Sin

Ральф слабо улыбается, забирая у Мендозы из рук сигарету и делая затяжку. Его пальцы на мгновение касаются пальцев священника, и бесы вновь начинают нашептывать ему свои дьявольские планы, соблазнять, уговаривать. Святой отец не такой уж и святой, говорит Ральф, ухмыляясь, и Мендоза соглашается, потому что отрицать не в силах. Он не святой, нет. Он грешен и безволен, как и весь род людской, но пытается, действительно пытается не поддаваться искушению. Какое-то время и вправду получалось. Но вот перед ним сидит этот полицейский, такой честный и прямой, такой семейный и правильный. И святой отец помогает ему, не потому что должен, а потому, что в первую их встречу не смог победить в себе грех. Падре, насмехается Ральф, пренебрежительно поглядывая на полупустой стакан с алкоголем в руке друга, а у Джо по ребрам пробегают мурашки, и он закуривает очередную сигарету, делает еще один глоток, заставляет провожать взглядом официантку. Бесы смеются над ним, играют в свои игры, ведь они, наконец, нашли у святого отца слабое место. Взгляд невольно задерживается на дергающемся кадыке Сарчи, когда тот делает глоток виски, но Мендоза резко одергивает себя, напоминая, что сейчас не самое подходящее время для того, чтобы сдаться. На улице идет дождь, и куртка Джо насквозь промокает, когда Ральф прижимает его к стене в каком-то переулке и целует, терзая губы и душу, распаляя и убивая, умирая вместе с ним. Голова пуста, и демоны, и молитвы пропадают, остаются только алкогольное дыхание и холодный ветер. Падре и рад бы сопротивляться, но пальцы Сарчи поглаживают влажную кожу его шеи, а на лице полицейского застыло словно извиняющееся выражение. И святой отец не может прекратить это, и ветер треплет его потяжелевшие от воды волосы, и внутри все горит, все горит… Живот Ральфа напряжен, когда Мендоза осторожно целует кожу чуть ниже пупка и проводит ладонью вниз по бедрам. Святой отец не такой уж и святой, звучит в голове у последнего, когда Сарчи в него входит. Не святой, нет. Разве можно назвать святым того, кто стонет и извивается, кусая простыни, кто наплевал на все свои обеты ради удовольствия? Ральф что-то шепчет ему на ухо, и Мендоза тянется за поцелуем, проклиная и ненавидя себя. Хочу чувствовать тебя, любить тебя, в беспамятстве шепчет священник, впиваясь ногтями в плечи друга. Ему нужно больше. Ему нужно прощение. Ему нужен Ральф. Сарчи одевается и уходит, немного стыдливо отводя взгляд от Джо и тихо прощаясь. Дверь захлопывается, и святой отец падает на колени, моля у Господа прощения и освещая себя крестным знаменем каждые две минуты. Но ничего не происходит – образ с шеи Мендозы не горит, небо не падает, бесы не появляются. Это значит, я прощен? спрашивает священник. Вместо ответа ему звонит Ральф.