Биение холодного сердца

Я вбежала на крыльцо перед нашим особняком, тяжело дыша. Слезы ручьем стекали по моему лицу, смешавшись с тушью, и оставляя на щеках черные дорожки. Волосы растрепались по плечам от осеннего ветра и намокли под проливным дождем. Я остановилась и, оперевшись рукой о дверной косяк, склонила голову, борясь со слезами. Почему он заставил моим воспоминаниям всплыть наружу? Почему он выбрал именно этот способ, чтобы меня уничтожить? На протяжении долгих лет борьбы с самой собой я пыталась скрыть эти воспоминания временной пеленой, пыталась верить, что время залечит все раны. Но... Но, черт, это не так! В мое сердце вновь воткнули кинжал, вскрывая старые раны. Я вновь оглушена предсмертным криком своей души, и я не знаю, как с этим бороться. Как бороться с самой собой? Как бороться с прошлым? Как остановить кровь, что сочится из старой раны? Это невозможно... Из моей груди вырвались громкие рыдания. Я склонила голову, беззвучно содрогаясь под градом рыданий. Новый поток слез обжег мое лицо и я прикрыла губы ладонью, сдерживая скорбный крик. Этот крик породила душа, это ей больно...А я... Я... Я умираю... Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился дворецкий. Увидев, в каком состоянии я нахожусь, он подошел ко мне и приподнял за плечи, вынуждая выпрямиться и смотреть ему в глаза. А мне так этого не хотелось. Мне так не хотелось встречаться с его сочувствующим взглядом, вновь видеть в его глазах беспокойство... Я так устала от жалости... Я так устала... — Мисс Ливейн, что с вами? — Взволнованно спросил он. Я пыталась найти ответ на его слова, но сознание предательски напомнило разговор с Гарри, и я только беспомощно замотала головой. Из моей груди вырвалось громкое рыдание, и я прикрыла рот рукой, борясь с подступившим к горлу крику. Что же со мной происходит? Когда я стала такой слабой? С каких пор я теряю над собой контроль? — Давайте зайдем в дом. Я беспомощно обмякла в руках Эдгара, склонив голову, и поплелась, поддерживаемая им. У меня не хватало сил на лишние слова, и я лишь рыдала, хотя из всех сил старалась успокоиться. Дворецкий вошел вместе со мной в прихожую. — Сара! — Окликнул он нашу горничную. — Сара, скорее идите сюда! Дворецкий отпустил меня возле стены, и я тут же оперлась о нее спиной. Силы покидали меня, уступая место болезненной слабости. Ноги подкашивались, а я то и дело в голос рыдала. Через несколько секунд из гостиной выбежала взволнованная горничная и ее взгляд тут же наткнулся на меня. Девушка заметно побледнела и кинулась ко мне. — Мисс Ливейн, милая! — Запричитала она, обхватив мое лицо ладонями, и заботливо провела рукой по растрепанными волосам. — Что случилось? — У нее истерика, Сара, — ответил за меня дворецкий, понимая, что я не смогу ответить. Я зарыдала, уткнувшись в плечо Сары. Да, я не смогу найти сил на внятный ответ. Все мои силы покинули меня еще в кафе. Я очень устала от всего... — Нужно отвести ее в комнату. Давай, помоги мне! Горничная взяла меня под руку, помогая подняться, а как только я ровно встала, меня подхватил на руки дворецкий. Эдгар был в самом расцвете сил и нес меня, как пушинку. Но меня не заботило это. В голове по неволе прокручивался мой разговор с Гарри. Я зарыдала и уткнулась в грудь Эдгара. — Ненавижу ее... — Прошептала я, вспоминая ту самую змею. Змею, из-за ошибки которой я вешу на волоске от смерти. — Ненавижу... — Знаю, мисс Ливейн, — грустно согласился со мной дворецкий, неся вверх по лестнице. — Знаю... — О ком она? — Взволнованно спросила Сара, плетясь за Эдгаром. Сара работает у нас всего год и еще мало чего знает о нашей семье. А вот Эдгар уже семь лет. Эдгару я доверяю, как отцу. Но эта жалость в его взгляде... Она не помогает, она причиняет боль... — Сара, — на ходу бросил Эдгар, — распорядитесь на счет чая и позовите ко мне Руфину. Сара послушно закивала и скрылась из моего вида. Руфина – моя няня. Я только сейчас осознала, как же сильно мне хочестся ее увидеть. Она всегда обо мне заботилась, заменяя мать. Я так к ней привыкла. А мама... Я вновь зарыдала в голос. — Ненавижу... — Прошептала я хриплым от рыданий голосом. — Все в порядке, мисс Ливейн, — заботливо произнес дворецкий внося меня в комнату. — Все будет хорошо. Эдгар усадил меня на край кровати и метнулся к окну. Открыв его на распашку, он направился в ванную. Через несколько минут он вновь подошел ко мне и присел рядом. — Мисс Ливейн, — он приподнял мои плечи, вынуждая смотреть на него. Я поникла, опустив голову, и зарыдала, — вы должны успокоиться. Вы же знаете, вам нельзя так волноваться. Вы уже принимали препарат? Я с трудом кивнула в ответ. — Вы же знаете, ваша истерика может привести к осложнениям, — поучительно заявил он, но поняв, что ничего кроме рыданий из меня не вынуть, он притянул меня к себе, а я устало уткнулась в его плечо. Пока я рыдала, Эдгар заботливо поглаживал меня по спине, не произнося ни слова. Я и не нуждалась в них. Я больше вообще ничего не хотела слышать. Я достаточно наслушалась от Гарри... При воспоминании о нем, я зарыдала с новыми силами. Через несколько секунд я услышала, как дверь в мою комнату отворилась и вошла Руфина. Она подошла ко мне и, взяв за подбородок, взглянула в лицо. — Эдгар, спасибо, можешь идти, — сказала она дворецкому, разглядывая меня. — Дальше я сама. Эдгар кивнул и вышел из комнаты. Руфина поспешно опустилась передо мной на стул и несколько минут просто молчала. Я беззвучно рыдала не в силах найти слов, чтобы объяснить ей мое состоянии. — Ты опять думаешь о ней, Аннабель? — Заботливо спросила она. Я печально взглянула на нее. Из моей груди вырвалось рыдание, и я спрятала лицо в ладони. — Хватит! Она того не стоит! Она уже испортила тебе жизнь. И ты знаешь, что я говорю не о душе, а о твоем здоровье! — Ненавижу... — Прошептала я, на открывая лица. — Все из-за нее. Все! — Тогда почему ты плачешь? — Спросила она спокойным голосом, но я расслышала в нем требовательные нотки. — Больно... — Ответила я, облизывая припухшие от покусывание губы. — Тебе? — Спросила она. — Душе, — ответила я. — Душе часто будет больно, Аннабель, — сказала Руфина. — А страдать будет твое сердце. Не позволяй боли убить тебя. — Я уже умираю, Руфина, — заявила я и прикусила губу, сдерживая рыдания. — Из-за нее! Руфина не знала, что ответить. Она также знала, что это правда, но мне так нужна была ее поддержка, что, увидев ее бессилие, я опустила голову и в голос зарыдала. Я устала! Так больше не может продолжаться! Я умираю из-за матери, из-за ее поступка. Я умираю каждую секунду... И это не остановить. — Девочка моя, — Руфина встала и поспешно присела на край кровати, чтобы быть поближе ко мне. Она заботливо обняла меня, покачивая из стороны в сторону, и гладя по спине ладонью. А я...а я рыдала навзрыд. Я не знала, как мне успокоиться, ведь правда преследует меня по пятам и не дает мне права на жизнь. Она лишает меня всей радости, всех тех прелестей, которые должны наполнять мое сердце теплом. — Мне так жаль, мне так жаль... — Не жалей меня! — Я неожиданно вырвалась из объятий няни и вскочила с кровати, вставая напротив нее. — Мне не нужна ваша жалость! Я от нее устала! Я устала каждый день ждать своей смерти, и мне страшна мысль о том, что однажды мне придется покинуть вас всех! Тебя, отца, Ральфа – я вас всех оставлю! Я ненавижу себя за это, но у меня нет другого выбора! Судьба не предоставила мне его! — Анни... — Испуганно промямлила няня, но я не желала слушать. Я подняла руку в останавливающем жесте и, не взирая на град струящихся слез, продолжила: — Нет, Руфина! Я не желаю больше слышать твоих сожалений, не желаю видеть печаль в твоих глазах! Вы хороните меня раньше времени! А ведь я живая!Живая, слышишь?! Слова казалось выходили из самого сердца, причиняя невероятную боль своей противоречивостью. Как могу я себе говорить об этом? Как могуб мои губы кричать о том, что я жива, если я умираю? Как может слепой утверждать, что он видит яркое сияние солнца? У меняведь даже надежды на жизнь нет... Я и не сразу осознала, что все мое тело окутанно странной, неведанною мне пеленою, называемой слабостью. Не сразу ощутила, как стали ватными ноги, тело медленно оседало на пол, а губы прошептали тихое "Почему?...". Не сразу окунулась в мир Морфея...