***
— Подай вон тот салатик, пап, — прошу я и тянусь, указывая рукой. Мама как всегда отличилась, наготовив всего и побольше. Наверное, весь день была на кухне, а салаты так вообще со вчерашнего дня готовы были. Когда я приехала, я поняла, в чём причина — на мой «тихий семейный праздник» съехалась вся родня, которая смогла — некоторых я даже и не помнила. Я давно не помню таких огромных праздников, чтобы съезжались прямо все. Это случалось из-за Марка — из-за того, что семья несла на себе горе, которое никому не хотелось разделять. Никто не мог в полную силу праздновать, когда над нами тёмной тучей висел мой полумёртвый брат. Когда же он погиб, пусть это и было больно — это всё же был конец. Мы смогли пережить эту боль, и груз наконец свалился с наших плеч. И вот сейчас приехали все эти тётки, дядьки, троюродные и двоюродные братья, племянники и прочие родственники, которых в лицо-то плохо помнишь, не то что по именам. Но, надо сказать, чем больше компания, тем меньше молчания и больше веселья. Атмосфера задушевных разговоров, пусть ты в них и не участвуешь, всё равно нужна. Как фон. Так и мрачных мыслей меньше. Лично я вот думаю только о том, как побольше всего попробовать, пока всё не съели. — Кхм, — из-за огромного стола поднялся, как гора, крепкий темноволосый альфа, мой дядя — брат отца. Характерные для нашей семьи серые глаза чуть заплыли пеленой от выпитого «за моё здоровье». О нём я помню лишь то, что он один из немногих родственников, которые если не любили меня, то хотя бы симпатизировали. Конечно, за столом гораздо больше поклонников Марка, но на мой День рождения они всё равно согласились приехать. Я усмехаюсь своим мыслям. Ну что ж, другого варианта остаться в почитании у отца у них не было. Я не питаю особых иллюзий насчёт отношения к бетам. — Тихо, — сначала спокойно сказал дядя. Шум не прекратился. — Тихо! — рявкнул он и, наконец, наступила тишина, прерываемая лишь звоном столовых приборов. — Хочу сказать пару слов для моей дорогой племяшки… И тут начался воистину душевный долгий тост, который прерывался иногда лишь для того, чтобы все взяли бокалы и выпили в мою честь. В искренность половины сказанных мне за этот вечер слов я с натяжкой готова была поверить, но некоторые родственники боялись даже трогать меня лишний раз — словно боясь заразиться. Наличие даже одной беты в семье словно портило её безукоризненную репутацию. Я уже почти перестала думать об этом, как вдруг — этот семейный праздник, под середину которого мне хотелось сбежать. Слишком уж много внимания к моей скромной персоне. К тому же большинство приехало лишь повидаться с отцом и матерью — они и общались-то только с ними, хотя, кажется, привезли какой-то бредовый подарок вроде рамочки для фото. Всё это я терпела без малого три часа. Но потом мне стало тошно и не хватало воздуха от злости и обиды. Я вовсе не хотела проводить этот вечер так, хотя родители, конечно, хотели мне угодить. Когда же вся еда была попробована, а все любимые члены семьи выслушаны, я многозначительно взглянула на Мура, который отчуждённо что-то жевал всё это время, при этом едва ли я заметила, как он это что-то накладывал. Похоже, за ним ухаживала сидящая с его правой стороны тётка, которой он очень понравился. Вообще, моего кота по достоинству оценили все представительницы женского пола, и он даже заслужил похвалы некоторых из мужчин. На самом деле, вряд ли они восхищались самому Муру, скорее тому, что он выбрал меня. — Сбежим? — заметив мой взгляд, шёпотом спросил Макс. — Да, — простонала я. Тогда Мур тотчас же встал из-за стола, сложил салфетку, которая была на его коленях, и подал мне руку, чтобы я тоже могла встать. На вопросительные взгляды всех собравшихся он сказал: — Если не возражаете, Сандра хочет посмотреть подарки. Не дожидаясь реакции, он увёл меня из гостиной на второй этаж, в мою бывшую комнату, где и лежали все дары и подношения — некоторые из них я уже видела и оценила: бриллиантовое колье от родителей, от ближайших родственников целый ряд разнообразных подарков — от просто денег до душевых наборов «по акции». Мур как всегда отличился и подарил мне… лошадь. Живую, настоящую кобылу — ту, на которой в один из дней явился ко мне. Белоснежную лошадку, которая живёт в конюшне и раз в неделю ждёт меня на оплаченные занятия верховой ездой. Это, конечно, был шок, но это же Мур, он словно создан для того, чтобы удивлять. — Ох, Макс, спасибо, что вытащил меня оттуда! — с облегчением вздохнула я, взяв в руки очередной конверт с открыткой. — Это уже было невыносимо. — Если бы та тётка ещё наложила бы мне чего-нибудь, я бы лопнул, — посмеялся он. — А вообще, я не ожидал, что людей будет так много. — Сама в шоке, — сказала я, бросив следующий конверт на кровать. Везде какие-то пустые, бессмысленные слова. Ну спасибо хоть что написали. — Вообще-то в семье меня не очень любят. — Потому что ты бета? — Сам знаешь, — ответила я и почувствовала тёплые руки на своей талии. Мур обнял меня сзади и легонько поцеловал в шею. — Кис-кис, — прошептал он мне на ухо, заставив улыбнуться. Лёгкие мурашки пробежали волной по моим рукам. Давно мы не признавались друг другу в любви… вот так. — Ки… Что?! Я кинулась к прикроватной тумбочке, заметив на ней это. От прикосновения к конверту мои пальцы словно ударило током, я взяла его в руки и повертела, чтобы убедиться наверняка. Рядом с чёрным, как смоль, конвертом лежала алая роза, как ничто напомнившая мне о том, кто её отправил. — Что такое?.. — удивляется Мур где-то позади меня. Я держу конверт в дрожащих руках и перебираю в голове варианты. Порвать, сжечь его прямо сейчас, сломать розу, выкинуть в окно — всё, чтобы забыть, чтобы оставить, чтобы стать свободной… Или открыть. Прочесть. Осмыслить. И выкинуть из головы. Если получится. — Это… Просто это… — я кручу конверт в руках и быстро прячу за спину, повернувшись к Муру. — Это, должно быть, чья-то неудачная шутка, — я пытаюсь изобразить смех. — Пойду и выкину этот конверт… Знаешь, я тоже тебя люблю. Я быстро целую его в губы и вылетаю за дверь. Спускаюсь вниз, пробегаю мимо гостей и мчусь к выходу — прямо навстречу зиме, вот так, в лёгком праздничном платьице. Порог дома встречает меня вьюгой и снегом, который летит мне в лицо, но мне плевать. Я нервно открываю конверт, на котором нет даже инициалов, но его отправитель мне понятен. Как он передал его? Через отца?! Попросил об услуге взамен помощи? Или просто пробрался в дом или подослал кого? Господи, как он это делает! А главное, зачем?.. Читаю текст, выведенный его идеально ровным почерком и на глаза наворачиваются слёзы. Зачем, зачем, ведь я ранила твою гордость, ведь я сделала тебе больно, ведь я поставила точку — зачем ты вернулся?«Конечно, я помню о твоем Дне рождения. Это каждый раз был грандиозный день в моей жизни. Огромного самообладания мне стоило не приехать лично. Но поздравить всё же я хотел бы с глазу на глаз. Я умею ждать, Сандра. И я знаю, ты скучаешь. Надеюсь, этих пяти месяцев хватило на то, чтобы подумать. Меня не устроит прощание по сообщению — как ты понимаешь, не так должна кончиться наша с тобой история. Хочешь подарить мне последнюю пуговицу — подари настоящую. Я скоро приеду за тобой. Будь готова. P.S. — Возможно, я не выдержал и уже приехал. Вольф Луин.»