Out of the blue

«Release me from these arms that Never loved me, Never did».

...Идет за мной, словно уже угадал мои намерения. У дверей лифта оборачиваюсь и с напускным безразличием спрашиваю: — Тебя дома-то не потеряют? Тецу избегает моего взгляда и бормочет: — Всё в порядке. Я планировал остаться на ночь... у Кагами-куна, — сдавленно произносит он, подходя к входной двери. Я достаю ключи и слегка натянуто усмехаюсь, хотя почему-то начинаю злиться при звуке этого имени. Заходя в пустую квартиру, понимаю — кажется, мои подозрения подтверждаются. Тецу спокойно снимает промокшую куртку, скидывает кроссовки и проводит пальцами по слипшимся прядкам, убирая их со лба. И я не сдерживаюсь — мне хочется зарыться пальцами в эти волосы, взлохматить их, сбить маску безразличия с его лица. Движение выходит слишком резким — Тецу распахивает глаза, когда я сжимаю в кулак его волосы и тяну назад, открывая беззащитную бледную шею. Хочется поцеловать, нет, укусить, но сначала... Небрежно стаскиваю с него майку и быстро снимаю свою. Неожиданный испуг в глазах Тецу — я думал, он догадался обо всем, когда согласился пойти ко мне, «потому что на улице идет дождь». Ну и какого черта он сейчас... И тут я замечаю то, отчего на моем лице появляется недобрая усмешка. Несколько довольно свежих темно-красных засосов на его ключице. Слова вырываются прежде, чем успеваю понять, что говорю: — Так он всё-таки тебя трахает? Твой новый Свет, — последнее слово почти шиплю сквозь зубы, почему-то избегая его имени. В ответ Куроко опускает глаза, и я понимаю, что был прав. Он нашел себе другой Свет. Никогда не думал, что меня будет это волновать, но сейчас все внутренности словно кислотой разъедает. Хватаю его за руку и почти силой тащу в спальню. Куроко слабо сопротивляется, поэтому на полпути оборачиваюсь и легко, как пушинку, закидываю его на плечо. Слышу сдавленный выдох — наверное, что-то в моем взгляде не на шутку испугало Тецу. Что ж, ты сам напросился. Бросаю его на кровать и тут же наваливаюсь сверху, не давая возможности сбежать. В темноте еле различаю его бледное лицо — Тецу замер, словно ждет моих дальнейших действий. Нет, ты обязательно будешь принимать участие! Я наклоняюсь еще ниже и заглядываю в его глаза — встречает мой взгляд с напускным безразличием, но его выдает бешено бьющееся сердце. Тянусь к его брюкам и чувствую, как на мою руку ложится маленькая ладонь. — Ты действительно хочешь этого, Аомине-кун? — его голос почти не дрожит. О да, я хочу этого. Стаскиваю брюки вместе с трусами и снова нависаю над ним. — Чего, Тецу? — почти шепотом спрашиваю я, в перерывах между словами оставляя на его шее дорожку влажных поцелуев. — Я хочу тебя, здесь и сейчас. Хочу, чтобы ты извивался подо мной, — бросаю короткий взгляд на засосы, оставленные на нем другим человеком. — А не под ним. Тецу напрягается, услышав последнее слово, и резко выдыхает, когда я сжимаю зубы на его ключице. С удивлением чувствую, как он зарывается пальцами в мои волосы и тянет к себе, одновременно обхватывает меня ногами. Не успеваю даже подумать о том, что это на него нашло — влажные, неожиданно теплые губы мягко накрывают мои. Целую в ответ, крепко прижимаю к себе, чувствуя, как лихорадочно стучит его сердце. Потом прерываю поцелуй и прижимаю к его губам два пальца. Сразу же понимает, чего я хочу, берет их в рот и послушно облизывает. Меня ведет от ощущения его мокрого, горячего языка, и не сдержать приглушенного стона. Достаю влажные пальцы и вставляю сразу два. Чувствую, как он рвано выдыхает, поэтому растягиваю медленно и осторожно, хотя мне уже почти больно от возбуждения. Но хочется всё сделать правильно, хочется, чтобы он... — Быстрее... хватит уже. Мы с Ка... — затыкаю его поцелуем и достаю пальцы. Что-то горячее и едкое разгорается в груди, и я теряю способность мыслить здраво. Приподнимаюсь и разворачиваю его спиной к себе — с готовностью встает в коленно-локтевую позу. Хорошо, ты сам просил быстрее. Тецу глухо стонет в подушку, когда я вхожу в него, но выгибается и подается навстречу, когда начинаю двигаться. Горячо и тесно внутри, невыносимо хорошо. Я понимаю его тело, понимаю, где и как нужно прикасаться, чтобы заставить его делать всё, что угодно. Пробегаю пальцами по позвоночнику — Тецу откликается на каждое мое движение. Резкими толчками вырываю протяжные стоны из его груди, и от этих звуков у меня окончательно сносит крышу. Смутно догадываюсь, что это — первый и последний раз, когда Тецу позволяет мне так с собой обращаться, поэтому хочу до конца использовать выпавший мне шанс. — Кричи, — хриплым голосом шепчу в его шею. Замирает и сжимается вокруг моего члена — блять, как же хорошо! Крепко удерживая его бедра, толкаюсь глубже, чаще — я заставлю его кричать, заставлю подаваться навстречу и просить больше. Накатывает странное желание видеть его лицо, поэтому отстраняюсь и как можно быстрее переворачиваю Тецу на спину. Он послушно обвивает меня ногами, дрожащими пальцами цепляется за плечи... Я и не подозревал, что он может издавать такие звуки. Послушно извиваться и так порочно, надсадно кричать при каждом моем толчке. Почему-то от этих звуков подступает непонятная горечь, но тут же топлю ее в волне наслаждения; снова целую, нет, кусаю его губы — Тецу сладко стонет в мой рот, отчего я теряю последние капли рассудка. Никогда со мной такого не было. Чтобы так сладко, горячо и... больно? Сквозь марево подступающего оргазма слышу, что он все же кричит — отчаянно, захлебываясь своим дыханием... И я взрываюсь. Оргазм горячей волной разливается по телу, и я отчаянно впиваюсь зубами в губы Тецу. Кажется, сам хрипло кричу сквозь сжатые зубы и едва замечаю, что Тецу тоже кончает, лихорадочно хватается руками за мою спину. На какое-то время выпадаю в сладкое, горячее небытие... Понемногу прихожу в себя и слышу, как возле меня уютно возится Куроко, устраивается рядом как-то... привычно, что ли. И становится не по себе от его простых движений, от того, как его голова лежит на моей груди. Глаза неприятно покалывает, и я закрываю их, стараюсь не думать. Прислушиваюсь к шуму дождя за окном и постепенно начинаю засыпать. Инстинктивным, собственническим жестом обнимаю Тецу рукой и уже на грани сна с какой-то странной, щемящей тоской понимаю, что утром его здесь уже не будет. *** Мне было стыдно. Мучительно больно, что я поддался, что так просто позволил ему — хотя кого я обманываю. Я знал, что так будет. Каким-то шестым чувством давно понял, что если Аомине захочет... что чего бы он ни захотел, я не смогу отказать. Возможно, из-за своеобразного чувства вины за то безоблачное счастье, что есть у нас с Кагами. Возможно, просто потому, что я сам всегда хотел этого, но даже самому себе боялся признаться. Я не жалел Аомине, нет. Догадывался, что все так обернется. Понимаю, почему он был так груб. Осторожно облизываю разорванные в кровь губы, солоноватый вкус наполняет рот. Я не мог не позволить ему сделать это. Возможно, во мне проснулся Куроко времен школы Тейко, с восхищением смотревший на талантливого Аомине-куна. Но не понимаю, почему я сейчас в таком раздрае. Хоть он и не принуждал меня, хоть мне... более, чем понравился секс с ним, сейчас мне больше всего хочется оказаться где-нибудь подальше. Подальше от этого холодного мне Света, вернуться к своему, утонуть с головой в мягком и знакомом... Я отлично понимаю, что нельзя сбегать вот так. Аомине проснется с утра и долго будет думать... или вообще не будет, а только порадуется, что я уже ушел, избавив нас обоих от необходимости смотреть друг другу в глаза. И все равно это неправильно. Дождавшись, пока его дыхание выровняется, осторожно снимаю тяжелую горячую ладонь со своего бедра и вылезаю из кровати. На негнущихся ногах плетусь по темной квартире, собирая по дороге разбросанную одежду. Осторожно провожу языком по губам — да, он разорвал их до крови. Теплее заворачиваюсь в предательски тонкую, все еще мокрую куртку. Убеждаю себя, что Аомине никогда толком не умел говорить, и даже если я попытаюсь объяснить ему, результат будет один — я уйду, а он будет прятать под злостью свое... я не уверен, что именно он чувствует. Разочарование во мне? Почему-то в груди больно кольнуло при этой мысли. Чувствую себя последним трусом, но все равно неслышно прикрываю дверь и растворяюсь в холодной дождливой ночи.