Мужчины не плачут

Чем больше Сэм смотрел в окно обыкновеннейшего домика, тем сильнее у него чесался затылок. Его будущую плешь разглядывал Дин, в упор, уже минут пять. Но это было самым долгим взглядом за всю его жизнь – и это предвещало взрыв. Пять. Четыре. Три. - Ну и какого черта? – не выдержал старший Винчестер. Сэм снова ошибся, предполагая чуть большую выдержку со стороны тридцатилетнего матерого мужика. - Ты сам устроил скандал, и, размахивая пушкой, заставил взять с собой, - ни капельки не злорадно напомнил Сэм. - И ты собрался со всем арсеналом в багажнике попырится на переодевающуюся сорокапятилетнюю бабку с лицом, будто у нее тридцатилетний климакс? Не знал, что у тебя такие наклонности, - не менее ядовито парировал Дин. Затем немного подумал и порылся в бардачке, отыскивая второй бинокль. - Значит, нас, извращенцев, двое, - прокомментировал младший, копаясь в пакете из ближайшей кафешки. Благородно поделившись с братом пончиком, он блаженно отхлебнул кофе и настроился на долгое ожидание. Раз ничего выяснить не удалось, а единственная, на данный момент, выполнимая задача – мелкий, но странный призрак, этим и надо заняться. Судьбы мира он будет вершить каждый третий четверг месяца с пятнадцати до восемнадцати ноль-ноль. - Ты вчера что-нибудь выяснил? – вид у жующего Дина с биноклем наперевес был потрясающе брутален, как в худших полицейских детективах, которые только показывало спутниковое телевидение. Сэм хрюкнул, но, посерьезнев, ответил: - Насчет той площади? Там все дома старинные, загадочные и с историей. Дохлый номер. Ты больше ничего не вспомнил? - Нет. Но если я туда вернусь и поищу, вместо того, чтобы смотреть на жующее стадо свиней, то пользы будет явно больше. - Вечером. Ты там все равно в темноте бродил, вспомнить будет легче. А одного я тебя не пущу, - отозвался Сэм, отбирая бинокль обратно. Зря – от зрелища, которое Дин еще мягковато описал, чистюлю передернуло. - Не строй из себя няньку. Я старший, - недовольно буркнул брат. Сэм промолчал. Няньку он строил безбожно. С того самого момента, как узнал о амнезии Дина. Это же он во всем виноват! Сначала – Апокалипсис. Затем – кровь демона, вранье, Руби… И именно он притащил брата в промозглую Англию, смутно надеясь, что здесь их не достанут. Но «очень действенная смесь» оказалась либо ложью, либо уж слишком качественной – ни ангелов, ни демонов, оказывается, вообще не существует. Перестарался. И теперь вот сидит и мается дурью, думая, что же происходит в этом гребаном мире с демонами, ангелами, братом, сиротами с признаками домашнего насилия, странными мужиками в стенах и бешенством домашних животных. Великолепно. Одно хорошо – брат, даже амнезийный, чертовски адекватен. На него и в таком состоянии положится можно, конечно, пока этот чудик хочет что-то узнать о собственном прошлом. Проблема в том, что их цели несколько отличаются, но об этом Сэм лучше умолчит. Еще раз поведя биноклем, он принялся разглядывать свиней на утреннем прикорме, в количестве двух штук, и курицу-наседку, подкладывающую им кусочки повкуснее. Некое несоответствие прямо-таки бросалось в глаза – того вчерашнего мальчишки не было. Утро раннее, никто никуда не выходил, в двенадцать лет рано шляться по бабам, да и с друзьями у парня в одежде из очень дешевого сэконд-хэнда должен быть напряг. Тогда где ребенок? Дин не разделял его сомнений – ну мало ли. И вообще, ну зачем они тут вообще сидят и прочие нудные риторические вопросы, на которые Сэм совершенно не хотел отвечать. Так что разговор сам собой заглох еще на полчаса – пока не уехал на работу толстый усатый морж и не убежал на прогулку его маленький клон. Сама почтенная английская домохозяйка уходить не собиралась, но Сэм рассудил, что это и к лучшему. Почтенная миссис единственная из всей семьи не могла его опознать, если что, так что все спорные моменты можно было уточнить и у нее, не вламываясь в дом. Толкнув придремавшего брата, младшенький отрыл в бардачке удостоверения полицейских (тех самых, из дорожно-постовой службы), отдал одно Дину и вылез на свободу. В этой неудобной машине – Импала сиротливо стояла где-то у Бобби за океаном – они просидели около двух с половиной часов, что никак не добавляло хорошего настроения. - Ну и что ей говорить? – мрачно поинтересовался невыспавшийся от ночных прогулок Дин, разглядывая удостоверение. - По ситуации сообразишь. Интересно все странное или необычное. А еще лучше – молчи и подыгрывай мимикой. Будешь немым копом, - подбадривающее похлопав брата по плечу, Сэм довольно улыбнулся и пошел вперед. Злобно сверкающего глазами старшего остановил от немедленной мести только высокий рост жертвы – как для подзатыльника, так и для пенделя пришлось бы нелепо подпрыгнуть. - Хэй, чувак, если ты мне все не расскажешь после свидания со своей престарелой подружкой, я устрою тебе персональный Апокалипсис, - пробурчал Дин, нажимая на кнопку звонка. Если бы Сэм не успел привыкнуть к почти пророческим шуточкам братца, он бы вздрогнул. *** Дверь была заперта, похоже, снаружи, окна заколочены, и основательно, так что бежать было некуда. Конечно, если ты не маленький герой Волшебной Англии. В смысле, наоборот – волшебный герой маленькой Англии. Волшебник. У которого под кроватью лежала в груде других вещей его собственная волшебная палочка, которую трогать было категорически нельзя. И смутное воспоминание, как он оказался на крыше соседнего здания, очень-очень этого захотев. Положение не облегчала Хедвиг, которая укоризненно смотрела на мальчика из-за прутьев клетки. Ей не нравилась вынужденная голодовка – в этой чертовой комнате они вдвоем сидели как минимум полдня. Определить время точнее было невозможно, любые намеки на солнечные лучи из-за плотных ставен бесславно растворялись в неярком свете настенных ламп. Таких старинных, свечных. Гарри сел в угол, проигнорировав диван, и мрачно нахохлился. Конечно, в его жизни были периоды и похуже. Но после Хогвартса он как-то отвык от чувства голода и темного ограниченного пространства, пахнущего гнилью и средством от клопов. И во-вторых, раньше у него не было домашних животных, за которых он отвечал. Ему потерпеть не проблема, но вот сова не виновата, что ее хозяин дурак. Никто не приходил, не требовал выкупа, даже (если предположить, что инопланетяне существуют, и они правда маленькие и зеленые) не пытался проводить над Гарри опыты… Его игнорировали. И если он не хотел умереть от жажды, голода и скуки, нужно было что-то придумать. Следующие полчаса мальчик провел крайне деятельно – в попытках отодрать (с помощью стула) ставни от окон, с помощью выуженной из прорехи в кресле пружинки открыть замок, или хоть поцарапать его, затем (опять же с помощью стула) начал колотить в стены, надеясь шумом привлечь внимание, и даже начал раздумывать над вариантом сжечь остатки кресла… Устав и окончательно отчаявшись, мальчик сел обратно в угол. И тут началось это. Сначала замигал свет. Поежившись, Гарри попытался высмотреть, от чего может разом колебаться огонек в трех застекленных лампах одновременно. Ничего не выяснил, только поплотнее обхватил колени руками – в комнате ощутимо похолодало. Хедвиг захлопала крыльями – молча, тихо, не издавая ни звука, кроме тихого шелеста. Стараясь дышать тише, сквозь жуткий шум крови в ушах, мальчик медленно переполз к отломанной в процессе прыжков к стенам ножке стула и поудобней обхватил занозистую деревяшку. Страшно было уже ощутимо, хотя пока, вроде, ничего такого уж ужасного не происходило. Раздался непонятный высокий звук – то ли кто-то кричал, то ли скрипел пальцем по стеклу, но делал это где-то в стенах. Звук нарастал, буквально ввинчиваясь в барабанные перепонки, и Гарри, отпустив палку, упал на пол, зажимая уши руками. Теперь это больше напоминало вой или крик – но от большей естественности звука легче мальчишке не становилось. Наоборот, страшнее. Свет погас. Разом. Раздался звон бьющегося стекла – наверное, раздался, Гарри ничего, кроме дикого визга, не слышал, но осколки падали на пол всего в метре от его носа. Хедвиг не выдержала – тоже закричала. По-птичьи громко, неприятно, больше не собираясь молчать. И забилась в своей клетке, сбивая только-только наложенные повязки в кровь. Пол затрясся, цветные сполохи мелькали перед крепко зажмуренными глазами, и мальчишку буквально трясло от страха. И запах. Мерзкий гнилостный запашок, как от перележавшего мяса или тетушкиных удобрений, который буквально ввинчивался в нос, заставляя буквально передергиваться от отвращения. И вдруг – все прекратилось. Резко. Исчез шум, пропал запах, обессилено зависла на жердочке сова, ничего больше не падало и не ломалось… Остался только холод. И далекий, знакомый звук. Плач женщины. Тихие всхлипывания, иногда шмыганье носом, и снова приступы горьких рыданий. Удивительно знакомый плач. - Тетя?..- практически прошептал Гарри. И все стихло уже окончательно, как по команде. В темной, заваленной осколками и мусором комнате, остался только сам Поттер и его сова. - И что это такое было? – озадаченно спросил мальчик у совы, аккуратно поднимаясь и пытаясь на ощупь найти клетку. Хедвиг промолчала. *** У каждого истинного гения должен быть хоть один маленький недостаток. Как следствие великого ума, естественно. Была такая проблема – высший разум – и у профессора Зельеварения Северуса Снейпа. Между нами, и не особо истинного, и не сильно гения, и не такой уж маленький, и уж точно не один недостаток. Но все же – увлеченность. Когда на треноге тихо булькало новое зелье, то оторвать зельевара от процесса, требующего максимум внимания и сосредоточенности, было невозможно. И думал тогда этот, без сомнения, величайший гений нашего времени в эти моменты (часы) только о своем эксперименте. Именно поэтому о загадочной надписи он вспомнил только к концу дня, перепортив всю хвостовую чешую саламандры и так и не добившись сколько-нибудь внятного результата. Паззл сложился легко – «И О Г О М П» означало просто-напросто «Помоги». Намного интересней вопросы «кто?», «как?» и «зачем?». Потому что в проникнуть в его лабораторию, самое магически защищенное место в доме (зелья взрываются, пачкаются, превращают волшебника в розового фламинго с сигарой, и хорошо, если не одновременно), затем достать откуда-то кровь, потому что из запасов Северуса не пропало ни капли, и еще написать на стене абракадабру. Это как? Бесцельные размышления, блуждающие по коре головного мозга уже раз в третий за утро, прервало обиженное сопение с подоконника. По случаю летнего времени, окно было всегда распахнуто – ну и еще ради хотя бы капли свежего воздуха в очаровывающей массе ароматов из лаборатории, больше напоминающей испарения с очень древней и очень большой мусорной кучи. И вот сейчас на его окне сидела злобная сова-неясыть, раздраженно пытаясь оставить на дереве собственный автограф. Клювом. Прочитав доставленную записку, Северус злобно выругался и раздраженно шуганул сову. Та умчалась со злобным воплем, напоследок все-таки испортив его подоконник очень низменным способом. А Снейп, не обращая больше внимания на мерзкое животное, еще раз перечитал записку, и, мстительно скомкав, кинул в мусорную корзину. Директор подождет. И маленький мерзавец со своим знаменитым шрамом потерпит денек, пока у Северуса найдется время подтирать сопли слишком много о себе возомнившим наглецам, которые день прожить не могут, не собрав вокруг себя кучу занятого народа под предлогом некоей опасности, угрожающей их драгоценному здоровью. На записке, немного развернувшейся в полете, сиротливо чернела надпись «Срочно».