Шелтер Бланк

Он поднимается и неуверенно оглядывается по сторонам. Всё как было, ничего не изменилось. Неро направляется к стене, чтобы включить свет. «Дурацкий сон. Ложные надежды. Непонятные звонки. Я счастливчик». Неро осматривает контору, которая при жёлтом свете галогенных ламп выглядит совсем не такой заброшенной, как при дневном пыльном освещении. Он буквально слышит призрачный, едва различимый смех, звучащий где-то за пределами сознания, хотя он совсем один здесь. — Я буду вежлив. Я должен быть вежлив, — успокаивает себя Неро, будучи уверенным, что этот смех ему просто чудится. — Да я уже и так просто запредельно вежлив! Этот парень, который говорил с ним, он же всё знает. Выходит так. — Наблюдал, да? — угрюмо спрашивает Неро, и голос его звучит глухо в пустом здании. Хотя, с другой стороны, он отчего-то убеждён, что этот некто… Если он — тот самый Воин, о котором пару раз упоминал Данте, то вряд ли пафосный Воин обратил хоть какое-то внимание на сердечные травмы «Хранителя Своего Музея», как когда-то назвал его Данте. — Хранитель, ха? — криво усмехается Неро, стискивая кулак. — Сейчас посмотрим. Он ударяет левой рукой по выключателю и становится темно. Иллюминация снаружи конторы, жужжащая и мигающая за окном неисправными красными буквами, тоже гаснет и больше не отбрасывает тёплого свечения. Как будто никогда и не зажигалась. И всё помещение — и внутри и снаружи — становится чужим и заброшенным. Так быть не должно. Неро бросается в ночь, даже не заперев дверей. Он уверен, что сюда в любом случае мало кто сунется. *** — Уэллс Фарго Центр… Сто сорок восьмой блок. Неро задирает голову и смотрит вверх на высотку. — Из бетона и стекла-а-а, — негромко тянет Неро. Светлые бетонные гребни симметричными лентами взлетают ввысь над бесконечными стёклами тёмных окон, отчего небоскрёб напоминает клетку с вертикальными прутьями. Неро осматривает гигантское здание, собираясь подниматься по его торцу — он укрыт плоской бетонной плитой и достаточно широк. На нём без труда разместятся и несколько человек. Кроме того, на стыке между камнями есть неровности. Это подойдёт. Он ещё приводит в порядок дыхание после гонки с самим собой. Он ведь и правда мчал напрямую, заскакивая на широкие скамейки и спрыгивая со спинок, изредка, в каком-то мрачном азарте, ударяя ладонью по фонарным столбам, будто желая удержать равновесие на бегу, шлёпая ладонью по капотам редких авто, которые, визжа тормозами, останавливались в паре дюймов от него, когда он пересекал широкие многополосные дороги, и исчезал в ночи, не дослушав брани уставших водителей. Не успевая наслаждаться видом, Неро бежал по мосту Святого Джонса, подсвеченному огнями на вершинах арок, стилизованных под Золотые Ворота, и переброшенному над тёмными водами осеннего Вилламетта. Здесь Данте или нет, а вот город ничуть не изменился, как и Вилламет, катящий свои упругие, холодные, тёмные волны внизу. Неро бежал вперёд так долго, что, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он достиг цели. Почему именно Уэллс Фарго Центр? Всё просто: Неро не верил в лёгкие пути. И Уэллс Фарго оказался самым высоким зданием города. Ведь всё нужно как следует усложнить, чтобы помешать Неро выполнить его миссию на самый высокий ранг, не так ли? — Из бетона и стекла, — повторяет себе Неро, оглянувшись по сторонам. Он пожимает плечами. И, хмыкнув, утирает нос тыльной стороной ладони. Здесь какие-то сорок этажей вверх. И здесь откроется обещанный портал. Tак это отсюда уходил Данте после прощального поцелуя в лоб, которого тот даже не заметил, досыпая свои последние минуты в полном покое? — О’кей, я иду тебя искать! — говорит Неро и ухмыляется. Он встряхивает правую руку, сжимает её в кулак и расслабляет, выдохнув. Карабкаться по стене – это априори не самое любимое занятие Неро, но кое-кто заносчивый и чертовски высокомерный сказал идти наверх, а у Неро нет причин не доверять ледяному голосу в телефонной трубке. Он не рискует пробираться внутрь Банка. Там, конечно же, охрана. А сначала — сигнализация. Наверняка, много-много решёток и бронированных дверей на магнитных замках сразу после того, как в здании по тревоге начнёт мигать свет. «Здесь нарушитель! Здесь нарушитель!» Потом будет бег по лабиринтам коридоров, скрип подошв ботинок по блестящим полам, топот ног за спиной. Выстрелы. Кто-то вызовет полицию: «Сэр, это Уэллс Фарго Центр, офицер такой-то! У нас тут полоумный парень бегает по лестницам с паяльником в руке! Нет, это не фонарь, это что-то странное!» Затем будет: «Эй ты! Немедленно бросай оружие!» — «У меня нет оружия!»... «Бросай оружие, мать твою!» И снова начнётся бег по лестницам. Неро передёргивает плечами. Нет, слишком много шума, нельзя идти внутрь. Сделав так, он поднял бы на уши весь квартал. А тот парень, который говорил с ним, наверняка будет утирать слёзы смеха, если у него, конечно, бывают слёзы, и любоваться крысиными бегами. И потом, конечно, разочаруется. Окей, это и правда смешно. Кроме того, Неро всё ещё помнит случай в храме Спасителя в Фортуне, когда он блуждал по комнатам и коридорам, разыскивая выход из чёртового лабиринта, чтобы надрать задницу Данте, выстрелившему Санктусу в лоб. Да и просто — Неро любит открытые пространства и вызов. Поэтому, ему проще и быстрее взобраться наверх по панелям здания. — Почти пятьсот сорок пять футов борьбы. Мне уже начинает это нравиться! — усмехается Неро, подходя к высотке, освобождая голову от посторонних мыслей и сразу же выискивая место поудобнее для того, чтобы начать подъём. Он направляется к входу в Банк по широкой и заасфальтированной пешеходной дорожке, минуя одинокие деревья с тонкими редкими ветвями, уже почти голыми этой поздней осенью. Он знает, что здесь повсюду камеры, а светиться ему нельзя, пусть даже он идёт за чем-то несоизмеримо более важным, нежели деньги. Просто потому, что никто не поверит, даже если честно скажешь, что пришёл в банк вовсе не за деньгами. Люди везде одинаковы. Ну, естественно. Если ты пробрался в офис банка после полуночи, то этому может быть только одно объяснение. Неро не хочет лишний раз поднимать шум. И вот теперь он стоит тут, задрав голову, и прикидывает, сколько тысячелетий займёт у него подъём. Но ведь главное в любом деле — это сделать первый шаг. Дважды он поскальзывается. Уже где-то на высоте футов двухсот, но падать отсюда было бы опасно даже для Неро, поэтому он затаивает дыхание, прижимаясь грудью и щекой к едва ли не идеально гладкой холодной панели здания, и судорожно разыскивает хоть какой-то уступ. Швы на плитах почти незаметны и носок сапога слепо тычется в стену высоко над плоскими тёмными крышами оставшихся внизу пятиэтажек, а пальцы распластываются по каменной шершавой поверхности. Однако, с Неро всё ещё его дьявольская рука. Это она спасает ему жизнь снова и снова, случайно кроша бетон, вбиваясь в него когтями и царапая твёрдые плиты по пути наверх. И Неро взбирается всё выше, слыша беспрерывный вой ветра в ушах, ощущая, как сильно ветер бьёт в лицо, как упорно пытается столкнуть невидимыми холодными лапами. Ветер яростно треплет светлые пряди волос Охотника, беспорядочно бросая их в прищуренные глаза, и воздух вырывается из груди Неро краткими выдохами. Костяшки на левой руке побелели от напряжения, но правая, в которой Неро уверен на все сто, всё так же спокойно мерцает голубоватым светом, вгрызаясь в камни и помогая ему удержаться на вертикальной поверхности. И Неро упорно переставляет ноги выше и выше, разыскивая всё новые и новые, почти незаметные глазу шероховатости на стене, неуверенно балансируя и полагаясь только на судьбу и собственные навыки. И на Приносящую Дьявола. И поднимается выше. Любой, кто увидел бы его сейчас, карабкающегося наверх, удивился бы тому, насколько уверенно, ловко и быстро всё получается у этого безумца. Снизу кажется, что человек, забирающийся на самый верх без страховок и альпенштока, держит в руке фосфоресцирующий фонарь. И вот он шустро и самоуверенно взбирается по гладкой плоской плите, а мелкие осколки выбитых кусочков бетона летят на асфальт с невероятной высоты. Только вот самому Неро кажется, что время замерло и он еле ползёт, как пресловутая улитка по склону Фудзи. «Вверх, до самых высот», — цитирует он в голове. Не выдерживая, Неро прыскает со смеху, теряет хватку, а ботинок тут же соскальзывает. Но Приносящая Дьявола уже впивается в камень, пробивая очередную, почти незаметную прореху в теле здания, и бетонные крошки падают Неро на лицо и путаются в светлых трепещущих волосах, прежде чем ветер унесёт всё эти мелкие камни и пыль с собой и уронит на землю. Неро висит над городом, позволяет себе отсмеяться, затем отфыркивается и осторожно встряхивает головой, затаивая дыхание. Потом вновь приходит в порядок и аккуратно ставит носок ботинка на шов между гладкими ледяными плитами. «Я установлю на крыше флаг с гербом Фортуны». Неро задирает голову, чтобы узнать, сколько ещё ему осталось ползти. Здание уходит ввысь прямой светлой стрелой, сужаясь и резко выделяясь на фоне чёрного звёздного неба, полым серебристо-угольным куполом укрывающего ночной город. Луна уже незаметно сместилась вправо к горизонту. Неро делает новый «шаг» наверх и думает о том, что ещё немного, и он сможет едва ли не ухватиться рукой за желтеющий край острого, как бритва, полумесяца. Отчего-то кажется, что его правая рука способна и на это. Новый порыв ветра резко толкает вбок, на миг купол неба кренится и переворачивается, крыша здания наклоняется, звёзды и месяц над головой начинают кружиться обезумевшей опасной каруселью. Если он рухнет сейчас, то придётся начинать всё с начала. Неро разворачивает ветром и он ударяется спиной о плиту. Подошвы ботинок отчаянно скребут по шершавой поверхности, но тут же перед глазами мелькает голубоватое свечение, и Неро уверенно перехватывает крошечный выступ когтистой лапой, подцепляя когтями плиту снизу и выламывая очередной кусок, подтягиваясь и разворачиваясь лицом к холодной панели. Он мёртвой хваткой впивается в нее пальцами, и ему кажется, что он может расслышать сквозь свист ветра, как отчаянно хрустят суставы его левой руки, разыскивая неровность или трещину. Неро не паникует, зная, что Дьявол всегда удержит его за руку. Приносящая Дьявола — самый надёжный напарник. Лишь несколько мгновений он позволяет себе, чтобы успокоить дрогнувшее от неожиданности сердце, а потом осторожно поднимает голову и вглядывается в замершие светящимися брызгами звёзды. И скользит левой рукой повыше, распластывая ладонь на ледяной гладкой плите. Наконец, пальцы цепляются за спасительное ограждение. Неро подтягивается и перебирается через него. Делает пару шагов и останавливается. Он стоит, переводя дыхание и потирая покрасневшие от ветра и пыли глаза, убирая с лица волосы, которые сразу же упрямо падают обратно. Неро бросает короткий взгляд вокруг. А ведь при других обстоятельствах он бы даже решил, что отсюда открывается отличный вид. Мигающие вдалеке неровные цепочки огней и одинокие городские фонари, рассыпанные тут и там. Они мерцающими светляками нанизаны на невидимые нитки. И так — до самого горизонта, аляповато окрашенного широким мазком светло-розовой неоновой дымки. Она похожа на полупрозрачный полог над спящим городом. Неро кажется, что это розовое — дыхание Портлэнда, затаённое до утра. Как застывший выдох. Красиво. Он думает, что потом, когда-нибудь, придёт сюда с Данте и они наверняка разопьют здесь бутылку чего-нибудь крепкого. Даже не разбавляя ничем. Ветер гудит в ушах и играет со светлыми волосами Охотника, а он смотрит в небо, похожее на тёмный бездонный обрыв, только уходящий вверх, пустой и далёкий. Глядит в этот высокий бесконечный купол, укрывающий спящий город, в яркие точки звёзд. Смотрит на бледнеющий полумесяц, завершающий путешествие по небу и теперь совсем уже совсем низко висящий справа, почти готовый исчезнуть в неоновом свечении на горизонте. Стоя так высоко, вовсе не хочется думать о том, что это, возможно, последняя его ночь. Как была последняя ночь у Данте, прямо здесь, среди этих перемежающихся теней и бликов света, а потом он всё равно ушёл. И Неро вдыхает полные лёгкие бьющего в лицо холодного ветра, пьёт его, выпуская в ответ облачка пара изо рта, позволяя ветру отбросить со лба спутавшиеся растрёпанные пряди, так и не готовый до конца проститься со всем этим. Но он прощается. Молчаливо и спокойно. Возможно, он даже не должен быть здесь. Возможно его место в Фортуне — крошечном белом городке, будто застрявшем на самом живописном стыке глубокой синевы моря и зелени берегов. Но есть Данте, и он сейчас по другую сторону всего этого. Там, где он, бесконечная война и больше ничего. Там пропасть. И Данте тоже там не место. И если кто-то и может вытащить его обратно, так это Неро. На фоне этого и море теряет всю глубину своего цвета, и зелень Фортуны как-то блекнет. Если бы Данте тогда не пошёл вытаскивать его из каменных объятий, из сердца Спасителя, Неро не чувствовал бы сейчас себя обязанным и мог бы просто не пойти. Хотя, он не уверен, что не лжёт себе, стоя на этой крыше, открытый для всех семи ветров и тёмных небес. Вот он — тот самый момент откровенности с самим собой перед возможной гибелью, когда крыть больше нечем. Да и не стоит оно того… Неро зажмуривается на мгновение, собираясь с силами. А потом призывает Ямато и своего Демона. Молчаливый Рыцарь, как всегда, возникает за спиной неслышимым огромным призраком. Он — почти неосязаемое голубоватое марево, колышущееся от силы, бьющейся у него внутри. Он уверенно стоит за спиной Неро, и синеватое пламя, из которого он соткан, на волосы Охотника падают голубые блики. И Неро ощущает, как потоки силы волнами проходят через каждую клетку его тела, подобно электрическим разрядам, наполняя лёгкие воздухом, заставляя кипеть кровь в жилах. Рыцарь за спиной как всегда молчалив, и Неро терпеливо ждёт. Вскоре он улавливает какое-то гудение, будто ветер играет в проводах. Ещё ближе. Нет, это вовсе не ветер. Неро теперь слышит отдалённый ритмичный гул. Будто шагают десятки тысяч ног. Будто дышат десятки тысячи лёгких. Будто шепчут тысячи ртов. Одновременно, ритмично, как строй призрачных солдат, отправляющихся на одну им известную войну. По телу Неро пробегают разряды, отдаются мурашками, а волоски на руке встают дыбом. Рыцарь, — Неро ощущает это, — рвётся туда, к ним, в их войны. В свою привычную жизнь. Неро замечает, как голоса и топот постепенно становятся всё ближе. Вот в паре футов от его ботинка возникает какая-то крошечная красная точка, будто тот самый тревожащий маркер от коллиматорного прицела. Ясное дело, это никогда не предвещает ничего хорошего через несколько мгновений. Точка быстро растёт вверх от земли, и, наконец, тонкой длинной спицей упирается в чёрное небо. Спица будто развёртывается, становится все шире и вот она превращается в красную полосу шириной с ладонь Неро. И тогда Неро подчиняется своему «Телохранителю». Он видит будто со стороны, что пальцы правой руки, светящиеся умиротворённо-голубым, пробираются в раскрывающееся пространство, крепко ухватываются и тянут разверзающиеся врата на себя. Это выглядит так, словно Неро отворачивает кусок ночного неба! Из широкой щели пробивается красный свет, путающийся в пару и блуждающих клубах дыма извне, и сочится обволакивающий, горячий, зловещий, неразборчивый шёпот. Теперь уже отчётливо слышен шум низких голосов, только ни слова не разобрать. И ещё — стройная гулкая дробь тяжёлых шагов. С той стороны удушающе тянет чем-то горелым. В этот момент что-то толкает Неро в спину, вперёд, и в следующий миг у него перехватывает дыхание и на глазах выступают слёзы от едкого дыма. Уши тотчас закладывает от грохота. Неро ошеломлённо промаргивается и резко оборачивается, хмурясь. Любой намёк на врата, через которые он вошёл в эту обитель, исчез, будто его и не было. Позади — красно-чёрный дым и смрад горящих кострищ. Неро крепче обхватывает Ямато и вновь оглядывается по сторонам. Едкий дым забивается в лёгкие, горло и грудная клетка уже саднят изнутри. — Чёрт возьми, так это и есть ваша родина? — сквозь кашель спрашивает Неро, стараясь перекричать грохот, но Демон позади него остаётся молчалив. — Мне кажется, ты правильно сделал, что взял отпуск, чёрт возьми! Неро вытирает слезящиеся глаза, пытаясь рассмотреть дорогу, но найти хоть что-то в этом мракобесии кажется абсолютно бесполезной затеей. Тогда он просто прикрывает лицо левой рукой и идёт буквально вслепую, пробираясь сквозь обжигающий дым и пламя, нащупывая дорогу лишь подошвами ботинок. Ядовитый ветер, выедающий глаза и царапающий кожу искрами, подхваченными в бесконечных пожарищах, едва ли не сбивает с ног. Искры трещат, осаживаясь на волосах Неро, которые вот-вот потемнеют от сажи окончательно, опаляют концы светлых прядей и покалывают лицо. Грохот и лязг металла буквально отовсюду разрывает барабанные перепонки, и Неро стискивает зубы. Он приставляет ладонь козырьком ко лбу и, морщась, смотрит вперёд сквозь полуприкрытые ресницы. Далеко на горизонте, под пустыми багровыми небесами длинным чудовищным животным притаились ломаные чёрные хребты скал. Неро моргает, но ему все еще кажется, что эти скалы... Двигаются? Так и есть! Они меняют форму, вздрагивают всем своим каменным телом и будто бы дышат! — Быть такого не может! — не верит своим глазам Неро. В этот же момент зловещее небо распарывается надвое клыкастой, острой, как бритва, молнией, заливая мракобесие преисподней голубоватым светом. А потом раздаётся оглушительный взрыв. Или это просто невероятной силы удар грома. Такой, что сотрясается сама твердыня, а ветер вихрем взмывает в пустое, светящееся красным, небо. Где-то рядом взвывает пламя. Неро отшвыривает взрывной волной назад и протягивает по земле, он до чёртиков больно ударяется спиной и затылком о какое-то нагромождение острых камней позади него и тут же глохнет на миг. Из левого уха тонкой струйкой течёт кровь, хотя Неро не замечает. Но ему кажется, что это его последние мгновения и становится чертовски обидно погибать так далеко от дома. Ему вспоминаются слова Сильвы. «На той стороне никто не жив». Неро кое-как выходит из ступора, поднимается с чёрной, изуродованной бесконечными войнами земли и, параллельно скалам, ползущим вдоль горизонта, бредёт сквозь огонь и дым, то и дело останавливаясь и стирая сажу с ресниц. Каждый шаг даётся с таким трудом, словно Неро толкает перед собой гору, а пройденное расстояние едва ли уменьшается. — Чёрт… — отчаянно выдыхает он, постепенно теряя надежду прийти вовремя. Он всё ещё ничего не слышит, но со временем его слух восстановится, он знает. Неро ищет Данте среди пламени, камней и призраков. Каждый шаг — это неимоверное усилие, будто притяжение здесь увеличено в несколько раз — Охотника едва ли не распластывает по раскалённой земле. Дыхание всё тяжелее и неохотнее вырывается из его саднящего горла. Перед глазами где-то в тумане мелькает сталь чужого оружия, красные и зелёные горящие точки глаз, но никто не нападает, а просто будто пляшет перед ним в мутном свете. А в ушах, помимо непрекращающегося гула, стоит визг и рычание тварей, взявшихся из ниоткуда, но почему-то ни один клинок не касается его. Если бы коснулся сейчас — это был бы конец, Неро понимает. О, кстати. Слух незаметно вернулся. И на том спасибо. Если бы только он мог сейчас подумать о чём-то ином, кроме необходимости просто идти вперёд, он бы заметил, что в его затуманенной голове ни разу не возникло мысли повернуть обратно и уйти. Он всё так же идёт на помощь Данте. Больше, конечно, ползёт, но хотя бы не стоит на месте, это точно. И если бы он мог оглянуться назад, то увидел бы, что призрачный рыцарь у него за спиной молча и безапелляционно расшвыривает тварей в стороны, расчищая ему дорогу. И осознал бы, отчего те не нападают — у них просто нет шансов. Неро делает ещё несколько шагов и останавливается. Всё уже плывёт перед глазами, и он тщетно старается выморгать вместе со слезами это красное, смешанное с чёрной горящей сажей проклятой земли. В какой-то момент колени просто подкашиваются, и Неро, небрежно отшвырнув чёрную, как ночь, клыкастую тварь, упирается человеческой ладонью в землю. Он переводит дыхание и закрывает глаза. Ему отчего-то вспоминается церковное пение и светлые пустые залы Храма Спасителя… Солнечные лучи, преломляясь сквозь редкие витражные стёкла, цветными пятнами падают на деревянный пол, скользят по скамейкам и стенам. А вот и Кирие — расчесывает волосы перед круглым зеркалом в маленькой уютной гостиной, такой знакомой и далёкой, словно это было в прошлой жизни. И что-то надсадно ноет слева в груди, потому что этот покой и розы в саду, голубятня и море под обрывом теперь по ту сторону Ада. Здесь же нет покоя. Здесь эпицентр войны и огня, здесь нескончаемый лязг оружия и топот тысяч ног, здесь дым и горящий ветер. Так почему же именно сейчас Неро вспоминается огромная синяя ваза с лилиями, стоящая на столе в гостиной? Почему ему вспоминается не Данте? — Я не воин, — шепчет Неро еле слышно, облизывая пересохшие губы и склоняя голову. Он шепчет какие-то рваные фразы, будто этим может оправдать свои слабости. — Я просто боец. Я выполняю приказы. Я просто солдат. Я не могу воевать один против всех. Я не воин… Я просто солдат, мать его… — Не воин? — раздаётся глухой шёпот из-за спины. И Неро всхлипывает, хотя из его иссушенных горящим ветром глаз не скатывается уже не единой слезы. Неро качает головой и шепчет: — Нет. Знакомый нечеловеческий сиплый голос, неумолимый и зловещий, совсем не похожий на холодный гладкий голос из телефонного разговора, произносит у него в голове: — Поднимайся. Неро качает головой: — Я... не... могу. Ему не место здесь. Нет, не место. Ему настолько тяжело потому, что в нём почти нет демонического начала. Человек не выживет здесь. Даже такой, как Неро. Он смотрит на правую руку. Та неудержимо полыхает зелёным и синим, будто требуя чего-то. — Поднимайся! — снова приказывает голос. — Поднимайся. И когда встанешь — иди только вперёд. — Будь ты... — Неро судорожно выдыхает. — Трижды проклят. И в ответ ему просто из ниоткуда звучит весёлый и искренний смех. Он звучит в его голове, вокруг нет того, кто мог бы смеяться так открыто, зло и громко. И так самодовольно. — Я уже проклят, — будто в сюрреалистическом фильме шепчет голос поверх чужого смеха. — Я заметил, — сглатывает ком Неро, кое-как отталкиваясь ладонями от обожжённой земли и поднимаясь на колени, затем — на ноги. — И как, ты... доволен, а? — Да, я доволен, — шепчет голос. — Теперь — иди вперёд. Сражайся. — Новый уровень, — бормочет Неро сам себе тихо-тихо. И Неро идёт. Он медленно идёт сквозь клубы дыма и сквозь огонь, закрыв глаза. И он сражается. Просто наотмашь отбивает атаки, едва видя, откуда наносится удар за ударом. Ямато уже не держится в сжатом кулаке, но он идёт. Рыцарь позади него так же уверенно разбивает врагов, а Неро всё не может понять, откуда они приходят. Колени подкашиваются, и дышать всё тяжелее. Но он просто решил идти напрямик, как ему сказали, и до конца. Справа показывается обрыв, и оттуда льётся ярко-оранжевый свет, а воздух плавится в мареве от жары, вырывающейся вместе со светом. Неро бредёт по узкой тропе в футе от обрыва, поскольку подальше что-то горит и земля под ногами то и дело нервно вздрагивает. Неро почти не открывает глаз — он всё равно больше ничего не видит. И постоянно шепчет, будто в бреду: — Нет. Я просто боец. Я не воин. — Ну, не всем же быть воинами, — усмехаются ему в ответ устало. — Посторонись. И Неро поднимает голову. Этот голос, разбивающий в дребезги витражные стёкла и зеркало из его воспоминаний, и голубятню, и Храм Спарды… — Ах-ха-хааа! Пригнись, боец! — смеётся Данте, отпихивая какое-то чудовище ногой, и оно пролетает в паре дюймов над головой Неро, падает с воплем в горящую пропасть и умолкает. Такая же участь ожидает ещё нескольких. — Ну давай же, — смеётся Данте с досадой в голосе, не обращая внимания на Неро и ударяя наотмашь очередную тварь. — Совсем немного осталось. Я уже хочу отдохнуть от вас, ребята. Потёртый деформированный шлем слетает с уродливой рогатой головы подкравшейся твари и падает в пропасть. Сам демон, взвыв, летит в противоположном направлении, но траектория такова, что он бы всё равно закончил свои дни в бездне. Неро следит глазами за погибшим воином Преисподней, а затем переводит взгляд на Данте. Данте едва ли можно узнать теперь. Он раздет по пояс, на нём нет живого места. Он сражается голыми руками. Точнее — рукой. Правая уже вывихнута и ею он упирается в круглую горящую печать на воротах позади него. Лицо похоже на застывшую безумную маску. Единственное, что напоминает о том, что это лицо живого человека — это резкая режущая улыбка, полусумасшедшая, нервно трогающая разбитые губы, и исчезающая раз за разом так мгновенно, будто её и не было. Каждый раз, после очередного поверженного посланника преисподней, почерневших обгорелых губ касается эта мучительная усмешка, возникающая будто под действием удара током. Под блестящими запавшими глазами залегли глубокие тени, лоб рассечен слева — из раны когда-то текла кровь, залившая пол-лица тёмным ручьём, и так и застывшая. Щека, залитая кровью, разорвана от самого уголка губ и до скулы и снизу свисает окровавленным тяжёлым лоскутом, обнажая розово-белую кость челюсти и чёрные провалы на местах выбитых зубов. Неро не узнаёт Данте. Он выглядит чертовски плохо и двигается уже слишком медленно, а удары смазанные и нечёткие, но всё такие же сильные. Грудь и спина испещрены более не заживающими тонкими глубокими шрамами от клинков и копий, в правом плече застрял обломок стального меча, но у Данте явно нет времени его извлечь. А может, он не делает этого нарочно. Он стоит под навесом из камня, а позади него — запертые серебристые врата, в центре которых сияет красной звездой полупрозрачный шар, погруженный до половины в разъём. Это замок, который младшему сыну Спарды суждено охранять все эти девять дней. Не зная сна, не обращая внимания на жажду и голод, вдыхая огонь и кровавую пыль, остающуюся от поверженных врагов. И Данте держится за шар сломанной рукой, ни на миг не отпуская. На десятый день всему придёт конец, об этом говорила Сильва, играя с Неро в свои загадки. Ворота испещрены филигранными рисунками, а из центра, вокруг замка, расходятся паутиной витые красные лучи, изгибаясь тут и там, пульсируя, словно вены, постепенно наполняющиеся кровью. Всякий раз, когда Данте наносится удар, шар вспыхивает и лучи багровеют всё сильней, впитывая кровь. Осталось совсем немного, чтобы наполнить их до конца. Тогда Врата будут защищены, и, Данте может со спокойной совестью уйти в долгожданное небытие. Он не может погибнуть раньше. Он должен сдерживать натиск тварей десять дней, медленно заполняя своей жизнью жадные паутинки-вены. — Данте… — негромко зовёт его Неро, отчаянно пытаясь встать. Данте приподнимает бровь, залитую бурой застывшей кровью. — О, а вот и ты, пацан. Вижу, в этот раз ты пришёл с компанией? — откликается Данте, тяжело дыша и локтем отпихивая полудохлого врага, даже не глядя на Неро. Демон цепляется когтистыми пальцами за мост, и Данте заносит ногу, а потом опускает, безжалостно круша кости слабеющих пальцев подошвой тяжёлого ботинка. Поверженный демон с воем падает в огонь, и Данте берётся за следующего. — Ты уже приходил вчера, нет? «Он бредит», — догадывается Неро. — Это был не я, — отвечает он, стараясь перекричать лязг металла и гул извне, но Данте, кажется, не слышит его. — Сначала мать, потом… — Данте зло ударяет врага в грудь прямым ударом с ноги, тот отлетает в сторону и падает с моста, успев напоследок лишь царапнуть камни в отчаянной попытке удержаться. — Папочка… Теперь ты и… И он. Чёрт бы вас побрал. Данте смеётся немного безумно и бросает взгляд лихорадочно блестящих, потемневших глаз на призрак рыцаря за спиной Неро. — Вёрдж, ты хоть когда-нибудь сдохнешь? У себя в голове Неро слышит чужой довольный смех. — Нет. А ты? — холодно и шепчуще отвечает рыцарь вопросом на вопрос из-за спины Неро. Данте усмехается ему в ответ и кивает. Он говорит тихо: — Уже почти там, бро, почти там… — он выдыхает и снова усмехается. — Совсем мало осталось. А дальше уже — свобода. И у Неро сжимается сердце. — Почему вы двое просто не дадите мне делать мою работу? — со вздохом, немного устало продолжает Данте. — Здесь такой классный вид, да, пацан? «Он уже сошёл с ума», — с тоской подмечает Неро. Данте стоит над горящей бездной на тонком каменном мосту, ведущем к Вратам. Мост перекинут через пылающую пропасть и по нему-то и является к Вратам нескончаемая вереница тварей. Данте уже покачивается на слабеющих ногах. — Данте, это самый херовый вид, что я в жизни видел! — уверяет Неро, пытаясь придумать какое-нибудь убедительное доказательство того, что он — это он. — Ты совсем спятил?! — Не-е-ет, только не снова, — внезапно стонет Данте кому-то, выслушав Неро. «Что?!» Внезапно Данте распрямляет плечи и спокойно смотрит перед собой, на противоположный берег. Оттуда бесконечной вереницей уже снова крадутся чёрные тени. Данте выдыхает и закрывает глаза. Он негромко бормочет: — Ну, давай. Только в этот раз попади, ок… Его слова обрываются резким хрустом в тот же миг, когда в горло — точно в адамово яблоко, вгрызается зазубренное кривое лезвие кинжала без рукояти, похожего на ятаган. Кто-то метнул его с той стороны моста, но полудемон даже не стал уклоняться. Он лишь прижимает руку к горлу, и кровь льётся сквозь пальцы. Он не уклонялся. Будто надеялся, что металл вонзится ему в глотку. Данте, покачнувшись, по инерции отступает на шаг, покрепче стискивает руку на Замке и оборачивается к вратам. Замок вспыхивает красным, по нему пробегают разряды, и уровень багрового в витых паутинках-венах поднимается выше. Они уже почти заполнены. Данте, вновь оборачиваясь, усмехается с облегчением, и Неро замечает, как на лишённой кожи щеке зловещим оскалом мелькают уцелевшие обнажённые зубы. — Ещё… Примерно, три… — хрипит Данте, коверкая слова, больше уже не вытирая кровь, льющуюся изо рта. — И один… закончен. И Неро больше не выдерживает. Он приподнимается на коленях, выбрасывает правую руку вперёд и хватается за каменную крышу над Данте и Вратами. Он просто не рискует прыгать сейчас. Неро подтягивается, и Приносящая Дьявола помогает ему перескочить на узкий мост к Данте. Всё, что сейчас нужно сделать — это оттащить Данте от убийственного Замка и как-то открыть Врата. Но первый же прямой удар сбивает Неро с ног, и он отлетает к пропасти, едва успев зацепиться за край дьявольской рукой. Он повисает над пламенем, и оно жарко липнет к коже, забирается в горло и лёгкие. Неро закусывает губу и тут же начинает подтягиваться наверх. Абрис призрака предстаёт перед Охотником впервые. Он всегда был за спиной, Неро не видел его вблизи. И теперь он видит. Огромный, сотканный из голубоватого света, дымящийся силой, вырывающийся из пустоты, но пока не выбравшийся из неё полностью, словно что-то удерживает его там. Подчинение, вот что. — Верни мне оружие, — шепчет рыцарь, приближаясь и склоняясь над Неро. Строгое зловещее лицо призрачного Демона похоже на маску, идеально сидящую и повторяющую каждую тонкокостную черту. Возможно, это и есть маска, и сквозь неё не видно глаз, а из глазниц лишь исходит мерное ярко-голубое свечение. Оно заливает лицо Неро синеватым мертвенным цветом. — Верни и я помогу, — произносит Рыцарь. И его голос звучит неумолимо, как шёпот теней и угроза. Как приглушённое эхо вечных войн и лязга оружия. — Почему я… — Неро задыхается, пытаясь поскорей взобраться обратно на мост. — Должен верить тебе? — Потому что когда-то я тоже был человеком. И я был человеком чести, — шепчет Рыцарь ему в лицо, но ни одна прядь спутанных волос Неро не колышется от мёртвого дыхания. — И потому, что у тебя нет выбора. — Рыцарь абсолютно бесстрастен, он произносит слова зловеще и спокойно. — Время сдавать оружие, Неро. Тот слышит своё имя, впервые произнесённое странным жутким голосом, не подчиниться которому было бы, наверное, фатальной ошибкой. Неро, постанывая, забирается обратно на мост и шмыгает носом, раздумывая. Грудная клетка часто вздымается, а на светлых волосах отражается пламя преисподней, отчего влажные спутанные пряди приобретают рыжеватый оттенок. Но демоны с той стороны моста приближаются, они уже преодолели половину пути, а Данте всё ещё держится за проклятый замок, готовясь сражаться со всеми подряд, ради достойного завершения своей последней миссии. — Что будет, если я отдам?! — спрашивает Неро, едва перекрикивая сводящий с ума пульсирующий гул вокруг. — Она останется здесь, — произносит Рыцарь. — Мне нет дела до твоего никчёмного слабого мира. Пока. — Пока?! — Разве ты не хотел бы попытаться противостоять сильному противнику? — спрашивает призрак, склоняя голову к плечу и внимательно глядя на Неро своими прозрачными, как туман, глазами. — Со временем. И Неро стискивает кулаки… Но принимает решение. Он даже не уверен, что это правильное решение, но на сомнения остаются считанные мгновения. Эти мгновения проходят и Неро… Он протягивает свой меч призраку. Неохотно, до боли неохотно он выпускает из демонической ладони рукоять, задержавшись пальцами совсем ненадолго, скользнув на прощание по переплёту. — Непременно, — с дерзкой ухмылкой произносит Неро, надеясь, что это выглядит именно так дерзко, как и было задумано. «Она нужна мне», — в то же время со вздохом думает Неро, понимая, что когда-то уже говорил это, но Рыцарь теперь принимает своё оружие и немедленно перемещается к Данте. Неро слышит, как Данте, глядя в полупрозрачную дымку глаз призрака произносит: — Не так… И всё смотрит, смотрит. И затем повторяет: — Не так, бро. Но, увы. Один единственный взмах мечом — и ослабевший полудемон, чьи раны уже практически не излечиваются, тяжело падает на землю. — Квиты, — почему-то произносит Рыцарь бесчувственному телу спокойно, будто ставит точку в оконченной истории. Неро трясёт головой и моргает, пытаясь избавиться от пепла, который мешает видеть и разъедает глаза до слёз. Он лихорадочно трёт едва видящие глаза грязной тыльной стороной ладони. «Убит?!» «Нет, ну как такое возможно?!» Неро пытается хотя бы крикнуть призраку, чтобы тот остановился, но ни звука не вырывается из обожжённого горла. Как было можно доверить кому-то жизнь, — нет, две жизни, — и так просчитаться! Неро всё ещё не верит своим глазам и их застилает болезненная пелена гнева и отчаяния. — Человек, мать её, чести, ха?! — стиснув зубы, цедит он, пытаясь встать. — Зря ты не… — Открывай Замок, Избранный, — перебивая его, зловеще шепчет рыцарь, и Неро замирает на миг. — Он жив. И мне были необходимы некоторые гарантии. Неро сглатывает ком в горле, собираясь с силами. — Гарантии?! — Ты узнаешь позже. — Лучше бы ты сказал правду, приятель, — зло шепчет Неро. — Он — основная угроза при снятии замка. — произносит Рыцарь, сжимая рукоять Ямато в светящейся силой руке. — Пусть пребывает во сне до момента отворения врат. Неро кивает, стискивая зубы. — Пусть пребывает. Как скажешь… Но если ты убил его… — внезапно голос у Неро обрывается и он чувствует себя парализованным, внимательно вглядываясь в неподвижное тело Данте. — Ранил, — спокойно и безжалостно отвечает рыцарь нечеловеческим шепчущим голосом. — Тяжело. Открывай замок. Вместе с Неро замирают и демоны на мосту. Кажется, возвращение Рыцаря стало для многих обитателей Ада неприятной и настораживающей неожиданностью. — Открывай замок, слабак! — повторяет рыцарь угрожающе. Неро выходит из ступора и подбегает к замку. — Ненавижу, когда меня называют слабаком, — огрызается он, обернувшись. Переступает, казалось бы, бездыханное тело Данте, лежащее в луже собственной крови, и с силой ударяет по Замку ладонью Дьявольской руки. Призрак за его спиной тут же оборачивается лицом к подоспевшим на собственную казнь порождениям бездны. Он вырезает вражеские полки слишком быстро для того, чтобы это можно было увидеть, и Неро сдаётся и оборачивается к Вратам. Он не видит битвы, но зато видит другое — кровь, уже собравшаяся в лучах, вспенивается белым. И тогда врата содрогаются. Потом снова. Замок начинает искрить, будто его закоротило, посылая синеватые, похожие на электрические, импульсы по серебряным гравировкам. Орнамент на вратах рвано сверкает, как сломанная неоновая вывеска, и замирает. Рисунки смещаются и меняются, безостановочно перетекая во что-то новое. Неро, распахнув глаза, смотрит на происходящее, пока освобождённый демон прикрывает его. Данте неподвижен, и Неро опасается, что Рыцарь солгал ему, пообещав просто тяжёлое ранение. Кажется, что Данте не проснётся, если немедленно не вытащить его отсюда. Почему-то чётко верится в то, что важнее всего убраться из этого неприятного местечка, а там, дома, всё как-нибудь наладится само собой. На той стороне все живы. А потом ослепительной вспышкой приходит боль, словно кипятком заполняя каждую клетку тела, выворачивая кости из суставов. Неро захлёбывается криком и падает на колени. «Но ты держи. Ничего с тобой не сделается», — звучат в голове назидательные слова Сильвы, произносимые увещевающим старушечьим голосом. «Держи, пока не услышишь гром». — И где этот чёртов гром?! — мучительно стонет Неро, задыхаясь от злости и боли. Перед глазами всё плывёт и теряется в багровом тумане, а Неро старается держаться за замок и ждет обещанный сумасшедшей старухой гром — ему просто некому больше верить. Он бросает вызов судьбе в который раз, и уверен, что, даже проиграв, он останется героем хотя бы в своих собственных глазах. — Ублюдок, — шепчет Данте, не размыкая век, и кровь выплёскивается из разодранного горла при каждом слове и пузырится на рваных обожжённых губах. — Ты что натворил? — Заткнись… — так же шёпотом отвечает Неро, глядя на него уже без лишних эмоций. В глубине души Неро не верит, что они выберутся. Он не может анализировать и размышлять сейчас, он едва ли не загибается от боли. Что-то выворачивает его правую руку из суставов изнутри, рвёт мышцы и ломает кости. И Неро смотрит, как приподнимаются и срываются вместе с тёмной плотной кожей с руки одна за другой ломающиеся пластины демонической брони, обнажая чёрные натянутые сухожилия и мышцы, и крепкие, как сталь, пульсирующие вены, по которым до последнего будет течь кровь его демона. Теперь сила возвращается к тому, у кого была невольно отнята. Рыцарь на миг оборачивается и тоже наблюдает, как Неро теряет свой доспех. Затем медленно кивает. «Держи, пока не услышишь гром», — снова напоминает себе Неро, зажмуриваясь. И он ждёт этого грома, изнемогая от боли, едва ли не сходя с ума в агонии. Молится этому знамению, парализованный невыносимой мукой. И потом, кажется, бесконечность спустя, так и происходит. И когда раздаётся этот разрушительный раскат грома, дробящий камни и кости, Неро глохнет, и его прижимает к земле. Из ушей почти одновременно показываются аккуратные тонкие алые ручейки и медленно стекают вниз, очерчивая линию скулы и челюсти и убегая вниз по мокрой шее, пачкая прилипшие к ней влажные тонкие пряди. Однако Неро всё так же изо всех сил держит замок, а липкая от чёрной крови, изувеченная пятерня, истончившаяся до белых с бурым костей, на которых едва держатся ошмётки плоти, постоянно норовит соскользнуть. Теперь кости покрываются сетью трещин. Сейчас они будут крошиться... Но вот мост, дрогнув, наконец-то, с грохотом обрушивается в текучее воющее пламя внизу, унося за собой полк тварей, так и не добравшихся до врат. — Мосты сожжены, — негромко и довольно говорит рыцарь у Неро в голове. — Вызов… брошен, — подхватывает Неро, шепча одними губами и задыхаясь. «Рубикон должен быть перейдён?» Рука перестаёт гореть и разрываться на части. Теперь там просто обломок кости и обрывки кожи и рваной ткани куртки, потемневшие от чёрной демонической крови. Но боль прошла. Так же внезапно, как началась. Прошла, оставив после себя невыносимую усталость и пустоту. Охотник садится, осторожно прикрывая рану рукой. Пока ворота не открылись, он отдыхает, упав на горячие камни под навесом у самых врат. Слух постепенно восстанавливается, и горящий мир вокруг снова заполняется приглушённым ритмичным топотом тысяч и тысяч ног отовсюду, лязгом мечей с той стороны разрушенного моста, гулом вечного пламени, треском кострищ тут и там, визгом ветра и зловещим неразборчивым шёпотом из ниоткуда. Сводящая с ума симфония бесконечной войны. Призрак стоит перед ним, глядя на ту сторону моста, склонив к земле клинок Ямато, но ни на миг не расслабляя пальцы на рукояти. Острие катаны со скрипом царапает камни. — Так значит… — Неро облизывает растрескавшиеся, обветренные губы и поднимает взгляд на своего Призрака. — Остаёшься? Бросаешь своего… «Хранителя Музея»? Призрак не оборачивается и не двигается. — У меня война, — словно это что-то объясняет, произносит он. Данте шумно выдыхает и приоткрывает воспалённые глаза. — Снова… за старое, ха? — шепчет он в ответ Рыцарю, не в состоянии приподняться с пола. — Ради… чего война… — он сглатывает слюну сквозь разорванное горло. — На этот раз, а? — Ради войны, глупец, — сипло шепчет рыцарь, склоняя голову и внимательно осматривая ужасающие пылающие окрестности. А Неро убирает ладонь со своего плеча и тупо смотрит на ошмётки правой руки. Ничего не уцелело… Ничего. — Время. Идём, — бормочет Неро, сглатывая, приходя в себя, подползая к Данте и намереваясь поднять его. — Ты всё испортил, пацан, — беззлобно говорит ему Данте, недвижимо лёжа на камнях и глядя на него. — Ну и зачем? В лихорадочно блестящих глазах больше нет того отчаянного мрачного безумия и тёмного азарта. Данте возвращается. Но теперь там, во взгляде, пустая и безудержная усталость. — Пока не знаю зачем, — пожимает плечами Неро. «Потому что у нас прочные узы». Тяжёлые врата сотрясаются и медленно скрипуче отворяются. Этот скрип напоминает плач ребёнка. Они открываются так медленно… Очень-очень медленно. Сначала видна только полоска темноты, и прохладный сквозняк холодит обожжённую кожу и рану на плече. Потом щель расширяется, и в лицо ударяет свежесть. Та прохлада и свежесть, которых не существует в аду. Пусть с примесями смога и холодного асфальта, залитого машинным маслом, но всё же этот аромат свободы ни с чем не спутаешь. — Быстрее! — резко и холодно командует тот же голос, что доносился из телефонной трубки. Да, тот же голос. И в этот раз без всяких помех. Неро бросает взгляд назад. Он видит, как твари быстро и ловко собирают мост из новых камней, так, будто занимались этим сотни и тысячи раз. Ритмично и быстро, словно юркие пауки, плетущие каменную паутину, и проходят всё дальше и дальше над пропастью. Неро слышит стон клинка, рассекающего воздух: больше не его клинка, теперь уже чужой Демон готовится отбивать им атаку. Неро на миг оглядывается, потом хватает Данте за руку и приподнимает, перекинув его руку себе через шею. А потом перехватывает под мышкой, придерживая за локоть. Тем временем щель в воротах снова начинает сужаться, и Неро, с мучительным стоном, стиснув зубы, волочёт Данте к выходу из Преисподней. Тот пока не стоит на ногах. Тело полудемона кажется Неро слишком тяжёлым. Но ведь только три шага до заветного освобождения. Всего три шага! Данте тяжело оборачивается уже у выхода. — Увидимся, — бросает он за спину кому-то. — Нет, — негромко и лаконично отвечают ему. — Это, мать её, отличная новость, — ухмыляется Данте и кто-то довольно хмыкает. — Взаимно, — всё такой же негромкий и спокойный ответ. Неро тоже смотрит назад, чтобы напоследок увидеть того, чей голос он не услышит уже никогда. Но теперь там человек. Просто человек, одетый в фиолетовое с золотом, и стоит он спиной к Неро. Что-то в нём есть, в этой фигуре, одетой в фиолетовое с золотом. Что-то... холодно-зловещее. Люди так не выглядят. Неро тут же бросается в глаза цвет его волос. Белые, абсолютно белые. Даже ещё белее, чем у них с Данте. На белом — красные отблески пламени. А потом человек заносит Ямато. И исчезает. А перед глазами Неро, будто выплывая из марева, из неверных подрагивающих теней, всё отчётливей проступают серебристые врата. Прямо на фоне рваной заборной сетки, ржавых искорёженных авто и старых покрышек. Внешние врата. Они не такие внушительные, как с той стороны, но и у них в центре небольшой разъём. Неро нервно охлопывает себя по карманам джинсов. Ошмётки правой руки беспомощной плетью рваной ткани свисают с плеча. Даже кровь не идёт… Странно. Данте падает на землю, переворачивается на спину и устало наблюдает за Неро из под полуприкрытых ресниц. Неро, чертыхаясь, левой рукой вынимает из правого кармана бусы, собранные для него Белой Сильвой. — Зелёная — как раз для меня, — бормочет он, перебирая бусины. — Чёрт, вот же! Конечно, зелёная. Зелёная… Данте фыркает. — Отлично, пацан, — одобрительно говорит он слабым голосом. — Это хорошие... бусы для... Ха, битвы. А клатч есть? Чтобы бить и... кричать. Я бы на их месте... в штаны наложил от страха, серьёзно. Данте смеётся устало и тихо. — О, просто заткнись, Данте. Прошу тебя… — лихорадочно шепчет Неро, зубами разгрызая шерстяную нить. Белые и синие гранёные бусины рассыпаются на грязный тёмный асфальт и, подскакивая, раскатываются по сторонам, исчезая в проросшей тут и там короткой пожухлой траве. Зелёную бусину Неро удерживает в пальцах и тут же тянется к разъёму во вратах. Он впечатывает её в круглый разъём. И ждёт. Слишком долго, слишком долго… Терпение никогда не было его коньком. Что-то происходит, поскольку углубление наполняется густым зелёным туманом, в котором плавают светящиеся искры-песчинки. Туман укутывает собой грязную ладонь Неро, будто погружая её в полупрозрачную воду. Потом возникает ослепительная вспышка света и Неро отворачивается. Ладонь обжигает на миг и всё исчезает. И становится тихо-тихо. Даже слишком тихо. Словно ничего и не было. Вот только что здесь были врата в Преисподнюю, но каким-то образом они растворились в ночном воздухе, пахнущем заморозками, железом, бензином и резиной. Неро выдыхает, отчего-то боясь спугнуть долгожданную тишину, и изо рта у него вырывается облачко пара. Значит, он провёл в Аду больше времени, чем предполагал. Вчера не было так холодно. Неро делает пару неуверенных, шатающихся шагов назад и колени его подкашиваются. Он падает на ледяной асфальт возле Данте и шмыгает носом. И они молчат ещё очень долго, не глядя друг на друга, а только лениво всматриваясь в ночь и вдыхая её запах.