Амойский гамбит

      АРЕС       …К черту!.. К дьяволу!.. На х..й… Все – на х..й!..       Резким движением руки я бью под дых входящего в ложу Гримма. Тот, было, пытается дотянуться до пистолета, но я вторым ударом руки ломаю ему шею. Адъютанты, стиснув меня в кольцо, пытаются меня удержать, схватить, помешать…Ха!.. Ну, разве можно помешать что-то сделать вырвавшейся на свободу стихии??. Стихии, которой плевать на Империю, на честь мундира, на жизни своих подданных…       Я сбиваю с ног и ломаю кости тем, кого клялся защищать, своим солдатам, своим соотечественникам… И в упор расстреливаю андроидов, которые преграждают мне дорогу.       - Вы… Вы сошли с ума, - хрипя и задыхаясь, корчится в предсмертных конвульсиях капитан Гримм.       Сошел с ума?.. Да, я сошел с ума! Потому, что не вижу ничего перед глазами, кроме окровавленного золота сияющих на солнце белокурых волос… Кроме паутины розовых дорожек, живыми горячими побегами обвивающих дерево креста. Господи, да стоит ли оно все ТАКОЙ жертвы?... На свете будут еще тысячи и тысячи империй, могущественных и не очень, на свете будут еще тысячи стремящихся к власти правителей, а ОН, тот, кто сейчас с высоты креста смотрит на Танагуру немигающими прозрачно-голубыми глазами…да, голубыми, теперь совсем голубыми…ОН такой один… Один единственный. И на свете никогда не будет уже никого, на него похожего. Потому, что он – мой. Потому, что я его лю… Проклятие!!       Как вихрь, в несколько прыжков миновав ступеньки, я бросаюсь к кресту и, выхватив полагающийся мне по статусу меч, символ императорской власти, одним сокрушительным ударом перебиваю поддерживающие крест толстые канаты…       Крест наклоняется, а потом, вздрогнув окровавленными крыльями, он падает прямо на меня.       Я делаю шаг вперед и подхватываю его. Тяжесть. Способная раздавить, расплющить обычного человека. Я чувствую, как рвутся мои мышцы и сухожилия, как трещат мои кости. Ничего, ничего, я выдержу. Медленно и аккуратно я опускаю крест на землю и становлюсь рядом на колени.       Бледное лицо в обрамлении золотистых волос напоминает сейчас одну из умирающих амойских лун. Бескровные губы тихонько шевелятся, как молитву, повторяя чье-то имя. Не мое?.. Не мое. Ну, и пусть. Они чуть заметно вздрагивают – прохладные, безвольные, родные…Такие родные, что…       Я припадаю к ним своими горячими, как в лихорадке, сухими губами, сдергиваю со своего мизинца фамильное кольцо, которым когда-то венчалась моя мать, и надеваю его на ЕГО окровавленный, застывшей в мучительной судороге палец. Затем поднимаю голову и, встречая направленные на меня со всех сторон недоуменные, испуганные, почти безумные взгляды, медленно и тихо говорю:       - Я Артур Арес, наследник Крокенского престола, беру тебя, Ясон Минк, в свои законные мужья. С этой минуты ты являешься лицом неприкосновенным для закона, и только я один имею право тебя наказать.       Мой негромкий голос звучит в тишине с четкостью и зловещей модуляцией набата. Я вновь опускаю глаза вниз и встречаю взгляд угасающей амойской луны – светло-голубой, сияющий тем особым сиянием, которым, как дымкой, окутаны новорожденные звезды… В нем нет ненависти и даже этой его обычной иронии, только легкое удивление и еще что-то…что-то, так похожее на…Может быть, на сожаление?       ЭДВАРД СИМЕНС       Черт!.. Форма солдата крокенской армии мне безнадежно велика. С ростом-то все в порядке, но в остальном пропорции моей фигуры далеки от мощных пропорций гриндеров. Сучьи выродки, и чем их только таким кормят на их распроклятой планете?.. Я завалил его без проблем – просто огрел по башке обломком рекламного щита, и – готово!.. Теперь я не федеральный шпион, объявленный в розыск, а патрульный-гриндер. Задохлик, правда, но ничего, думаю, среди них встречаются и такие.       У входа в башню Юпитер меня ждет неприятный сюрприз: для того, что бы сюда войти, нужно пройти процедуру идентификации личности. Вот блин, что же делать?.. Хотя мне уже терять нечего. Я возвращаюсь на ближайший блокпост и, как зверь, караулю в засаде. Мне везет: буквально через пару минут один из часовых удаляется за угол отлить. Я, как тень, иду следом. Он даже штаны расстегнуть не успевает, как я вгоняю ему между лопаток монгрельский нож. Безжалостно и бесстрастно, отбросив прочь эмоции, я наклоняюсь над телом и отсекаю кисть руки. Уж прости, друг, у меня нет другого выхода. Оторвав полосу от величественно парящего на ветру имперского флага, я перетягиваю им разорванные артерии – пятна крови на одежде мне совсем не нужны.       Проходит еще пара минут, и я прикладываю свой трофей к элек-тронной пластине идентификатора. Сработало – он пропускает меня без проблем. Я прохожу стеклянный сияющий электрическими сполохами коридор, сектор контроля, и оказываюсь в чреве главной святыни Танагуры.       Часы показывают ровно полдень, когда я, миновав колоннаду, выхожу на площадку центральной башни. И тут же вижу…       Господи, нет!.. Все, что угодно, только не это!..       Я не верю в бога, и для меня религия – просто красивый антураж повседневности, но, Господи! Если ты есть, как же ты допускаешь ЭТО?...       Огромный крест, словно алая птица, парит в небе над Танагурой. Это похоже на знак апокалипсиса. Да, именно – конец света, и просто - конец. Для чего?.. Для Амои? Для Империи Крокена? Для меня?.. Или же – для раскинувшего окровавленные руки и словно пытающегося обнять сияющий солнечный шар прекрасного амойского бога?.. А, может быть, для наследника крокенского престола, который бледной мумией сидит в императорской ложе, не в силах отвести глаз от безмятежного лица того, кто по странному повороту судьбы стал для него смыслом жизни?...       Я застываю у центрального входа, вцепившись в бесполезный пистолет. Что я могу сделать?.. Убить ЕГО, чтобы облегчить страдания?.. Да, я хороший стрелок, но вопрос в том, смогу ли я это сделать?       И тогда из глубины моей памяти, словно из бездонного колодца, внезапно выплывают слова так хорошо знакомой мне молитвы. Когда я ее слышал и где? Не помню. Может быть, в глубоком детстве от бабушки. А, может быть, я вместе с нею и родился.       « Отче наш…»       Генерал Арес внезапно приподнимается на своем месте в императорской ложе, вцепившись руками в позолоченный бортик балкона.       «…тот, что на небесах…»       Металл трещит и корежится под его пальцами. Резко обернув-шись, он несколькими стремительными и сильными ударами сбивает с ног своих адъютантов.       «…да святится имя твое…»       Капитан Гримм, даже не успев ничего толком сообразить, падает на пол с переломленной шеей.       «…да будет царствие твое…»       Спрыгнув с балкона, крокенский наследник в несколько стремительных движений поднимается по ступенькам, ведущим к кресту, сбивая с ног пытающихся помешать ему солдат.       «…да будет воля твоя…»       Сверкает на солнце украшенный рубинами и позолотой императорский меч, трещат канаты, и огромная махина креста обрушивается на стоящего внизу человека.       «…как на земле, так и на небесах…»       Генерал, приняв на себя всю тяжесть креста, шатается, но удерживается на ногах. Его горящий отчаянной страстью, полный раскаяния и боли взгляд встречается с безмятежным синим взглядом истекающего кровью бога.       Замерев, остекленев, остолбенев, вросши в землю, как и все остальные свидетели этой сцены, я почти с суеверным ужасом наблюдаю за тем, как наследный принц Крокена, сдернув с пальца великолепный перстень с кроваво-красным рубином, надевает его на окровавленный палец бывшего Консула.       - Отныне этот человек является неприкосновенным для закона. Поднять руку на мужа наследника Крокена может только либо Император, либо сам наследник. Да будет так.       Я кусаю губы. Я кусаю пальцы. Я не знаю, смеяться мне или плакать.       А потом на землю упала такая тишина, что, казалось, слышен был желтый пульс зенитного амойского солнца. И в этой тишине отчетливо, словно бьющийся небесный хрусталь, прозвучали два выстрела.       АРЕС       …пуля вонзается в грудь внезапно, словно осколок разорвавшейся высоко над землей звезды…       Я не чувствую боли – только сильный толчок, который опрокидывает меня на землю. И уже в следующее мгновение такая же точно пуля входит в грудь того, на палец кому я только что надел обручальное кольцо.       Вот и Священник явился, мой Консул, теперь мы повенчаны кровью. Кто это сделал, кто стрелял и зачем, я не знаю. Да это уже и не важно. Краем глаз я успеваю заметить в посольской ложе высокого, бритого наголо мужчину. Без сомнения, я его знаю, но мне некогда сейчас вспоминать, где я его видел раньше и кто он. У меня осталось мало времени…слишком мало. А у тебя, мой Консул, его совсем уже нет.       Под тяжестью вонзившегося в грудь свинца я медленно падаю, опускаюсь вниз, прямо на распятие. Голова к голове…грудь к груди…кровь к крови… Его глаза совсем рядом. И где-то на дне угасающего небесного аквамарина вспыхивает вдруг яркая синяя искорка.       - Больно? – легко читаю я вопрос по его чуть шевельнувшимся губам.       - Нет…немного, - свет гаснет быстро, и я уже не вижу практически ничего, кроме белой лилии его прекрасного лица. – Черт…как же все это получилось…неправильно…по-дурацки. Наверное, я должен сказать сейчас, что люблю тебя, Консул?..       Его потрескавшиеся бледные губы трогает чуть заметная улыбка.       - А, знаешь, Арес… Я тебе верю. Мне очень жаль…что все…так вышло… А теперь, генерал, у нас, кажется, хикивакэ…       Я хочу ответить ему, но мои губы уже меня не слушаются. Последним усилием воли я набираю на своем браслете комбинацию цифр, которая за эти сутки успела стать моим личным наваждением. Не хочу хикивакэ, мой Консул – пусть это будет победа, ТВОЯ ПОБЕДА.       Я кладу свою голову на доски рядом с его головой и прижимаюсь щекой к его холодной щеке…        ЭДВАРД СИМЕНС       Выстрелы звучат откуда-то сзади.       Я оборачиваюсь. Не смотря на гриндеровскую форму, я тут же его узнаю. Полные ненависти черные глаза, пирсинг и бритая голова. Монгрел по имени Ланс. Тот, кто, словно дыхание преисподней, вновь встал на нашем пути.       Кровь бьет мне в голову с такой силой, что темнеет в глазах. Я слышу, шум, выкрики, бряцание оружия и одиночные выстрелы за моей спиной, но я уже ни на что не обращаю внимания. Сжимая в руке пистолет, я бросаюсь следом за тем, кто только что на моих глазах жестоко и цинично убил того, ради кого я был готов отдать по капле всю мою кровь.       Коридоры Эос сильно петляют, но я отчетливо слышу впереди его возбужденное звериное дыхание. Поворот… Еще поворот… Я врываюсь на крошечную, узкую галерею, ведущую на одну из площадок Эос. Ага, замечательно, отсюда есть только один выход – вниз.       …Он стоит на краю площадки, целясь в меня из пистолета.       Я медленно иду на него, тоже наводя на него дуло.       - Зачем ты это сделал, Ланс?       Смуглое лицо бандита искажается ненавистью.       - Что сделал, федерал?.. завалил твоих дружков?.. Или всадил пулю в генерала?...       - Зачем ты убил Консула? – делая еще один шаг по направлению к нему, спрашиваю я.       По его лицу пробегает тень, а в глазах мелькает что-то отчаянное и звонкое, словно звук оборванной струны.       - Тот, в чьих жилах течет хотя бы капля крови Рикки Дарка, не заслуживает подобной участи – стать очередным «мужем» крокенского наследника.       Вздрогнув всем телом, я опускаю пистолет.       - Ты… ты догадался? И давно?.. Как ты понял?       Он тоже опускает пистолет и задумчиво смотрит на бегущие по небу белые клочья разорванных облаков.       - Рикки Дарк был моим другом. Я знал их историю – его и Консула Минка.       - Понятно….       Пистолет жжет мне ладонь, но я почему-то не могу выстрелить. За моей спиной уже совсем близко слышен топот десятков ног и крокенская ругань – я прекрасно знаю: гриндеры не дадут пощады убийце своего принца и генерала.       - Ну, что, федерал, будешь стрелять или нет? – он смотрит на меня с насмешкой, уже без ненависти, даже как-то грустно и, взглянув на мой нерешительно опущенный к земле пистолет, тут же добавляет:       - Все ясно.       За моей спиной появляются крокенские солдаты.       - Стоять! А ну, брось оружие! – с ярко выраженным инопланетным акцентом приказывает один из них.       - Не нужно кричать, ребята. Я здесь на своей земле, а вот вас сюда никто не звал.       Он вдруг смотрит мне прямо в глаза и подмигивает с тонкой понимающей улыбкой:       - Задай им жару, федерал. Надери им как следует задницы – так, чтобы никогда больше…       Делает быстрый шаг назад и – птицей слетает вниз с открытой площадки балкона…