Время — деньги

                    Пробуждение ужасно: синие и фиолетовые пятна пульсируют, причиняя боль в висках и затылке. Как будто били по голове. Любая попытка открыть глаза и впустить в себя свет вызывает спазм. И ещё холодно. Я раздет? Хочется пить. Сглотнул в попытке смочить горло. И сразу услышал голос:       — Значит, очнулся?       — Дайте пить… — Мою голову бережно приподняли, всунули в рот какую-то пилюлю, и я почувствовал край стеклянного сосуда. Вода! Проглотил капсулу и выпил жадно всё до дна.       — Это лекарство, типант — обезболивающее. Сейчас будет лучше, — объяснил мне голос. Да, я сразу узнал этот голос — это та женщина, которая допрашивала архонта. Госпожа-протектор. Я попытался всё-таки разлепить веки, медленно, дозированно пропуская свет внутрь. Глаза слезились.       Я лежал то ли на столе, то ли на кушетке, голый. Помещение в зелёно-бежевой гамме — не медицинский бокс и не камера заключения. На стене картина — неужели Ван Гог? «Звёздная ночь над Роной» — два человека, едва различимых в буйстве тёмно-синих безумных мазков воды и неба, романтических пушистых звёзд и тёплых успокаивающих бликов. Рона… Эта река ведь начинается где-то на северо-востоке Франции? Может, таким мирным видом любовались после войны Иван, Пауль, Шон и та замечательная девчонка — Зои?..       Я повернул голову в другую сторону. Здесь длинный стол, пухлое кресло, вычурной формы светильник, на стене какие-то средневековые гобелены с еле заметными крестоносцами с красными крестами тамплиеров и маврами с тёмными лицами. Сражаются. В углу стоит краснофигурный лекиф, бликуя крутыми боками древнегреческой керамики. Такой мог бы быть и в доме у Лукиана Тавра. На столе красивый бокал и тёмная бутылка, выглядывающая из какого-то обёрточного материала… На этикетке ничего почти не видно, только год — 2014.       Я в своём времени?!       — Хочешь вина? — это спросила миниатюрная женщина с мудрёной причёской на голове. Женщина стояла, прислонившись к стене за светильником, поэтому я не сразу рассмотрел её. Она подошла к столу, плеснула из бутыли в бокал вина цвета венозной крови и подала мне. Пришлось сесть, свесив ноги, как оказалось с кушетки-мобайва. Чёрт! Значит, я всё-таки не дома… Я принял бокал из её рук и выдул залпом. Вкус терпкий, сочный, дымный и лимонный одновременно.       — Почему я голый? — вместо «спасибо» выдал я.       — Вино достали из моря, — вместо ответа сказала женщина. — Когда-то, до нашей эры, здесь было винодельческое хозяйство, много винохранилищ. Диггеры спускаются на дно и иногда поднимают наверх такое чудо. Стоит почти пятьсот сильверов! Только в двух номах можно встретить такие находки: здесь, в Дамне, и в Альпенике. Вино — моя слабость.       — Неплохое сухое вино. Почему я голый?       — Тебе делали генотест, — улыбнулась госпожа-протектор, показав ровные маленькие зубки. Но милой эту улыбку назвать нельзя. Узкие глаза превратились в злобные щёлки.       — И как диагноз? Не подхожу для жительства в Эдеме?       — Да, квазигендерный дефект — 50%, патология миокарда — 50%, склонность к авантюризму и мошенничеству — 70 %, критическое мышление — 90%, но это достигаемая позиция. Ты — стандартный «эйч-ди».       — Хм… А у вас, Ада Повэ, пожизненный протектор одиннадцати номов, какие проценты показывал геном? Я уверен — стопроцентные склонность ко лжи и властолюбие, проблемы с печенью, жестокость и, возможно, бездетность! — нагло выпалил я. Дама перестала улыбаться.       — Мой генспонент — государственная тайна. А за оскорбление государственного лица следует наказание согласно главе 12, статье 66, — её лицо стало непроницаемым. Вообще, я бы сказал, что госпожа-протектор китаянка: маленький нос, припухлые веки, высокие чёрные, короткие брови, высокие скулы и само лицо несколько плоскостное. Как у многих китаянок, очень трудно определить возраст: может быть, двадцать пять, а может, и сорок пять. Она налила в свой бокал ещё вина, пригубила, изящно отодвинув пальчик, развернулась ко мне. — Рассказывай! Кто ты?       — Человек, со своими достоинствами и недостатками, со своими убеждениями и опытом. Меня зовут Фома Чиж. Я не состою ни в какой фамилии, ни в каком номе и меня нет в базе данных. Я презираю ту систему обмана и дискриминации, которую вы здесь выстроили. Вы плохо знаете историю: все тоталитарные режимы недолговечны, и как только человек берёт на себя миссию Бога, так он тут же низвергается вниз. Почитайте на досуге Библию хотя бы. У вас-то она есть! И да, я блондин! — последнее прозвучало как манифест.       — Наша система выстрадана и подчиняется только одному — высшему благу Земли. Уже однажды дефективная культура и неконтролируемое размножение довели планету до коллапса. Я знаю, что ты получил образование, хотя и не знаю где… Так вот, ты должен знать, что 16% рождающихся неполноценны и не смогут самостоятельно обеспечивать себя, окажутся иждивенцами на плечах общества и природы. Ещё около 20% имеют дурную наследственность и непременно станут деградантами, причиняя колоссальный вред. Мы сегодня можем вычислить и тех, которые несут в себе зачатки сложных патологий: сердечная недостаточность, гепатит, рассеянный склероз, диабет, эпилепсия, астма. Таким нельзя иметь потомство! До сих пор иногда рождаются дети, лишённые всякого иммунитета: они — потенциальные распространители болезней христовой эры — чумы, эболы, гриппа, СПИДа…       — И одних вы истребляете либо в утробе матери, либо потом, беспомощных младенцев. Других стерилизуете и помещаете в гетто, не разрешая развивать дефективную культуру! А сама госпожа-протектор с удовольствием пользуется артефактами погибшей и такой дефективной культуры: пьёт вино, любуется Ван Гогом, декорирует свои кабинеты древними шпалерами, и, подозреваю, этот светильник какое-нибудь «солнце авангардного дизайна» сваяло…       — Да, это Карим Рашид, начало двадцать первого века, — гордо сказала Павэ.       — Что и требовалось доказать! А кто вам сказал, что именно вы должны определять норму и границы дефективности? Если Бог создал человека с синдромом Дауна или с квазигендерным дефектом, значит у него есть какой-то план для этих людей.       — Бог? Мы вымарали это слово из своей лексики. Наш Бог — рацио! Разум и благо природы! А мой Бог вот! — она порывисто сняла с пальца массивное кольцо и торжественно продемонстрировала. И я понял, что дамочка несколько под шофе, видимо ожидая, когда я очнусь, изрядно понаслаждалась вином.       — Хм… очередной супер-дизайнер? Фаберже или Тиффани?       — Это ключ-печать. Здесь, — она потрясла кольцом, — и казна Интерры, и вход в базу данных, и сама власть. Здесь всё! Впрочем, это тебе неинтересно, — она положила кольцо в пустой бокал. — Ты — наше ЧП! Сбой в отлаженном механизме. С одной стороны, ты уникален, блондин! Можно было бы попробовать возродить эту расу. Но с другой стороны — ты угроза, ибо непонятно, откуда ты взялся и на что ты способен. Например, сегодня. Как ты смог обнулить коды почти всех замков в Интерре? Своим римером ты этого сделать не мог. А как?       — Я знаю волшебное слово, — ехидно улыбнулся я, понимая, что треугольник Марка выронил в камере у Яна. — «Сим-сим, открой дверь!»       — Ну и вот это твоё глупое бесстрашие и упрямство! Ты знаешь, что мы можем сделать с тобой? Мы дистиллируем твой мозг, и ты превратишься в растение — красивое, тупое и послушное.       — Нет, госпожа-протектор, вы это не сделаете! Вам интересно, откуда я пришёл, кто я такой! А если я превращусь в растение, то вы уже точно никогда не узнаете этого! Вам же хочется власти над всем, в том числе над тем, что вам пока недоступно!       Ада вдруг хитро улыбнулась и подошла ко мне вплотную, оперлась на мои колени. Блин, неудобно, я всё-таки голый… Когда её лицо стало таким близким, я разглядел слабые морщинки и что-то такое в глазах, что понял — ей не меньше сорока.       — Да, ты прав, я пока не буду тебя дистиллировать! Но у меня есть то, чем воздействовать на тебя. Твой друг — Ян. Или он тебе не друг? Дефективный поэт-романтик запал в сердце загадочному пришельцу с птичьим именем? Мы дистиллируем его, а потом найдём и Полу…       Значит, Поле удалось бежать! Но эта мысль меня не взбодрила, так как нужно было спасать Яна. И я знаю только один способ, как это сделать… Хотя сомнительно, что это поможет. Рискну:       — Я обещаю, всё расскажу! Но взамен на жизнь Яна и Полы, взамен на их здравый рассудок, я могу купить их свободу!       — Купить? Ты же отдал все свои сокровища за штраф за недопустимое добрачное сожительство?       — Не беспокойтесь! У меня ещё есть. Не меньше! Я плачу гольдерами.       Ада выпрямилась, отошла в сторону и уставилась в ночное небо Ван Гога. Что-то выцеливала и продумывала.       — Я согласна! Всего-то два никчёмных человека!       — Но сначала вы издаёте приказ об освобождении Яна и отзываете форсеров с поисков Полы!       — Нет проблем! — она обошла стол, приложила руку на матовую поверхность — и высветился монитор; потом вытащила из бокала кольцо с печатью и приложила его к монитору — что-то пискнуло и зашумело. Прозвучал женский голос:       — Порт для отправки декреталий открыт. Пожалуйста, говорите.       — Я, Ада Павэ, от лица землян, приостанавливаю поиски Полы Мартен, «эйч-ай», профиля «эс», — торжественно сказала протекторша.       — Декреталий номер 765 отправлен, — сообщил голос.       — Теперь Ян! — потребовал я.       — Нет, теперь ты! Сначала плата, а потом я диктую повеление. Видишь, система ждёт… Давай свой ример!        Я слез с кушетки и подошёл к столу. Обманет или нет? Я плачу за Яна, называю цифру и исчезаю. Вернусь завтра и попробую ещё раз: либо ещё раз спасти Яна, либо помочь Люку начать борьбу за равенство. Я приложил свою левую ладонь к маленькой руке Ады.       — Передаю тринадцать гольдеров! Весь счёт! — В ладони кольнуло, в голове тут же застучали бешеные барабаны. Подумал, как бы мне в своём времени голым не оказаться. Хриплю в лицо этой алчной диктаторши: — Говорите про Яна!       — С удовольствием! — весело сказала она и опять нажала на красную панель на мониторе. — Я, Ада Павэ, приказываю подразделению психологической защиты провести дистилляцию второго уровня для «эйч-ди» Яна Мартен, сейчас, в течение получаса. Выполнять!       — Декреталий номер 766 отправлен, — объявил женский голос. А у меня сразу заглохли все барабаны! И какой-то вакуум в голове повис облачным комом!       — У нас была сделка! — заорал я, понимая, что выгляжу наивным голым дураком. — Вы обещали! Я заплатил!       — Считай, что ты подарил мне свои гольдеры. Никаких сделок! Я и поиски Полы только приостановила. Это для того, чтобы ты осознал мою силу и не вздумал брыкаться. Если я поверю в твой рассказ, обещаю, что оставят тебе жизнь, а Поле только вычистят плод.       Ах, подарил? Ну что ж… Такова судьба: видать, моё настоящее время не тусклый 2014 год, а этот футуристический дурдом. Я отошёл от стола и опять взобрался на кушетку.       — Значит, вы лгунья? Впрочем, об этом наверняка узнают люди. Госпожа-протектор, которая всегда обходилась только казёнными номерами, скромница и аскет, вдруг приобрела домик в самом безопасном номе Интерры? Каком?       — Сиберии.       — Хватит гольдеров на дом?       — Если добавить около восьми… то хватит, — самодовольно парировала она. — Но я не собираюсь изменять свой образ жизни. Мне не нужен дом.       — Что же вы купите? Надо, чтобы денежки работали, приносили новый доход или удовольствие!       — Я потрачу деньги на удовольствие, будь уверен. В Альпенике есть партия контрафактного вина кьянти середины XXI века. Вот я и потрачусь!       — Контрафактного? Как же госпожа-протектор покупает такой товар? Неужели лично встречается с диггерами?       — Что ты! — Ада приторно улыбалась. — Это так просто: смотри! Я ищу службу безопасности нома Альпеника, — её пальцы побежали по монитору, и тот послушно замигал. — Там у меня есть человечек, некий Маурицио. Я через подставной аккаунт выплачиваю ему внушительную сумму, — она прикладывает руку к красному полю монитора и объявляет: — Перевод, гольдерный счёт обнулить. Оп! И человечек побежал исполнять свой преступный долг! Он даже не знает, кому он продал товар, отобранный у диггеров! Как только вино доставят, Маурицио поплатится за свои преступления. Что-то зашумело в голове…       Госпожу-протектора зашатало, она потянулась за бутылкой. Но там вина не оказалось. «2014 год» испит до дна и больше не вернётся! Ада растирала виски… Я-то мог представить то, что она сейчас чувствует. Но нужно действовать!       — Госпожа-протектор, я расскажу, откуда я родом…       — Не сейчас, что-то мне нехорошо. Никогда такого не было. Нужно вызвать медиков.       — Нет, это важно! Дело в том, что я не из этого времени. Я родом из того мира, который разрушила катастрофа 2122 года… — я поднажал на последнюю дату.       — Две тысячи сто двадцать первого! — автоматически поправила меня Ада Павэ и попыталась выключить систему, что приветливо мерцала широким монитором. Нет! Нельзя этого допускать! Я подскочил и невежливо толкнул слабеющую женщину подальше от стола, так, чтобы она не схватила кольцо. Вдруг оно золотое! Ада неловко упала на ворсистый пол, шевеля губами как рыба. Я расслышал:       — Что со мной? Тик-тик… Что со мной?       — Да… выглядите неважно…       Вот как это выглядело! Вот почему заорал Ричард II! Кожа женщины вдруг побледнела, истончилась, исчезла, на мгновение оголяя красную сущность человека, но потом обесцветилась и она, всего три секунды — и уже лишь некий фантом, слабое свечение от госпожи-протектора. Ещё секунда — и ничего нет! Уф-ф-ф… Возможно, то, что я сделал сейчас — это убийство. Но ведь она окажется во время испытаний на планете: раз уж она без дефектов, то выживет! А нет? Что ж, естественный отбор! Её же теория! А тринадцать золотых? Не останутся ли они навсегда там, в 2121? Может, их сожрёт и расплавит огненное нутро Земли. А может, эти золотые и сейчас лежат где-нибудь под мёртвым городом… И когда-нибудь диггеры… Стоп! Ян!       Я подошёл к монитору. Непонятный мне интерфейс… Зато есть строка поиска: ввожу «декреталии». Сразу цвет экрана сжимается и образует новые панели, на одной написано: «диктовать». Нажал.       — Порт для отправки декреталий открыт. Пожалуйста, говорите, — знакомый уже голос.       — Кхе, кхе, — прочистил горло я. — Я, Фома Чиж, от имени здравого смысла и нравственности, отменяю распоряжение номер 766, остановить дистилляцию Яна Мартена.       — Декреталий номер 767 отправлен.       Но, наверное, этого недостаточно. Нажал ещё раз.       — Я, Фома Чиж, исполняющий обязанности и доверенное лицо протектора одиннадцати номов, повелеваю всем кураторам фамилий проинформировать сословие «эйч-ди» о благах Интерры и начать подготовку для воссоединения людей разных геномов.       — Декреталий номер 768 отправлен.       — Я, Фома Чиж, приказываю остановить работу Евгенуса и его филиалов по всем номам. Остановить все операции по дистилляции и стерилизации.       — Декреталий номер 769 отправлен.       Хотелось ещё что-нибудь надиктовать. Но сдержался: во-первых, нужно найти Яна. Во-вторых, с наскока можно напридумывать такого маразма, что даже родные депутаты минувшей эры бы подивились. Ограничился только тем, что нашёл «личные данные» протектора и ввёл своё имя. Временно! Клянусь, временно! А потом прикоснулся к панели «выключить». Цветность медленно исчезла. Схватил с панели кольцо-печатку. Большое… Надел на средний палец правой руки. Надо бежать за Яном, только вот я голый… В этом кабинете нет ни намёка на одежду! Только белая простынь на кушетке. Вот я и завернулся в этакую римскую тогу.       В коридорах Интерры ажиотаж: мало того что новость о революционных распоряжениях сотрясла всё основание их недефективной стабильности, так ещё и римский сенатор с голым задом расхаживает! Плевать на изумлённые взгляды! Всем демонстрирую кольцо, получается неприлично. И то, что они не знают, что такое «фак», вызывает во мне приятное чувство превосходства. Я спешу в чёрный сектор. Надеюсь, они не успели начать дистилляцию…       Служащие Интерры выглядывают из дверей, шепчутся за спиной. Но я почти ориентируюсь уже в здании, только пару раз спросил, как дойти до изолятора. Около входа в чёрный сектор дежурил уже не Рон, а какой-то парень с негроидным носом. Он растерялся. Тогда начал я.       — Во имя блага Земли и от имени протектора, как исполняющий его обязанности, — я театрально поднимаю окольцованный «фак», — приказываю привести Яна из фамилии Мартен из камеры 1113.       — А-а-а… Его увезли на дистилляцию… — блеет охранник. И я был близок к истерике, как позади услышал:       — Фома! Я здесь! — Я обернулся — по коридору на мобисите везли Яна. Не растение! Улыбается! Я успел! Ах ты, татуированный поэт! Приказываю:       — Освободить!       И форсеры безропотно отжимают скобы на подлокотниках. Ян свободен, и он обнимает меня. Его тепло показалось таким знакомым и таким родным. Он прошептал в самое ухо:       — Спасибо! Останься, не уходи никуда больше…       — Господин! Я понимаю, что это вы сейчас исполняющий обязанности протектора одиннадцати номов, — вдруг в мой ещё неосознанный хэппиэнд вмешался голос. Передо мной стоял немолодой человек в одежде форсера, но со значком в виде лаврового венка у шеи. — Я командующий службы безопасности Дамна, мне необходим приказ протектора, так как на территории зоны «эйч-ди» сложилась опасная ситуация. Мы не можем самостоятельно принять решение о применении средств ликвидации. Это решение выдаёт только протектор. Но поскольку наша база данных показывает, что уважаемая Ада Повэ безвременно отсутствует, а государственная печать передана вам, то я жду приказания от вас…       — А что случилось? Объясняйте внятно! — попытался отреагировать я строгим голосом.       — Волнения. Боюсь, что массовые. И это рядом с «Интеррой».       — Пойдёмте! — И главный форсер, Ян, какие-то незнакомые «эйч-ай» и, разумеется, я направились к выходу из здания. Дверь открыта. Снаружи в шеренгу вдоль здания стоят форсеры: все как один — расставив ноги на ширине плеч и сжав руки за спиной. Мы вышли на улицу. Примерно в ста метрах толпа в тёмных костюмах. Человек триста-пятьсот, так сразу и не определишь. Я смело спускаюсь с единственной ступеньки крыльца и делаю несколько шагов в сторону толпы.       — Господин, опасно! — кричит мне шеф жандармов.       — Нет! — Подходит сзади Ян. — Это друзья, смотри, вон Люк и рядом с ним Пола!       Они пришли спасать меня? Их привела Пола? Каким образом Люку удалось так быстро собрать народ? Чёрт! Как это здорово! Мы победили! И я показываю свой фирменный «фак» с блистающим «кольцом всевластья» так, чтобы все видели. Чтобы и судьба узрела: имел я её настырность! Вот он я — король мира в простынной тоге, открывающей коленки, стою здесь рядом с тем, кто мне так интересен, и Пола не подвела, машет мне рукой, и Люк… Люк, узнав меня, увидев кольцо и мою радостную морду, вдруг выбегает мне навстречу срывает с уха датчик и подкидывает в воздух!       — Свободе-е-ен! — кричит он. — Свободе-е-ен!       И почти сразу же — салют свободы над толпой за его спиной! Все посрывали эти датчики, и они взмыли вверх!       — Свобода-а-а! — пока неуверенно прогудела толпа.       — Свободен, — сказал я тихо самому себе.