Молитва

— Отпускаю грехи твои. Во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь. Он убрал руку и теперь смотрит на меня. Я отворачиваюсь. Пока я пытаюсь прощупать собственное нутро и понять, стало ли мне хоть немного легче, он все не сводит с меня пристальный взгляд. — Спасибо, падре, теперь дела пойдут в гору, – в моих словах горькая ирония; быть может, я неблагодарный ублюдок, но я действительно ожидал большего от этой исповеди. Мендоза шумно выдыхает и снова дотрагивается до моего лица. Приятная прохлада от его пальцев распространяется по щекам, и я накрываю его руку своей. Мне становится спокойнее. — Ты весь горишь, – его голос, напротив, звучит взволнованно. — Я в норме, – говорю едва слышно. Далеко от правды, да и его не так просто обмануть. Я подвожу его кисть к своим губам, а он, ничуть не удивляясь, наблюдает, как я целую его пальцы; я делаю это без задней мысли, думаю, он понимает, ведь в этом я и впрямь нахожу утешение куда большее, чем дала мне исповедь. Сейчас я впервые ощущаю его святость, божественную силу, которую я давно отверг. Джо аккуратно высвобождает руку и кладет обе ладони на мой затылок, призывая наклониться к нему. Я повинуюсь, и теперь мы находимся так близко друг к другу, что я могу рассмотреть свое отражение в его зрачках. Он прислоняется лбом к моему и закрывает глаза. Я делаю то же самое. Спустя несколько безмолвных мгновений он начинает шептать что-то на латыни, и я чувствую губами его дыхание, невольно ловлю ими каждое его слово. Еще немного – и я вдруг теряю счет времени; одна за одной меня неосязаемой вереницей покидают все мысли, и мне начинает казаться, будто я проваливаюсь во что-то бесконечно мягкое, где слышен только его шепот. Я словно оказываюсь в месте, которое даже имеет цвет, но я не могу его описать. Я вижу что-то, до чего могу дотянуться и что кажется невероятно прекрасным, и оно наполняет меня теплотой и спокойствием. — Сарчи! – чуть более громко зовет меня падре, когда все заканчивается, и я нехотя размыкаю веки. Он слегка отстраняется от меня и медленно скользит взглядом по моему лицу сверху вниз, от кромки волос до кончика подбородка, точно оценивая мое состояние. Мне с трудом удается сфокусироваться и вернуться в реальность, но странная легкость по-прежнему не покидает мысли и тело. — Что это было? – спрашиваю я, не рискуя повышать тон, чтобы не спугнуть ее. — Молитва, – Мендоза, наконец, отпускает меня. – Тебе лучше? — Да, – отзываюсь чуть помедлив. Он удовлетворенно улыбается, достает сигарету и отворачивается к окну. Я молча следую его примеру. — Спасибо, – на этот раз я искренен. – Надеюсь, на улице из меня не выветрится… это. — Рассвет через пару часов. Не хочешь дождаться? Я оглядываю раскинувшийся за стеклом великолепный вид ночного города и киваю. Священник выпускает изо рта дым, и на его губах снова появляется улыбка.