Я у мамы бета

— На выход! Макс берёт меня под локоть и осторожно вытаскивает из машины. Мои глаза завязаны тонкой полоской ткани, поэтому я не вижу, куда мы приехали, но слышу много детского смеха, визгов, криков, гомона людей и весёлой приглушённой музыки. Из-за того, что тороплюсь поскорее развязать глаза, я резко встаю и ударяюсь головой о верх машины.  — Ау!  — Осторожнее, — смеётся Мур. — Куда-то торопимся?  — Да, знаешь, скорее хочется увидеть парк аттракционов, в который ты меня привёл, — я всё ещё держу ушибленный затылок, когда он развязывает мне повязку и перед моими глазами открывается детский рай. Дальше всего — огромное колесо обозрения, которое медленно крутится под упрямым солнечным светом, ближе к нам видны сумасшедшие американские горки, разного рода карусели, машинки, аттракционы на воде и закрытые аттракционы в павильонах — и всё это для меня.  — Догадалась, ты смотри.  — Просто ты забыл воткнуть мне затычки в уши. И зажать нос, чтоб я не чувствовала запах свежего попкорна. А так у тебя почти получилось, — восхищённо улыбаюсь я. — Мур, только ты, будучи взрослым почти тридцатилетним альфой, мог привести меня в парк аттракционов.  — У тебя же не было отношений, моя дорогая бета, — кот берёт меня за руку и ведёт за собой — более увлечённо, чем следовало бы такому большому дядьке, как он. — Восполняй юношеские пробелы: парк аттракционов, сетевая кафешка, потом кино…  — Последний ряд?  — Естественно, мы же не кино идём смотреть в самом-то деле. Я смотрю на Мура, ощущая полноту и силу моих к нему нежных чувств. Ему всегда приходит в голову что-то необычное, простое и захватывающее, он способен удивлять и восхищать меня своими выходками. Подумать только, как не к месту мы здесь, среди этих детей и мамочек, лезем на детскую карусель, катаемся на пластиковых лошадях, держась за руки, уплетаем сладкую вату — вкус моего детства! — смотрим на золотых рыбок в искусственном маленьком пруду — они так похожи на тех, что мы ловили с Марком, что у меня дрогнуло сердце. Мы с криками спускаемся вниз и поднимаемся вверх на американских горках, а затем сидим, прижавшись друг к другу, глядя на закат над городом с вершины колеса. Разве кто-либо ещё способен на это? Разве Вольф способен?.. Он бы никогда даже не задумался о том, чтобы привести меня в это место. Рестораны, отели, даже любые страны мира — все тебе, но всё должно быть «по-взрослому», богемно-красиво, позолочено, идеально… И я должна быть идеальна. С ним я никогда не смогу себе позволить быть такой — весёлой, беззаботной, даже маленькой… Инфантильной. С Муром я могу быть любой. А каким он будет отцом?.. Разве мне не стоит думать об этом? О том, что моя юная девочка Ева будет ходить по паркам аттракционов среди этих счастливых лиц, вместо того, чтобы часами упражняться в игре на фортепиано в одинокой комнате поместья Луинов? Мне даже не стоит думать об этом сейчас. Сидя на заднем ряду и целуя Мура. И держа его руку в своих. Я хочу, чтобы этот фильм не кончался никогда. Чтобы мы глупо целовались, здесь, на рядах с самого краю, вечно. И не важно, что будет идти на фоне — драма или боевик — важно то, что происходит между нами. Мои чувства к нему уже давно перестали быть влюбленностью — это осознанная любовь, моя привычка. Я не смогу каждое утро чистить зубы, если в стакане не будет стоять его щетка; не смогу возвращаться домой, если не буду знать, что мой кот ждёт меня допоздна; не смогу жить, зная, что этот человек исчез, как исчез Марк. Даже если он будет жив, но его любовь ко мне — мертва, тогда и мне, наверное, не удастся больше жить. А без Вольфа я жила. Жила все эти годы, спокойно, размеренно, стабильно раз в несколько дней вспоминая его — проклиная, ругая про себя, мечтая утонуть в его слезах, — но жила без него, существовала. И сейчас я вполне способна, с чего вдруг я вообще взяла эту любовь?.. Быть может, всё это — одна его большая манипуляция. И должна же быть у меня голова на плечах, я должна понимать — чем раньше, тем лучше. Я хочу закончить всё это. И закончу. Раз и навсегда. Уже лежа в кровати, собираясь уснуть, после всех ласк Мура и слыша его посапывание рядом, я пишу заветное сообщение Вольфу — перед тем, как я удалю его контакт и брошу в чёрный список. Вот оно, готово… Лаконично и метафорично, как он любит. Как мы оба любим. Замираю над кнопкой «отправить». Это навсегда, Сандра. Навсегда. Он не вернётся. Он слишком горд для этого. Ты никогда его не увидишь. Никогда. Это очень долго. В голове проносится вся жизнь — все его издевательства, все наши потасовки, все оскорбления, драки, победы и проигрыши, поцелуи, его глаза, его волосы — всё. Его жаркое дыхание, его мятный запах. Испорченный и великолепный. Сияющий алмаз. Простая пуговица на пиджаке. Ты невероятен. Моё сердце ноет. Господи, я скучаю. Я зависимая. Мне надо просто нажать чёртову кнопку. Я жму «отправить», блокирую абонента, после этого отворачиваюсь от Мура и закрываю глаза. Чувствую, как слёзы текут так, что не могу открыть глаз. Я это сделала. Дала свой окончательный ответ. Я хочу быть сильной, хочу думать о будущем. Хочу быть с альфой, которого люблю. И хочу оттолкнуть от себя альфу, которого люблю. Хочу, чтобы ты никогда не увидел это сообщение, Вольф.

«Это моя последняя пуговица для тебя:❂»