***
— А вот и Томас! — послышалось из-за двери. Сердце моментально ухнуло вниз, намереваясь переждать ближайшие события где-нибудь в области желудка. Стефан сам открыл двери и шепнул Тому на ухо: — Тебя задержали из-за ошибки с последним экзаменом. Все сейчас на террасе, — и утянул Тома в кабинет, где уже критично оглядел сына с ног до головы. — Ты такой миленький. Хорошо, что я не настоял на том, чтобы упаковать тебя в костюм, — Стефан чему-то усмехнулся и обнял сына. Потом еще раз посмотрел на него и довольно заулыбался. «Миленький», — в ужасе думал Томас, пока Стефан вел его к террасе, на которой расположилась вся семья. Пахло влажной землей, розами и свежим кофе. Это все Стефан старался, ведь все должно быть идеально. Семью Далтонов не понадобилась выглядывать. Вся чета расположилась по одну сторону стола, и Томас мог вдоволь рассмотреть их затылки. Один из них был с сединой, значит, это точно не Марк. Если только его насыщенная альфийская жизнь не радует его ежедневными стрессами. Одна спина была слишком изящная. Конечно, от осознания свалившегося на него нежданного счастья, Марк Далтон мог бы похудеть, но вряд ли до размеров омеги. Значит, это папа Марка. — Добрый день, — поздоровался Томас, подойдя к столу, и с удивлением застыл, заметив, что спина, которая должна была принадлежать Марку, одета в рубашку. В такую же, как у него, рубашку. Вот чему так радовался Стефан. Томас невольно вспыхнул и почувствовал, что щеки заливает предательский румянец. Наверняка папа растолковал это, как парные вещи. — Добрый день! — мистер Далтон-старший, альфа лет пятидесяти пяти, медленно поднялся. За ним последовали его супруг и сам Марк. Далтон-старший мог похвастаться настоящим зрелым очарованием. Высокий, статный, подтянутый. Его лицо было удивительно приятным и располагающим к себе. Марку однозначно повезло с генофондом. — Здравствуй, Томас, — будущий супруг расплылся в улыбке, будто они действительно видятся не в первый раз. Если бы это было возможно, вокруг Марка обязательно бы светилось пространство. Но лично Томас склонялся к тому, что не отказался бы найти место включения и выдернуть провода. Ради безопасности Марка, разумеется. А то вдруг его закоротит. После приветствий Томаса усадили напротив светящегося Марка. На лицо будущего супруга Томас никак не решался взглянуть и все время отводил взгляд. За столом уже шла оживленная беседа, а Том никак не мог понять, о чем они говорят. Он чувствовал себя настолько не в своей тарелке, что всеми силами пытался призвать себя к спокойствию и не рассматривать вариант побега. Через какое-то время ему это удалось, и он даже начал принимать участие в разговоре, отвечая на вопросы. — Как здорово вы придумали с парными рубашками! — вдруг восхитился папа Марка, Алекс Далтон. Томас невольно перевел взгляд на Марка. Тот ухмылялся, и выглядело это весьма обаятельно. Какое-то время они смотрели друг на друга в упор, будто чего-то выжидая. — Это была идея Томаса, — вдруг сказал Марк, с удовольствием наблюдая, как и без того большие глаза Томаса округляются. — Да, — подтвердил Томас не менее неожиданно, — я подумал, что лучше парные рубашки, чем парные футболки с «Я – твой альфа», «Я - твой омега», на которых настаивал Марк. Это ведь помолвка. В футболках мы обязательно сходим в парк аттракционов или зоопарк. — Вы такие забавные, — хохотнул Далтон-старший. — Я еще раз убеждаюсь, что мы приняли верное решение! — удовлетворенно кивнул Алекс. — Еще кофе? — предложил Стефан. После двух часов бесед и обсуждения предстоящей церемонии, Марк внезапно извинился и, ссылаясь на срочную работу, стал собираться. — Прошу прощения, мы немного поболтаем наедине перед моим уходом, — Марк поднялся и жестом показал Тому, что говорит о нем. — Конечно! Прогуляйтесь по саду, — предложил Стефан, — Томас, вы можете поговорить в беседке. Том молча поднялся и медленно зашагал в сторону, где находилась беседка. Марк придерживался небольшого расстояния, и Том спиной ощущал, как в нем, одну за другой, просверливают дыры. «Это не сулит ничего хорошего. Вряд ли он собрался извиняться за свое поведение», - думал Том, ускоряя шаг. Лучше выяснить все как можно быстрее. — Тебе так не терпится остаться со мной наедине? — усмехнулся Марк, заходя в беседку и прислоняясь спиной к кованой решетке. Птицы заходились в трели, а благодаря кустарникам внутри беседки была освежающая прохлада. При более тусклом освещении лицо Марка казалось мягче, он был похож на сытого, довольного жизнью кота, который отдыхает после бурной ночи. И это явно было не беспочвенным предположением. Уж точно, бессонные ночи Марка — это не бессонные ночи Томаса. — Я тоже не горю желанием оставаться здесь дольше. Чем быстрее мы поговорим, тем быстрее я буду свободен, — Томас вызывающе посмотрел на Марка. От улыбки Марка Далтона не осталось и следа. Сейчас перед Томом стоял жесткий и уверенный в себе альфа, который явно не собирался откладывать дело в долгий ящик: — Ты же понимаешь, что наш брак — это фикция, как бы там ни хотели наши родители? — спросил он, на что Томас просто кивнул. — И что добиваться от меня взаимности бесполезно? — глаза Тома удивленно распахнулись, и это явно позабавило Марка. — Ты удивлен, Хейли? — Да, я удивлен. Ты заранее уверен, что я собираюсь поверить в наш брак и намерен в тебя влюбляться? - Томас был возмущен. Конечно, альфы чаще всего самоуверенны, но чтобы настолько! — Тогда все складывается лучше, чем я думал. И хотя я все же не уверен, что ты продержишься долго, — Марк подошел вплотную к Тому и втянул воздух рядом с его ухом. Томас вздрогнул. Запах альфы был какой-то странный. Том не мог понять, что его смущает. Но чувство было неприятным и новым, а объяснения собственной реакции не находилось. — Ты странно пахнешь, Хейли. Твоего запаха почти не слышно. Даже розы вашего сада сегодня благоухают куда соблазнительней, — Марк отстранился, — но и это меня радует. Ты абсолютно точно можешь не рассчитывать на какие-либо изменения в наших контрактных буднях. — Я буду только рад, — глухо ответил Том. Марк не сказал ему ничего нового, но кому понравится, когда ему указывают на собственную несостоятельность? Том очень хотел уйти сию же минуту и почти обошел Марка, но тот успел схватить его за локоть. — Я еще не договорил, а ты уже убегаешь, Хейли. Это невежливо. В твоих же интересах дослушать то, что я хочу сказать. — Если ты и дальше продолжишь в такой изощренной форме меня оскорблять, то до контракта дело не дойдет, Далтон, — холодно, отделяя каждое слово, проговорил Томас. — Боюсь, мне придется огорчить родителей и пойти против их воли, наплевав на бизнес и договоренности. — Теперь мы в одной лодке, Хейли, и идти ко дну я не собираюсь, даже если мне придется тащить тебя под венец насильно. — Тогда сделай пребывание в лодке таким, чтобы в ней хотелось плыть, а не выброситься за борт. — Неужели ты такой слабак, Хейли? Такой слабак, каким кажешься снаружи? Я уж было подумал, что ты гораздо крепче, но, очевидно, твоя внешность не обманчива, — Марк не успел договорить, как Томас выплеснул ему в лицо воду из графина, заботливо оставленного на столе Стефаном. На рубашке медленно расползалось мокрое пятно. Марк внезапно улыбнулся. — Твои условия, Томас Хейли? Бизнес. Это всего лишь бизнес. Сделка. Повторяя про себя эту мантру, Томас сел на скамью и спокойно посмотрел на Марка: — На публике мы будем создавать видимость семьи. Я не хочу, чтобы родители на протяжении пяти лет чувствовали себя виноватыми. Они хотят верить в чудо, поэтому пусть верят. Ты же не ограничиваешь мою свободу, а я твою. Но все это должно оставаться между нами. И запомни, что я не буду позволять оскорблять себя, каким бы способом ты ни пытался это сделать. Твои условия? — Спустя пять лет наш контракт аннулируется. Поэтому никаких общих детей. Никакой общей спальни, Хейли. Впрочем, это будет несложно. Можешь быть спокоен за свою честь. Я сплю только с теми, к кому меня действительно тянет или к кому я испытываю чувства. Поэтому сцены ревности и попытки сблизиться со мной будут играть против тебя. Ты же не поставишь себя в глупое положение, Томас? — Не беспокойся. Главное, чтобы слухи о твоих похождениях не доходили до родителей, Далтон. — Что позволено альфам — не позволено омегам, — Марк прищурился. — Что за постулаты прошлого века? — В бизнесе они все еще действуют. То, что считается нормальным для альфы — риск для омеги. Мир больших денег полнится такими доброжелателями, которые не постесняются использовать даже самые грязные методы. Но откуда тебе это знать. — Я не занимаюсь бизнесом, — спокойно гнул свою линию Том. — Зато я занимаюсь. Таковы правила игры, Хейли. — Я понял. — Тогда по рукам, и встретимся у алтаря, — Марк критично взглянул на свою рубашку, — и надо срочно придумать адекватное объяснение твоему поступку. Есть идеи? — Скажи, что я увидел пчелу, когда пытался налить тебе воды. Родители знают, что у меня аллергия. Марк глухо рассмеялся. Потом взъерошил намокшие темные волосы и посмотрел на часы: — Вот теперь действительно пора, — он протянул руку, — закрепим сделку? Томас тоже поспешил уехать в кампус. У него не было сил продолжать врать родителям и делать вид, что все хорошо. Стефан действительно верил в то, во что хотел верить: его сын очень удачно составил партию с таким замечательным человеком, между ними уже есть понимание, а от понимания до симпатии — шаг. К пониманию они действительно пришли, но каким способом — знать родителям было не обязательно. Томас утешал себя тем, что все могло оказаться еще хуже. И, в конце концов, это ведь не навсегда. «Что позволено альфам — не позволено омегам, — Том в раздражении скинул вещи и направился в душ. — Ничего личного. Только бизнес, расчет. Сделка». «Не удивлюсь, если каждый месяц он будет предъявлять мне счета», — вода холодила лицо, а чувства окончательно растрепались. Томас не питал ложных иллюзий насчет ближайших пяти лет. Но если изначально он был уверен, что с Марком можно будет вести диалог на равных, то сейчас его вера пошатнулась. Ни один альфа так не давил на него. И не выбивал из равновесия. А ведь Том никогда не считал себя излишне эмоциональным. Весь вечер он простоял у мольберта, но так и не смог ничего написать. Казалось, что даже кисть не удержать в руке. Привычный мир рушился. «Да что же это. Я не узнаю сам себя», — Том натянул одеяло повыше и попытался уснуть. Завтра будет новый день, и он обязательно вернется в норму.***
— Мы должны организовать мальчишник! — Пол мгновенно загорелся идеей, и его невозможно было отговорить. — Какой мальчишник? Я терпеть не могу эти традиции, — Томас отодвинул кофе и уставился на распалившегося друга. — Ради меня, — Пол перехватил чашку и поморщился. — Горький. Как ты пьешь эту гадость? — Свадьба у меня, а мальчишник делаем ради тебя? — рассмеялся Том. — Я ведь твой лучший друг. Поедем в клуб, развлечемся, — Пол блаженно закатил глаза и покачивал руками в такт. — Танцы до утра, тыц-тыц. — А я тебе для этого зачем? В клуб ты и так можешь сходить. — Нельзя быть таким занудой! Устроим мальчишник, купим всем одинаковые футболки. Тебе с надписью «Не окольцован последние 24 часа», нам с «Не окольцованы последние двадцать лет». Ну, кто сколько, конечно. — Что за бред, — Томас истерично рассмеялся. Бред - не бред, но Пол сделал все так, как и планировал. На футболку с идиотской надписью Томас напялил рубашку и застегнул на все пуговицы, чтобы никто не увидел этот безвкусный ужас. — Ты слишком закомплексован, — Пол пытался развернуть Тома и насильно расстегнуть рубашку. — Ну, Хейли! Не порть всё веселье! — Отвали, Полли, и иди танцевать, тыц-тыц, — Томас покрутил у виска пальцем. — Нельзя быть таким неблагодарным, — надулся Пол, но это не помешало ему попытаться вытащить на танцпол Томаса: — Господа! А вот и наш жених! Давайте зажжем этот вечер! Домой Томас возвращался в пять утра. Ему казалось, в его глазах сейчас отражается вся карта города. Пол не мог остановиться на одном клубе. Пол вообще не мог остановиться. Зато в голове Томаса не было ни единой мысли, и за это он был искренне признателен.