***
Через несколько часов раздался стук в двери, который вырвал нас от разбора домашнего задания по экономике. Я немного заволновался, так как никого сегодня не ждал. Постарался тихо подойти ко входу и осторожно посмотреть в глазок. Облегченно выдохнув, я открыл двери своей сестре. — Ты чего трубку не берешь? — раздраженно спросила она, проходя мимо меня и сходу снимая верхнюю одежду. — А ты чего вдруг мне звонить решила? — не остался в долгу я. Та лишь засопела, развязывая запутавшиеся шнурки на ботинках. Настроение у нее явно было подпорченно. — Что-то с Владом? Он тебя обидел? — на это сестра дернула плечами. — Нет, это не из-за Влада, — и прошагала внутрь квартиры. Она немного смутилась, когда поняла, что я дома не один, и уже так яро не демонстрировала свое недовольство. Они с Пашей поздоровались, и Кира присела за стол на кухне, кивнув на предложение чая. — Дома творится сущий кошмар. Отец напился, — я обеспокоился от этой новости. У него всегда были с этим проблемы, хуже всего было то, что он становился агрессивным после выпивки. Раньше он срывался на мне, каждый раз будто намеренно ища конфликта. Начиналось все, обычно, словесными перепалками, часто летали вещи, попавшиеся под руку, доходило и до побоев. Сейчас, когда дома с ним только мама с сестрой, такое случалось редко. И я боялся того дня, когда он переступит внутренний барьер, сдерживающий его от драк с женщинами. Затаив дыхание, я слушал дальше. — Это было не так как обычно. Он был весь вечер подозрительно тихий. Потом сел на кухне и стал просто пить. И пить, и пить, и пить. Мама пыталась что-то спросить, но он только молчал. Мы оставили его одного. Потом он позвал меня и мы просто молча сидели. Вот так вот, тупо хотел, чтобы я там была, пока он пьет. Меня там чуть не стошнило, — она подобрала ноги под себя и поежилась. — Потом начал нести какой-то бред. Все спрашивал меня, уважаю ли я его, люблю ли я его. Что-то обещать ему просил. Не отпускал меня часа два, наверное. Потом уснул прямо за столом. Потом ему стало плохо, и, короче, бедная мама. Когда я уходила сейчас, он все еще там блевал. Фу, — она взяла в руки кружку горячего чая, пытаясь унять дрожь в руках. — Не хочу туда возвращаться. Я понимал ее чувства сейчас. Все, что она описывала, мне уже доводилось видеть. Я рассказал ей о нашей встрече с отцом накануне. Он что, напился из-за меня? — Может, его совесть замучила, — предположила она. — За то, что выгнал тебя тогда? Теперь жалеет, — я лишь покачал головой. — Ну, это вряд ли. Ты же знаешь его взгляды на мои предпочтения. Наверное, напился с горя, что его сын педик, — Паша, который до этого не вмешиваясь слушал наш разговор, невесело рассмеялся. — У тебя хотя бы часть семьи способна с этим жить, — он имел в виду Киру и маму. С ними я продолжал общаться и видеться, хоть мама до сих пор и ведет себя, как если бы надеялась, что это просто блажь, которая скоро пройдет. — Боже, что будет, когда и мать узнает, — на этом парень закрыл глаза, пряча муку на лице. У него не было ни братьев, ни сестер, ни отца, который исчез вскоре после его рождения. Я не мог поставить себя на его место и представить, какого это, иметь лишь одного родного человека и бояться, что он тебя отвергнет. — Я думаю, что если тебе удастся выстоять то, что будет в универе, то когда она узнает, — я поймал его испуганный взгляд, — а она когда-нибудь все-равно узнает, — неумолимо продолжал я, — то будет проще. Если у тебя будет спокойная налаженная жизнь, она легче примет такие новости. Ты ее единственный сын. Она не отвергнет тебя, — друг лишь обреченно прошептал «надеюсь». — Ты думаешь, она еще не знает? — спросила проницательная Кира. — Мама мне говорила, что давно подозревала, что Илья гей, — два удивленных взгляда вперились в нее. — Ну, а что? С девочками она тебя не видела, ты только с Пашей постоянно носился, — мы начали одновременно отнекиваться. — Да знаю я, что вы не встречались, — замахала она руками, чтобы мы замолчали. Мы с Паханом действительно проводили много времени вместе. Как-то само получилось, что мы подружились, легко найдя общий язык, когда он перевелся в нашу школу в седьмом классе. Гораздо позже бушующие гормоны и любопытство заставили меня поцеловать моего друга. Тогда мы сбежали со школьной дискотеки, не в силах наблюдать за неуклюжими попытками одноклассников завоевать внимание самых красивых девчонок в классе. Мы вместе смеялись над ними, выражая свое «фу» к тому, как на наших глазах Максим, которого мы мнили ловеласом, сделал попытку французского поцелуя с отличницей Олей. Та отпрянула, вытирая губы рукавом, со словами «блин, че так мокро?!». Паша мне такого не сказал, но и не ответил взаимностью. Какое-то время он меня избегал, но потом решил помириться. Он сильно смущался, пытаясь выведать у меня, почему я «такой»? Давно ли? Я честно не знал, как ответить. Взяв с меня обещание, что этого не повторится, он согласился держать это в тайне и продолжить общаться. Где-то через полгода уже он украл у меня поцелуй, пытаясь оправдаться тем, что хотел меня проверить. Так мы находились на грани очень долго, пока однажды он не признался мне, что, похоже, влюбился в старшеклассника из нашей школы. Эта новость меня одновременно задела и обрадовала. Я думал, что у меня были к нему чувства, и сначала даже ревновал, но очень скоро я понял, что все же рад, что мы только друзья. В наше общение вернулась легкость и непосредственность, и мы уже понимали друг друга на совершенно другом уровне. Он долго упорствовал, что девушки ему нравятся тоже, но сейчас эти иллюзии давно развеяны. У меня же их и не было изначально. Кира осталась у меня дома до вечера, пока ее парень Влад не забрал ее, чтобы проводить до дома. Я был рад, что она пришла и помогла нам скрасить это невеселое воскресенье. Мы с Пашей долго не могли уснуть, постоянно возвращаясь то к проклинанию Леши, то к предположениям о том, что нам могут сделать студенты в универе. Наконец, измученные беспокойством, мы легли спать. Завтра нас ждет тяжелый день.***
Утром мы встали очень рано. Ни одному из нас спокойно не спалось, да и мы решили, что лучше прийти самыми первыми, чтобы у людей не было возможности судачить и устраивать нам сюрпризы до нашего прихода. «Почему 'нам'?» — Паша удивлялся, что я беру как должное то, что тоже буду в этом участвовать. А мне казалось очевидным, что люди сразу все поймут и про меня. Возможно даже, будут думать, что мы встречаемся. Или будут спрашивать, «на чьей я стороне», почему вожусь с педиком? В общем, кто бы сейчас не был рядом с Пашей, ему тоже будет доставаться. А мы дружим уже столько лет, и все об этом знают. И я не собираюсь отказываться от друга и оставлять его вариться в этом одному. Да, мне страшно. Но самый большой страх я уже пережил, когда самый большой ненавистник геев в лице моего отца все узнал. С тех пор это чувство притупилось, стало будто все равно. Я, конечно, никогда не светился со своей ориентацией, но не потому, что до ужаса боялся реакции. Просто так было спокойнее. Но, похоже, придется позабыть о спокойствии. Теперь это не касается лишь моего комфорта. Как мы и ожидали, в универе еще людей особо не было. Мы устроились на лавочках недалеко от аудитории, в которой была первая пара и приготовились ждать. Первыми стали приходить девчонки. Были там и Ксюша с Юлей, которые робко поздоровались, но не подошли к нам. С другого конца коридора от девушки с другой специализации мы услышали громкое обсуждение Пашиного видео: «А вы не видели что ли? Да вон того, светлого, в жопу же ебали! Как только сидеть может?» — и гогот. — Эй, педик, а мне отсосешь? — под улюлюкание спросил парень с пятого курса. Паша не ответил. Он смотрел в одну точку и, казалось, старался слиться со стеной. — Че молчишь, язык в жопе застрял? — как же это напоминает детские дворовые разборки. Вот только у агрессоров прибавилось силы и способов испортить жизнь. Унизительные выкрикивания прервал приход преподавателя. С другой стороны коридора уже пришли другие наши однокурсники. Когда мы встали, чтобы пройти в открытую для нас аудиторию, один из парней, Дима, прошел мимо нас, толкнув Пашу плечом, и встал у двери так, чтобы нам пришлось его обходить. Когда мы попытались это сделать, он переместился, снова отгораживая проход. Пока он строил из себя пропускной пункт, девушки заходили внутрь, некоторые смотрели на нас с сожалением. Мы посторонились, не собираясь вестись на эту глупую провокацию. Некоторые из парней, проходя, испепеляли нас взглядами, но некоторым было просто весело за этим наблюдать. Когда снаружи уже остались только мы втроем, Дима развернулся: — Парни, вам тут больше не рады, — и смерил нас презрительным взглядом. — Идите-ка лучше домой, — и зашел в аудиторию, закрыв за собой дверь. Мы немного постояли снаружи, переглядываясь. Определенно, мы ожидали худшего. Решив, что он не будет нас ждать, и с той стороны должно уже быть свободно, мы все же зашли. Стараясь не замечать взглядов с самыми разными эмоциями, мы забрались на самый верхний ряд по ступенькам и заняли свои обычные места. Теперь, чтобы коситься на нас, всем бы пришлось изворачиваться и задирать головы. Мы видели, что шушукания продолжаются, но постарались завязать с Пашей отвлеченный разговор до начала лекции. Дальше было хуже. В перерыве между первой и второй парой, когда мы шли на этаж выше, малознакомый нам рыжий парень понесся навстречу по лестнице и сбил Пашу с ног. Я постарался подхватить его, но тоже оступился и покатился вслед за ним. Парень тем временем схватил Пашу за грудки и потащил его вниз. — Идем-идем, пидорас, ты же любишь жестко, — и влепил Паше затрещину. Тот пытался сопротивляться, но был явно дезориентирован после падения и никак не мог извернуться из захвата. Я кинулся, чтобы попытаться освободить друга, но меня одернули за плечо, и в следующую секунду перед глазами заплясали звездочки. Когда я увидел того, кто мне врезал по лицу, тот уже шел вслед за рыжим, нанося Паше удары по корпусу. На лестнице раздался женский визг, кто-то пытался образумить ребят и даже сделал попытку их расцепить. Я поспешил вниз по лестнице. Когда я оказался на пролет ниже, то увидел, как Паша лежит в стороне, скорчившись от боли, и рыжий сцепился с коренастым парнем с черным ежиком на голове. Миша! К нему со стороны подбирался пособник рыжего, и я бросился на него, метя точно в нос. Хлынула кровь. Уворачиваясь от ударов, не замечая боли, я дрался как загнанный зверь. Что-то хрустнуло, где-то вспыхнула боль. Было не важно. Опомнился я лишь когда грудь сдавили чьи-то руки, не давая двигаться. Меня оттащили от соперника и что-то кричали на ухо. — Ребята, харе! Успокоились все! — я с трудом сфокусировался на том, что происходило вокруг меня. Было очень много людей, Паша все еще лежал, Мишу, рыжего и его дружбана тоже удерживали. — Что здесь происходит? — раздался истеричный голос нашей преподавательницы по Бухгалтерскому учету. — Я задала вам вопрос! — я слышал. Но был не в состоянии отвечать. — Марья Васильевна, ничего не происходит, — раздался голос за мной. Меня попытались поставить на ноги и отряхнуть. — Недопонимание, которое уже порешали, — перед женщиной вырос еще один однокурсник, пытаясь убедить ее в том, что случившееся не стоит внимания. Да, дисциплинарной комиссии и отчисления нам еще не хватало. Я пока не понимал всего, что происходит, но казалось важным поддержать эту ложь. Что на о случившемся не стоит беспокоиться. Кто-то подал салфетку парню с разбитым носом, и тот поспешно отвернулся от Марьи Васильевны. — Вы что здесь устроили за петушиные бои?! Это вам не боксерский клуб! — продолжала причитать она. Увидев лежащего Пашу, она побледнела. — Вызовите скорую! Казалось, эти слова волшебным образом придали моему другу сил, и он как мог выдавил из себя с улыбкой: — Что вы, какая скорая. Я так, ногу подвернул, — и принял сидящее положение, поглаживая щиколотку, сдерживая судорогу на лице. Рядом с ним оказалась Ксюша, которая помогла ему подняться. Совместными уговорами нам удалось успокоить преподавательницу и отделаться объяснительными. Паша, однако, действительно выглядел плохо. Когда я и Миша подошли к нему, он сказал, что ему больно дышать. — По ребрам получил? — спросил Миша. Друг в ответ растерянно кивнул. У меня самого кружилась голова, Миша прикладывал салфетку к брови, но в целом выглядел неплохо. Мы зашли в уборную, чтобы умыть раны и оценить масштаб повреждений. Под моим левым глазом наливался сильный отек, костяшки содраны, все тело болело, но, кажется, ничего серьезного. Миша отмахивался, что все в порядке, но все же потирал колено и тоже начинал плохо видеть из-за брови. Пахан же не мог нормально стоять. Он действительно подвернул ногу и его всего трясло. Было решено посадить Пашу в такси и проводить домой, потому что о медицинской помощи он не хотел и слышать. Мы доехали с ним до дома, помогли добраться до квартиры и, убедившись, что у него под рукой есть запасы замороженных овощей для прикладывания к ушибам, оставили отдыхать. Тот не был настроен на общение, но все же тепло нас поблагодарил. Мы взяли с него обещание дать нам знать, как он будет себя чувствовать дальше. На улице перед подъездом я протянул Мише ладонь. Тот приподнял брови, но пожал ее. — Спасибо, — я смотрел ему в глаза. Почти забытое воспоминание о субботе возникло в голове. Я постарался отогнать мысли об инциденте с Юлей как о нелепом происшествии будто из прошлой жизни. Сейчас я лишь испытывал невероятное облегчение от того, что Миша, кажется, на нашей стороне. Он же не мог не знать о причине драки? И помог. — Не вопрос, — легко улыбнувшись ответил он и кивнул в сторону улицы. — Идем? Или собираешься вернуться на лекции? — Какие уж тут лекции, — у меня все еще кружилась голова. — Мне бы тоже приложить чего к глазу. Хотя, наверное, уже все равно поздно, — дома у Паши в зеркале я заметил, как на месте удара расползался свежий синяк. Идти домой нам было в одном направлении. Вокруг никого не было, в это время все уже на работе или учебе. Я ощущал приятный запах его одеколона и радовался, что он здесь. Что не отвернулся от меня. Какое-то время мы провели в молчании, но тут Миша осторожно задал вопрос. — Илья, — я поднял на него взгляд. — А ты это, … знал о Паше? — мое сердце непроизвольно ускорило темп. В его голосе не было враждебности, но все же страх сковал мои внутренности. Я отвернулся, чтобы не видеть его лица. — Конечно, знал, — и тяжело вздохнул. — Но не видел, — я имел в виду пресловутое видео. — Ммм, — неопределенно отозвался он. Я почувствовал руку, придерживающую меня, на своем локте. Миша шагнул вперед, загораживая дорогу. Испуг пополам с трепетом от его близости наполнил мое тело. Он поднял руку к моему лицу и, проведя ее дальше и положив ладонь на затылок, притянул к себе. Его губы на моих губах вызвали ураган в голове. Я, не веря в происходящее, отвечал на жаркий поцелуй. Я задыхался, мне не хватало воздуха, я отрывался и, вдохнув, возвращался, лаская его языком и позволяя ласкать себя. Наш безумный поцелуй походил на танец. Его пальцы гладили мою шею, посылая волны удовольствия, делающие мои ноги неспособными удержать меня. Я притянул его за талию, прижимаясь к нему всем телом. Ни один из нас, казалось, не желал разорвать контакт. Когда я уже не чувствовал губ, мы, не прекращая объятия, все же оторвались друг от друга, тяжело дыша. Раскрасневшийся, он с выжиданием смотрел мне в глаза. Я широко улыбнулся, не веря, что это происходит со мной. Он улыбнулся в ответ, и я потянулся за новым поцелуем. Он ответил, чувственно провел языком по моему и нежно прикусил мою нижнюю губу. — Ты мне сразу понравился, — прошептал он, не отдаляясь, и запечатал слова, снова прильнув. — Я не хотел, чтобы с вами что-то случилось сегодня. С тобой, — и нежно погладил ладонью мою щеку. Я потянулся навстречу руке, чтобы снова испытать это приятное прикосновение. — Ты пришел из-за меня? — удивленно выдохнул я. Я-то думал, что его на место передряги занесла простая удача. Он кивнул и снова наклонился для поцелуя. Чувствовать его язык, его дыхание было так хорошо, что становилось невыносимо. Я не удержал легкого постанывания. Недалеко раздались звуки заводящейся машины. Это заставило нас опомниться, что мы все еще на улице между дворами, где в любой момент могут встретиться люди. Мы нехотя разорвали объятия, но продолжили идти очень близко, незаметно касаясь пальцами друг друга, но не решаясь взяться за руки. — Бедная Юлька, — вспомнил я субботу. Мы хрипло рассмеялись, отлично друг друга поняв. Все как-то сразу встало на свои места. — Зайдем ко мне? Если ты никуда не спешишь, — прозвучало очень неуверенно. Но мне не хотелось бы с ним попрощаться сегодня, когда мы дойдем до развилки. Миша чуть призадумался, и я немного заволновался. — Мне в пиццерию к четырем. Позвонил сегодня по телефону, который ты мне дал, сказали, прийти показаться. Так что, похоже, не спешу, время еще есть. Я обрадовался, что его позвали, и что, кажется, он согласился на мое предложение. Мы продолжали идти в тишине, поглаживая друг друга пальцами, когда наши руки как бы случайно переплетались, и бросая друг на друга особые взгляды. Когда мы дошли до квартиры и скрылись за дверью, то оба не выдержали, и кинулись целовать друг друга. Страстно и осторожно одновременно. Он изучал мой рот, и я отвечал тем же. Я отрывался, чтобы прикусить мочку его уха, и он проводил языком по моему. Миша стянул с меня куртку, отбросив в сторону, а я распутал его шарф. Оставшись без верхней одежды, мы смогли почувствовать кожу рук под пальцами, прильнуть еще ближе. Неожиданно я оказался припертым к стене, заточенный между руками по сторонам от моего лица. Миша прижался, раздвинув мои ноги своей и опустился ниже, чтобы дотянуться до моей шеи. Я запустил пальцы в его короткие волосы, вторая рука гладила его по спине, плечам, и кулаки судорожно сжались, когда проворный язык провел полосу у ключицы. Дыхание сбилось, и будто совсем потерялось, когда нога прижалась к моему паху, сильное тело еще больше навалилось на меня, и язык перебрался к кожице за ухом. Невероятно возбужденный, я старался отвечать на ласки. Вторая рука аккуратно забиралась под его футболку, пока я возвращал поцелуи в открытую мне шею. Почувствовав отдачу, я продолжил исследования, заползая дальше, нежно поглаживая корпус, перемещаясь на спину и ведя руку наверх вдоль позвоночника. Миша слегка отстранился, и футболка уже летела на пол. Возбуждение накрыло меня новой волной, когда я увидел отлично прорисованные мышцы на его теле. Он потянулся расстегивать мою рубашку, и я судорожно помогал ему. Когда и она оказалась в стороне, Миша оторвал меня от стены и мы, целуясь, переместились дальше до гостиной. Он настойчиво подтолкнул, и мои ноги, подломившись в коленях, опустили меня на диван, и Миша тут же оказался сверху. Я выгибался ему навстречу, мой член болел, заточенный в ставших узкими джинсами, я хотел отдаться этому парню как никому в жизни. Он гулко постанывал в ответ, прижимался ко мне и проводил руками по всему моему телу, покусывая плечи и тут же целуя их. Когда его проворные пальцы потянулись освобождать меня от джинс, я с готовностью помог и взялся за его ремень. Мы остались в нижнем белье и устроились полулежать на диване лицом к лицу. Его член пульсировал и жар, исходящий от него, чувствовался в воздухе вокруг. Я погладил его через ткань боксеров, наслаждаясь тем, как Миша подается вперед к руке. Он ответил тем же, лаская меня внизу. Я прильнул к его губам, погружаясь в него языком и слегка сдавливая член в руке. Раздался стон, и властный язык ворвался в мой рот, а рука скользнула под резинку и взяла мою плоть в кулак. По телу будто пронесся электрический разряд, и я подался вперед, поддаваясь языку и не сдерживая стоны. Он нежно поглаживал ствол члена, проводя по нему от основания к самой головке. Я постарался не остаться в долгу, повторив его манипуляции. Мы продолжали ласкать друг друга, подаваясь навстречу, осыпая поцелуями щеки, шею, плечи, и возвращаясь к губам. Я вспомнил, что у Миши не было секса уже очень давно, и ускорил темп, одновременно впившись поцелуем в чувствительную точку под его кадыком. Он часто задышал и подстроился под мои движения. Очень скоро с гортанным стоном он содрогнулся и излился мне в руку. Я, увидев его наслаждение, кончил вслед за ним. Переплетенные, мы лежали, тяжело дыша. Мы бы так и уснули, если бы сперма не холодила наши животы и руки. Поэтому пришлось встать и отправиться в душ. Я потянул Мишу за собой, ведь места на двоих там вполне достаточно. Он чуть рассмеялся, но, шлепнув меня по заднице, пошел вслед за мной. Когда теплая вода обдала нас влагой, мы прижались ближе друг к другу, чтобы не замерзнуть. Моя спина прижималась к его груди, и я направлял струю воды так, чтобы она попадала на нас обоих. Немного согревшись, я зафиксировал душ на нужной высоте. Миша уже намыливал мне спину, сопровождая движения поцелуями в плечи. Я откинул голову назад и поддался искушающим рукам. Член медленно начинал оживать, отзываясь на ласки. Я похабно потерся задом о его член, когда его язык оказался на мочке моего уха. Он усмехнулся и снова раздался шлепок. Извернувшись, я прильнул к его губам и застонал ему в рот, когда почувствовал ладонь на члене. Миша оторвался от меня и слегка надавил другой рукой мне на плечи, чтобы я наклонился. Я оперся руками о стену перед собой и снова прижался к его паху, чуть развернувшись, чтобы посмотреть. Парень явно наслаждался процессом, массируя мою поясницу, покрытую пеной. Постепенно рука опускалась все ниже, и, наконец, оказалась приставленной к анусу. Посмотрев мне в лицо, он осторожно скользнул намыленным пальцем вовнутрь. Я подался к нему, нагибаясь сильнее. Он осторожно двигался внутри меня, одновременно поглаживая мой член другой рукой. Я застонал от удовольствия и расставил ноги еще чуть шире. Хотелось большего, намного большего. Второй палец вскоре присоединился к первому, вызвав небольшой дискомфорт, но я продолжал двигаться в такт, не замечая ничего за пеленой возбуждения. Рука, ласкавшая мой член, оторвалась от своего занятия и отвесила мне звонкий шлепок по ягодице, заставивший меня застонать в голос. Наконец, Миша вынул пальцы и стал намыливать свой пришедший в боевую готовность член. Я завороженно потянулся к нему и украл нежный поцелуй. Он сминал мои губы, проводил по ним языком и нежно входил в мой рот. Я почувствовал головку, приставленную ко мне, и выгнулся в спине как мог. Медленно и осторожно он вошел в меня, продолжая наш чувственный поцелуй. Я задыхался от чувства наполненности и сумасшедшего желания. Не спеша двигаться, парень водил руками по моему телу, изучая его. Когда я почувствовал, то подал знак, что можно продолжать, и, оторвавшись от его губ, снова наклонился и уперся в плитку. Размеренные движения волнами посылали удовольствие по телу. Там внутри раз за разом все лучше чувствовалась приятная пульсация точки наслаждения. Миша постанывал и направлял меня, насаживая на свой член. Я помогал ему, сгибая ноги в коленях. Каждое движение отзывалось в теле и хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Парень осторожно потянул меня наверх и вынул член, на что я протестующе замычал. Ухмыляясь, он развернул меня к себе, закинул мою ногу на бортик ванной и положил мои руки себе на плечи. — Держись, — я повиновался, поняв его замысел. Он присел, отыскивая удобное положение, и вскоре движения возобновились. Под таким углом член попадал точно в цель, и ноги отказывались держать меня. Я покрепче ухватился за парня, и тот ускорил темп. Казалось, у меня из глаз посыпятся искры от этих невероятных ощущений. Я не заметил, как мы оба стали громко стонать, совершенно не сдерживаясь, поддаваясь страсти. Я осыпал Мишу поцелуями, когда мне подворачивались участки его кожи, и готов бы потерять сознание от удовольствия. Тело Миши непроизвольно согнулось, дыхание сорвалось. Еще несколько толчков, и я, помогая себе рукой, тоже кончил во второй раз. На этот раз мы помылись без приключений, помогая друг другу намыливаться и обмениваясь поцелуями. Когда прием душа был окончен, Миша заметил свою зубную щетку. — Похоже, еще пригодится, — я лишь улыбнулся в ответ. Кажется, этот день все же будет не так плох.