Sovenoks' Collide

      Ничто так явно не доказывает существование души, как ощущение того, что в неё насрали.       -Да можешь хоть расшибиться здесь, мне всё равно!       Память услужливо подбросила выпаленную в ярости полминутой назад Леной фразу.       «Мне всё равно!»       Всё равно…       Напряжение, копившееся на протяжении последних полутора суток и достигшее сейчас пика, внезапно схлынуло, словно кто-то открыл плотину. Или успел включить экстренное охлаждение на выходящем из-под контроля от перегрева реакторе атомной станции.       Слова не нужны. Разворачиваюсь и ухожу с площадки для бадминтона прочь, куда глаза глядят. Лишь бы не туда, куда ушла Лена.       Теперь мне всё равно.       Пустота и темень. Лунный свет. В кармане при ходьбе что-то позвякивает. Тяну руку и достаю. Лунный свет обозначает в темноте контуры ключей. И их что-то слишком много для ключей от палатки. Догадка осеняет: это Славины. Я их так и не отдал. Впрочем, теперь всё равно. Но и выбрасывать как-то не хочется…       Задумавшись, продолжаю идти, зажимая в кулаке связку Славиных ключей. Оступаюсь и чуть не наворачиваюсь.       - Да чтоб тебя!       Поднимаю взор, осматриваюсь. Бордюр, дорожка… Клубы?!       Память приводит слова Электроника: «А у нас кое-что есть!» и его заговорщицкую улыбку. Решено! Нужный ключ находится не сразу. Руки ходят ходуном. Наконец, дверь поддаётся и впускает меня. Ощупью крадусь вдоль стены и нашариваю ручку двери кладовки. Через минуту уже нахожусь там и включаю свет. «Средство для протирки оптики» находится не сразу. Пакет с шебуршанием срывается с бутылки, пробка с треском проворачивается и снимается. Несколько жадных глотков и…       - Кхха!!!       На глаза наворачиваются слёзы. Глотка, пищевод и желудок обожжены, словно наглотался лавы. Судорожно пытаюсь отдышаться.       Водка всё-таки здорово даёт в голову. Меня разбирает дурной смех. Не препятствую. Нахохотавшись до слёз, утираюсь. И здесь память услужливо преподносит на блюдечке с голубой каёмочкой всё произошедшее за несколько дней. Дыхание становится чаще, чаще…       - ААААААААААААААААААААААА!!!       Начинаю рвать и метать. Слёзы струятся по лицу, а рыдания мешают дышать. Расколошматив в кладовке всё, что можно, валюсь на пол.       -НЕНАВИЖУ!!!       Рыдания постепенно стихают, остаётся лишь плач. Тихий, безнадёжный. Наверное, такой, каким провожают не в меру затянувшееся детство. Пятнадцать лет напоминаний об инфантильности не проходят даром, пусть здесь мне явно лишь семнадцать на вид.       Продолжаю лежать, скрючившись. «Блюз – это когда хорошему человеку плохо», - успокоившись, вспоминаю где-то прочитанную фразу и ухмыляюсь. Распластываюсь на полу в позе морской звезды, набираю воздуху побольше…       - Ноубади ноооуз зэ траблз аааайв сыыыыыын!!.. – затягиваю, немилосердно фальшивя. Плевать, что услышат. – Ноубади ноууууз бат джизасссс!!..       Взгляд падает на отставленную в сторону бутылку. Удивительно, но при учинённом мною разгроме она осталась цела. В ней плещется примерно две трети. Продолжать нажираться вроде бы никто и не мешает, но откуда-то появляется и растёт мрачная решимость, вначале неясная, но всё растущая с каждой секундой.       - Я последняя скотина, да?! Мне никогда не быть «настоящим пионером», да?! Тогда да не будет же это неправдой!       Оскалившись, рывком поднимаюсь на ноги и принимаюсь остервенело искать что-нибудь, что можно было бы обмакнуть и поджечь. Находится какое-то тряпьё. Смутно припоминается что-то про коктейль Молотова. Что там нужно? Машинное масло и ещё что-то в каких-то пропорциях. А, плевать, неважно! Спирт тоже хорошо горит.       - Тэкс-тэкс-тэкс, зубсы-зубсы, у нашей прелесссти их шес-сть! – приговариваю я, нервно хихикая, и наконец, импровизированный «Молотов» из одного компонента готов к употреблению. Теперь бы найти спички…       Спички по прошествии нескольких минут поисков всё же находятся. Треть коробка. Немного, но этого хватит.       Начинает мучить жажда. Мысль пойти к умывальникам кажется наиболее логичной. Спички в один карман, импровизированный «Молотов» отправляется в другой, но чего-то явно не хватает. Образ инфернального зла надо бы чем-то дополнить, да только вот чем?       Электроник показывал за столовой склад. Логично отправиться туда, авось что-нибудь можно будет найти. Взор упал на добротный советский фонарик, лежавший на полке. "Почти такой же, который брался в старый лагерь…" Я прислушался к ощущениям – ничего. Облегчённо вздохнул и взял фонарь.       - Тоже пригодится.       Выхожу из кладовки, выключаю там свет и вижу на столе НЕЧТО. Лунный свет оттеняет лишь контуры. Небольшое, с кошачьими ушами, плавные контуры… Руки лихорадочно ищут кнопку включения на фонарике… Это же робот! Тот самый странный робот, над которым так старались братья-акробаты, тьфу ты, кибернетики! Только уже внешне вроде как почти готовый. Невольно раздаётся нервный смешок.       Касаюсь рукой. Металл не холодный, а успокаивающе-прохладный. Хотя мог нагреться и за день.       - Ладно, мне пора, - говорю я роботу. Тот, естественно, не отвечает. Дверь кружка кибернетики закрывается и замыкается.       Так, куда дальше?       К умывальникам водицы напиться, или к складу, снарядиться как следует? Куда первее?       Лучше, конечно, склад. А там и столовая рядом!       Смущал, правда, тот факт, что идти пришлось бы через площадь. Слишком открытое пространство. Попадаться кому-либо на глаза не было ни малейшего желания. Стоп, а кто мне помешает двигаться вдоль реки?       Так и решено было сделать. Но до реки ещё нужно было дойти, а сделать это можно было только лесом. Что ж, особого выбора у меня нет. Придётся идти.       Я шёл, а река всё не появлялась. Более того, тропинка, по которой я шёл, становилась всё уже и незаметнее. «Что-то это мне напоминает…»       Появившийся просвет подтвердил мои смутные догадки: ускорив шаг, я вышел к старому лагерю.       - Добро пожаловать. Снова, – фыркнул я. Стараясь особо не шуметь, направился к заброшенному корпусу.       К тому времени усталость, как физическая, так и эмоциональная, уже давала о себе знать. Она притупила страх, хотя он и так был явно меньше, чем когда я впервые очутился здесь. Я вспомнил, что в бомбоубежище были койки, а шкафы никто толком так и не разбирал. Кивнув своему решению, я спустился вниз, благо люк с прошлого раза оставался открытым.       Свет фонарика вновь выхватывал стены с проводами, а я отмечал про себя постепенное снижение коридора. Но вот, наконец, та самая дверь. Колесо проворачивается со скрипом и впускает меня в комнату.       Я огляделся, благо теперь некуда было спешить. Обстановка спартанская, ну так и я пришёл не в гостиницу класса «пять звёзд». Вторая дверь всё так же лежала на полу, рядом с нею обнаружилась фомка. «Отлично!»       Теперь надо бы порыться в шкафах. Так, противогазы, аптечки (одну положил в карман – пусть будет, мало ли)… А, вот! Сухпайки! При их виде желудок напомнил о себе. Обнаружилась и запасы очищенной воды и таблетки для её очистки. «Да тут можно жить!»       Когда с поздним ужином было покончено, я вытянулся на койке и тут же провалился в сон.

***

      Время не ощущается. Ну, почти, если не считать в качестве будильника собственный организм. Организм явно был не прочь освободиться от лишнего, но это было пока терпимо. Нужно было найти место. Мне вспомнилась собственная квартира. Хотя и теперь я никак не назвал бы себя особо аккуратным, но даже тогда негласное правило не гадить там, где живёшь, воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Оно же сработало и сейчас.       И всё же нужно было поторопиться. Путь наверх по ощущениям занял больше времени, чем вчерашний путь сюда. Время – штука относительная. И ничто так лучше не иллюстрирует эту относительность, как то, по какую сторону от двери туалета ты находишься.       Туалеты старого лагеря пригодились. Теперь, когда часть базовых потребностей была удовлетворена, я поднялся на второй этаж и выглянул в разбитое окно. Ещё во время поднятия сюда я заметил, что в старом корпусе довольно светло, и луна явно не могла давать столько света, но тогда мысли были о другом. Теперь же было время проверить догадки.       Через кроны деревьев было видно, что солнце уже стояло высоко. «Уже день», - подумалось мне. Капитан Очевидность явно был бы мною доволен.       «Штирлиц выглянул в окно. Из окна дуло. Штирлиц закрыл окно. Дуло исчезло». Анекдот как-то спонтанно пришёл на ум. Я рассмеялся.       Так, а что дальше? В лагерь возвращаться я не планирую. Слишком много чести. Возможно, я потом буду жалеть об этом, но человек ведь такая скотина, что ко всему приспосабливается, не так ли? У меня нет причин считать себя исключением из правил. Сколь-нибудь внятных ответов за эти дни я так и не нашёл. И сколь-нибудь явных союзников - тоже.       «Кстати, о союзниках. Кому вообще в этом лагере можно доверять? Вожатой – явно нет. Вчерашний день показал, что даже с идеальной пионеркой Славей явно что-то не то. Мику в расчёт не берём, потому что… Потому что. Безусловный талант к музыке уравновешивает просто невероятных, космических масштабов болтливость и наивность. События этих дней показали, что наивность делает уязвимее, с такими попросту не считаются… Хотя, а сам-то?» Вспомнилось то пренебрежение, с которым относился к девочке-мультиинструменталисту с изумрудными волосами и хвостиками ниже колен. Тут же стало противно. Отмахиваться от человека как от назойливой мухи! От человека, который, в общем-то, ничего плохого тебе, по сути, и не сделал!       «Кажется, это называется ставить себя на место других».       Я сплюнул и проследил за полётом плевка. Тот смачно шлёпнулся на землю и постепенно стал просачиваться.       «А, к чёрту! Оправдываться в чём-либо и перед кем-либо больше не собираюсь. Доверять – тем более».       Солнце всё так же светило, листья деревьев временами что-то шептали потревожившему их ветерку. Посвежело.       Я передёрнул плечами. «И всё же свои вещи надо забрать. Нужно удостовериться, что никто в этом не помешает. Ещё не хватало пересекаться с вожатой и иже с ними!» Тут о себе напомнил недовольным бурчанием желудок. «Но сначала я всё ж подкреплюсь».       И снова здравствуй, туннель.