Восставая из праха

- Жители Кибертрона! Голос Старскрима, слегка охрипший, преисполненный сдержанной горечи, разносится далеко над затихшей толпой. Раньше его называли Тираном Небес, думает Прайм. Какое прозвище ему дадут после того, что произошло пару грунов назад? Старскрим Великий? Небесный Спаситель? - Сегодня я не раз слышал благодарственные слова, обращенные к автоботам и десептиконам… Да, их прославляли наравне. Вот только если бы Старскрим и его армада не подвергли бы себя грандиозному риску и не вернулись за автоботами за клик до финального извержения энергона, половина благодарностей пришлась бы на долю мертвецов. - … и чувствовал стыд. Никто из нас не заслуживает похвалы. Мы глубоко виноваты перед вами. Каждый из нас. Старскрим склоняет голову – и Прайм автоматически повторяет это движение за ним. Они оба так и не успели ни подпаять повреждения на броне, ни хотя бы смыть потеки энергона с обшивки. Как ни странно, это воодушевляло – подобное состояние корпуса напоминало времена войны. - Когда-то десептиконы боролись за свободу и равенство, - авиатор говорит негромко, но очень отчетливо, и каждое слово намертво врезается в сознание слушателей. – Когда-то автоботы боролись за мир и порядок. Ради своих идеалов мы разрушили нашу планету, потому что отказывались слушать друг друга… и вас. Тех, кто не хотел войны. Тех, кто составлял большинство. Тех, чье мнение ДОЛЖНО было стать решающим. Интересно, когда он успел подготовиться к выступлению, думает Прайм. Он рассматривает лица стоящих в толпе. Трансформеры слушают Старскрима с напряженным, почти болезненным вниманием – так тяжелый пациент слушает речь врача, смутно улавливая в ней намеки на возможность выздоровления. - Мы – десептиконы и автоботы – обрекли вас на многоворновое изгнание с Кибертрона. Всё это время война продолжалась и, несмотря на то, что главной целью обеих фракций теперь стало восстановление планеты, никто из нас и не подумал поступиться своими принципами, чтобы объединиться и вернуть мирным трансформерам их дом. Губы Старскрима слегка искривились. - Как если бы слова о свободе, равенстве, порядке и законе имели какое-то значение в пустынном, враждебном космосе. Как будто они могли накормить брошенных на произвол судьбы стариков, спарклингов и фемм. Мы закрывались от упреков собственных Искр другими словами: скоро война закончится. Скоро мы победим. Так оно и было, думает Прайм. Каждый раз, когда казалось, что наступил перелом, автоботы были уверены – это конец. Конец бесконечных скитаний во Вселенных. Ещё немного – и можно будет вернуться домой, и забросить оружие, и начать, наконец, восстанавливать свой мир. Но конец никогда не наступал. - Мы провели в подобных иллюзиях сотни тысяч ворнов и вот, наконец, сам Праймас подарил нам надежду на спасение. Кибертрон был восстановлен. Все идеалы, за которые мы боролись, наконец-то снова стали осуществимы. Это был шанс учесть все ошибки прошлого, отбросить старинную ненависть и совместно построить новое, свободное общество. Общество, в котором каждый трансформер имеет равные права и возможности. Общество, в котором мир и жизнь являются высшими ценностями. Мы могли бы отстроить города. Придумать новые, справедливые законы и обеспечить нашим спарклингам безопасное будущее. И что же мы сделали? Старскрим берёт паузу и обводит взглядом своих слушателей. - Перемирие на два ворна, - цедит он сквозь зубы. – Мы устроили перемирие на два ворна. Лить топливом на будущее. Лить топливом на идеалы – они теперь были только прикрытием для того, чтобы поддаться жажде мести и уничтожить друг друга. Автоботы, десептиконы – мы все были на грани того, чтобы из борцов за мир и свободу превратиться в лицемерных убийц, прикрывающих пафосными словами своё желание проливать чужой энергон. Теперь сикер переводит взгляд на первые ряды. Тут стоят трансформеры, которые ещё пару грунов назад находились в госпитале на «второй полосе», но, превозмогая остатки боли и слабость, пришли послушать тех, чьи действия спасли их жизни. - Трагедия в Гелексе навсегда останется в нашей памяти и ещё долгие ворны будет отзываться скорбью в Искрах, - говорит авиатор тихо, глядя в устремленные на него оптики. – Но я хотел бы сказать спасибо вам. Вам и тем, кто навсегда остался в ущелье. Вы заставили нас вспомнить, ради чего когда-то началась эта проклятая война. Вы напомнили вам, кто мы такие и за что мы сражались ещё до того, как появились знаки и лозунги. Мы не десептиконы. Мы не автоботы. Мы – кибертронцы! Старскрим повышает голос и немного поворачивает корпус к Прайму, обращаясь и к нему, и к толпе одновременно. - Когда-то нас разделила идеология. Но сегодня, перед лицом общего горя, мы забыли о вечных распрях и действовали, как единый народ. А ведь над Кибертроном нависла угроза ещё большей трагедии, чем та, которая произошла в Гелексе – угроза новой войны, которая унесёт миллионы жизней. И ради чего? Мы не можем позволить принести в жертву наше будущее ради боли прошлого. Поэтому я прошу тебя, Прайм, поэтому я прошу всех присутствующих здесь – достаточно. Пора прекратить эту войну. Знаки долой! И Старскрим с силой проводит манипулятором по крылу – и снова, и ещё раз, пока фиолетовый знак не сменяет уродливая вмятина. Он бросает взгляд на стоящих перед ним трансформеров - и его оглушает абсолютная тишина. Никто не шевелится. Паника охватывает Искру сикера ледяными объятиями, хотя он всё ещё пытается казаться спокойным. Всё пропало. Проклятая самоуверенность в очередной раз погубила его – теперь окончательно. И как раз тогда, когда все системы в корпусе Старскрима находятся на грани отключения от напряжения и нервного шока, один из раненных солдат-автоботов, стоящий в первом ряду, молча сдирает знак со своего плеча. Негромкий скрежет металла словно пробуждает остальных слушателей от оффлайна – и вот, медленно, один за другим, автоботы и десептиконы начинают срывать с себя знаки. Прайм завороженно наблюдает за происходящим, внезапно понимая, что именно смущало его в этой толпе с самого начала - впервые за многие ворны представители разных фракций смешались между собой, а не стояли раздельными колоннами. - Да здравствует Старскрим, - негромко произносит кто-то в толпе. Это не звучит, как клич. Это звучит как признание – и, возможно, именно поэтому скоро эти слова начинают повторять тысячи вокалайзеров. Стряхнув оцепенение, лидер автоботов оборачивается к своим офицерам – и видит зияющие вмятины на месте знаков. Это зрелище оказывается… болезненным. Никто из его вернейших соратников не смеет поднять на Оптимуса визоры. Только Проул, на броне которого всё ещё красуется символ автоботов, некоторое время стоит неподвижно, задумчиво глядя на своего командира и лучшего друга. - В этот раз есть шансы на успех, - говорит он негромко и срывает знак с груди. Прайм отшатывается в сторону и наталкивается на Старскрима. Обернувшись, он видит слегка настороженный, холодный взгляд алой оптики – и страшные догадки, терзавшие лидера автоботов ещё с первого оповещения о катастрофе, переходят в уверенность. Финальный удар слишком силён, но Оптимус находит в себе силы, чтобы обернуться к толпе – и сорвать с себя знак, который за миллионы ворнов стал его сутью. - Да здравствует Оптимус Прайм! Да здравствует Старскрим! ****** Экс-лидер десептиконов вошел к себе в покои. Грун в медотсеке, несколько бримов в мойке и куб слабозаряженного энергона сделали своё дело. Теперь сикер был снова преисполнен сил – и пусть впереди ему предстояло выполнить не один десяток неотложных задач, сперва он собирался сполна насладиться своим триумфом. Авиатор ухмыльнулся своему отражению в зеркальной панели – и отражению Оптимуса, стоявшего возле двери. - Не жалеешь, что отдал мне право толкнуть речь, Прайм? - Скажи, как ты это сделал? – в голосе бывшего лидера автоботов – только усталость. - Как я толкнул речь? – с выражением глубокого раздумья на фейсплейте переспросил сикер. – Ну, знаешь, при наличии определенного опыта… -Старскрим. Хищная улыбка исказила лицо сикера. - Всё очень просто. Я ничего не сделал, Оптимус. В частности, я не сообщил тебе о слабом искажении тектонических структур, о котором мне доложило в вечер разрыва нашего тайного союза несколько моих разведчиков, - алые оптики сузились и десептикон прошипел: - Ты ведь сам попросил свести личные контакты до минимума, припоминаешь? Оптимус Прайм спокойно смотрел на него. Чуть позже сикер поймёт, что его собеседник поставил блок на эмоции. - Вот я и прислушался к твоей… просьбе, - криво усмехнулся Старскрим, закладывая манипуляторы за спину. – Ты вообще много разумных вещей сказал в тот день, автобот (не возражаешь, если я буду пока тебя так называть? Привычка, знаешь ли.). Например, ты сказал, что нет такого чуда, которое могло бы нас примирить. И тогда я подумал – чуда, возможно, и нет. А вот трагедия достойного масштаба могла бы сработать. Пришлось лично затереть память разведчикам и подставить новые данные… - И ты думаешь, никто ничего не заподозрит? – негромко спросил Прайм. - Разумеется, нет. Понимаешь, тектонические процессы внутри нововосстановившейся планеты – дело тонкое. Бывают случаи, когда гибельные изменения, приводящие к извержению энергона, происходят в течение пары бримов – это тебе может подтвердить любой хороший ученый. - Подобные случаи - большая редкость, - отметил Оптимус, внимательно наблюдая за авиатором, который вышагивал по отсеку из стороны в сторону. - О да. Можно считать, что Гелексу сильно не повезло, - согласился Старскрим. – Но даже если бы какому-то особо въедливому журналистишке или правдолюбцу стукнуло бы в процессор, что я оказался способен на то, чтобы, зная о предстоящей катастрофе, никого не предупредить – у меня есть хорошее алиби. Все знают о привязанности сикеров к своей триаде. Допустим, что, будучи безжалостным десептиконом, я мог бы позволить умереть тысячам фемок и спраклингов – но разве не постарался бы я при этом уберечь от гибели собственного брата? - Праймас, - прошептал Оптимус. – Ты и его обрек на дезактивацию. - Чудовищный поступок, не правда ли? – зло прошипел авиакоммандер, поворачиваясь к автоботу лицом. – Но это ничего, Прайм, правда. Обычно сикеры из одной триады спасают друг другу жизни – а у нас троих с этим были проблемы: производственный сбой, не иначе. По крайней мере, не я первый убил своего сотриадника. Они помолчали некоторое время. - И всё-таки, несмотря на свои автоботские принципы, ты не можешь не признать, что мой план отлично сработал, - запальчиво произнес Старскрим, в его голосе прозвучали нотки высокомерия. – Всё прошло именно так, как и было задумано. В какой-то момент мне показалось, что вся затея со знаками провалилась, но… - Ты хорошо всё продумал, - признал Прайм. – Только скажи, зачем ты возглавил последнюю операцию? Провернуть такую грандиозную аферу – и затем так глупо рискнуть своей жизнью? - Минута умопомрачения, если это можно так назвать, - сикер немного неестественно улыбнулся. -Я приблизительно представлял себе, что будет твориться в Гелексе… но все эти феммы и спарклинги, которых я выносил на руках… запах раскаленного энергона и шарковы электромагнитные поля… всё вместе это действует на процессор, знаешь ли. И на наноклик мне пришла в голову мысль – если в этой Вселенной где-то есть Праймас (или Юникрон, один шлак), я предоставлю ему замечательную возможность явить божественное правосудие и превратить меня в шлак. За тысячи сгоревших фемм и спарков. Что ж, как видишь – я здесь. - Я тоже, - неожиданно зло сказал Прайм и сжал манипуляторы. – А должен был бы уже давно покинуть этот отсек и рассказать всем правду. - Не лги себе, - жестко отозвался Старскрим, взглянув на собеседника. – Мы оба знаем, что ты слишком ценишь чужие жизни, чтобы разрушить установленный мир, пусть и купленный такой ценой. Бывший лидер автоботов застыл на мгновение, затем склонил голову. - Да, это так, - согласился он угрюмо. – Но мне интересно, Старскрим – что ценишь ты? Ради чего ты так стремился к миру? Что может он тебе дать такого, чего не могла бы дать война? - Власть над Кибертроном, - отрывисто ответил Старскрим. Это было так внезапно, что Оптимус Прайм расхохотался. - Серьёзно? Обладая почти двадцатикратным преимуществом над моими войсками и будучи уверенным в своей победе, ты предлагал мне мир, чтобы получить власть над Кибертроном? - А уж не думал ли ты, что я делаю это из альтруистических побуждений? – огрызнулся в ответ авиакоммандер. - Ты мог бы убить меня. Мог уничтожить автоботов и сделать десептиконов высшей кастой, - припадок смеха прошел, и Прайм снова был в состоянии говорить спокойно. – Ты мог бы поработить нейтралов… - Бред, - отрезал сикер. Он по-прежнему шагал из стороны в сторону, его трясло от нервного возбуждения. – Неужели ты так и не понял, Прайм? Всегда остается какая-то деталь. Вселенных так много и каждая из них огромна – мог бы я, при всех своих преимуществах, быть уверенным, что ни одна группка автоботов не улизнула прочь и не планирует грандиозную месть, особенно учитывая склонность Праймов к многократному воскрешению? Нет и ещё раз нет. Это бесконечный процесс – сначала побеждаем мы, потом вы, потом снова мы – и так миллионы ворнов подряд. Мне уже давно надоел этот замкнутый круг. Сикер остановился на месте. Что-то неуловимо изменилось в его лице. - Но впервые я серьёзно задумался о возможности прервать его, когда ты убил Мегатрона. Оптимус Прайм вздрогнул, однако не проронил ни слова. - Я сидел напротив его искорёженного корпуса несколько орнов, - теперь сикер говорил медленно, словно ему было сложно вспоминать. – Сидел, смотрел на пустую камеру Искры и думал – сколько же раз я уже это видел? Пять? Шесть? Сколько раз он умирал – а потом снова возвращался и вырывал у меня из рук власть? Старскрим бросил взгляд на бывшего лидера автоботов и невесело усмехнулся. - Ты зря принял его смерть так близко к Искре, Прайм. Мы оба отлично знаем, что это только вопрос времени, когда он снова вернётся, чтобы портить нам существование. Если бы ты мог себе представить, как это знание травило мне Искру. Я хотел вести за собой десептиконов, я умел вести их за собой и я делал всё, что мог, для их победы и в этом был ничуть не хуже Мегатрона! Именно я разыскал Ор-13, в конце-то концов. Да, на моём счету было немало неудач – но не больше, чем у него. И тем не менее, стоило Мегатрону явиться обратно – и все мои последователи, потупив оптики, присягали ему на верность, а я… я бросал ему вызов и обрекал себя этим на очередное избиение до полусмерти и порцию старого доброго унижения. Он намеренно занижал значимость моих достижений, хотя сам потом подолгу пользовался каждым из них. Десептикон передёрнул плечами. - Я не хотел повторения. Больше никогда. Сначала я всерьёз думал – может, просто стоит полностью уничтожить его корпус? Расплавить в шлак, отлить, скажем, в гайки или винтики, и разослать в маленьких посылочках по разным концам Вселенных? Но, увы – зная его лоялистов, я мог быть уверен, что кто-то, вроде шаркового Саундвейва, мог бы терпеливо облететь каждый уголок космоса, найти эти самые гайки все до единой и сплавить их обратно в Мегатрона, как бы по-идиотски это не звучало. Нет. Мне нужен был совсем другой, верный способ обеспечить себе место лидера. Старскрим поднял взгляд на Оптимуса – и автобот содрогнулся, увидев в алых оптиках отблеск одержимости. - И тогда я придумал, - сказал сикер негромко. – Всё, что было нужно – это создать мир, где Мегатрону не было бы места. Вообще. Совсем. Чтобы ни один его слоган, ни одна идея не нашли отклика в чьих-либо Искрах. А как можно было заставить трансформеров отказаться следовать за кем-то, кто предлагает им свободу и процветание? Элементарно, на самом деле. Просто дать им то, чего они жаждут. Воплотить в реальность яркую картинку, которую Мегатрон так красочно обрисовал нам всем в самом начале. Создать мир свободы и равенства, где хватит счастья на каждого дрона и где не будет никаких дурацких знаков. Авиакоммандер рассмеялся, запрокинув голову. - Просто представь себе его выражение фейсплейта, когда этот ублюдок осознает, что все его цели уже достигнуты мной! - прошипел он с почти сладострастным наслаждением. – Когда он поймет, что я смог превзойти его и что ни один десептикон никогда не последует за ним на войну против автоботов, потому что ни десептиконов, ни автоботов больше нет! Есть только кибертронцы – равные в своих правах и связанные общей болью. Ему нечего будет делать в том идеальном мире, который он некогда нам обещал. Каким же я был глупцом раньше, Прайм! Когда Мегатрон погибал, я каждый раз продолжал его дело вместо того, чтобы закончить всё это. Гонялся за званием лидера десептиконов, не понимая, что своими непродуманными действиями отнимаю у себя возможность на более высокое положение. - Ты рассчитываешь единолично управлять Кибертроном? – спокойно поинтересовался Прайм, прерывая речь сикера. - Конечно, нет, - усмехнулся тот. – Я не хочу, чтобы кто-то мог обвинить меня в оппортунизме и желании установить тиранию. Поэтому я предлагаю триумвират, Оптимус. Ты, я и избранный представитель от нейтралов в качестве временного правительства – до полного восстановления Кибертрона. -Предположим, что я соглашусь, - бесстрастно произнес Оптимус. - На полное восстановление планеты уйдет около двадцати ворнов. Ты так просто отдашь власть другим, когда пройдет твоё время? - Я думаю, что если мы будем править разумно, у нас есть все шансы стать переизбранными по окончанию срока, - вкрадчиво заметил Старскрим, делая шаг к бышему врагу. – Так ты согласен править со мной? Оптимус помешкал несколько нанокликов, прежде чем ответить. - Я не уверен. - В чем твоя шаркова проблема? – в ярости зашипел авиатор, но Прайм прервал его: - Имею ли я право взять в свои манипуляторы власть после того, как предал все принципы, за которые боролся столько ворнов? Сикер зарычал от бессильного гнева – с автоботами всегда было всё так сложно. - Послушай, - начал он с видом учителя, которому приходится в энный раз разъяснять умственно отсталому спарку прописные истины. – Твоё молчание о моём поступке – вынужденная мера, продиктованная твоим извечным благородством и принятая ради сохранения мира. Ответственность за всех погибших лежит всецело на мне. Так с какой же стороны ты нарушаешь свои хваленые принципы? - Если бы ты открыл мне свой план, я бы, конечно, сделал всё, чтобы предотвратить катастрофу, - медленно сказал Оптимус, не поднимая взгляд на экс-десептикона. – Но сейчас, помимо скорби и горечи, я чувствую… радость. Последнее слово он произнес почти беззвучно. Старскрим смотрел на него, и в алой оптике на мгновение промелькнуло что-то вроде сочувствия. - Ты всего лишь Прайм – не Праймас, - заметил он негромко. – Твоим друзьям следовало бы почаще напоминать тебе об этом. Разумеется, ты рад – потому что война закончилась. И потому что не тебе пришлось ради этого замарать свои манипуляторы. - Не скажи, - зло усмехнулся Оптимус. – В конце концов, как ты сам утверждаешь, всё началось со смерти Мегатрона, не так ли? - Ладно, ладно, зайдем с другой стороны, - раздраженно закатил оптику Старскрим. – Допустим, ты нарушил свои принципы, когда поддался приступу праведного гнева и прикончил Мегатрона. Допустим, что ты к тому же оказался настолько низок, что – о ужас! – порадовался, когда узнал, что не тебе пришлось принять решение, обрекающее на смерть тысячи невинных трансформеров. А теперь представь на секундочку, насколько ты будешь виновен, уйдя от ответственности и передав всю власть мне, десептикону, который способен без малейших угрызений совести уничтожать подобных себе сотнями ради достижения целей? - О, шлак! – выругался Оптимус после непродолжительного молчания, в сердцах ударив сжатым манипулятором по столу – и Старскрим понял, что победил. Прайм взглянул на него с горькой иронией: - Наши манипуляторы по локтевые шарниры в чужом энергоне, а ты предлагаешь мне строить великое светлое будущее Кибертрона. Страшно представить, какие грязные тайны будет скрывать прошлое избранника нейтралов. Старскрим пожал плечами. - Будем надеяться, что его тайны не превзойдут по масштабу нашей. ****** Орн спустя Оптимус Прайм, Старскрим и некий Лонгрэй, избранный нейтралами в качестве своего представителя, подписали договор о совместном управлении Кибертроном до полного восстановления планеты и основали Совет Трёх. Впереди были долгие ворны тяжелой работы по восстановлению планеты и городов, социальные и экономические реформы, противостояние с бандами радикалов и установка мемориала в память о жертвах катастрофы в Гелексе – но, по крайней мере, теперь на Кибертроне царил мир.