W.A.R.M? (What About Real Me?)

Итачи сидел на скамеечке и болтал ногами в воздухе, дожидаясь, когда мама выйдет из поликлиники. Они стали часто туда ходить из-за Саске, который последнее время болел, а Микото из-за этого только злилась, тоже изредка покашливая. Итачи все чаще и чаще замечал, как она откашливала небольшие клубы черного дымка, что почти моментально исчезали, и они ему совсем не нравились. Мимо прошелся человек, и юный Учиха покосился на него, щурясь из-за лучей заходящего солнца. Фигура мужчины была окутана темной дымкой, а под его глазами залегли синяки. Итачи осознанно сторонился таких людей, они неприятно пахли, чем-то сгнившим, а голос их, как правило, был мерзким и противным. Хотя Итачи знал и таких, которые были просто с небольшим черным ореолом, таким, какой рисуют у ангелов в его детских книжках, но другого цвета. Такой ореол был у отца. И от него пахло дорогим парфюмом, да и речь была четкой и поставленной. Но Итачи все равно его побаивался – в глазах отца горел какой-то недобрый, страшный огонек. Но были и другие люди. Люди, вокруг которых распространялось лишь белое, а иногда золотистое свечение. Они как Солнце – озаряли все вокруг, как только появлялись на горизонте. Были люди и с настоящим «нимбом», тогда в их глазах сверкали яркие светлые блики. На таких людей хотелось смотреть постоянно, хотелось быть ближе к ним. Поэтому Итачи часто оставался у бабульки-цветочницы, которая жила на первом этаже их дома и содержала небольшой магазинчик. Она всегда находила, чем бы его угостить и занять. Итачи почти всегда пропадал у нее, до тех пор, пока не появился младший братец – с Саске особо никто не возился, ни отец, ни мать, только лишь по крайней необходимости, казалось, они поддерживают в нем жизнь. Поэтому Итачи не мог бросить брата. Но он знал точно, что как только Саске перестанет зависеть от матери, они оба будут сидеть у бабули Урии, попивая чай и слушая рассказы. За своими мыслями, Учиха не понял, что произошло, но его, казалось, ослепило и погрузило во мрак одновременно. Спрятав глаза ладонями, он весь сжался на скамейке, ожидая чего-то ужасного, но ничего не происходило. Тогда, немного помедлив, он отнял руки, меж пальцев подглядывая за тем, что творилось впереди. А там стояли двое – один будто притянул с собой бездну, погружая мир в пелену мрака, а второй – священный огонь, от которого даже мельчайшие тени разбежались. Итачи пораженно опустил руки. Он продолжал сидеть на скамейке, разделенный ровно пополам тьмой и светом. Один его глаз взирал в бездну, а второй – на ослепительную звезду. И внимание его было приковано к этой парочке странных людей. Только через несколько минут он смог различать звуки, а вместе с этим и слова, что говорили эти боги – никак иначе их назвать не получалось. - … она расстроена. - Я понимаю, - кивнул светлый. – Кушина всегда была слишком эмоциональна. - Минато, так не может продолжаться. Я не могу так часто покидать свои земли. - Я знаю, но прошу, - тут светлый бог обернулся, и его лицо вполне оказалось себе обычным и человеческим. Только вот очень красивым, - еще немного. Пока Наруто не окрепнет. - Они уничтожат тебя и твою недосемью, - проговорил темный, не меняя своей позы. - Обито, я знаю, что ты не так давно стал Мудрецом, и быть может, ты не понимаешь… - Я все понимаю! – когда темный повышал голос, казалось, что рокочет бездонное дно. – Минато, я знаю, что такое любовь, - как-то грустно закончил он, склоняя голову, а светлый сочувственно положил руку ему на плечо. - Мне искренне жаль Рин, - произнес тот, кого звали Минато, - они не должны были заставлять тебя. - Это был мой выбор. Я прекрасно осознавал, чем жертвую. И ради чего, - наконец-то Обито повернул свою голову, позволяя разглядеть изуродованное шрамами лицо. – Они однажды и тебе поставят такой ультиматум. Связь не скрыть даже такому гению, как ты. А цена благополучия окружающих куда выше собственного. - Это ошибочно. Любая жизнь важна, - рука Минато соскользнула с плеча и безвольно повисла. - Ты жертвуешь не только Кушиной, идиот. Наруто тоже под ударом. - Я не допущу, чтобы с ними что-то случилось, - упрямо ответил светлый, и тут снова будто взорвалось рычание бездны. - Думаешь, я не был уверен в том, что смогу защитить Рин?! И чем все в итоге кончилось?! Тем, что я собственноручно вырвал ей сердце! – у Обито самого будто бы сердце вырвали, так страшно поменялось его расслабленное лицо, а тело дернулось. Воцарилось молчание. Итачи сидел не дыша, разглядывая их, уже опустив руки. Его огромные умные глаза в первый и последний раз в жизни будут так расширены от удивления, потому что, хоть ему и мало лет, он уже много осознал и принял. Потому что он был юным гением. Хотя, конечно же, еще не до конца это понимал. Однако он знал, что отличается от большинства людей, понимал, что не стоит с ними говорить о «светлых нимбах» и «темной дымке», и что не стоит вмешиваться в этот разговор с этими людьми. Однако незамеченным он не остался. Минато, как-то потерянно потоптавшись, удивленно повернулся к нему, встречаясь взглядом. - Эй, малыш, - светлый сделал пару шагов к нему, - ты в порядке? Итачи не ответил. Ему казалось, что так он в безопасности. - Он видит нас, - пораженно прошептал Минато развернувшемуся на голос Обито. Тот сперва посмотрел на друга, а потом перевел взгляд на мальчика. Его лицо неуловимо изменилось, скривившись от смеси презрения и грусти. - Это наследие Мадары. Проклятый ребенок, - и он отвернулся. – Вся семья проклята. Итачи недобро посмотрел темному в сипну, но его отвлек возмущенный голос Минато. - Обито, какого черта ты несешь это при ребенке? – зашипел он, а потом с улыбкой повернулся к Итачи. – Ты не проклятый, это просто дядя шутит. Как тебя зовут? - Итачи, - юный Учиха смышлено сощурился, а затем выдал. – Люди не равны между собой, да? На лице светлого застыла улыбка. Его глаза пораженно смотрели на мальчика, а Обито лишь фыркнул. - Минато! – послышался громкий женский крик, и внимание светлого полубога – Итачи решил, что они ее совсем боги, так как боги не особо удивляются простым вещам – переключилось к красноволосой девушке, спускавшейся по ступеням поликлиники. На руках она несла младенца. Мужчина тут же поспешил к ней, оставляя интересного мальчика и дальше на скамейке, рядом с Обито. Итачи внимательно всмотрелся: сверток на руках женщины светился, как маленькое солнышко, от него шло неописуемое, священное тепло. Если это был сын светлого полубога – это логично. Но вот женщина. Учиха прищурился, следя, как с ее плеч тонкой накидкой спадает тьма. Эта тьма ей не принадлежала, она просто наползала на нее, только непонятно почему. Хотя, если она находилась постоянно рядом с таким светлым человеком, может, ей надо было время от времени укрываться, чтобы отдохнуть? - Она умрет, - сказал Итачи, посмотрев на темного полубога, что вздрогнул и обернулся к нему. - Да, - через какое-то время ответил Обито. – Рано или поздно мы все умрем. И тоже ушел к счастливой семье, что мило ворковала в стороне. Это была та встреча, которая изменила Итачи. С этого момента он начал задавать правильные вопросы. И начал он в тот же вечер, на свой страх и риск заходя в комнату отца. - Чего тебе? – Учиха Фугаку казался скалой, что однажды пробьет потолок. - Мы прокляты? Мужчина посмотрел на него странным тяжелым взглядом, а затем закрыл книгу, что читал. - Да, - просто ответил он, будто бы всегда только и ждал, когда же сын задаст этот вопрос. - А как снять это проклятие? – Итачи не хотел признавать, что над ним и братом он тоже видел небольшой, едва заметный черный ореол. Он хотел быть таким же светлым, как тот полубог. - Зачем его снимать, когда им можно пользоваться? – этот вопрос поглотил сознание маленького гения на целый год. Отец больше ничего не желал ему объяснять, пришлось начать учиться самому. Со сверстниками в детском саду Итачи не общался, но на следующий день ему стало любопытно. Он подошел к одной девочке, вокруг которой витал легкий светлый флер. Он прихватил с собой яблоко, которое нашел дома, полусгнившее внутри, стоило только нажать на него пальцами сильнее, и спросил: - Эй, не хочешь подложить это яблоко воспитателю? Будет смешно, - речь его была монотонной, потому что эмоции были для Итачи не особо важны, только сам эксперимент. Который увенчался успехом. Девочка, хоть и была глуповатой – то есть, нормальной для своего возраста – стала сбивчиво объяснять, что хорошие так не делают. Не слушая ее бормотания, Итачи направился к парню, что спокойно рисовал за столом. Но он был будто спрятан за колышущейся черной дымкой. Повторив свой вопрос ему, Учиха услышал в ответ: - Хм, а что, звучит интересно, - и в глазах этого мальчика мелькнул знакомый огонек, как в глазах отца. В тот день Итачи отчитали за такую дурную подставу – на него нажаловалась та самая девочка – а потом еще прилетело от родителей, но Учиха был доволен. Его эксперименты подтверждали его теорию. Когда Итачи пошел в школу, то все стало куда любопытнее. Он начал различать оттенки белого и черного, золотого и алого – люди оказались сильно разношерстными, но, все же, поддающимися классификации. Итачи знал, с кем и как нужно говорить. Кого можно подставить, оклеветать, на кого можно скинуть тот или иной поступок, как сделать так, чтобы перевести стрелки внимания с одного персонажа – себя, к примеру – на другого. А еще знал, что его практически невозможно обмануть. Потому что он видел людей насквозь. Однако, все же он любил с братом сидеть в цветочном магазине бабули Урии. Пить чай. Читать книги. Ухаживать за цветами. И не думать о том, что он может делать. Он все еще не хотел стать темным. И тянулся к свету, стараясь и брата подтягивать ближе к этой мечте. В том, что Саске тоже начинает осознавать свои отличия – Итачи не сомневался. Только вот брат не видел, а просто ощущал. Как бы на звук – вибрации и отголоски. Он музыкант, а его старший брат – художник. Саске было семь, а Итачи – тринадцать, когда отец окончательно потерял с ними и женой духовную связь. Он избил Микото до полусмерти, на что та лишь смеялась. Они оба были затянуты черным, и Итачи оставалось только смотреть на это, косясь на плачущего Саске, нимб которого становился все более явственным. С тех пор он старался держать брата как можно дальше от родителей, становясь непробиваемой стеной между ними. Только бы не видеть, как Саске приобретает темные оттенки. Мечта о том, чтобы самому стать светлым, постепенно заменилась тем, чтобы не дать стать Саске мрачным. В какой-то степени Итачи задумывался о том, чтобы сбежать вместе с ним, однако всю повальность этой идеи он четко осознавал. Шесть лет прошли в напряженном тумане, борьбе со сходящими с ума родителями, с катящейся по наклонной жизни. Единственное, что поддерживало братьев – магазинчик цветов внизу, но после смерти бабули Урии, даже этого счастья не стало. К тому времени, Итачи уже окончил школу и поступил в полицейскую академию. Саске дразнил его, что он готов собой весь мир прикрыть, и смеялся, планируя поступать в медицинский. Почему именно туда, брат отказывался объяснять, а Итачи лишь понимающе фыркал, смотря, как усердствует тот в учебе. Однако жизнь снова дала огромный крюк. В тот день Итачи был на занятиях, а Саске пришел домой раньше из-за температуры. Фугаку и Микото скандалили, это уже было привычно, и младший Учиха прошел в их с братом комнату, надеясь хоть чуть-чуть отдохнуть, когда внезапно голоса смолкли. Саске насторожился, однако он не успел ничего сделать, когда его резко схватили за волосы и потащили в гостиную. - Вот, это его отпрыск, - его как щенка кинули на ковер, а на голову со всей дури опустился ботинок, ненадолго оглушая. Когда его зрение прояснилось, он увидел, как отец и мать стоят рядом, зло рассматривая окруживших их людей. - Пока ты не отыщешь наши деньги, Фугаку, мы забираем это, - тяжелый ботинок снова прижал раскалывающуюся голову Саске к полу, - в качестве залога, – только сейчас младший Учиха сообразил, что мать с отцом орали не друг на друга, а на кого-то чужого. - Слушай, можешь продать его на органы – он будет этого стоить, - услышал Саске голос Фугаку словно сквозь вату. - Хочешь впихнуть мне этого мальца? – интерес в голосе стал явственнее. Маленького Учиху вдруг вздернули за шкирку, а потом кто-то зажал его лицо пальцами. - А мордашка хорошенькая. Можно в «Детский лагерь» сдать, - почему-то у Саске не было хороших ассоциаций конкретно с этим «детским лагерем». Разговоры и торги продолжались недолго и окончились взаимовыгодной сделкой между Фугаку и главарем этой шайки. Однако ничего сделать не успели – полиция ворвалась в квартиру, вызванная, видимо, соседями или потусторонними силами, в которые тогда готов был поверить Саске, завязалась перестрелка, в которой ранили его отца, а остальных нарушителей либо арестовали, либо убили. Позже Саске лежал на руках у матери, которая необыкновенно ласково уверяла его, что отец не собирался его продавать, и что он просто тянул время, и Саске верил. Под давно забытыми желанными прикосновениями рук матери, он хотел ей верить, подсознательно прощая. Итачи всегда знал, что Саске – добрый ребенок. А вот он в тот день понял, что добрым ему не быть. Ненависть к родным от режущей глаза правды, заставила его «нимб» над головой сиять, а глаза гореть алым. Итачи не узнал себя в зеркале. И возненавидел родителей еще сильнее. Это они сделали с ним, не позволили убежать от проклятия. Однако вместе с этим он понимал, что они тоже «заколдованы» и у них действительно не было выбора. Зато он знал, что сможет освободить своего брата. И ровно год спустя силы и решительность нашлись. Саске готовился поступать в медицинский, ходил на кучи дополнительных курсов, проводя чуть ли не по двадцать четыре часа за учебником. Выгадать время, когда его не будет дома – не составило проблем. Отца он убил первым. Когда тот расслаблялся в кресле с виски, а мама еще не вернулась с очередной гулянки, Итачи подошел сзади и перерезал тому горло ножом. Фугаку умер не сразу. Кровь лилась спокойно, стекая на кресло, на руки Итачи , который усердно вырезал отцу печень и желчный пузырь, будто желая очистить его от настоящей желчи. Рыболовная леска оказалась удобной «ниткой», чтобы развесить колье из органов в гостиной. После печени он достал желудок, затем аккуратно извлек кишечник – тогда уже Фугаку был почти мертв, еще буквально несколько секунд отделяли его от иного мира. Кое-как развесив все, отчасти даже не понимая, зачем, Итачи, ожидая мать, потихоньку расчленял отца. Это казалось важным, чтобы он не собрался заново, чтобы не нашел его и Саске, чтобы оставил их в покое. Когда домой вернулась Микото, весьма навеселе, она не сразу осознала происходящее. Зайдя в гостиную, она непонимающе провела рукой по склизкой леске, а затем наткнулась на холодное легкое, мягкое и воздушное. Ее крик был тут же приглушен хрипом, когда Итачи повторил то же движение, что репетировал на отце. Ему удалось разрезать сонную артерию – кровь брызнула с такой силой, что заляпались стены и, возможно, потолок. Микото умерла почти сразу. И во всем этом не было ни единого огреха, кроме одного и самого фатального – Саске вернулся раньше. Итачи услышал лишь защелкивающийся уже замок, слишком увлеченный вытаскиванием сердца из матери. От этого щелчка в его жилах застыла кровь, и, казалось, все рухнуло – Саске смотрел на него с неверием, ужасом и такой обидой, что хоть как-то среагировать на это Итачи не смог. Тот нимб, что был еле заметен над головой младшего брата, в одну секунду сгустился чуть ли не до черной тучи, а глаза по-отцовски загорелись алым. Злость. Итачи тогда не показал ни единой эмоции, отворачиваясь обратно к телу матери и продолжая начатое. Саске ушел. Неизвестно куда, но через час приехала полиция. Итачи уже успел закончить дело, успел даже вымыть руки и нож. И спокойно встретил служителей закона. Однако, вместо ожидаемого ареста, его закутали в полотенце и вывели из квартиры как жертву. Как оказалось, Саске соврал о том, что на их семью напали. Что неизвестный убил их отца и мать, а когда принялся за Итачи, ему удалось сбежать, отчего маньяк погнался следом, но когда шустрый Саске добежал до отделения - где-то потерялся. И что самое удивительное – на камерах наблюдения была замечена погоня – за Саске действительно кто-то гнался. Как Итачи позже узнал – Саске просто толкнул какого-то идиота, обозвал его и заставил побежать следом. Тот действительно остервенело за ним гнался, а потом струсил, когда Учиха залетел в участок. Как выяснится позже – полицейские его нашли и арестовали. Итачи подсуетился с тем, чтобы скинуть на него все улики – в полицейской академии у него был доступ как к камерам наблюдения, так и некоторым данным. Саске отдали Итачи на попечение до совершеннолетия, но он с ним не общался. Лишь один единственный раз между ними произошел разговор, напряженный и немногословный. - Почему ты не обвинил меня? – Итачи зашел в гостиную, сверля взглядом затылок брата. - Потому что хочу прикончить тебя лично, - был ему ответ. И тогда Итачи понял, что все его цели и надежды рухнули. Он ошибся гораздо сильнее. И проклятье оказалось несломленным. - Ты еще больший урод, чем я, - тихо произнес Итачи, желая лишь побольнее ужалить. Но потом долго думал, что это – не его слова. Ему не стоило их говорить. Потому что они тоже повлияли на брата, окончательно разводя их пути в стороны. И тогда пришло время внять наставлению отца – зачем снимать проклятие, когда можно его использовать? Стать лучшим в деле по поимке сгнивших людей? Для Итачи это было слишком просто. Вокруг него стала закручиваться тьма, и он был эпицентром. Бесцельно решая поступающие проблемы, он не особо раздумывал над тем, зачем вообще существует. Пока познакомился кое с кем. Этот человек оказался слишком странным. Он не те только мог видеть, как видел мир Итачи, он менял под себя пространство, собственное тело. Шимура Данзо не был человеком до конца. Его подпольный синдикат включал в свой состав массу разношерстных людей, которые сияли «нимбами» и «мантиями» всех оттенков. Он был тем, кто рассказал Итачи о мирах и равновесии. О землях и мудрецах. О том, кто Итачи на самом деле. Учиха Мадара – их предок, был Мудрецом Темных земель многие века назад. Однако его жажда власти и неуемное эго привели к тому, что он возжелал все присвоить себе. В слепом стремлении к своей цели, Мадара хотел подчинить своей воле опору и саму суть жизни – десятого хранителя, что как связующее звено, объединял все вокруг себя и все внутри себя. Был в каждом существе, был воздухом, солнцем, тьмой и светом. Когда Учиха пришел к нему, неся в себе болезнь, десятый хранитель обрушил на него всю свою мощь и исчез вместе с ним – время Коллапса настало. А на потомков Мадары легло проклятие – их души были прогнившими от рождения и все Учихи должны были отныне отвечать лишь за тьму, которая, не имея логической связи со светом, стала превращаться в мерзкое безобразие, против которого почти невозможно было сыскать панацеи. Тогда оставшиеся девять хранителей стали держать замкнутой эту ленту Мебиуса, чтобы продолжать существовать. Потому что только десятый ведал тем, что спасает – смертью. И Итачи тогда наконец-то все понял. Он понял, кем был и понял свою цель. Даже Данзо не осознавал того грандиозного рисунка, что вычерчивался внутри этого бесконечного хаоса. Но Итачи увидел выход. Однако осознание своей роли было настолько уничтожающим, что Учиха даже не знал, с какого края подступиться, чтобы не испортить все снова. Потому что на сей раз его ошибка будет стоит кому-то вечных нескончаемых мучений. Все должно быть закончено. *** - Здравствуй! Я – Минато, - светлый полубог, которого когда-то, кажется столетия назад, видел Итачи, совсем не изменился. Его свет лился, казалось, из самого сердца, но в нем было что-то не так. - Учиха Итачи, - представился брюнет в ответ, оглядываясь вокруг – как будто забытый Рай - Белые Земли, Светлые Земли, Священные Земли. - А мы вроде виделись, - с улыбкой сказал Минато. - Да. Вы забирали своего сына и жену. - Кушина и Наруто? – имя, которое нужно было услышать и узнать Итачи звенело как мелодия. – А, так ты тот маленький Учиха на скамеечке, - рассмеялся Мудрец. – Я рад видеть тебя. Ты подрос, твои дела стали достойными. Возможно, ты бы смог искупить вину своего предка. Сблизиться с Минато было несложно. Данзо собрал небольшую организацию – Акацки – которая занималась очень непростыми делами, скрываясь в тени имени Учихи. Ни Мудрец темных земель, ни Мудрец светлых земель не смогли бы заподозрить их, потому что Итачи, осознавший свою власть над этой реальностью, знал, как скрыть в «никогде» любой замысел. И вскоре даже Шимура утратил власть над Акацки. И однажды наступила судьбоносная ночь, которая наконец-то дала толчок к тому, чтобы петля Мебиуса начала рваться. Медленно, но рваться. *** - Минато! – Итачи вбежал в комнату, прекрасно зная, что сегодня все три мудреца в Серых землях. - Итачи? – блондин развернулся к нему, удивленно вскидывая брови. – Что-то случилось? - Они собрались убить их! Данзо говорил со своим шпионом и… - О чем ты?! – лицо Минато изменилось, выцвело и смялось. - Кушина и дети… *** Узумаки Кушина всегда имела стержень внутри. Движущая сила, жизненная, неукротимая и огненная. Она любила летнюю грозу и зимнюю пургу, глёг по вечерам и восход солнца. А еще она любила одного человека, что появлялся и исчезал из ее жизни. Минато никогда не оставался с ней надолго. Когда они познакомились, было морозное январское утро, Кушина торопилась на работу, по пути усиленно шевеля пальцами ног в ботинках, потому что даже шерстяные носки не спасали. Не выдержав, она залетела в круглосуточный универмаг и быстро прошмыгнула к батарее. Там же стоял высокий блондин, с шипением прикладывая руки к теплу. - Чтоб эти земли, - бормотал он, не замечая практически ничего, но когда женщина скопировала его позу, он удивленно поднял на нее взгляд и так и замер, разглядывая побелевшие от мороза ресницы и волосы. - Да, в этом году морозит так, словно завтра не наступит больше, а заледенеет, - неловко выдала она, сама толком не разобрав, что ляпнула. Но мужчина, видимо, не услышал глупости ее фразы, а лишь очаровательно улыбнулся, согласно кивая в ответ. - Я давно так не мерз. Кушина слегка рассмеялась, а затем воровато оглянулась. - Когда вернется одна из кассирш – особо полненькая – нас отсюда взашей погонят. - Ого, суровые у вас тут нравы. - А то. Вы не здешний? - Я живу…весьма далеко. Здесь я в командировках. А в следующий момент на них и правда наорала кассирша, выгоняя из магазина. Они, смеясь как дети, выбежали на трескучий мороз и, как-то не сговариваясь, пошли в одном направлении. Так и последовали встреча за встречей, с долгими грустными для обоих перерывами, а потом, спустя пару лет, когда сердце уже прикипело к светлому и яркому Минато, Кушина узнала, что беременна. Ее радость передалась и мужчине, однако предложения не последовало, отчего Узумаки было не по себе. Да и в последнее время она стала замечать, что ее здоровье становится слабее, а настроение слишком нестабильным. Списав все на гормоны, она с радостью приготовилась ждать малыша. И Наруто был самым любимым и желанным ребенком на свете. Ее маленьким Солнышком, красивым и очаровательным, как и его отец. А потом появилась Карин, ее маленькая Лисичка. Ее счастье. Ее все. Минато появлялся все реже. А чувствовала она себя все хуже. Только рядом с ним ее отпускало что-то темное, какие-то мрачные страшные тиски, что сдавливали ее душу. Часто она замечала, что не понимает, почему ее руки – это ее руки. Она смотрела на них, как на чужие, словно они делали работу отдельно от нее. Словно все ее тело больше ей не принадлежало. - Минато, - Кушина уложила Карин спать и развернулась в объятиях мужчины, - останься, пожалуйста, - ее шепот был едва слышен в детской спаленке, а Наруто играл в другой комнате. Сама Узумаки дрожала, не понимая, чего она боится, что с ней происходит. И снова и снова просила Минато остаться. На что был лишь один ответ: - Я не могу оставить работу. Кушина не была из того числа женщин, которые ставят ультиматумы «или-или», которые скандалят, только чтобы добиться своего. Да, она была шумной и громкой, но никогда не была эгоистичной. Поэтому каждый раз провожая любимого взглядом, она боялась, что больше его не увидит. В тот день ей пришло небольшое письмо вместе с уже знакомой и проверенной сиделкой. Тогда ее визиту Кушина очень удивилась, но сильно обрадовалась письму. Телестанция, с которой как-то сотрудничал Минато, была их излюбленным местом – Узумаки влюбилась в вид бушующей грозы с высоты этого небоскреба. И сейчас, выбегая из машины, она уже привычно поздоровалась с охраной, с улыбкой взлетая наверх. Но там ее ждал не Минато. - Обито? – ее вопрос заглушило шумом ветра, но друг Минато, что иногда приходил с ним вместе, стоял на фоне грозового неба словно статуя, извлеченная из гранита. - Привет, - просто поздоровался Учиха, подходя чуть ближе. - А где Минато? – Кушина заозиралась, пытаясь выискать его на крыше. - Он не придет. - В смысле? – женщина шагнула назад, но дверь захлопнулась, и ее спиной подпер мужчина с закрытым маской лицом и пепельными волосами. Она его не знала. – Кто это? - Мой друг, - Обито еще ближе подошел к Кушине, и она сглотнула, не понимая, что происходит. - Что тебе надо? - Я хочу помочь своему другому другу. И тебе тоже. Пока не поздно, - он резко схватил женщину за запястье и потащил на середину крыши, не обращая внимания на сопротивление. - Какого черта?! Обито! Что ты собрался делать?! - Я хочу тебе помочь, - Учиха обернулся. – Ты ведь плохо себя чувствуешь, здоровье пошатнулось, больше ничего не радует, будто пустота внутри, я прав? – его проницательные глаза взглянули на Узумаки, и та ненадолго замерла. – Это все из-за того, что Минато рядом. Очень много света постоянно с тобой, но когда он уходит – ты беззащитна. А он – глупец, который думает, что постоянно оберегает тебя. Ему не обойти баланс. То, что касалось света, познает тьму. - Ты послушай себя, словно сектант говоришь какой-то бред! – Кушина выдернула руку и зло посмотрела на бывшего уже друга. - Я не причиню тебе вреда. Пока не поздно, я просто очищу тебя от скверны, и ты забудешь Минато, больше никогда не прикоснешься к тому, отчего ты в итоге умрешь. - Прекрати! Это полнейший бред! - Ты нужна своим детям! – резковато крикнул Обито, и его рука взметнулась ко лбу женщины, касаясь кончиками пальцев кожи. Кушина подумала, что это конец, но внезапно почувствовала сильнейшее облегчение – будто с ее плеч сняли десятитонный груз. - Я тоже дорожу и тобой, и Минато, и детьми. Так будет лучше. На тот момент Кушина была готова с ним согласиться. Если только он заглушит всю эту боль и одиночество внутри. Она сможет быть с Карин и Наруто. Баловать их, смотреть, как они растут, учатся, влюбляются, меняются и светят тепло и ласково всем, с кем будут близки. И в них – она найдет свое счастье. Боль пришла внезапно, будто из ее головы резко выдернули связывающий с реальностью провод. Сквозь писк в ушах, она услышала чьи-то крики, а потом, уже упав на холодный бетон, разглядела спину Минато, который резко сорвался с места, ударяя Обито в лицо. Вроде бы завязалась драка, но она не могла понять, кто и с кем дерется. Где-то неподалеку вскрикнул тот пепельноволосый мужчина, и Кушина слегка скосила взгляд, чтобы увидеть, как он падает на крышу, держась за левый глаз. Что-то еще происходило, но парализованная, Узумаки не могла ничего сделать. И тогда она заметила его. Итачи шел через бушующий ветер, как король. Его шаги мягко хрустели по бетонной крошке, что осталась от особо сильных ударов Минато. В трех пальцах он сжимал глаз Хатаке, который сейчас валялся у выхода, стараясь вытащить из глазницы то, что подсадил туда Учиха. Битва Мудрецов была интригующей, и Итачи хотелось узнать, кто выживет – кому дано выжить. Хотя, он уже знал. Минато пробил Обито грудную клетку, дотягиваясь до сердца. И сейчас, когда они смешались и кровью, и энергией, между ними не было разницы. Что светлое, что темное – все едино. И в этом был баланс. Его пора было сдвинуть с мертвой точки. - Я не собирался, - тихо шептал Обито, чувствуя, как из него выливается жизнь, - навредить… - Ты хотел отнять ее у меня, - едва дыша, ответил Минато, понимая, что только что совершил. - Я хотел… Убрать ее тьму… А теперь ты отнял все у них. Даже себя. Это были последние слова Учихи Обито. Черный Мудрец был мертв. А это значило, чтобы сохранить баланс, Белый Мудрец должен был тоже умереть. Минато уложил друга на бетон, трясущимися руками пытаясь хоть как-то привести его одежду в человеческий вид. Тихий плач Кушины в сторонке. Крики и возня Какаши. Тихие шаги Итачи. - Ты сказал, что они решили ее убить, - прошипел Минато в лицо Учихи, поднимаясь на ноги. Его тело трещало от злости и напряжения, но Итачи лишь ухмыльнулся. - Я солгал. Катана – святая реликвия, имеющая самую главную роль во всем этом хаосе – была зажата в другой, свободной от глаза, руке. Итачи знал, кому потом она достанется. И что она должна будет сделать в конце. Он следовал чужой воле. И одновременно с этим, следовал только своей. Измотанный Минато успел только быстро рассечь рукой воздух, прежде чем острое жало прошило его грудь. Он рухнул рядом с Обито, вновь, ценой своей жизни, восстанавливая баланс. В Землях снова появились два Мудреца – с последним вздохом Минато, все снова пришло в равновесие. Итачи отпустил катану, оставляя ее воткнутой в тело, и перевел взгляд на глаз, зажатый в руке. Какаши с хрипом вытянул из глазницы сороконожку, которая выедала мясо внутри, и отшвырнул ее как раз в тот момент, когда Учиха опустился перед ним. - Позаботься о Наруто и Карин. Они мне еще понадобятся, - и с этими словами он вернул глаз на место, ощущая, как из него выливается часть силы, впаивая глаз обратно и окрашивая его в алый. Внутри, по легким, что-то заскреблось, и Итачи, выпустив отключившегося Какаши, закашлялся, тут же выхаркивая на руки сгустки крови. Болезнь наконец-то прогрессирует. Тихий всхлип привлек внимание Учихи, и он посмотрел на Кушину, что пыталась пошевелить рукой и отползти в сторону. К ней ползла та сороконожка, зловеще перебирая маленькими конечностями. С секунду поколебавшись, Итачи напряг глаза, и насекомое вспыхнуло в черном огне. Кушина ему еще понадобится. И яркие алые глаза встретились с заплаканными и воспаленными. - Тьма – не твоя заслуга. Ты ее не выбирала. Тебе просто не повезло, - сообщил Учиха женщине, ломая ее сознание и превращая воспоминания в кашу. Ее роль тоже нельзя недооценивать. Она поможет ему подобраться ближе к Наруто. Гораздо ближе, чем кто-либо вообще подбирался. *** Наруто казалось, что он проспал вечность, и это ему не помогло – голова гудела, мысли пенились, а все тело казалось побитым. Повернувшись на кровати, он нехотя открыл глаза, растирая их сжатыми кулаками. К его волосам нежно прикоснулась чья-то рука, и он вздрогнул. - Ты очнулся. Я уж думал, что этого не дождусь. Рядом сидел мужчина с длинными темными волосами, и глазами точь-в-точь как у Саске. - Кто вы? – Узумаки увернулся из-под руки, и чуть привстал, стараясь игнорировать боль в мышцах. - Учиха Итачи, - улыбнулся незнакомец, и Наруто замер, странно ощущая, что это ловушка, но и одновременно с этим – самая необходимая встреча в его жизни. – Приятно познакомиться. Снова.