Шелтер Бланк

— Нет, всё отлично. — Прости, кажется, они уже остыли. — Да нет, они в порядке. — Если ты хочешь, я могла бы их подогреть и… — Всё отлично, Кирие, я же сказал! Пауза. — Если бы мне показалось, что этот чёртов хлеб остыл, я мог бы сам его подогреть! У меня две руки, и правой я могу не только подогреть дурацкий хлеб, но и сжечь полмира! И вновь звенящая пауза. Голос Неро, ударившись о стены старого дома, растворяется в утреннем свете, заливающем чистую светлую кухню. — Неро? — негромко зовёт Кирие по имени, будто призывая опомниться. Неро вздыхает и смотрит на невесту так, словно только что проснулся. — Прости? — нерешительно произносит он, внимательно вглядываясь в карие глаза, расширившиеся от испуга. Кирие кивает в ответ и отворачивается. Подхватывает корзину с бельём и идёт к двери. — Постой, дай помогу, — говорит Неро и встаёт из-за стола. Он подходит к Кирие, пытается взять у неё из рук корзину, но Кирие упирается и отталкивает его плечом. — Не трогай! — зло шепчет она. — Да в чём дело? — удивляется Неро, всё еще пытаясь отнять тяжёлую корзину. — Иди и сожги полмира! — со жгучими слезами обиды на глазах говорит она в ответ. Жгучие слёзы — у Кирие, а жгут они почему-то Неро. — Да я просто сорвался! — оправдывается он. — И я извинился. Кирие, прости, серьёзно! — Иди и сожги полмира, Неро! — Но я же извинился! Я вышел из себя, Кирие, я… Кирие кивает, глядя на него, и Неро умолкает. Возникает очередная тягостная пауза. — Ничего, — говорит девушка и тут же забирает корзину из его расслабившихся пальцев. — В чём смысл прощать, если ты даже не позволяешь мне помочь с чёртовым бельём?.. — вздыхая удивляется Неро. — Кирие? — Я всегда справлялась сама, — тихо отвечает та, опуская ручку двери, медную, с рифлёным стеклом в виде полукруга вверху. Сквозь стекло видны искажённые пятна того, что окружает их небольшой уютный дом. Там синее, белое, зелёное и розовое. Море, а может небо, белые простыни, что полощутся на ветру, а может облака, и розы в саду. — Любая хозяйка справится, — добавляет Кирие и выходит, затворяя дверь. — Я просто… Неро смотрит на белую дверь перед собой и устало отмахивается. *** Вот уже почти две недели как он дома. Погода отличная. Здесь тепло, в отличие от Портлэнда. И сад всё ещё цветёт. Утро всё же наступило. Ночь уже отняла надежду, что рассвет хоть когда-нибудь забрезжит, но утро настало. А с ним зародилась новая надежда — что когда-нибудь он сможет все забыть. Та ночь казалась ему бесконечной, и это печалило и злило. Он всё ещё помнит, как сидел на ступеньках у двери, позволив рюкзаку соскользнуть с плеча, и смотрел в бессмысленную чёрную глубину неба, по которому были рассыпаны крошечные и приторные, как сахар, звёзды. Он смотрел и искал ответы. А когда находил, то тут же пытался уверить себя, что они не верны, что нужны другие. Правильные. Но таких он не знал. Единственным правильным ответом на тот момент было открыть дверь и просто зайти в дом. Но Неро ещё долго сидел и сомневался. Сомневающиеся всегда проигрывают. Потому он решился. И вот тогда утро настало. Чужое утро, в котором ему не было места. В котором не было самого главного — света. Ни света, ни воздуха. Только пустота и звонкие крики чаек с побережья. Потом, правда, были ещё те самые нежные прикосновения ладони Кирие к его щеке, тёплый хлеб по утрам и родные тёмные глаза… Родные. Неро садится обратно на стул и берёт недоеденный кусок хлебца, щедро намазанный джемом, смотрит на него и небрежно откладывает обратно на тарелку. Он всё вспоминает и вспоминает. Глаза, которые Неро прежде считал родными, были не тёмные. Вообще не такие, как у Кирие. Они были светло-серые, почти прозрачные и в них плескалось озеро иронии и беззлобной насмешки. Вот такие глаза могли быть ему родными… Но теперь это уже в прошлом. Нужно учиться жить заново. Учиться дышать без воздуха, жить этим утром без света и молчаливо соглашаться с воплями звонких чаек. Помогать Кирие подстригать секатором эти её розы в саду, таскать корзины с мокрым бельём и завтракать по утрам свежеиспечёнными хлебцами. Неро всё это время пытается есть, но в итоге просто отставляет тарелку с едва тронутым завтраком, поднимается со стула и направляется к двери. Сегодня ему нужно доделать голубятню. Кирие хочет завести «много-много голубей». Для неё взмахи белоснежных крыльев ассоциируется со свободой. Она хочет наблюдать, как белые голуби покидают голубятню утром, а потом вечером возвращаются домой. «Если они всегда возвращаются — разве это свобода?» — усмехнулся тогда Неро. «Дом — это там, где тебя ждут», — задумчиво ответила Кирие и усмехнулась ему тепло в ответ. Неро кивнул. «Хорошо», — он тогда сказал. — «Хорошо, я построю голубятню для этих твоих голубей. Пусть так». Построил. И теперь дело только за крышей. Но много времени это не займёт. Полуденное солнце палит немилосердно, но Неро, на котором только подкатанные до колен белые джинсы — теперь, правда, не совсем белые — и больше ничего из одежды, а на ногах — старые кроссовки, упорно занимается голубятней. Здесь не так уж жарко: место, которое они отвели под строительство, располагается в самой глубине сада и окружено старыми деревьями с раскидистыми кронами. С моря постоянно дует бриз, сегодня немного штормит, поэтому здесь вполне приятно работать. Неро нравится солоноватый привкус морского ветра, нравится этот запах, знакомый с детства. Сейчас Неро занят, и рад, что ему некогда думать и вспоминать. Он устал от воспоминаний, устал просить прощения, которое всё равно никогда не будет получено, потому что не будет услышано, устал оправдывать себя, зная, что оправданий нет — его некому оправдать, а сам он не в силах. Неро сидит на корточках на односкатной крыше. Он откладывает молоток и убирает со щеки прядь волос. Тыльной стороной ладони, но на щеке всё равно остаётся чёрный след. Волосы пристали к взмокшему лбу. Возле недостроенной голубятни сладковато пахнет деревом — Неро уже закончил обшивать домик фанерой изнутри, чтобы сквозняки и сырость не добрались до голубей. Он даже успел отбелить известью — это от насекомых, которые могут завестись в стенах. И теперь он заканчивает крышу, обивая её тёсом. Держать инструменты в левой руке всё так же непривычно, и Неро с тоской, но не без опасений, посматривает на правую руку, свечение которой почти незаметно в свете дня. Забивать гвозди проще одним касанием, но в прошлый раз он не рассчитал силы и разнес полстены, а потом вздохнул и, выругавшись, принялся всё чинить. Его детка, его прекрасное наказание, его Приносящая Дьявола оказывается совершенно бесполезной в домашнем хозяйстве, больше разрушая, чем созидая. Зачем она ему теперь вообще? Храм Ордена разрушен. Больше никто не явится туда на мессу. Вся карьера бойца Неро полетела к чертям, он не нужен в этом крошечном городке. Ямато упрятана в запястье и совершенно не желает показываться на глаза, упрямая. Красная Королева, его гордость, его любимица, хранится в маленькой комнатке с регалиями Кредо, которую Кирие изредка посещает, чтобы стереть пыль с моментов гордости прошлого, но всё никак не решается разобрать их. Да и зачем? Ведь это кусок их жизни, светлой, наполненной верой и надеждой для Кирие, смыслом и отвагой — для Неро… И такой ненужной теперь, ни одному из них. Неро проводит ладонью по доскам, прилаживая тёс, задевает не до конца забитый гвоздь и рассекает палец. Берёт молоток, делает пару лёгких ударов по шляпке гвоздя, а потом подносит пораненный палец к губам. — Ушибся? — доносится снизу женский голос. — Не-а, — отмахивается Неро. Кирие обладает неимоверно тихой походкой. Неро иногда притворяется, что не слышит, когда она подходит. Он спрыгивает на землю, придержавшись правой ладонью за крышу голубятни, а потом отряхивает руки друг о дружку. — Принесла попить, — больше просто говорит, чем спрашивает, Неро. — Вишнёвый сок, — кивает та, едва заметно улыбаясь. — Ты почти ничего не съел за завтраком. — Всё думал о том, как быстрее сжечь полмира, Кирие, — зачем-то говорит Неро с кривой усмешкой и из глаз Кирие исчезает свет. Неро слишком поздно прикусывает язык. Зачем он это вообще сказал? — Я тогда здесь поставлю, — очень тихо говорит Кирие, наклоняясь, чтобы поставить стеклянный графин и стакан на траву, и уходит тотчас. — Кирие! — зовёт Неро, подходя к ней и пытаясь обнять, но та выворачивается из его объятий. — Прости меня, я… — Я не знаю, что с тобой происходит, — говорит Кирие с отчаянием, отступив на пару шагов и глядя ему в глаза. — Ты всегда не в себе, ты холодный! Неро, ты так изменился с тех пор, как вернулся, что мне всё труднее тебя узнавать! Что я делаю не так? — Это не ты! — уверяет Неро, вновь подходя к ней. — Это просто… Это неважно. — Это важно, — говорит Кирие в ответ. — Ты поклялся когда-то, что у нас не будет тайн. Поклялся. Ты ведёшь себя странно… Я просто хочу знать, — она закусывает губу, и опускает глаза, собираясь с силами, а потом спрашивает. — У тебя появилась другая женщина? — Другая женщина? — удивляется Неро и честно отвечает. — Нет! Если бы ситуация была иной, он бы рассмеялся, поскольку ничуть не солгал. Кирие выдыхает с облегчением. Потом кивает себе, будто раздумывая над чем—то, и берёт его за левую руку. Нерешительно перебирает его испачканные пальцы в своих. У неё прохладные руки. — С тобой что-то происходит, — говорит она тихо, не поднимая глаз, словно боится снова вывести Неро из себя. — Просто скажи мне, что случилось. Я выдержу всё. — Выдержишь? — почему-то спрашивает Неро. «Даже если я тебе скажу, что спал с Данте, и именно поэтому покидал Фортуну? Даже если я расскажу, насколько мне понравилось? Даже если я скажу, как сильно хочу вернуть его и как долго я просидел на ступеньках, прежде чем войти и сказать, что больше тебя не покину? А если я скажу, что оставил бы тебя, появись хоть малейшая возможность увидеть Данте снова? Даже просто увидеть, понимаешь? Смотреть на него всего несколько секунд! Даже не говорить, а просто смотреть! Ты понятия не имеешь, какие у него глаза. Если бы ты знала, я, возможно, смог бы тебе рассказать. Но ты не поймёшь. Ты ничего не знаешь, Кирие… Моя любимая девочка из церковного хора… И эти твои голуби… Ни ты, ни они ничего не знают о свободе. Ты выдержишь и это?» Вслух Неро говорит: — Нечего выдерживать. Ты… — он откашливается и неловко сжимает её руку в своей. — Это Данте. Ну, тот парень в красном, он… Погиб. Глаза Кирие расширяются, брови взлетают вверх. Она помнит Данте. В прошлый раз он испугал её, явившись с оружием в храм и выстрелив Его Святейшеству в лоб недрогнувшей рукой. Но потом Его Святейшество убил Кредо… И всё стало иначе. Данте спас Неро и её. Он просто ушёл потом, но она помнит его по сей день. И ведь это к нему постоянно уходил Неро. И возвращался иным, как подменили. Становился холодным и раздражительным. Теперь он таким не будет. И всё же в Кирие недостаточно жестокости, чтобы злорадствовать. И со своими слезами, задержавшимися на ресницах, она ничего поделать не может. — Как это? — шепчет она. Неро поднимает глаза и смотрит на белые стены их дома, просвечивающие сквозь тёмную зелень листвы, слышит шум волн издалека. — Он, — наконец, произносит Неро, потом вдыхает, выдыхает, закусывает губу на миг и говорит, пожав плечами. — Он выполнял свой долг. Кроме него никто не мог. — Его убили? — спрашивает Кирие, а голос её всё же дрожит и звучит надломлено и испуганно. «Слишком поздно бояться». — Ну, да, почти. То есть, уже да, — кивает Неро и слова его кажутся совершенно бесцветными в этом ярком свете радужного, как цветные битые стёкла, звонкого полудня. — Наверное. Он не мог взять оружие и ушёл. Он ушёл один. Это было… тем утром. Самый рассвет. «Я хотел пойти с ним! Я хотел, но он сказал, что я сделал правильный выбор, оставшись с тобой. Я поцеловал его в лоб и вышел, даже не оглянувшись. А он так и не проснулся». Кирие шмыгает носом и Неро закусывает губу. Обнимает невесту, и они стоят так вдвоём возле почти достроенной голубятни, а лёгкий просоленный ветер треплет их волосы. — Ты выйдешь за меня, Кирие? — внезапно для себя самого спрашивает Неро. Кирие поднимает голову и смотрит на него несколько мгновений. В глазах зажигаются тёплые звёзды и губы размыкаются. — Что? — шепчет она и потом смущённо и как-то сбивчиво добавляет. — Да, конечно. Конечно, Неро! Тут голос её срывается и она покрепче прижимается к Неро, а тот поглаживает её по прохладному шёлку белой рубашки на спине и изо всех сил старается не думать над тем, что только что произошло. — Серьёзно? — Неро усмехается неловко. — Спасибо. Как-то всё глупо. Не по-рыцарски. Но пусть остаётся как есть. Всё равно уже сказано. Она смотрит на Неро и тот склоняется к ней за поцелуем. Ветер треплет подол её светлой длинной юбки, играет в их волосах, и они оба верят, что теперь всё будет правильно. Неро достроит домик для птиц, здесь будут голуби скоро. Настолько свободные, насколько это возможно. Пусть они приносят им свободу, раз ни Неро, ни Кирие на свободу не способны.