Forever Unbroken.

По узкому слабоосвещенному коридору его водят из одного кабинета в другой. Руки сцеплены за спиной, будто он беглый преступник, а в голове мутно так, как никогда не было ни под одним приходом. Гарри не знает под чем он был, когда соглашался на лечение, которое, похоже, будет тянуться целую вечность, пока он не испустит дух от голода, старости или случайно не замеченного врачами СПИДа. Он должен рассказать таким же конченным людям как все началось, что он чувствует, на что надеется. И он бы рассказал, да только язык не желает отлипать от нёба, когда его просят рассказать о том, как он убил собственных родителей. Они бы сказали, что он не виноват. Гарри это почти принял и где-то в глубине души простил себя. Но от этого не стало проще рассказывать о произошедшем. Отсюда не хочется убегать, потому что только здесь есть эти чудесные лекарства, от которых ты не чувствуешь как ломаются твои кости и лопаются мельчайшие капилляры с оглушающим треском. Гарри давно не видел призрачных серых рук, что вечно пытались задушить его, больше никаких галлюцинаций, никакой фантомной агонии. Иногда, в каком-то странном отчаянии и трезвости ума, ему хочется вернуть это, но только лишь потому что тогда, когда он извивался от боли, выблевывая наполовину переваренный бургер, рядом был Луи. И сейчас Гарри не уверен, что парень пришел бы на помощь. Томлинсон приходил к нему один единственный раз, когда врачи посчитали, что Гарри готов встретить кого-то из своего прежнего окружения. Они встречаются в маленькой комнате без единого окна и предмета мебели, и Гарри вновь сравнивает всю эту клинику и систему с тюрьмой. Луи представлял собой отчаяние. Он сгорбился, его лицо стало серым и угрюмым. Гарри не может видеть Луи таким, потому что это все из-за него. И Стайлс благодарен за эту жертву, но ему нестерпимо хочется застрелить себя за это. - Я просил не отправлять меня в клинику. Посмотри, что они со мной делают! Здесь настоящая тюрьма. Ты оставил меня гнить здесь, - Луи склоняет голову под громкими словами. - Луи, блять, не молчи! - Гарри подлетает к Луи и буквально впечатывает того в стену. Томлинсон, не привыкший к такому Гарри - агрессивному и сильному - лишь вздыхает от боли в спине. Он слишком устал и не способен сейчас ни на какие споры. Самое главное - он видит, что Гарри стало лучше, и никакая боль причиненная им не сотрет эту мимолетную радость. - Я не узнаю тебя, - шепчет Луи и слабо толкает Гарри в грудь. - А я тебя, предатель! - со злобой выплевывает слова, но этот гнев такой мимолетный и неестественный для Гарри, что он тут же ломается. Луи высвобождает руки из ослабевшей хватки Стайлса и обнимает его, крепко, стараясь притянуть к себе так близко, на сколько это вообще возможно. Больше они не сказали друг другу ни слова. Больше Луи не приходил. Гарри готов поклясться, что слышит тихую жизнерадостную музыку, когда он идет к выходу из клиники. Его шаги слишком быстрые и громкие, так что каждый считает должным окинуть его заинтересованным взглядом. Ещё один счастливчик, который, скорее всего, вернется обратно, обдолбавшись героином спустя три дня. Таких здесь десятки, кто ходит по кругу, и кому посчастливилось иметь друзей или родственников, способных оплачивать из раза в раз подобное развлечение. На улице до отвращения хорошая погода. Слишком яркое солнце, которого Гарри не видел уже довольно давно, слепит глаза, и он не сразу замечает, что его ждут. Расплывчатый силуэт быстро приближается к нему и сжимает в крепких объятиях. Гарри чувствует знакомый запах парфюма и утыкается носом в плечо друга. - С возвращением, - говорит другой человек, подошедший вслед за первым. Его голос смутно знакомый, но Гарри нужно видеть. Он так много пропустил. Рядом с ним стоит Эд, торговец дурью, и Гарри непременно бы рассмеялся такой иронии судьбы. Но сейчас всё не так, не после всего того, что случилось. Футболка предательски липнет к спине, а в горле встает ком. Что ему делать? Бежать или снова окунуться в то, от чего так стремился отделаться? - Эй, все хорошо, - силуэт, оказавшийся Найлом, треплет Гарри по плечу. - Мы тоже завязали. Сюрприз. - Хоран смеется и выпускает Стайлса из объятий. Гарри усмехается, поняв, как сглупил, сделав поспешный вывод. Ему предстоит вновь учиться каким-то вещам, в том числе и доверию людям. Он пытается незаметно оглядеться по сторонам, но Найл не упускает это из виду. - Его нет, - говорит он, - Я не разговаривал с ним с того дня, как ты... - Понял, - Гарри кусает нижнюю губу, силясь сдержать рвущиеся слезы обиды. Он признает собственную вину в том, что Луи больше не хочет его видеть. Но как же больно оттого, что от тебя отреклись тогда, когда обещали быть всегда рядом. Панические атаки накрывают гигантскими волнами, кидают о стены, забивают дыхательные пути, оставляя привкус соли. Он не может выйти из дома целый день только лишь потому что сегодня именно тот день, когда Гарри покидает клинику. Когда шанс встретиться в шумном мегаполисе появляется вновь. Луи трусит выйти на улицу и вдохнуть тот же воздух, каким дышит Гарри, потому что тогда он будет потерян навсегда. Полностью пропитан непреодолимой тягой к Стайлсу. На фоне этих стенаний он не сразу понимает, что голос парня ему не чудится, как это происходит обычно. Как и настойчивый стук в дверь. - Луи! - раздраженный возглас настоящего Гарри застает врасплох. Фантом парня испаряется так же неожиданно, как и когда-то появился. - Я знаю, что ты дома. Нам надо поговорить. - Прости меня, - сдавленно шепчет Томлинсон. Он знает, что Гарри услышит. И он чертовски прав. Стайлс усаживается на холодный кафельный пол и припадает ухом к двери. - Открой дверь, Луи, - осторожно просит он и тихонько стучит по дереву. - Я не могу, - Томлинсон тянется к дверной ручке, но вспотевшая ладонь скользит по металлу. - Но нам надо поговорить! - вскрикивает Гарри с силой впечатывая кулак в дверь. - Открой! Луи закрывает рот рукой, чтобы не выдать своего частого взволнованного дыхания. Он не боится Гарри, он боится самого себя. Собственные действия причиняют нестерпимую боль. Но кто он такой, чтобы распоряжаться жизнью Гарри и дальше? Парень здоров, Луи выполнил свое обещание так или иначе. И теперь кроме дежурной благодарности Стайлс ничего не должен ему. И Луи так боится, что из чувства долга Гарри отблагодарит его больше чем требуется. Ведь не заметить чувства Луи мог только полный дурак. - Открой дверь, Луи. Не упрямься, - умерив пыл просит Гарри. - Я знаю чего ты боишься. Но мне не нужны твои деньги. - Я верю, - наконец Луи поворачивает замок на двери и тот с жалобным щелчком открывается. Он слышит, как Гарри поднимается с пола тяжело вздыхая, но не поворачивает ручку двери, чтобы впустить его. -Прости меня. Повисает долгая пауза. Луи кажется, что Гарри ушел, и пытается прислушаться к тишине, чтобы услышать удаляющиеся шаги. Ему страшно, безумно. Но он не может понять чего именно боится теперь. - Луи, я люблю тебя, - наконец доносится голос Гарри по другую сторону и Луи вздрагивает от неожиданности. - Что? - удивленно спрашивает Луи, пытаясь в сотый раз повернуть ручку двери. Наконец ему это удается и дверь распахивается с жалобным скрипом. Гарри настороженно заходит внутрь и сталкивается лицом к лицу с перепуганным Луи. Томлинсон быстро кивает, пытаясь прогнать это странное наваждение. Ему почудилось, точно. Но даже если так, он ответит на эту галлюцинацию. Только вот изо рта вылетает несвязный шепот, а глаза наполняются слезами. Нет, он не был готов к этому. Гарри кивает, поджав губы, и тянется к куртке, что так и висела все это время на том же месте. Ему хочется сказать больше, сделать что-то для Луи в ответ. Но все, что Гарри может предложить - это странное чувство, которое не спутаешь с благодарностью. Что-то большее, ранее не испытываемое и светлое. И это не хочется терять, даже если Луи не может ответить взаимностью. Гарри прижимает куртку к себе и жадно смотрит на Томлинсона, ожидая услышать хоть слово. Но, не дождавшись ничего в ответ, а лишь увидев ужасающее безразличие и замешательство, Гарри кивает и выходит из квартиры, кинув на последок, небрежно, как дежурное прощание: - Я люблю тебя. Не наркотики. Он уходит нарочито медленно, останавливаясь пару раз на несколько секунд, чтобы прокашляться. Но Луи так и стоит на месте, заламывая пальцы на руках. Он тоже любит, безумно любит. Но оцепенение никак не хочет дать ему шанс сказать это.