Прозрение

      Добравшись до особняка заказчика, троица волшебников из «Хвоста Феи» предстала перед массивными стальными воротами, отгораживающими здание буквально от всего остального мира. Высокий забор из грубо отёсанного камня возвышался на добрые пять метров над головами, с колонн, украшающих забор, вниз взирали угрожающего вида мраморные горгульи. Общий вид особняка, богатого на отделку из темного камня, и статуи мифических чудищ создавали мрачное, гнетущее впечатление.       Люси поёжилась. Жить в подобном доме она не согласилась бы ни за какие коврижки, даже воздух вокруг казался застывшим и будто бы чуть более холодным, чем есть на самом деле. Не успел никто из них сделать и шага, как ворота с громким скрипом распахнулись, молчаливо приглашая гостей пройти на территорию особняка. Нацу, Люси и Хеппи переглянулись, а затем ступили на гравий дорожки, ведущей к главным дверям дома. Застыв перед ними в нерешительности, волшебники вновь переглянулись. Нацу оглядел напарников, всем своим видом выражающих ужас перед перспективой постучать первыми, глубоко вздохнул и потянулся рукой к массивному медному кольцу дверного молотка. Стук отозвался глухим эхом внутри особняка, заставляя теперь уже всех троих поёжиться и покрыться мурашками. Дверь бесшумно открылась и на пороге показался высокий пожилой дворецкий.       — Да? — почти пропел он звонким голосом, заканчивающим интонацию на высокой ноте.       — Здравствуйте! — Довольно безобидный вид дворецкого первой привёл в чувство Люси, ожидавшей встретить в его роли персонажа, более подходящего под общую атмосферу, Франкенштейна, например. — Мы волшебники из «Хвоста Феи», пришли выполнить заказ, — с этими словами она продемонстрировала правую руку с гербом гильдии и листок объявления с заданием.       Пожилой мужчина отошёл в сторону, жестом приглашая троицу войти внутрь. Убранство особняка настолько разительно отличалось от его внешнего вида, насколько небо отличается от земли. Комнаты пронизывал свет из больших окон, развешенные на стенах картины в золотых рамах удачно сочетались с массивными люстрами и подсвечниками, также выполненными из золота. Полы застилали шёлковые ковры алого цвета, повсюду в вазах и горшках были расставлены букеты, источающие дивный, чуть сладковатый аромат. Люси разглядывала бутоны необычных цветов нежно лилового и перламутрового оттенков. Дворецкий очередным жестом пригласил их проследовать за ним вглубь соседнего зала. Там, расположившись перед камином на белой кожаной софе, с книгой в руке сидел седоволосый мужчина в очках с тонкой оправой. Заметив гостей, он отложил книгу и встал, приветственно кивнув. Своими повадками и внешним видом он сильно напоминал Люси её отца и от этой схожести ей стало немного не по себе. Несмотря на её раннюю неприязнь к родителю, после его смерти ей довелось узнать силу его чувств к дочери, что растопила поверхностное отчуждение Люси и явила на свет её глубокую благодарность и любовь к папе. Сейчас его образ вспоминался ею с теплотой, однако черты лица мужчины, стоявшего перед ними, до боли повторяющие черты лица Джуда Хартфелия, казались более резкими и отталкивающими. Мужчина заговорил мягким голосом, речь его, казалось, оставляла такое же, чуть дурманящее впечатление, что и аромат цветов в доме.       — Присаживайтесь, прошу.       Нацу с Хеппи на плече и Люси расположились на ближайшем кожаном диване.       — Меня зовут Август Вавилонский. А вы волшебники из гильдии, явившиеся, дабы исполнить моё поручение по поимке мерзавца, посмевшего посягнуть на честь и достоинство моей единственной дочери, — мужчина сделал паузу, крепко сжав челюсть, выдавая тем самым волнение при упоминании им самим неприятного эпизода в жизни его семьи. — Я заплачу вам четыреста тысяч золотых, как и обговаривалось в объявлении, при предоставлении мне преступника по имени Церез, известного маньяка из города Терновый Шип.       — Маньяка? Но разве его не должны разыскивать власти города? — Люси чуть запаниковала, представив, что собирается стать приманкой для подобного человека.       — Так и есть. — Мужчина вновь присел на софу. — Но они гоняются за ним не первый год. И гонялись бы дальше, если бы этот подонок не имел наглости похитить мою дочь, Арзану, во время её вечерней прогулки с подругой вдоль речного канала в городе. Она совершенно не помнит момента похищения, тогда как её охрана и подруга были найдены на берегу в бессознательном состоянии. Позднее сообщили, что на них было использовано некое волшебное зелье. Сами же они рассказали, что к ним подошел уличный торговец с предложением испытать аромат новых духов. Охрана ничего не заподозрила, дальнейшие события они помнят крайне смутно.       Бархатную речь прервало появление молоденькой служанки с подносом с чайным сервизом. Разлив горячий напиток по чашкам, девушка коротко откланялась и выскользнула из зала.       Нацу принялся пить, громко отхлебывая из чашки и бесцеремонно уплетая печеньки из маленькой вазочки. Хеппи не отставал от друга. Люси стыдливо поморщилась: опять эта парочка демонстрирует отсутствие манер. Элегантно взяв фарфоровую чашку с блюдечком, девушка сделала небольшой глоток, наслаждаясь вкусом и ароматом чая. Август скользнул по ней взглядом и в глазах его, казалось, мелькнуло одобрение. Люси гордо расправила плечи и отпила ещё глоточек восхитительного напитка.       — Теперь это личное дело моей семьи и я не смогу спокойно спать, пока этот человек не предстанет передо мной. От вас требуется лишь поймать его и привести сюда.       — И что вы намерены сделать с ним? — Голос Люси слегка дрогнул, последнюю свою фразу Август произнес неожиданно холодно, несмотря на всю мягкость своего голоса.       — Это уже вас не касается. — Мужчина поправил очки. — Ко мне поступила информация, что Церез был замечен в окрестностях Магнолии, так что вам, как защитникам этого города, тем интереснее поймать его. Сегодня вы можете расположиться в гостевых комнатах, а завтра я прошу вас приступить к поискам. У вас есть какие-либо вопросы?       Август обвел их пронзительным взглядом серых глаз поверх стекол очков.       Волшебница открыла было рот, но её перебил Нацу:       — Да, а чем это у вас так воняет в доме?       Люси чуть в осадок не выпала от такой бестактности друга. Она подозревала, что ему, как обладателю куда более острого нюха, чем её собственный, запах необычных цветов покажется более насыщенным, но обозвать такой чудесный аромат вонью? Вот уж верх бескультурности!       — Вы имеете в виду аромат вельвеллы? — Август вопросительно вскинул брови.       — Вельвеллы? — переспросила Люси.       — Так называется сорт цветов, который мой предок, Серафим Вавилонский, вывел, скрестив волшебство с цветками лилий. В результате получились цветы, из которых моя семья на протяжении вот уже более двух веков производит духи, крема и другую парфюмерную композицию.       — Ну конечно, ваша фамилия сразу показалась мне знакомой! Вы владелец фабрик «Вавилония»! Ваши духи невероятно вкусно пахнут и продаются только в элитных магазинах.       Мужчина улыбнулся.       — Вы пользуетесь нашей продукцией?       Девушка немного покраснела.       — Да, когда-то пользовалась… — Ей было стыдно признаться, что она могла себе позволить подобную роскошь только во времена своей светской жизни в юности. У неё остался в запасе крохотный флакончик с ароматной водой, которую она использовала по исключительным случаям.       — Как по мне, эти ваши веники жутко пахнут, — почесывая пузо, выдал Нацу, за что получил от Люси подзатыльник.       — Веди себя прилично, Нацу, мы все-таки в гостях!       Август расхохотался.       — Все в порядке, юная леди, одно из свойств этого цветка заключается в том, что его аромат нравится девяносто девяти процентам людей, вдохнувших его. Однако оставшемуся одному проценту он кажется невыносимым. Вероятно, ваш спутник попадает как раз в ту самую редкую группу.       Сей факт, казалось, ничуть не расстроил седовласого, даже наоборот, он выглядел необычайно довольным.       — Признаться, я впервые лично встречаю такого человека. Тем интереснее кажется мне эта встреча. Позвольте узнать ваши имена?       — Нацу Драгнил, — обиженно отвернувшись от Люси, пробубнил волшебник.       — О, я наслышан о Вас. В газетах частенько публикуют статьи о причиненных Вами убытках городу. — Август с интересом рассматривал юношу.       — Только и умеют, что гадости писать, — насупившись, еще тише пробубнил он.       — А как зовут Вас, милая леди?       — Люси Хартфелия.       Мужчина галантно прикоснулся губами к ее руке:       — Не дочь ли вы Джуда и Лейлы, позвольте узнать?       Девушка кивнула:       — Я знал Ваших родителей. Удивительно видеть вас в составе гильдии волшебников, работающих по найму.       Люси отвела глаза.       — Не стоит смущаться, в этом нет ничего зазорного и я ни в коем случае не хотел Вас обидеть. Не раз и я, будучи молодым и горячим на голову, мечтал о приключениях. Но в итоге возглавил семейный бизнес, как и мой отец до меня, и отец моего отца. Признаться, я немного завидую вам.       Август задорно подмигнул.       Люси смущенно и благодарно улыбнулась.       — А я Хеппи! — Кот радостно махнул хвостом.       — Приятно познакомиться с вами всеми. — Август снова встал, захватив с софы книгу, которую он читал ранее. — Но сейчас у меня есть дела. Позвольте откланяться. Порнакус проводит вас в ваши комнаты.       Стоявший все это время за их спинами дворецкий кивнул и пропел:       — Господа, — он посмотрел на развалившегося на диване Нацу и сидящего на его плече Хеппи, уплетающего припасенную откуда-то рыбину, — миледи, — подобное обращение заставило Люси выпрямить спину. — Пройдемте за мной.       Их расположили в соседних, абсолютно идентичных по обстановке, словно гостиничные номера, комнатах, с массивными двуспальными кроватями, прикроватными тумбочками, большими напольными зеркалами в золотой оправе и высокими бельевыми двухстворчатыми шкафами. Порнакус предупредил, что через час их пригласят спуститься к ужину. Свободное время Люси решила посветить ознакомлению с домом. В коридоре она столкнулась с Нацу, рассматривающим рыцарские доспехи, стоящие возле двери в комнату.       — Нацу, а где Хеппи?       — Пялится на картину с кучей рыбин, висящую над кроватью.       Люси отметила про себя, что автор картины явно разжился сегодня горячим поклонником.       — А ты чего тут стоишь?       — Скучно. Решил пройтись. — Нацу подергал забрало рыцарского шлема. — Доспехи Эрзы поинтереснее будут, — изрек он.       — Я тоже хотела осмотреться. — Блондинка внезапно ощутила нарастающее волнение. Присутствие напарника рядом само по себе вызывало учащение пульса, но сейчас был тот редкий момент, когда они остались наедине и даже синяя шерсть надоедливого кота, вечного спутника Нацу, не маячила на горизонте.       — Пройдемся вместе? — Нацу бесхитростно посмотрел на краснеющую девушку.       — Д-давай. — Перебарывать волнение с каждым разом давалось всё труднее, поэтому Люси решила вести себя максимально расслабленно, хотя получалось плохо. Даже походка казалась какой-то скованной.       Люси часто вела себя странно, по меркам драгонслеера. И он почти привык к её закидонам. В конце концов они знакомы уже долгое время и многое прошли вместе, но он все равно часто не мог найти объяснение её перепадам настроения. Она могла стукнуть его (иногда ну абсолютно незаслуженно), или внезапно покраснеть и начать смешно размахивать руками и причитать, или запинаться, как сейчас, и тогда её движения становились неуклюжими. Хотя сама по себе — как мог бы отметить про себя Нацу, но не сделал этого до сих пор в силу своей недальновидности в таких вопросах, — Люси отличалась грациозностью движений: сказывались воспитанные в высшем обществе повадки и манеры. Но иногда все было и того хуже — Люси плакала. И здесь уже становилась совершенно не важна причина этих слёз. Единственным желанием, загоравшимся в Саламандре в подобные моменты, было желание устранить источник печали девушки. И хотя такое поведение было свойственно Нацу всегда — найти и уничтожить всё то, что способно причинить боль его товарищам, почему-то страдания напарницы отдавались резонансом в нем самом всегда гораздо сильнее обычного. Объяснения этому он найти не мог, да и не искал, ведь, признаться честно, Саламандер куда охотнее предпочитал делать, а уж потом думать.       А ещё лучше — вообще не думать, ибо сие занятие редко проходило для него с толком. Так ведь можно упустить столько времени, а Нацу был из той породы людей, у которых нелюбовь к мыслительной деятельности компенсировалась с лихвой его интуитивным пониманием и чувствованием ситуации, и это не раз выручало его как в жизни, так и в бою. Но сейчас интуиция никак не помогала ему в объяснении поведения напарницы, которое казалось страннее обычного в последние несколько месяцев. Она стала более суетливой или, как это предпочитали называть они с Хеппи, взвинченной. Однако особой тревоги это в нем не вызывало, и в конце концов почти не отражалось на их общении, разве что Люси стала чуть чаще срываться на драгонслеере за ранее простительные выходки. В частности, это касалось прикосновений к ней. Наблюдательности Нацу хватило на то, чтоб заметить выражение той самой взвинченности у Люси, когда он так или иначе притрагивался к ней. То мог быть привычный ему жест полуобъятий за шею или даже случайные прикосновения в любой другой обстановке. А ещё… ещё её запах. Он тоже менялся в такие моменты. Нацу хорошо мог прочувствовать доселе незнакомый ему терпкий аромат, исходивший на его памяти только от Люси. Появлялся он с необъяснимой для волшебника периодичностью, связать это с каким-то определённым обстоятельством, кроме тех самых прикосновений, у него не получалось, однако эта связь никакой ясности ему не давала. Откуда же ему было знать, что Люси сама, не без стыда, отмечала про себя странное и невероятно смущающее её то самое обстоятельство, связывающее воедино появление этого запаха, о котором она и не подозревала, но который улавливал чуткий нос драгонслеера, и взвинченности. Каждый раз, на протяжении вот уже которого утра, после очередной попытки припомнить сон, оставивший после себя теплые отголоски где-то в груди, волшебница замечала на своём нижнем белье влажный след. Пусть и не слишком просвещенная в вопросах полового воспитания, девушка всё же знала причину таких следов. Но признаваться в открытую в том, что Нацу ей нравится и уж тем более, что он ее возбуж… Брр, такие мысли ещё недозревшими выбрасывались из головы. Однако же тело напрочь игнорировало её душевные терзания и охотно отвечало на близость розоволосого юноши, заставляя взмокать самое сокровенное место от сладкой муки, даруемой такими контактами.       Люси молчаливо вышагивала чуть впереди напарника, изображая заинтересованность в висящих на стенах картинах, однако же мысли её сосредоточились на попытках унять возмутительно разбушевавшееся сердцебиение.       «Боже, мы ведь всего лишь вместе идем по коридору, даже не особо-то и рядом! Это вовсе не повод для какого-либо волнения!» — Вразумительный довод, пусть и не в полную силу, но подействовал. Её сердце почти выравняло ритм, когда Нацу, решив хоть как-то разбавить гнетущую тишину коридорного пространства, спросил:       — Люси, а ты ведь в таких же условиях росла? — Не то чтобы это была действительно интересующая его тема, но сейчас она казалась вполне уместной.       Блондинка чуть замедлилась, поравнявшись с напарником и задумчиво улыбнулась:       — Да, хотя наше владение и было побольше этого, атмосфера в нём витала такая же. Будто в детство вернулась. Они остановились перед огромным семейным портретом, на котором был изображен Август Вавилонский, а рядом с ним пожилая женщина с полностью седыми, как и у него, волосами и задумчивым, немного грустным взором и молодая златокудрая девушка с веселыми ямочками на щеках и по-детски задорной улыбкой.       — Должно быть, это семья господина Августа, — заметила девушка.       — Ого, а вы с ней похожи, — ткнув пальцем в изображение Арзаны, подметил Нацу. Некая схожесть действительно проскальзывала и Люси вновь припомнила, в свою очередь, схожесть главы семейства с её собственным отцом.       — Нам такое только на руку, — сделал очередное замечание Нацу.       — Почему это?       — Так если она приглянулась тому изврату, то ты тем более понравишься, — драгонслеер уверенно кивнул.       Люси не верила своим ушам. Что значит это его «ты тем более»? Нацу что же, считает Люси гораздо привлекательнее этой девушки? Вот уж неожиданно. Из уст Нацу подобную формулировку можно рассматривать как комплимент, и это не могло не тешить самолюбие волшебницы. Однако подобный вывод мог оказаться опрометчивым, потому она решила уточнить:       — Нацу, — осторожно начала Люси, — почему ты так считаешь?       — Потому что у тебя больше си… — не успевший договорить драгонслеер был впечатан в стену мощным пинком напарницы.       — Извращенец!!! — завопила девушка, прикрывая руками пышную грудь. — Да как ты смеешь говорить такое!       — Да что я такого сказал?! — потирая огромную шишку на голове, возмутился в ответ юноша.       — Ты! Ты хотел сказать, что у меня больше… — Люси смущенно отвела взгляд, сильнее прикрывая руками вырез на кофточке. — Больше грудь, — сгорая от стыда и смущения, почти шепотом закончила мысль она.       — Чего?       Одна бровь Нацу поползла вверх, перекосив его лицо искренним недоумением.       Люси опешила. Кажется, она вновь поторопилась с выводами.       Нацу одной рукой продолжал потирать ушибленную голову, а второй почесал щёку:       — Я хотел сказать, что в тебе, Люси, больше силы.       Тяжелый камень с надписью «провал» бухнулся на голову заклинательницы духов.       — Прости, что ударила тебя, Нацу… Извини… — пробормотала девушка.       — Да чего уж там! Наверно, у тебя опять эти… как их…       — Гормоны? — с виноватой полуулыбкой подсказала девушка.       — Да. Точно. Они самые. Что бы это ни было.       Нацу улыбнулся фирменной широкой улыбкой, давая понять, что конфликт исчерпан.       — Так, э-эм, — Люси растерянно искала возможность перевести тему, — причем тут то, что я сильнее?       — Сильные девушки нравятся парням гораздо больше, — сложив руки на груди изрёк драгонслеер.       — Разве? — Для Люси было неожиданностью подобное утверждение с его стороны. Она наоборот считала, что мужчины предпочитают слабых и беззащитных особ, дабы иметь возможность проявить перед ними все свое мужество и отвагу.       — Мне нравятся сильные. Люси, а ты очень сильная.       Лицо девушки стало пунцовым от таких слов. Стоп, неужели он только что признался, что она ему нравится? Нет, это наверняка собирательное утверждение.       — Эрза тоже сильная, — не без толики грусти протянула она. Нацу состроил гримасу ужаса на грани с помешательством.       — Ты что? Причем тут Эрза?       — Ну, Эрза ведь тоже девушка.       — Нет. Эрза — не девушка. Эрза… — На лицо юноши упала зловещая тень. — Монстр. Люси рассмеялась. Благоговейный страх, внушаемый одним видом мечницы, преследовал всех, кто хоть раз видел ее в бою. Однако сейчас такая реакция Нацу показалась волшебнице весьма комичной.       Нацу не видел причин для веселья, но тем не менее, девичий смех окончательно разрядил обстановку и он сам перестал напрягаться в ожидании повторного удара (мало ли). В конце концов, какой бы странной ни была Люси, смеющейся она нравилась ему гораздо больше, чем разгневанной или, упаси господи, плачущей. Он внимательно посмотрел на неё и от этого неожиданно пронзительного взгляда Люси в очередной раз слегка смутилась, но глаз не отвела, лишь одарив его в ответ едва заметной улыбкой. Что-то щелкнуло в драгонслеере в этот момент. Он открыл для себя, словно прозрев, красоту заклинательницы.       Был уже вечер и в коридоре горели канделябры. В слегка неровном освещении черты лица девушки казались особенно мягкими, тень от пышных ресниц, обрамляющих глубокие карие глаза, трепетала при каждом их взмахе. Девушка, почти не дыша, следила за его взглядом, скользнувшим с изгиба линии губ вдоль скул и ниже по прядям золотистых волос, спадающих на оголённые ключицы. Люси прерывисто и глубоко вдохнула и взгляд юноши бесстыдно зацепился за укромную ложбинку между грудей, слегка приоткрытую в вырезе кофты. В этот самый момент Нацу почувствовал его.       Тот самый запах. Терпкий, по-своему манящий аромат, будоражащий чувства покруче пресловутого аромата вельвелл, который, к слову, врезался в нос драгонслееру, вызывая острое желание чихнуть, в отличие от этого самого запаха, вызывающего лишь желание быть ближе к его источнику.       — Люси… — Губы юноши внезапно пересохли, и он облизнул их, вызвав внешнее сходство с диким зверем.       Девушка отступила на шаг назад в непонятной тревоге, но Нацу тут же сократил расстояние между ними до ещё меньшего, чем было раньше. Отступление напарницы породило в душе драгонслеера нужду исключить возможность бесповоротного побега заклинательницы, обострённое почти животным желанием ощутить загадочный запах острее.       Люси отступила ещё на шаг, тело предательски трепетало под настороженным и изучающим взглядом Саламандра. Задним умом она понимала, что именно этот взгляд и вызвал в ней минутой ранее волну будоражащего тепла, скользнувшего от груди в самый низ живота. Юноша вновь сократил расстояние между ними уверенным шагом вперед и Люси поняла, что деваться теперь некуда — она зажата в угол между стеной и огромной, высотой в человеческий рост, напольной вазой, спереди же дорогу перекрывал Нацу.       — Х-хэй, ты чего, Нацу? — Вымученная улыбка и выставленные вперед руки вряд ли могли хоть сколько-то ограничить парня в его неясном стремлении максимально приблизиться к девушке. Между ними оставалось меньше метра и Нацу придвинулся ещё немного ближе, отчего ладони заклинательницы уперлись в горячую грудь юноши. Под пальцами явственно ощутились мощные удары взволнованного сердца, разгоняющего кипящую драконью кровь. Уже знакомая волна тепла вновь прокатилась по телу девушки, осев в заветной точке меж плотно сжатых бедер.       Запах усилился, и Нацу жадно втянул носом воздух, стараясь наполнить себя им. Люси стояла перед ним, уперевшись спиной в стену и прерывисто дыша, как после недолгого бега. Волосы чуть растрепались, придавая блондинке немного неряшливый вид, который, однако, казался драгонслееру сейчас невероятно притягательным. Она стояла перед ним, такая живая, источающая манящий аромат, который уже почти сносил голову и пробуждал, пробуждал желание обладать. Ладонь девушки мягко скользнула с его груди к розовым волосам, нерешительно зарываясь в их пряди. Вот он — знак, жест, дающий ему зеленый свет к дальнейшим действиям.       Внезапно охватившее пару наваждение развеяло громкое отчетливое покашливание. Испуганно обернувшись на звук, словно воришки, пойманные на месте преступления, они увидели стоящего в коридоре дворецкого.       — Ужин будет накрыт в обеденном зале через десять минут, — деликатно отведя взгляд, с легким поклоном известил он и, повернувшись, так же бесшумно удалился, как и пришел.       — Я-я пойду переоденусь. — Воспользовавшись замешательством напарника, Люси проскользнула мимо него и быстрым шагом засеменила в сторону своей комнаты, борясь с желанием обернуться, дабы удостовериться в отсутствии погони. Однако Нацу никуда и не рвался. Словно одеревенев, он остался стоять на месте, сжав кулаки и провожая её взглядом.       Зайдя в комнату, девушка захлопнула дверь и, облокотившись на нее, сползла на пол. Её била мелкая дрожь, руки стали ледяными, на теле выступила холодная испарина. Сердце колотилось как бешеное и отдавало стуком в висках.       «Что это только что было?!» — заклинательница схватилась за гудящую голову, запустив пальцы в волосы, но тут же одернула руки, ощутив острое воспоминание о волосах Нацу, в которые она совсем недавно запускала руки сначала во сне, а теперь и вживую. Смятенье грозило перерасти в панику, когда она услышала стук в дверь.       — Нацу, уходи! — Собственный голос показался ей высоким и пронзительным.       — Люси. — Голос из-за двери принадлежал Хеппи: — где Нацу? Пора спускаться на ужин, а его нигде нет.       — Не знаю я, тут его тоже нет, — Люси судорожно рылась в своих вещах.       — Но ты же с ним была, разве нет?       «Вот настырная шаверма!» — Хеппи, я же сказала, я не знаю, где Нацу.       Выудив из сумки симпатичное платье, девушка стянула с себя влажную от испарины одежду и со смешанными чувствами, подумав, достала ещё и сменное нижнее белье, ибо как минимум трусы на ней, по понятным ей причинам, нуждались в замене. Хеппи продолжал ныть что-то под дверью, но девушка проигнорировала это, скользнув в ванную комнату, прилегающую к её спальне. Входов в ванную было два, ибо она являлась смежной для обеих спален. Заперев изнутри, на всякий случай, дверь из ванной в спальню Нацу и Хеппи, Люси забралась в душ. Теплые струи воды расслабили тело девушки и уняли дрожь. Переодевшись и завязав на голове мало-мальски приличный хвостик, девушка спустилась к ужину. За длинным столом из массивного лакированного дерева уже сидел Август Вавилонский и Хеппи. Первый поприветствовал девушку, привстав на стуле, второй же самозабвенно поглощал бесчисленные яства, расставленные на столе. Нацу нигде не было. Зародившуюся было тревогу за товарища девушка тут же отмела. «В конце концов, что с ним здесь может случиться. Скоро учует запах еды и сразу прибежит». Окончательно успокоившись, девушка присела на свободный стул, заботливо выдвинутый для неё прислугой. Буквально через минуту в обеденную ворвался запыхавшийся драгонслеер.       — Нацу! — Хеппи радостно вскинул вверх лапки, продолжая пережёвывать набитую за щеки еду. — Где ты был?       — Да совсем заблудился, этот дом просто огромный! — Нацу бухнулся на свободный стул и с восторгом обвел голодным взглядом угощения, сглотнув слюну. — Нашёл это место по запаху. Ого, сколько хавки! Итадакима-а-ас!       «Тц, как в воду глядела», — старательно отводя от напарника глаза, подумала Люси. Её немного задел тот факт, что причиной отсутствия парня на ужине была его бестолковость, а вовсе не тяжкие переживания, навеянные случаем в коридоре. Юноша казался абсолютно беззаботным. И уж точно произошедшее никак не отразилось на его чудовищном аппетите, ибо сейчас он, на пару с синим котом, стремительно и бесцеремонно поглощал пищу, никак не заботясь о внешнем впечатлении, которое он производил на окружающих. Надо отметить, что Август с завидной невозмутимостью чинно поедал ужин, ничем не проявляя раздраженности или возмущения по поводу поведения гостей за столом. Его почти королевские манеры не позволяли ему никоим образом привести укором в смущение волшебников, пусть даже их собственные действия и были диковатыми и явно неподобающими этикету. Единственным человеком, который не уступал ему изяществом манер, была Люси. Девушка, пользуясь ножом в правой руке и вилкой в левой, в отличие от товарищей, которые, кажется, наличие столовых приборов вообще проигнорировали, осторожно нанизывала небольшие кусочки рыбы и картофеля и плавно отправляла их в рот. Не то чтобы Люси всегда вела себя настолько важно, просто в этой обстановке она постаралась, дабы не ударить в грязь лицом перед важным заказчиком, да еще и знавшим когда-то ее родителей лично, вспомнить и применить все свои навыки, полученные в юности, в дни её проживания в родительском поместье.       После ужина подали чай с десертом. Хозяин дома, немного откинувшись на спинку стула, попросил рассказать Люси об их приключениях, которые она пережила с друзьями после вступления в гильдию. Девушка охотно и в красках поведала мужчине истории их многочисленных и самых запоминающихся сражений, стараясь не приукрашать деталей своего участия в них, дабы не сложить о себе впечатление хвастуньи. Август был внимательным слушателем, лишь изредка разбавлявшим повествование девушки уточняющими вопросами. Закончив рассказывать, Люси решилась задать встречный вопрос:       — Скажите, почему внешний вид вашего поместья такой, кхм… — она подбирала слово, боясь нанести оскорбление грубостью, — несочетающийся с его внутренней обстановкой? Август улыбнулся, явно поняв удивление от впечатления, которое испытали волшебники при виде такой разительной перемены.       — Видите ли, юная леди, — начал он, — мой прапрадед, создавший дивный цветок вельвеллу, отличался довольно мрачным вкусом и любовью к древним мифам о чудовищах, вроде тех изваяний, что вы могли видеть во дворе. По легендам они охраняли сокровища людей, не погнушавшихся заключить с этими жуткими тварями прижизненный договор. Якобы человек подписывал такой договор собственной кровью и чудище становилось вечным стражем богатств безумца. Непроходимым, зорким и неусыпным. Однако взамен оно питалось жизненной силой своего хозяина, постепенно высасывая его энергию, покуда тот не умирал. И если оставались у этого человека потомки, не захотевшие разорвать контракт, то демон переходил по наследству к ним, питаясь, в свою очередь, уже их энергией и все так же охраняя их богатства.       — Жутковатая легенда. — Люси поежилась, попробовав представить себе чувства человека, чья жизненная суть шла на корм устрашающего вида горгулье.       Август хохотнул:       — Да, но это всего лишь выдумка. Однако сама идея очень понравилась моему прапрадеду и он, разжившись золотом, построил этот особняк, старательно украшая его такими вот пресловутыми статуями. Возможно, он сделал это в надежде, что они сберегут его нажитое большим трудом богатство. Когда же поместье перешло ко мне, моя ныне покойная жена, Роза, не выдержав мрачности обстановки, решила переделать её под свой вкус. Однако, она оставила нетронутым, как дань уважения моему предку, внешнее убранство здания.       — У вашей жены был восхитительный вкус. — Люси с восторгом оглядела просторную залу, резные спинки и ножки стульев и золотые люстры в ней. Здесь, как отметила про себя волшебница, цветов не было вовсе, в то время как в других помещениях почти на каждом углу были расставлены букеты. Видимо, это было сделано, дабы аромат вельвелл не перебивал аромат пищи.       — У-у-х, вот это я нажрался! — развалившись на стуле и похлопывая себя по раздутому брюху, довольно сообщил Нацу.       — Ага! — Котяра растянулся на столе, положив голову на свой зеленый узелок, висящий, по обыкновению, у него на шее.       Люси стыдливым жестом прикрыла глаза рукой. Мда, стоило взять на это задание кого-нибудь повоспитаннее. Эрзу, например. Вот уж кто точно не позволил бы себе такого безобразного поведения.       Допив чай, Люси поднялась из-за стола и Август так же привстал.       — Большое спасибо за ужин, с вашего позволения, я отправлюсь спать. — Люси обменялась легкими поклонами с хозяином дома и, бросив последний презрительный взгляд на объевшихся друзей, на мгновение встретилась глазами с Нацу. Тот быстро поменялся в лице, явно готовясь что-то сказать ей, но она, резко отвернувшись, буркнула через плечо «спокойной ночи» и отправилась в свою спальню.       Стоя в ванной перед зеркалом Люси расчесывала длинные волосы. Она старалась не позволять себе как-либо вспоминать о произошедшем за сегодня, ибо опасалась, что это приведет к уже привычному сновидению с Нацу в главной роли, которого она всё же всеми силами хотела избежать, дабы дать отдых измученному сердцу.       Это было тяжким бременем — носить в душе чувства, которые ты по каким-либо причинам не решаешься открыть даже себе самой. Люси была полна мечтаний о принце на белом коне, который примчится за ней, окруженный сиянием, и завоюет девичье сердце геройским поступком, красивыми ухаживаниями и не менее красивым лицом. Девушка так много раз, с самого детства проигрывала в голове тот момент, когда принц, спешившись, объявит ей, что она — самая прекрасная девушка из всех им виденных, и что он готов скакать за ней хоть на край света, и пасть в бездну тьмы, и сгореть в адских языках пламени, и всё только ради одного её взгляда. И так эта картина прочно засела у нее в голове, что она даже сомнения не допускала, что любовь в её жизнь может войти хоть как-то иначе. Однако же любовь уже скреблась в двери её пока закрытого сердца, а предполагаемый принц и на принца-то похож не был, и вместо белогривого коня у него был синешерстный летающий кот. Сам того не ведая, он ворвался в её мысли и захватил даже сновиденья, принеся с собой еще одно неведомое доселе чувство. Вожделение. Не грязное похотливое влечение, кое носят в себе люди с низкими моральными ценностями, а жаркое, томящее стремление, завладевающее и телом, и духом. То было стремление любить и быть любимым на всех возможных уровнях. В том числе на уровне языка жестов и прикосновений, дарующих влюблённым наслаждение от ощущения тепла друг друга. И хотя это стремление и было заложено в человеке природой, Люси плохо понимала его, а оттого оно казалось ей стесняющим, опасным в своей неизведанности. А отдаваться неизведанному было вдвойне страшнее, когда девушка осознала, что ее друг тогда, в коридоре, возможно, испытывал такое же чувство, что и она сама.       Заканчивая вечерний туалет, девушка услышала, что в соседнюю спальню вернулись её напарники. Поддавшись любопытству, она подошла к их двери и приложила ухо к деревянной поверхности.       -…одинаковые коридоры с одинаковыми картинами и одинаковыми дверьми, как они тут ориентируются вообще, не понимаю, — голос принадлежал Нацу, который, видимо, рассказывал другу о своих блужданиях по особняку.       — Хорошо, что твой нос тебя не подводит никогда, Нацу, а то к тому времени, как ты пришел, я бы уже все съел. — Тоненький голосок Хеппи было слышно чуть менее отчетливо сквозь дверную толщу, но слова, тем не менее, Люси разобрать смогла.       — Да-а-а, ужин был очень вкусный! Этот заказчик классный дядька, только вот нахрена ему одному, пусть даже в окружении слуг, такой дом огроменный. Держу пари, он и в половине комнат за год не появляется.       — Так ведь слуг потому и так много, что дом огромный.       — Тогда тем более не понимаю, чё тут делать. — Люси интуитивно ощутила, что розоволосый почесал в этот момент затылок.       — Еще и картин куча, а кому ими любоваться-то? У них тут, кстати, семейный портрет размером в два этажа висит в конце коридора. Дочь этого Августа очень похожа на нашу Люси.       От упоминания собственного имени, волшебница невольно вздрогнула.       — Кстати… тут кое-что произошло у меня с Люси.       Люси про себя выругалась, из её ушей разве что пар не повалил. «Нацу, трепло, неужели ты собираешься рассказать обо всём Хеппи? Да после этого, как только в гильдию вернемся, все сразу узнают о произошедшем!» Только подобных сплетен не хватало для полного «счастья». Люси напрягла слух, почти прилипнув к щели дверного замка, откуда звуки доносились громче.       — У тебя. С Люси? — Интонация кота стала подозрительной.       — Да. Я заметил, что у неё странный запах.       Нет, это уже переходит все границы. Подобные слова казались ей крайне смущающими. Он говорит про её запах, будто они какие-то животные. Да и вообще, что за чушь? Люси отличалась чистоплотностью, могла позволить себе взбрызнуться духами и уж точно никогда не пахла ничем «странным».       — Зачем ты нюхал Люси, Нацу? — Хеппи насмешливо хихикнул, и Люси пообещала себе дать наглому кошаку подзатыльник, не объясняя тому причин. Не скажет же она, что засвидетельствовала насмешку, почему-то приняв её на свой счет.       — Да не нюхал я ее! Ну, точнее, нюхал, но не специально же! Просто это запах выделялся, не могу же я выбирать, чуять что-то или нет.       — Нацу, ты ведешь себя странно. Почти как Люси.       — Ничего подобного.       — А вот и да.       — А вот и нет!       — А вот и да!       — А я говорю нет!       Люси облегченно выдохнула, кажется, детская перепалка отвлекла Нацу от основной темы разговора.       — По-моему Люси пахнет так же, как и всегда. У меня ведь тоже хороший нюх, но я никогда не замечал ничего такого, — подвел итог Хеппи.       — Значит, ты просто не улавливаешь его! А я точно знаю, что иногда этот запах появляется!       «Господи, да оставьте вы уже эту тему!» — молилась девушка.       — И от чего это происходит?       — Не знаю. — Наступила небольшая пауза. — Обычно, когда я касаюсь её.       Люсино лицо вспыхнуло, как маков цвет.       — Но сегодня я не трогал её, когда он появился. Так что, наверно, это не связано.       «Все. П*здец», — Люси была на грани нервного срыва, ведь она только что поняла связь между появлением запаха, о котором говорил Нацу, и её собственным состоянием. Он чуял её возбуждение, словно дикий зверь. Хорошо хоть, он сам не понял, что это за запах. Пока не понял.       — Спроси её, может, она сама знает, — простодушно посоветовал синий кот.       — Точно! А я ведь даже и не подумал об этом. Спасибо, Хеппи.       — Ага!       За запертой дверью послышались шорохи и Люси, бесшумно отперев замок на ней, скользнула в свою спальню.       Забравшись на кровать и нырнув под пышное одеяло, Люси задумалась. Отлично, теперь по милости этой летучей шавермы ей придется отвечать на дурацкие расспросы Нацу. Про её запах. Боже, стыд-то какой. Люси повернулась набок, с головой укрывшись одеялом, словно спасаясь от нависшей угрозы малоприятного разговора с товарищем. Теперь она ещё на шаг приблизилась к принятию того факта, что Саламандер нравится ей куда сильнее, чем просто друг. Разум ослабил сопротивление и поддался на доводы, которые теперь игнорировать было бы глупо. Ну не может тело так отвечать на простые взгляды и касания человека, который не является для тебя кем-то более значимым, чем просто товарищ. С другими же у неё не наблюдалось такой реакции, только с ним. Выходит, Нацу особенный для нее.       В голове невольно всплыл эпизод прошедшего вечера. Вот он, стоит перед ней, упираясь грудью в напряженные ладони. Сквозь ткань рубашки отчётливо ощущался жар, исходящий от тела юноши. Нацу всегда отличался горячей кровью (драконья, как-никак), но сегодня его тепло, обычно ассоциируемое у Люси с теплом от домашнего очага, больше походило на пекло действующего вулкана. Этот жар наполнял теплом и окружающий воздух, но по телу Люси пробежал холодок, когда она обратила внимание на взгляд драгонслеера. Глубокий, изучающий и как-будто немного опьяненный. Его грудная клетка тяжело вздымалась и опускалась под её руками, его сердце выстукивало сумасшедший ритм в такт её собственному. И вот этот статный и сильный юноша стоял в жалких десятках сантиметров перед ней, и в его взоре сквозил немой вопрос. Интуитивно девушка понимала на что Нацу ждёт разрешение, но в горле застрял комок, мешая издать хоть звук. Её рука неосознанно потянулась к его волосам, желая воплотить в жизнь жест из сна, пальцы заплелись в распутанных прядях, которые, к её удивлению, оказались куда мягче, чем ей виделось со стороны. Этот жест Нацу воспринял как ответ на свой вопрос, она ощутила, как его тело на мгновение вытянулось в струну, готовясь окончательно сократить расстояние между ними до нуля, как…       «Как же невовремя этот дворецкий, блин», — с досадой подумала Люси и тут же, вскочив, опомнилась.       — Да что я такое думаю! Наоборот, спасибо, спасибо ему, ещё секунда и Нацу бы… Даже наедине с собой девушка не решилась закончить мысль о том, что же всё-таки был готов сделать в тот миг её друг.       Помахав для верности из стороны в сторону головой, блондинка бухнулась обратно на подушку и начала считать воображаемых овечек, дабы скорее уснуть и заодно больше не думать о произошедшем.       А в то время, лежа рядом с мирно посапывающим иксидом на точно такой же кровати в соседней спальне, Нацу Драгнил пытался воспроизвести в памяти манящий аромат Люси, затуманивший его разум несколько часов назад. Определённо, ему нравился этот необычный запах. Но было в нем еще что-то такое, что-то, что отзывалось в районе паха саднящим пульсированием. В отличие от Люси, хоть сколько-то подкованной в вопросах полового воспитания, Нацу обо всех тонкостях мужского и женского организма почти не догадывался. Нет, он знал, что они по-своему разные, бывало, что он подглядывал вместе с другими парнями из гильдии за девушками в бане. Но конкретного понимания, для чего служат эти самые их «различия», он не имел. Да и не было в ближайшем окружении юноши того, кто мог бы его просветить. Игнил, дракон, вырастивший Нацу, исчез задолго до того, как мальчик достиг возраста полового созревания. А задавать самостоятельно нужные вопросы кому-то из старших согильдийцев Нацу не додумался. Да и не особо его волновали все эти тонкости, до сегодняшнего вечера. Сегодня впервые этот запах запустил в нем какую-то цепную реакцию, позволившую наконец увидеть в подруге девушку. Не просто увидеть её половую принадлежность, а именно ощутить её привлекательность для него, которую раньше он почему-то не замечал. Это было необычно, но довольно волнующе для драгослеера, ранее никогда не рассматривающего представительниц прекрасного пола как возможных объектов необъяснимого влечения. Он и самого этого влечения-то никогда не ощущал. Но теперь стремление докопаться до истинных причин такого своего состояния прочно завладело умом Нацу. Он обязательно выяснит у первоисточника своих переживаний, Люси, каким образом, зачем и почему от неё начинает исходить этот сводящий с ума запах.       Уверившись в этом, волшебник тут же погрузился в крепкий сон.