Синяя борода и солнечный зайчик

Бреясь утром, Доминик внимательно вглядывался в засос за ухом. Бессонница не прошла даром. Он всю ночь перебирал в голове всех знакомых Теодора, но так и не вспомнил никого с таким именем. Боль в груди жгла огнем, внутри все сводило судорогой. Доминик вздохнул. Боги, как больно! Надо взять себя в руки и успокоиться! Тео, милый, любимый, как ты мог? Нет, он не изменил ему физически, Доминик судорожно принюхивался к нему весь остаток ночи, он учуял бы чужой запах. Нет! Но сердце, сердце Тео не с ним! Скоро его зайчик проснется, надо будет делать вид, что ничего не знаешь. Он не виноват, что его сердце выбрало другого. Доминик быстро оделся и вышел из спальни, чтобы не видеть, как будет просыпаться его сокровище. Нет, он так просто не отдаст его никому! Да кто он такой, этот другой? Чем он смог пленить сердце доверчивого мальчика? Доминик ушел в кабинет и погрузился в работу, дожидаясь, пока Тео проснется и выйдет из спальни. Тео, как всегда, выскочил на рассвете и помчался на пробежку. Доминик подошел к окну кабинета, наблюдая, как веселый и довольный зайчик бегает вместе с собаками. Он выглядел таким счастливым. Ну да, когда влюблен, хочется обнять весь мир! Доминик захотел забыть все, что произошло ночью. Эта боль невыносима! Позже он услышал, как поет Тео, и чуть не расплакался. Бесхитростное сердце пело о любви, но не к нему, а к неизвестному Ники. Тео забежал в дом и бросился в ванную комнату. Надо поторопиться, скоро приедет Эркюль, чтобы отвезти его в школу. Он забежал на кухню и наткнулся на Доминика, который был чернее тучи. Кто же так расстроил его альфу? Тео захотел его погладить по волосам. Такой чудный день, а он сердится! Он уже протянул было руку, но тут увидел яркий засос прямо за ухом Доминика. ЗАСОС! У него, что, есть любовник? Тео стало очень больно, ему захотелось ударить альфу. ЛИЦЕМЕР! А сам клялся в любви! - Когда заводишь шашни на стороне, - начал он ледяным тоном, каким обычно его папочка отчитывал всех и вся, - то хотя бы сделай так, чтобы я об этом не знал, – Тео выдержал тяжелый взгляд альфы, который очевидно не понимал, о чем речь, – Обманщик, клялся мне в любви, а у самого засос за ухом! ВРУН! В глазах у альфы полыхнули молнии, как в грозовой туче. Тео испугался за целостность своей шкурки и рванул из кухни. У него за спиной послышался грохот переворачиваемого стола и звон бьющейся посуды. Тео забежал в свою спальню, но закрыть дверь у него не получилось. Дверь с грохотом распахнулась, в спальню ворвался альфа. Подхватив омегу, и приподняв над полом, он впечатал его в стену, прижав всем своим телом. - Никогда, ты слышишь, никогда, - шипел ему в ухо альфа с такой злобой, что у Тео от ужаса волосы стали дыбом, – не смей сомневаться в моей верности! Этот З А С О С мне поставил ты, когда целовал во сне какого-то НИКИ! - Я?! - Теодор повернул голову, чтобы удостовериться, что он не ослышался. Доминик раздувал ноздри и выглядел очень грозно. Но Тео вдруг развеселился, и даже обнял его ногами за талию: – Я целовал НИКИ? - ДА! – Доминику, казалось, его сейчас разорвет от злобы, – кто этот Ники? Отвечай! - Ты! Ники - это ты! - и видя, что тот не понимает, Тео обнял его за шею, – я тебя так про себя называю. Ну, понимаешь, это вроде как домашнее имя, только для нас, меня и тебя, – он чмокнул альфу в нос, - Доминик это очень длинное и торжественное имя. Вроде как деловой костюм, оно для посторонних. Доминик ослабил напор и с удивлением слушал омегу, который очень удобно устроился между ним и стенкой: – Ну, ты же называешь меня по-домашнему – Тео, или иногда зайка, или котенок, – Тео улыбался, объясняя такие очевидные вещи, – просто ты на котенка не похож, может только на саблезубого тигра, иногда. Я долго думал, как бы тебя дома называть: До, Домино, Ники. Вот Ники тебе подходит! Ники - это ты! От облегчения у Доминика чуть ноги не подкосились. Он сел на кровать, посадив Тео себе на колени, а тот с довольным видом сидел на нем верхом и не вырывался. - ООО, как это меня так угораздило? – протянул Тео, рассматривая синяк на шее альфы, – как же ты на работу пойдешь с таким украшением? - Омега явно веселился, глядя в растерянные глаза:– Хм, еще немного и была бы метка! Жаль, что омега не может пометить своего альфу, а то я бы сегодня же пометил тебя, чтобы все знали, что ты мой. Да и ты бы от меня после этого не смог отвертеться! Доминику стало так легко на сердце! Ну, как он мог сомневаться? Напридумывал себе ужасов! Он вспомнил, что говорил Тео во сне. ОН ЕГО ЛЮБИТ!! Он переживает, что он его мало целует! Мы это сейчас же исправим! Доминик перевернулся на кровати, Тео теперь оказался под ним, все также обнимая его руками и ногами. Очутившись на спине, он счастливо рассмеялся. - Ты ночью жаловался, что я тебя мало целую, - Доминик провел носом по шее омеги, - я это сейчас исправлю. Он потянул джемпер вместе с рубашкой вверх, Тео поднял руки, позволяя себя раздеть. Пока Тео снимал с него галстук и торопливо расстегивал верхние пуговицы, альфа расстегнул брюки на омеге и потянул вниз. Тео лег на спину, изгибаясь и приподнимая бедра, позволяя быстрее стянуть их вместе с бельем. Доминик выпрямился, отодвигаясь, от этой картины кружилась голова. Обнаженный Тео лежал перед ним на белом кружевном покрывале, как изящная статуэтка мейсенского фарфора. Такой же совершенный, такой же хрупкий. Прозрачная кожа светилась изнутри, призывно сверкали глазки. Да, любимый, в этот раз ты уже не скажешь, что тебе приснилось. Тонкие руки доверчиво потянулись навстречу. Тео сжал и разжал пальцы на руках, как маленькие дети, когда просятся на ручки. Именно этот беззащитный, такой детский жест напомнил о необходимости сдерживаться. Доминик застонал, приближаясь к влажным губам. Надо сохранить рассудок и сдержаться! Тео обнял его за шею, не давая уклониться, Доминик пил его желание маленькими глотками, наслаждаясь каждым мгновеньем. Он завороженно наблюдал, как тот открывается ему, вздрагивая каждый раз, когда он задевал случайно найденные чувствительные местечки. Тео вначале вздыхал и стеснялся, румянец разливался не только по лицу, но и по груди до самых сосков. Он пытался удерживать стоны, закусывая губу, но вскоре стал сдаваться, позволяя рукам альфы оглаживать все его тело от нежной шеи до острых коленок. Пока губы выцеловывали дорожки по нежному животику, от соска до лобка и обратно, руки жили своей жизнью. Они гладили плечи, руки, раскинутые в стороны, как крылья, и опять по спине, задевая тонкие крылышки лопаток, по тонкой талии к ягодицам, сминая их, лаская и раздвигая нежнейшие окружья. Руки торопятся вниз, сгибая ноги в коленях и разводя их для более откровенных ласк. Альфа опять оторвался и посмотрел со стороны, как чувственно выглядит его омега. Восхитительное зрелище! Тео наблюдал за ним сквозь дрожащие ресницы, согласный на все. Он ожидал волшебного погружения во взрослый мир запретных удовольствий. Небольшой омежий член гордо стоял, как часовой на посту, в окружении мелких золотистых колечек. Доминик склоняясь к нему, провел языком от колена до паха, вызвав долгий стон из стиснутых губ. Доминик еще раз взглянул на омегу. Тео изогнул спину и закрыл глаза, руки по бокам вцепились в покрывало. ОН ЖДЕТ ПРОДОЛЖЕНИЯ! Альфа сменил позу, встав на колени между разведённых омежьих ног. Помедлив, он расстегнул брюки, опуская руку на свой член. Он понимал, как выглядит со стороны, но это единственный шанс удержаться от такого соблазна. Он начинал ласкать себя, поднимаясь губами по бедру к лобку омеги. Он вдыхает его теплый дурманящий запах и слышит легкий вскрик, когда его губы накрывают член омежки, всасывая его целиком. Тео вздрогнул всем телом и распахнул глаза, будто познав тайну мирозданья. От двери раздается негромкий вскрик. В дверях стоит бледный Эркюль. «Простите!» - вскрикивает он и громко хлопает дверью. Тео будто очнулся. Доминик подняв лицо, наблюдает, как мучительно краснеет и пытается прикрыться его Теодор. Этого Эркюля убить мало, испортить такой момент! - Ой, прости, я забыл совсем, - Тео пытается скрыть неловкость, отводя глаза, – Эркюль приехал за мной, чтобы отвезти меня в школу. - Давай с этого дня я сам буду отвозить тебя в школу, – Доминик поправил брюки, морщась от неприятных ощущений, попытался их застегнуть, – а он будет забирать тебя оттуда. - Хорошо, - прошептал омега и, встав на четвереньки, быстро убегает на другой край кровати, мелькая перед возбужденным альфой круглой попкой. Спрыгнув с кровати, он убежал в ванную. Стиснув зубы, альфа с трудом находит в себе силы, чтобы не побежать следом и не закончить начатое. Доминик быстрыми шагами, почти бегом, вышел из спальни подальше от соблазна. От неудовлетворённого желания дрожали ноги, пах, будто свинцом налит, член подрагивает в штанах как хищное животное, почуявшее добычу. Он не мог вспомнить, когда еще он испытывал такое необузданное животное желание. Три последних года после исчезновения Дилана у него никого не было. Вначале волнение, поиски, а потом уже просто не хотелось. Он по привычке погрузился в работу, не реагируя на постоянное заигрывание омежек. Он привык к тому, что их интересует не он сам, а его деньги и статус. И, если быть честным до конца, то, пожалуй, только его первая жена, Бьянка, испытывала к нему какие-то чувства. Хотя это было, скорее, чувство благодарности, чем любовь. Теперь, когда он весь сгорал от этого неистового чувства, он понимал, что это было что угодно, но только не любовь. Теперь он точно знал это и чувствовал огромную разницу между тем, что было и что творится с ним сейчас. Вторая жена, Паола, была, скорее, удобным партнером, чем супругой. Ему было двадцать пять и он, едва встав на ноги, прокладывал себе дорогу в обществе. Она пользовалась его деньгами, а он - ее связями, укрепляя свое положение в обществе не только за счет имени отца, но и опираясь на поддержку семьи Паолы. Они продолжали поддерживать его и после ее смерти, видя его неподдельное горе от ее потери и долгую борьбу за жизнь их ребенка. Паола звала его по имени только во время секса, все остальное время по фамилии, потому что, в первую очередь, он для нее был сыном влиятельного отца, а уж потом мужем. Третий муж, Стивви, был его прихотью. Доминик был спонсором спортивной команды и однажды ему представили молодого талантливого гонщика. Доминик поддался его живости и очарованию. Он был подвижный как ртуть, и такой же неуловимый. Стивви был вечно занят то подготовкой к соревнованиям, то составлением планов на будущие гонки. Он был сосредоточен только на себе и своих победах. Четвертый муж Дилан, никогда не звал его иначе, как Кантарини. Даже во время секса он заводился, скорее, от его фамилии, чем от него самого. Всю свою любовь и заботу он отдавал драгоценностям. Но Доминик знал, на что шел, когда брал его в мужья. С ним было легко, он мог рассмешить Доминика. У него всегда было полно смешных историй и забавных сплетен. Но Теодор, он был совсем другой. Его совсем не интересовали деньги Доминика или его положение в обществе. Тео искренне заботился о нем самом, порой, по-детски наивно и неуклюже, но всегда так тепло и искренне. Альфа не мог вспомнить, когда и кто в последний раз просто гладил его по волосам. Пожалуй, только дед, когда Доминик еще ребенком приезжал к нему в гости. А это «домашнее имя»! Руки начинали дрожать, когда он вспоминал, с какой нежностью смотрел на него Тео, когда объяснял ему это. Он думал о нем! Не о фамилии и возможностях, а о Доминике. Самом Доминике! Альфа ухватился руками за перила галереи. Его трясло от нахлынувших воспоминаний и он почувствовал себя ребенком на цветущем лугу, спокойным и защищенным от всех невзгод потому, что знает, что его любят, и именно поэтому все будет хорошо. Доминик почувствовал на себе чей-то взгляд и посмотрел вниз. Там стоял Эркюль и, приоткрыв рот, разглядывал его. Почувствовав глухое раздражение, он прищурился и, молча, указал рукой на дверь в гостиную. Омежка, просияв, бросился туда. Эрекция была просто болезненной. Зайдя в спальню, Доминик начал раздеваться. Все, абсолютно все напоминало о Тео! Его запах еще держался на простынях. Не имея сил сдержаться, он упал на колени, утыкаясь носом в подушку Тео. Едва запустив руку в штаны, он болезненно кончил. Переведя дух, он понял, что животное внутри него все еще голодно и требует продолжения! Альфа, так долго спавший внутри него, вдруг проснулся и требовал свою омегу во имя продолжения рода. Раздевшись и встав под душ, он рычал и кончал, и вновь возбуждался от воспоминаний о юном податливом теле, таком родном и любимом! Успокоившись немного, он начал рассуждать здраво. От Тео надо постараться держаться подальше! Надо обязательно дождаться течки, ведь вломившись в несозревший организм, он рискует сбить ему всю гормональную настройку на всю оставшуюся жизнь, обрекая того на проблемы с зачатием и прочие омежьи болезни. Надо взять себя в руки и потерпеть. Доминик рассмеялся. Брать себя в руки придётся буквально! Успокоившись, он вышел из ванной и переоделся в чистую одежду. Войдя в кухню, он увидел перевернутый стол и разбитую посуду! Ну и утро выдалось! Тео так и не вышел из спальни. Может, уснул? Он тихо заглянул туда. Кровать была пуста, а из ванной раздавались громкие всхлипывания. Доминик забежал туда. Там на полу сидел завернутый в полотенце Тео и горько плакал.