Шелтер Бланк

Неро сидит в крошечной комнатке и рассматривает своё оружие. Он решил почистить Синюю Розу, проверить, как обстоят дела у Королевы, не нужной в его жизни теперь. Он даже испытывает чувство вины перед верным мечом. С тех пор, как Королеву вернули из ремонта, ему удалось воспользоваться ею только в единственной битве. И даже если та битва и была долгой и героической — такому мечу требуется больше. Неро скользит пальцами по рукояти меча, не притрагиваясь к акселератору, чтобы не создавать шума. Его Королева — очень громкая. Такая классная… На губах Неро возникает довольная и немного хитрая ухмылка, совсем мальчишеская, когда он проводит взглядом по клинку до резной рукояти. — Красотка, — говорит Неро негромко. Затем аккуратно откладывает оружие обратно в металлическую коробку и смотрит, всё ещё не готов закрыть её, спрятав в пыльной темноте, и защёлкнуть замки. Он решает оставить меч открытым на некоторое время. Просто чтобы иногда задевать его взглядом. Неро берётся за револьвер. Вот что значит — «стиль»! Его Синяя Роза — просто стиль во плоти. Сделанный на заказ… Умелый стрелок, — а Неро — очень умелый стрелок, — может перезарядить за пару секунд, а на третью попасть точно меж глаз врагу. «А если всё достанет — то всегда можно застрелиться», — усмехается он криво. Сегодня у него опять поганое настроение. Голубятня достроена, Кирие возится на кухне и Неро совершенно нечем заняться. Потому он сидит сейчас в их с Кредо оружейной и бесцельно возится с железом. На верхних полках какие-то пожелтевшие от времени бумаги и старые книги, которыми Неро никогда не интересовался раньше. Кредо же изучал их часто и основательно, а прикасаться к ним запрещал. Но не то чтобы Неро хоть когда-нибудь испытывал потребность прочесть хоть один из этих пыльных кусков пергамента. Неро же всегда был такой — у него был пистолет, плеер и меч. А об остальном пусть позаботятся библиотечные крысы или Кредо. Только от него он принимал приказы и только ему докладывал о выполнении. Но не по форме, а просто зайдя на пару минут в его светлый кабинет и поставив размашистую подпись под каким-то формуляром. Он даже не удостаивал подписанное прочтением. «Его Святейшество назначил тебе аудиенцию к половине третьего пополудни». «Я вообще-то собирался в город. Я не просил об аудиенции». «Держи язык за зубами!» — Кредо осторожно оглядывался по сторонам. — «Думай, о ком ты говоришь. И что ты говоришь. И можешь явиться к половине третьего». «Хм… Ага, ладно», — отвечал Неро, отворачиваясь и надевая наушники. К Светлости Неро никогда не заходил и потом привычно получал выговор от Кредо. Но только дома, в уютной привычной обстановке — потому не считал Кредо плохим сводным братом. Если бы только не эта его мания держать всё под контролем. Впоследствии Кредо понял, что это не помогает. Но было слишком поздно… Неро не смог спасти ни себя, ни его. «Тебе пора бы привыкнуть к тому, что есть ещё и ответственность!» — отчитывал его Кредо, сидя за обеденным столом. Неро вздыхал, закатывал глаза, откидываясь на спинку стула и вытягивая ноги под столом. «Кредо, да что с тобой такое?!» — устало спрашивал он. — «Все, кто должен был отправиться обратно, уже там. Чистая работа. Что ещё?» «Обязательства, Неро, вот что!» — строго говорил Кредо, глядя ему в глаза своими почти чёрными серьёзными глазами. Тонкие брови сдвинуты к переносице. — «Его Святейшество — глава Ордена! Ты в который раз ослушиваешься приказов свыше?» «Мой главнокомандующий — ты», — отмахивался Неро. — «Твоих приказов я не ослушиваюсь, а всё остальное — это ваши церковные интриги, и я в них не участвую. Я не прихожанин. Я солдат». Это всё было привычно за ужином. Но Неро помнит, что в тот раз Кредо умолк. Он помолчал, а потом сказал: «Солдаты всегда во что-то верят, Неро». «Но только каждый из них сам выбирает во что верить», — криво усмехнулся в ответ Неро, отводя глаза и раздумывая над тем, что из предложенных блюд он попробует в первую очередь. Кредо внимательно смотрел на него. «И во что веришь ты?» — спросил он тогда. «Я верю в две вещи. В Красную Королеву — это раз. В одно большое ничто после — это два», — уверенно ответил Неро, кивнув и постучав себя ладонью по груди слева — тогда у него ещё не было Приносящей Дьявола. Наверное, это было очень давно — он даже не помнит теперь, каково это — иметь две нормальные человеческие руки. Их так легко поранить… Кредо вздохнул, будто раздумывая. Но потом подобрался и сказал: «Ладно. Тогда так. Неро… В следующий раз ты отправишься на отчёт к Его Святейшеству сразу после выполненной работы. Это приказ. От меня. Ясно?» «Роджер», — кисло усмехнулся Неро, зная, что всё равно не пойдёт. Брат тоже знал, но должен же он был хоть иногда наподдать под зад, ну хотя бы на словах, распоясавшемуся младшему братишке, злостно не соблюдавшему устав. На правах старшего брата, главы семьи и старшего по званию. Неро это понимал, и с Кредо у них было взаимное согласие: Неро выслушивает замечания, извиняется и этим расписывается в уважении. Кредо был не безразличен к уважению со стороны, нужно признать. А Неро всегда был тот ещё умник, поэтому знал и это. «И я не говорил, что можно прикасаться к пище», — тут же замечал Кредо. Неро послушно клал кусок еды обратно, отложив вилку. «Сначала молитва». «Я, кажется, просто умру от голода во имя Спасителя», — бормотал Неро, но так, чтобы Кредо не услышал. Хотя он знал, что тот всё отлично разобрал и просто не считает нужным снова ввязываться в полемику. Неро смирялся, ставил локти на стол, сцеплял руки в замок, касался их лбом и присоединялся к молитве, следуя давней неоспоримой традиции молиться Спарде перед ужином. Для Кредо и это было больше показателем порядка, чем необходимостью предаваться религиозным процедурам. Кредо был офицером гораздо больше, чем верующим, но самая печальная черта любого военного офицера высшего состава — безоговорочное и беззаветное следование уставу и, что ещё хуже, — традициям. Офицеры — это люди привычки. Поэтому Кредо тоже молился. Неро не был офицером высшего состава, однако молитву знал наизусть. Но он не проговаривал её далее, чем «Не будет пощады никому», зато всегда шептал «Отныне и навсегда». Эти слова ему нравились. Он и правда думал тогда, что всё так и останется отныне и навсегда. Но потом появился Данте. Влетел через витражную крышу, пролетел уйму футов вниз, грациозно присел на корточки и пустил пулю в лоб самому Его Святейшеству. Неро в тот же миг осознал, что теперь после каждого задания, чтобы отчитаться, заходить больше ни к кому, кроме Кредо, не придётся. Это было хорошей новостью, хотя такой поворот событий его, мягко говоря, тряханул и выбил из колеи. Не то, чтобы он переживал за Его Святейшество так уж сильно... Он ведь был всего лишь бойцом Ордена, а самого Санктуса близко видел лишь однажды, после того случая с неудачным походом в лес, когда его рука стала меняться. Когда это произошло, в церковный госпиталь явился сам Санктус в сопровождении Кредо и свиты из Ордена, которых Неро не знал, а опознал лишь по бело-золотой униформе. Поглядев на него и возложив на стремительно меняющееся предплечье, свою священную длань, сухую и тёплую, как у обыкновенного пожилого человека, такого, который никогда в жизни не утруждал свои руки тяжёлой работой, Санктус провозгласил мальчишку Избранным. К тому времени собственная ладонь и запястье Неро уже превратились в нечто ужасное. Это произошло, пока он пребывал в медикаментозном сне. Сквозь предплечье уже необратимо прорастала какая-то чёрная, плотнее металла и камня, ткань, струясь вдоль руки к запястью замысловатым симметричным, похожим на филигранную сеть, рисунком. Задумчиво посмотрев на Кредо, Санктус взял того под локоть и торопливо вывел из палаты, очень тихо шепча на что-то ухо. Кредо кратко кивал, склонившись к Его Святейшеству, и даже не задавая никаких вопросов. Неро видел, как пола белоснежной ризы, скользнув по мозаичному полу, исчезла за тяжёлыми дверями. А потом стало тихо, и светлые пологи над его кроватью сомкнулись. Избранный… Да какой ещё Избранный?! Неро не верил в эту чушь, ему было плевать! Он был чертовски напуган, он превращался в чудовище, он искал спасения от этого кошмара, надеясь, что Его Святейшество знает, что происходит, а вместо этого его провозгласили Избранным и… И всё. Неро тогда почти все время спал. Он помнит только прохладу, запах лекарств и трав, помнит белые простыни, полупрозрачный полог над кроватью, прочно задёрнутый и даже застёгнутый снаружи, помнит шум прибоя из раскрытых окон по ту сторону белой, почти непрозрачной завеси, и распахнувшиеся в ужасе синие глаза молодой послушницы, которая пришла проверить больного. А Неро вовсе не чувствовал себя больным. Хотелось спать слишком сильно, да, но больше ничего. Его рука менялась безболезненно, не причиняя неудобств, но неумолимо. Неро какой-то отдалённой частью сознания ещё радовался, что успел переодеть экипировочную печатку с правой на левую руку. Он смотрел на свои новые пальцы, изучал ладонь… Когтистая жёсткая лапа, бесчувственная к боли. Но пальцы слушались его, рука не казалась тяжёлой или неповоротливой — наоборот. Когда Неро коснулся локтя, он обнаружил там нечто такое, от чего перехватило дыхание — плотная пластина, которая казалась частью странной наручи. Будто дёрни — и рука обнажится, выскользнув из доспеха. Но лата сидела прочно и была теперь частью его тела. Неро дрожащими пальцами провёл вдоль какой-то совершенно чудовищной конечности и наткнулся на место соединения дьявольского и человеческого тел. Там даже не было ничего особенного. Просто холодная пластина из плечевого сустава, отделяющая тёплое человеческое плечо от этой волшебной нечеловеческой руки. Дальше — полоса потемневшей, жёсткой, будто дублёной кожи и затем — плечо. В тот момент, когда филигранный рисунок на руке, похожий на ромбовидную чешую, был окончен, пластины внутри, обрисованные чёрной сетью, вспыхнули синим, сама «сеть» стала золотиться. Потом яркий свет угас и остался мерцать зеленоватым. Неро всматривался в это призрачное свечение, но ответов не получал. Со временем он узнал — то течёт сила демона. Но больше эта сила себя никак не выдавала и свечение угасло. Со временем он привык. Рука больше не казалась ему чудовищной. Но он отлично осознавал, что всем остальным она таковой кажется. И кто их мог бы в этом упрекнуть? Поделать ничего было нельзя. А потом сонливость прошла. И именно в тот день, когда он сбежал из церковного госпиталя, чтобы успеть на выступление Кирие в храме, появился Данте. Появился и испортил торжество. В тот день Неро с удовольствием осознал, что его новоприобретенный доспех способен на многое. Это хоть немного оправдало его облик в собственных глазах. А вот в чужих глазах — кажется, не слишком. Когда Санктус получил пулю в лоб, так внезапно и невероятно просто, Неро не почувствовал себя сломленным, и это была тоже хорошая новость — он не растерял навыки бойца, отлёживаясь в госпитале и спокойно превращаясь там в чудовище. Плохой новостью стало то, что вскоре ходить с докладами стало вообще больше не к кому, то, что он сам чуть не умер, и то, что их вытащил Данте, который разрушил все его жизненные устои, и в которого он потом так нелепо влюбился и оставил одного на пороге Ада. А сам вернулся строить голубятню. «Чёрт…» И жениться. «Чёрт!» Неро уже не был уверен, что это может хоть что-то исправить. Жениться на Кирие было бы логичным завершением их отношений. Так должно было быть. Это правильно, но только это не приносит усталой, растрепанной душе покоя, которого Неро так ожидал. Ничего не изменится — ни тогда, когда он достроит голубятню, ни тогда, когда увидит Кирие в подвенечном наряде… В сердце его все еще был болезненный раздрай, в голове — тысячи вопросов и ни единого ответа. Потому, что перед его глазами стоял абрис совсем другого человека. Даже после смерти, даже оставленный один на один посреди ужаса и неизбежной гибели, Данте возвращается к нему. Похожими фразами, сказанными посторонними людьми, чужими взглядами, в которых он постоянно ищет те тёплые искристые озерца, но не находит; ветром, который шепчет ему в лицо, когда Неро направляется почти бегом в центр города, чтобы поймать такси до аэропорта; ночами с их пустыми чёрными небесами, усеянными кристалликами звёзд, как тогда, когда он сидел на ступеньках и не хотел подниматься и входить в дом, чтобы поставить точку. И Неро знает. Он осознаёт, что всегда будет искать Данте. Искать и не находить. «Я не должен искать». Неро закусывает губу и начинает понимать, что всё это время, с тех самых пор, как он вернулся, он ищет возможности, перебирает варианты… Здесь Фортуна. Здесь всё связано с Ямато и демонами. Здесь полно разных книг об этом и прочем. Их можно найти и хотя бы постараться выяснить. Может быть, там написано, что происходит при закрытии портала. Эти Врата имели какое—то значение. Наверняка где-то можно найти информацию о том, что происходит, если попадаешь туда. Просто… Чтобы убедиться, что Данте мёртв. Поскольку, если окажется, что он выжил и всё ещё каким-то чудом держится, Неро никогда не простит себе. — Дурацкая затея, — тихо говорит себе Неро. А потом смотрит безнадёжно на пёстрого плетёного чёртика, прикреплённого к связке ключей, наподобие брелка. «Я всегда проезжаю один и тот же поворот. Куда бы ни ехал», — вспоминаются Неро слова водителя. Неро вздыхает, переводит взгляд на правую руку. Разжимает кулак… И тогда меч приходит к нему. Приходит по первому молчаливому зову, уже даже не требованию. Ямато мерцает голубоватым медленным, холодным пламенем, вертикально стоя над ладонью Неро рукоятью вниз, будто безмолвно ждёт. Ожидает чего-то. «Ну, она с характером. Это же меч моего брата». Неро думает, что знает, чего она ждёт. Не приказов, не долгих объяснений. Он уверен, что понимает, зачем она явилась — Ямато ищет Данте. Или нет, не так. Прежний владелец Ямато ищет Данте. Если призрак мёртвого полудемона, старшего близнеца Данте, всё ещё живёт в ней, то, возможно, ему не терпится встретиться с близнецом. Он зовёт. Нет, требует. Неро убирает руку и Ямато замирает перед ним в воздухе, отбрасывая бледное свечение по сторонам. — О... Доброе утро, — ошеломлённо усмехнувшись, шепчет Неро, распахнув глаза и вглядываясь в происходящее. Неро берёт меч, сжимает гладкую рукоять, ощущая, как забыто и стремительно сверху вниз наполняется силой, тёмной и тяжёлой, его Приносящая Дьявола. Но острее дьявольской мощи, сильнее, чем пульсацию в плече, он ощущает своё сердце. И то, как оно теплеет от единого прикосновения пальцев Неро к холодному огню меча, когда надежда, пусть даже не уверенность, но просто надежда, поселяется где-то в грудной клетке, как раз посередине. Неро смотрит во все глаза на Ямато, которую не видел слишком давно. «Мне нужно... Куда-то. Только скажи. И я всё сделаю правильно». Ямато всё так же молчаливо сияет ему в ответ голубоватой дымкой вокруг. Неро отзывает дьявольский меч и решительно поднимается на ноги.