***
Она стояла в церкви. Ее сердце билось всё чаще. Священник, стоящий под самым куполом, промолвил заключительные слова: «...и пусть земля ему будет пухом!»***
Осень разыгралась не на шутку. Город горел красками, утопая в их количестве и разнообразии. Календарь показывал шестнадцатое число, воскресенье. Солнце играло, грея пока еще летним теплом. Руки замерзли и всё никак не могли набрать нужный номер. Три часа до церемонии. Не хотелось даже вспоминать о событии, сковавшем ставший чистым рот и белоснежное тело. Только глаза были залиты грязным, соленым морем, в которых тонул корабль, цвета темного шоколада. Счастье билось о корму долгое время, но потом оно переросло в волнение, а затем в страх. «Что будет дальше? — шептали алые губы. — Мир изменится?» Сердце било сначала чечетку: остро и сильно, заставляя незримо содрогаться тело, — потом заиграла барабанная дробь: быстрая, как ветер. Ровно час дня. Она стоит перед дверью в зал, скованная цепями отчаянья и волнения. Отец сжимает ее руку, крепко, передавая ей всю свою силу и забирая себе весь страх. Они входят. Все гости уже тут, стоят, чуть дыша. Священник вознес крест: — Уважаемые гости... Слова плывут, словно через вакуум. Лишь жалкие отрывки тревожат, казалось, отключившийся мозг. «...и пусть земля ему будет пухом. Аминь». Гробовая тишина и тихий треск синей замерзшей кожи.