оно, выпрямившись, опять грозно зарычало, отчего сама пещера сотряслась, словно вулкан перед извержением. Дейрон извивался на земле, моля все высшие силы избавить его от этих мук. Когда демон вновь направил на нефилима свой взор, сам же посланник небес взвыл от дикой и всепожирающий боли внутри. Его кожа покраснела, словно внутри него разрасталось огненное нечто. Волдыри стали лопаться, когда точка кипения крови и жидкости в кожном покрове достигла апогея. Глазные яблоки лопнули от давления, и кровь сочилась из горла потоком, но почти сразу же сворачивалась от сильного жара, застревая комом. Он уже ничего не видел и уж тем более не чувствовал. Даже когда Люцифер пришел в себя и полз к посланнику, дабы спасти, Дейрон был уже на грани. Огненный демон наслаждался его болью и муками, продлевая минуты жизни. Холодная ладонь архангела легла на грудь нефилима, посылая спасительную энергию в тело мужчины, но всё было тщетно, пока над ним имел власть житель лавового озера. Люцифер услышал где-то вдалеке отголоски конского ржания и стук копыт, но даже не оглянулся, сосредотачиваясь на мелком колыхании жизни в груди Дейрона. Тук-тук. Тук-тук. Сердце бешено колотилось в груди от всепоглощающего пламени и спасительного холода, готовое вот-вот обратиться в глыбу камня и рассыпаться в мелкую крошку. Дейрон уже не шевелился, чувствуя корявые пальцы смерти, что сжимали его горло. Его тело почти обгорело и больше походило на угли, когда по пещере эхом прогремел выстрел. За ним ещё один и ещё. Демон, что вдоволь поиздевался над посланником, взревел и оскалился, резко разворачиваясь ко входу в пещеру. Мелкие демоны и твари летели в озеро, в страхе спасаясь от копыт и шелеста крыльев. Трое всадников и архангел клином ворвались в строй исчадий Ада, пробивая путь к вратам. Руин первый сорвался с края пропасти и, долетев до демона, продолжил свой бег, используя руку огненной твари как опору. Война же держал Пожиратель Хаоса наготове. Смерть и Раздор истребляли мелкую падаль, пока Гавриил ловко перелетел через пропасть и, мягко приземлившись, вовремя подоспел к двум умирающим. Дейрон уже испускал дух, когда архангел наложил на него святую печать, заставляя душу оставаться в теле. Люцифер лишь измученно улыбнулся брату и перевел взгляд на одного из всадников, что спокойно ушел от прямого удара демона и с легкостью обезглавил тварь. Война даже не шелохнулся, когда демон камнем рухнул вниз, поднимая собою волны лавы. Руин несся вперед, топча всех, кто осмелился броситься под копыта. Смерть уже держал в руке то, что осталось от Дейрона и ждал сигнала. Раздор придерживал полуживого Сатану и при этом успевал подгонять среднего из сыновей Божих. — Ты сможешь открыть первоначальные врата? — Всадник двинул плечом, поправляя бывшего пленника Ада. — Детка, эти врата я лично ставил и лично запирал! — Гавриил повернулся к Раздору, показывая самую задорную из всех его улыбок. Шатен резанул запястье и, пустив себе кровь, повернулся к вратам. К удивлению многих, его кровь текла слишком быстро, и уже через минуту каждая руна врат была раскрыта кровью архангела. — Бегом!!! Архангел раскрыл двери, выпуская вперед Раздора и Люцифера, Смерть галопом проскочил мимо, крепко держа истерзанное тело Дейрона. Война оставался позади и словно чего-то ожидал. — Эй, силач, нам пора! Уходим! — кричал ему Гавриил, но младший из нефилимов и вовсе его не слышал, спешившись, он отпустил Руин и, взяв покрепче Пожиратель Хаоса, он спокойно подошел к архангелу. — Проваливай! Война не церемонился: схватив ангела за шкирку, он просто вышвырнул за пределы Ада Гавриила и тут же принялся закрывать врата. Смерть и Раздор, оставив свои ноши уже бежали к нему, что-то крича и требуя. Но огненный всадник был непоколебим. Лишь на секунду, когда единственный луч солнца смог выглянуть из-за туч смертного мира, когда этот свет Надежды попал в Ад, Война посмотрел на своих приближающихся братьев и тогда… он улыбнулся, прощаясь.* * *
Ярость лежала в чертогах дьяволицы. Перебинтованная, с изувеченным телом, но не сломленная духом, бывшая всадница рассматривала помещение. Слишком много роскоши, обилие совершенно ненужной мебели и отделки драгоценными металлами и камнями. Шелка, бархат и атлас, куча перьев неизвестных Ярости птиц. Харийна не обладала вкусом, причем совершенно во всем. Место на руке, где когда-то были пальцы, сильно зудело, и женщина так и норовила почесать руку. Она пока лишь прислушивалась, стараясь понять, как ей быть в подобной ситуации. В душе засело странное чувство тревоги, будто где-то без неё совершилось много бед. Беспокойство за братьев щемило сердце в тисках, а само осознание, что где-то в мирах её дочь, Селена, её родная плоть и кровь и он… Дейрон… Стоило ей вспомнить избранника своей жизни, как боль в груди усилилась, а в голове пронесся мелодичный голос: «Ты слышишь меня? Ты чувствуешь меня?» Ярость старалась понять, что это — галлюцинация или же издевки Харийны? «Мама… ты… ты здесь?» Именно сейчас, когда голосок стал настолько звонким и более похожим на детский, Ярость вспомнила эти нотки. Селена. — Селена? Я здесь! Я здесь! Милая! Я здесь родная. — Слезы сами потекли по щекам нефилима, она подняла «здоровую» руку вверх, словно Селена была над ней, и она вот-вот сможет взять её за руку. — Я здесь… как же я скучала… Губы женщины тронула улыбка, столь нежная и полная любви, которую Ярость не показывала никому за свою долгую жизнь. Над постелью засиял свет, словно в воздухе появилось небольшое оконце, которое пропускало яркий и теплый свет, что так заботливо обволакивал тело нефилима. Её сразу же пронзило чувство тепла и уюта, умиротворения и спокойствия, будто так и должно быть. Покой. Тот самый покой, о котором она столько мечтала. В ярком свете появилась хрупкая ладонь, тонкие пальчики крепко сплелись в замок с тремя пальцами Ярости. Они потянули за собою нефилима, на что узнице Харийны даже не нужно было прикладывать усилий, чтобы подняться. Неведомая сила протянула через портал бывшую всадницу. Через несколько секунд Ярость стояла на берегу небольшой речушки, что поднималась выше по течению, впадая в быструю и холодную реку. Женщина какое-то время стояла неподвижно и пыталась осмыслить, что произошло. В голове крутилась мысль о том, что она просто потеряла сознание от всего нахлынувшего за эти несколько дней. — Мама! Мамочка!!! Чуткий слух нефилима уловил голос ещё до того, как слова эхом пронеслись по округе. Обернувшись на голос, она увидела бегущую к ней девушку — юную, хрупкую и такую знакомую. Женщина прищурилась и слегка наклонила голову, всматриваясь в фигуру. Но потом она, словно по волшебству или с чей-то легкой руки, увидела в бегущей девушке свою маленькую малышку, ту, которую она с таким страхом и ожиданием носила под сердцем. — Селена?! Юный нефилим со слезами на глазах бросилась в объятья матери. Прижимая к себе крепко, настолько сильно, насколько она была вообще способна, Селена отдалась слезам. Она её чувствует. Теплая, живая мама. Она слышит её сердце, она чувствует её дрожь, видит, как она испуганно смотрит по сторонам, страшась подвоха. — Мама! Мне тебя так не хватало! Мама, не бросай меня больше, прошу! Ярость кивала в ответ на каждое слово своего ребенка, просто кивала и молчала, слушая голос дочери. Она касалась её волос, вдыхала её аромат, запоминая навсегда. Она привыкала к её теплу, боясь, что её отберут у неё. Она была в этот момент счастлива вопреки всему. — Я никогда тебя не покину! Никогда! Клянусь тебе! Они обе упали на колени, мать отстранилась от дочери, чтобы посмотреть той в глаза, та же в ответ смотрела в очи своей родительницы, запоминая каждую клеточку родного лица. Создатель стоял поодаль и с наслаждением наблюдал, как соединились два сердца. Видя состояния бывшей всадницы, он двинул указательным пальцем в сторону женщины, легкая дымка окутала нефилима, залечивая её раны. Ярость даже не обратила внимания на то, что её тело больше не изнывает от боли. Ей было плевать на всё сейчас, кроме дочери. Азазель стоял на вершине склона, наблюдая как Создатель отдает благодать и предпочтение жалким нефилимам. Он не влез, когда Создатель открыл портал, вытаскивая Ярость из лап Харийны, потому что понимал, его сотрут в порошок не поведя и бровью. Он просто выжидал удобного случая, когда он сможет захватить всадницу. Но всё рухнуло, когда на женщину бросилась молодая девушка. Азазель замер и всматривался в каждое движение девушки. Она не была человеком или ангелом, но то чувство некоего успокоения в душе грело сердце. Ему хотелось прикоснуться к ней, забрать себе. Словно она трофей, игрушка, созданная лишь для него. Он боялся подойти ближе, иначе он мог привлечь внимание Творца, а это значило, что весь план Совета рухнет в одночасье. Он наблюдал, как к Творцу подбежал совсем молоденький ангел, которого Азазель даже и не видел в Белом Городе. И видел, как Создатель нахмурился, и само небо над головами небесных жителей почернело, угрожая грозой. Творец последний раз взглянул на Ярость и девушку в её руках и растворился в воздухе в ту же секунду. Азазель понял — вот он шанс.