Та сторона

Нас рождено было шесть сотен. Шесть сотен разных опасных тварей демоны породили на этот свет и были горды своими творениями. Но спустя тысячи лет нас осталось в разы меньше. Из шестисот видов теперь едва можно насчитать и полсотни. ...Первым к Светоносному пришёл Баал, четырёхрогий старший демон. За ним духом вилась бестелесная тварь, оставляя липкий след на камнях. Склонил Баал голову и вывел вперёд своё порождение. «Исполняя желание людские, будет извращать он их, душу людскую скверной поливая. Питаться будет жадностью человечьей, дух высасывая до последней капли, пока не оставит иссушенную грешную оболочку», — говорил Баал. И Люцифер приказал твари принять человеческий облик — и предстал пред ним юноша красоты невероятной, только глаза его были слепы, а изгиб губ холоден и жесток. Нарёк его Владыка Арибахом и даровал ему право чистой крови... За Баалом к Владыке явился Амон, генерал первого легиона Ада, вёл он за собой двух существ, обликом своим напоминающих людей, но чем-то неуловимо отличающихся от них. Амон преклонил колено, порождения его ступили вперёд, приняв человеческий облик — женщина с фигурой соблазнительной и мужчина с внешностью короля. «Кто вы?» — вопросил Владыка. «Мы те, — отвечали они одним голосом, — кто подчиняет себе и небо, и землю, и воду. И жизнь, и смерть, и волю. Мы те, к кому человек придёт за помощью, страшась гнева божьего, мы те, кто поможет, душу прокляв, и те, кто убьёт человека, рук не испачкав». И даровал им Люцифер право чистой крови, и нарёк их Изабель и Ито̀ном... …Следом пришёл знаменосец Ада, приближённый более всех к Люциферу, сам Азазель. За ним шёл я, существо необыкновенно высокое, бескровное, злобное. Азазель даже головы не склонил, смотрел на Владыку прямо, как равный ему — мятежный демон. Я принял облик свой человеческий по его велению. Владыка подал мне кубок, полный крови. И пил я с жадностью, ибо это была кровь первого человека — кровь Адама пил я. Люцифер нарёк меня Кристосом и приказал Азазелю вырастить меня самым беспощадным, самой тёмной из всех тварей... Теперь мне кажется, что Владыка знал тогда, какое существо я приведу на этот свет под его знамёна... Продолжение следует... Пауль, вернувшись вместе с Ноэлем прямиком в квартиру Гои, тут же чистосердечно во всём признался Тиллю. Тот для вида его пожурил за поход в стрип-клуб, но про себя отметил, что как-нибудь надо будет туда наведаться самому. А Пауль жутко обрадовался тем, что легко отделался, и, не успев толком усесться на диван, тут же упал замертво, сладко похрапывая. Ноэль с Алексом вообще не разговаривали. Молча покивали ребятам – то ли в знак благодарности, то ли просто из вежливости, желая при этом начистить им морды за всё хорошее – и уехали к себе в гостиницу. Нужно было узнать, как там состояние остальной группы и насколько всё плохо с туром и с Мари — а то вдруг уволилась, ищи тогда нового менеджера. Шульц закрыл за ними дверь и со вздохом облегчения вернулся в гостиную. Тилль оттащил Пауля в спальню, а Деро сам добрался до кровати, умотанный сумасшедшими вечерами, но ни Тиллю, ни Даниэлю спать почему-то не хотелось. - Прогуляемся? - предложил Дэни. - Заодно перекусим, а то я тут как-то вспомнил, что мы ещё ничего не ели. Тилль с удивлением понял, что Даниэль прав. После исчезновения гитаристов в их желудках, кроме убойных доз алкоголя, ничего и не было. Да и есть как-то не хотелось. Такие переживания какой хочешь аппетит отобьют. И Тилль с радостью согласился на предложение Шульца, потому что у Гои в холодильнике были одни только овощи да низкокалорийные йогурты. «Почти как у Круспе», - подумал Тилль. Они на всякий случай написали ребятам записку, что пошли нагуливать сон, и отправились в ближайший ресторанчик. Благо, он находился всего через две улицы. Шульц сказал, что там готовят отличнейшие отбивные. Ребята заняли столик у окна, который им, несмотря на бронь, выделил метрдотель. Всё-таки иногда известность – это очень даже удобно. На улице тем временем стал накрапывать мелкий дождик. Тилль и Даниэль молча наблюдали за тем, как капли медленно бегут по стеклам, прочерчивая замысловатые дорожки. Говорить особо не хотелось, они сделали заказ и теперь маялись ожиданием, прислушиваясь к бурчанию своих голодных желудков. Хлопнула дверь, и Даниэль лениво повернул голову на звук. В ресторан вошла женщина, стряхивая с волос дождевую воду. Она осмотрела зал, и Дэни показалось, что дамочка задержала на их столике взгляд. Но оно и неудивительно... Тем временем к даме подошёл метрдотель. Дэни отвернулся, скользнув взглядом по лицу Тилля, о чём-то глубоко задумавшегося, и снова уставился в окно. Но эту тихую идиллию прервала та самая дама, подошедшая к ним с метрдотелем. - Уважаемые, вы заняли мой столик, - заявила она. - Госпожа Кройц, у нас есть прекрасные места в... - Я всегда заказываю именно этот столик, - стояла на своём госпожа Кройц. Тилль поднял равнодушный взгляд на женщину. Коротко стриженая брюнетка, за тридцать, с прекрасной фигурой и, видимо, с довольно сильным характером, судя по взгляду её небесно-голубых глаз. - У вас здесь назначено свидание или встреча? - вдруг спросил он, отворачиваясь к окну. Женщина хотела было ответить, но Тилль её опередил: - Потому что если да, то мы, конечно, пересядем. Но если вы никого не ждёте и пришли сюда просто поужинать в одиночестве, вам подойдёт любой столик. Грустить о своей неудавшейся личной жизни у окна, за которым дождь и тьма, это уже слишком. Шульц и метрдотель в ужасе взглянули на Тилля. Какая бестактность! — кричали их взгляды. - Вижу, тот столик свободен, он мне подойдёт, - голос женщины не был полон слёз, не дрожал от гнева, но был так бесцветен, что сразу стало ясно: слова Тилля её очень задели. - Это было очень жестоко, - сказал Шульц, когда женщина с метрдотелем отошли. - Какая муха тебя укусила? - А? - рассеянно переспросил Тилль. - Нельзя была так говорить, я думал, она расплачется. И вообще, как джентльмены, мы должны были пересесть. Всё-таки мы заняли её столик… - Просто она напомнила мне одного человека. Тому если не откажешь, будет считать себя великим. У этой дамочки на лбу всё написано — что хочу, то и творю. Мне такие не нравятся. Но можно, конечно, и извиниться. Официант как раз принёс им заказ. И Тилль попросил его выбрать хорошее вино для женщины за соседним столиком. Парень выполнил их поручение незамедлительно. Шульц повернулся к столику дамы, та кивнула и подняла бокал вина, принимая извинения. Шульц подумал, что у неё красивая улыбка. А Тилль даже не взглянул, снова задумавшись о чём-то. *** Азазель был донельзя раздражён таким оживлением в Теневом Саду. По обыкновению здесь было тихо и почти безлюдно. Первородные наведывались сюда редко, не чаще раза в год, как на курорт какой-нибудь – просто чтобы отдохнуть от мирской суеты. Прислуга же, живущая в поместьях, старалась пределов своих домов не покидать. Постоянно в Саду жили только Азазель и старик Ито̀н. Старый колдун никакого беспокойства демону не доставлял, да и вообще не выходил из дома, зарывшись в книги. Поэтому от присутствия в Саду такого количества народу, да ещё и живого, у древнего демона голова шла кругом. А поместье Поль так и дышало жизнью, несмотря на то, что в нём единственном ничего не цвело. Хайлиге на пару с Тило придумала новое заклинание, и они заколдовали всех птиц в своём саду. Теперь даже обычные воробышки в поместье вместо заурядного чириканья выдавали что-нибудь из репертуара Lacrimosa или Blutengel, соловьи заливались хитами In Extremo, а вороны каркали тексты Тилля. Михаэль, Тойфель и Рене, когда делать становилось совершенно нечего, музицировали прямо на улице. Пели до хрипоты про то, что видели, а мелодии у них выходили настолько душещипательные, что прислуга после обеда старалась без наушников не ходить. А у ближайшего соседа — всё того же бедного и несчастного Азазеля — разыгралась мигрень, впервые за тысячу лет. Всему этому безобразию радовалась только Ди. Кристиан же чаще всего отсутствовал, а вечером, когда он возвращался, его никто не беспокоил. Все делали невинные моськи и вели себя как послушные мальчики и девочки. Спустя две недели этого кошмара, Азазель не выдержал и решился на воспитательный разговор с Дерин. Весь этот детский сад стал потихоньку доставать даже безобидного старичка Итона. Первородные, наслышанные о странных гостях Дерин, решили пока Теневой Сад не посещать. А Азазелю очень нужно было поговорить с большинством из них, сам же он пределы Сада покидать не мог — Люцифер намеренно устроил так ещё в Аду. Войдя в сад поместья Поль через специальную калитку, Азазель поразился тишине, которая там царила. Прогрессивные птички молчали, и никаких душераздирающих мелодий слышно не было. Азазель остановился и прислушался. Где-то из-за кустов сирени донёсся шорох, и демон ясно услышал бег крови — в кустах засел кто-то из троицы музыкантов. Азазель щёлкнул пальцами, и кусты пропали, как не бывало, а на их месте обнаружился Тойфель в боевой раскраске и с игрушечным автоматом в руках. Он отчаянно замахал на демона руками. И тут же с гиканьем, словно из ниоткуда, на них свалился Михаэль и пустил рогатому собрату стрелу прямо в лоб. - Это тебе за мою задницу! - Отомщу! - и с ближайшей яблони позади Михи грохнулся Рене, точно выстрелив из игрушечного арбалета прямо в сердце единорогу. - Умираю! - воскликнул Миха, хватаясь за древко пластмассовой стрелы, и рухнул на землю, имитируя предсмертную агонию. Азазель даже дар речи потерял на пару минут, пока перед ним разворачивалось сие действо. А потом... он просто никаких слов не мог подобрать этому безобразию! - Что здесь происходит?! - наконец произнёс он, за шкирку поднимая всё ещё дрыгающегося Михаэля с земли. - Упс! - хором сказали великовозрастные дети, заметив, наконец, присутствие демона. Все трое тут же сконфузились, попрятали оружие за спину и внезапно заинтересовались, скольких оттенков трава под их ногами. Азазель вздохнул, стараясь успокоиться. Никогда, никогда в Саду такого не бывало! Чтобы взрослые люди так себя вели — ну, просто уму непостижимо. - Вы, трое взрослых — по людским меркам — мужчин затеяли детские игры в саду поместья одной из самых уважаемых фамилий в Тёмном Мире. Мало того, что своим ужасающим пением вы то и дело тревожите меня и других соседей, вы ещё и совершенно не уважаете правила моего Сада. Это один из кругов Ада, прошу заметить, пускай и бывший — и он не предназначен для глупых людских игр! Затевать ссору с демоном — дело не самое умное, но языки у троицы так и чесались. И просто удивительно, что они сумели всё-таки сдержаться. - Мы просим прощения! - отозвались они в один голос. - Мы больше так не будем, - добавил Тойфель. Азазель смерил их презрительным взглядом и быстрым шагом направился к особняку. Нет, Дерин явно пора поговорить с этими оболтусами. Ведут себя, как дети малые. Сами уже детей имеют, а всё туда же... Люди, они такие люди! А «взрослые люди», как только демон скрылся из виду, расстроенные тем, что их игру так бесцеремонно прервали, так ещё и обругали за неё, решили пойти поплавать в пруду наперегонки — хоть какое-то развлечение в этом скучном Саду. *** Азазель нашёл Дерин на полу в гостиной, собирающей пазлы вместе с Хайлиге. Обе ведьмочки увлечённо сортировали кусочки по цветам, напевая под нос каждая своё. Демон встал в дверях, наблюдая за этой картиной. Будучи маленькой Дерин просто обожала всякие головоломки и терпеть не могла кукол и наряды. Может быть, поэтому они с матерью так и не нашли общий язык. Изабель всегда была большой модницей и, честно говоря, просто типичнейшей женщиной. Азазель просто диву давался, как она смогла соблазнить такого рассудительного и въедливого Кристоса, не терпящего в женщинах всё то, что в итоге обнаружилось в его жене. Не мудрёно, что их брак не продержался и сотни лет. Азазель тяжело вздохнул, вспоминать он не очень-то любил. Конечно, детство Ди было для него прекрасной порой, но оно очень быстро закончилось. Она сама так решила, а теперь вот пытается наверстать упущенное… - Госпожа фон Поль, могу ли я оторвать вас от дел? - войдя в комнату, подал голос демон. - Ази! - воскликнула Ди и широко ему улыбнулась. - Какими судьбами к нам? - Хотел поговорить по поводу твоих гостей, - Азазель уселся в кресло, в котором обычно по вечерам сидел Кристиан. - Папино кресло, он будет дико зол, когда учует твой запах, - заметила Ди, поднимаясь и отряхивая шорты от налипших картонных кусочков. - Мне уйти? - поднимаясь вслед за ней, спросила Хайлиге. - Останься, - бросила Дерин, усаживаясь напротив демона, а Хай отошла в дальний угол гостиной и примостилась у окна, из которого стала наблюдать за купающимися ребятами. Ей жуть как не хотелось слышать то, о чём будут говорить Азазель и Дерин. - Так что? - Твой дядюшка Итон из-за всплеска живой энергии в Саду свалился с приступом. А его труды... - ...очень для нас важны, - закончила Дерин, закатывая глаза. - Он из-за любого всплеска энергии притворяется больным. Хоть на денёчек бы его освободил от трудов праведных. - Ты меня критикуешь? - улыбнулся Азазель. - Я тебя откровенно ругаю. Всё-таки старик Итон мой кровный родственник. Забота о семье — вот что важно. Не ты ли меня этому учил? - В конце концов, из-за их дурацкой «музыки» у меня снова начались головные боли. Это невыносимо! - Ты просто зануда, - констатировала Дерин, а Хайлиге чуть со стула не упала — она всегда поражалась тому, как Ди свободно общается с Управителем Сада. Азазель открыл было рот, но так ничего и не сказав, закрыл его, скривив недовольно губы. - Ты только не обижайся. Но они же, по сути, дети. Им здесь скучно, да и мне тоже, - Ди кивнула на недособранный пазл на полу. - А ты слишком отвык от жизни. Вспомни, когда я была маленькой, мы играли с тобой в прятки или в догонялки в этом же саду. Да, войнушки мы не устраивали, но они мужчины, в их крови стремление к сражениям, пускай даже ненастоящим. Будь снисходителен. - Дети, - повторил Азазель, - а не ты ли назвала одного из них своим отцом? - И для меня он отец. Но в конце концов, Ази, не для тебя ли мой отец — ребёнок? Демон вздохнул, но не мог с этим не согласиться. - По мне, так они просто идиоты, - сказал он. - Внешность обманчива, - улыбнулась Дерин. - Мне ли не знать… Хайлиге не смотрела в их сторону, но вдруг всем телом почувствовала, как воздух в комнате наполнился сильнейшей тёмной энергией. - Я вижу перед собой милое дитя, излучающее сияние — сияние, за которым скрывается такая всепоглощающая тьма, о которой Владыка мог лишь мечтать. Ненадолго в комнате воцарилась тишина. С чьих-то мокрых волос капала вода, неестественно громко разбиваясь об пол. Хайлиге сидела, едва дыша, не отводя от Дерин глаз. - Я услышала тебя, Азазель. На обед остаться не предложу, наш рацион отличается от твоего. Всего доброго и спасибо, что зашёл, - улыбнулась Дерин, и за улыбкой этой была лишь холодная тьма. Азазель ушёл немедля, поняв, что перешёл черту, намекнув Дерин о её сущности. Сейчас было лучше оставить её, но завтра же он явится с просьбой о прощении, с мольбой о прощении. «Глупый старый демон», — думал он. Как только парадная дверь за ним закрылась, Ди сползла на пол и принялась с прежним интересом собирать картинку. Тойфель и Михаэль топтались в дверях, не зная, стоит ли сейчас лезть к Ди с расспросами или лучше будет по-тихому смотаться. - Хочу чего-нибудь вкусненького, - повернулась она к ним. - Сейчас сообразим! - хором откликнулись вокалисты и рванули в кухню. - Стоит только тебе что-то пожелать, как эти оболтусы бегут исполнять, - присоединяясь к Ди в их прерванном занятии, заметила Хай с полуулыбкой. - Ой, право власти, оно такое. А Тойфель вкусно готовит. - Скажи, Азазель правда играл с тобой в прятки? - Да, мы даже устраивали кукольные чаепития с моим плюшевым медведем на веранде, - ответила Ди. «Да уж, внешность обманчива», - подумала Хай. *** Тило наблюдал в окно за Михаэлем и Ди, устроившими себе вечерний променад перед ужином. И, наверное, ему бы хотелось сейчас быть с ними. Но он не знал, хочет ли оказаться на месте Дерин и идти рядом с Михой, смеясь над его шутками, толкая шутливо в плечо. Или же встать на место Михаэля, взять Ди за руку, уютно с ней молчать, шагая по аллеям, или болтать, не важно о чём. Тило просто хотелось бы чувствовать себя легче рядом с этими двумя. Рядом с теми, кто причинил ему боль, кто подчинил его волю, кто украл его любовь. Эти двое держали его сердце в своих руках, и он хотел, чтобы эти руки просто стали чуточку теплее. Тило смотрел вслед прогуливающейся паре и думал о том, почему Ди всё чаще изучающе смотрит на Михаэля, когда тот не видит этого. Тило знал, что в последнее время мучило Дерин. Он знал, о чём часами думает Кристиан, запершись у себя в кабинете. Ему не составило особого труда расположить к себе Азазеля. И пусть демон относился к нему снисходительно и совершенно не воспринимал всерьёз, зато поверял ему свои разговоры с семьёй Поль. Азазель сказал, что близится время, когда Дерин и Кристиан должны будут решить, что делать с Михаэлем. «Он человек и слишком уязвим. Нелегко решить, любишь ли ты человека настолько сильно, что готов отпустить его и даровать свободу, или настолько сильно, что обратишь его жизнь в нескончаемый ад», — вот что сказал Тило Азазель. Тило знал, что такое — этот ад. В первые месяцы ему казалось, что он не выдержит этой борьбы: в нём не на жизнь, а на смерть сражались человеческое начало и ведьмовское. Кровь кипела, ему казалось, что всё тело его разрывает на куски та энергия, что отныне текла по новым сосудам в его организме. Ему хотелось выплеснуть эту энергию, обрушив жестокое цунами на чьи-то берега, послав всесокрушающий ураган на чьи-то города. И в то же время он понимал, что люди не виноваты в том, что он дал с собой сотворить. И может быть, ему было бы легче, позволь он своей душе сразу же лишиться человечности. Но Тило боялся, что один раз заглушив в себе человеческие чувства, он больше никогда уже не сможет их пробудить. Со временем, под чутким руководством Дерин он сумел подавить в себе человека настолько, чтобы не перестать чувствовать, но перестать страдать от этих чувств. И теперь, глядя на Михаэля, он слышал лишь мелодию тихой грусти в своём сердце. И если Дерин и Кристиан обратят Михаэля, то тот переживёт всё то, что пережил он сам. Конечно, он переживёт и не сломается. Крис не позволит Михе сдаться, а Дерин сделает всё, чтобы её любимый «папочка» научился жить, не слыша биения сердца в своей груди, не чувствуя, как кровь течёт по венам. Потому что Тило знал – если они и обратят Михаэля, то только в вампира. Пока он размышлял об этом, Михаэль и Ди вернулись в дом. И был дан звонок к ужину. Но ужинать Тило к тому моменту совершенно расхотелось. Он уже не в первый раз пропускал эти дурацкие семейные вечера, так что, сославшись на усталость, спокойно отмахнулся от служанки, которая явилась узнать, почему он не спускается. Как только девушка вышла, Тило запер за ней дверь, наложив заклятие, зашторил окна, погружая комнату в полную тьму, разделся и забрался под одеяло. И лучше бы он не думал обо всём этом, лучше бы сразу забыл о словах Азазеля, лучше бы сразу убил в себе все чувства к этому невозможному человеку. Но, проваливаясь уже в сладкое забытие, Тило снова невольно вызвал во сне свою первую встречу с Михой… Проснулся он от того, что кто-то устроился у него под боком, щекоча своим дыханием нежную кожу. Он замер, боясь пошевелиться, потому что знал — только она могла так бесцеремонно забраться к нему в постель. - Дерин? - позвал он тихо, и девушка прижалась к нему теснее, зашептав из-под одеяла: - Тило, дорогой Тило, мне очень грустно. У меня никогда, никогда не будет своих детей... Ведь плоть от моей плоти окажется ещё темней, ещё страшней... Я никогда не познаю, что такое любовь ребёнка... - она сделала паузу. - Поэтому, дорогой Тило, - и что-то больно сдавило полумёртвое сердце Маэстро, - люби меня хотя бы ты. Он не слышал всхлипов, слёз в её голосе, но горячая влага обжигала его кожу. Тило вдруг понял, что он последний отпрыск фамилии Поль и единственный сын великой Тёмной Графини. И именно в этот момент вся его связь с прошлым была разорвана окончательно. И родители, что привели его в этот мир, перестали существовать, и фамилия Вольфф отныне стала лишь псевдонимом. - А что, «Тило фон Поль» - звучит неплохо, - усмехнулся он, обнимая свою маленькую маму крепче. *** - Тило опять хандрит? - спросил Кристиан у Михаэля после ужина. - Ну, я думаю, он не знает, как к нам с Ди подступиться, - ответил Миха. - Поясни, - Кристиан уселся рядом с Райном на диван, забирая у того пульт от телевизора, находящегося, правда, на другой стороне — в их квартире. Михаэль упорно отказывался привыкать к тому, что в Саду нет спутникового телевидения и интернета, а так как в упрямстве рогатой скотине было не занимать — Крис придумал вот такой необычный способ. Правда, пришлось брать у Дерин разрешение на постоянный расширенный портал без права прохода. А мороки с этим было ужас сколько, потому что подобные порталы приходилось регистрировать отдельно — на них не распространялись обычные вампирские права. - Так ты собираешься мне объяснить, что ты сейчас сказал? - Кристиан вырубил звук у телевизора, чтобы привлечь внимание Райна. Тот издал возмущённый возглас и попытался отобрать пульт. - Объясни, - стоял на своём Крис. - Ну неужто ты такой тупой, а? – язвительно сказал Михаэль, а Кристиан обиженно поджал губы. – Тило же не совсем свою человечность подавил. У него ко мне чувства остались, но он понимает, что теперь мы можем быть только друзьями, но как с этим ко мне подкатить — он не знает. А с Ди, по-моему, всё вообще очевидно, - Миха поймал непонимающий взгляд Криса и тяжело вздохнул. - Ну ты же сам говорил, что она теперь фактически его мать. Как любой ребёнок, он хочет быть ближе к своей мамулечке, - и Райн состроил такую гримасу, как будто его тошнит. Крис призадумался, с каких это пор Миха зрит так глубоко в корень проблемы. Видимо, тема его размышлений слишком явно проступала на лице, потому что тут уж Миха обиженно засопел: – Я что, по-твоему, идиот? Мне пусть и века нет, но я тоже уже прилично по̀жил. И ни у кого ещё не повернулся язык назвать меня глупым. Кристиан устало улыбнулся и поцеловал Миху в знак извинения. – Оба мы не тупые. Просто в некоторые вещи верить не хочется, чтобы ничего не усложнять. – Не получится, - усмехнулся Михаэль, в ответ целуя Криса. – У нас уже и так всё сложно. Когда они уже устраивались спать, Крис вдруг кое-что понял: – Люцифер Светоносный, а я ж теперь дедушка! – Ха, дошло! Спи давай, – и Миха накрыл их обоих одеялом с головой. *** У Рене с Тойфелем никакого расширенного портала с телевизором не было, поэтому вечера приходилось коротать, как придумается. Они в последнее время даже в библиотеку стали захаживать, чтобы почитать чего-нибудь эдакого на ночь. Правда, после такого чтения спать было как-то боязно, и приходилось ещё часика два играть в карты, попивая пивко. Комнаты их находились рядом, поэтому они ходили друг к дружке в гости. Этим вечером, начитавшись восточных сказаний о подвигах джиннов, они засели у Тойфеля в комнате с коньячком и шахматами — устроили, так сказать, культурный вечер. Рене ломал голову над тем, как бы ему обойти защиту Тойфеля, который с нескрываемым удовольствием наблюдал за этими бесполезными потугами — что-что, а в любых играх Тойфель был мастером. Наверное, это в нём было от чёрта. – Шах и мат, – улыбаясь во весь свой тридцать один с половиной зуб (сегодня он ухитрился сломать себе верхний резец, падая с дерева), он удовлетворённо дал щелбан Рене и откинулся на подушки. – Скажи, а ты в Лас-Вегас не хотел бы съездить? Сколотил бы себе за одну ночь состояние, – Рене разлил им по новой. – А зачем? Мне и так хорошо, - Тойфель засунул в рот дольку лимона, даже не поморщившись. – А всё-таки чёртом быть не так весело, наверное, как джинном. У Рене от такого заявление чуть коньяк носом не пошёл. – Тебе что, так нравится быть нечистью? - Эй-эй-эй, полегче на поворотах! Нечисть…. Ты мне брось эти замашки свои! Тёмные существа, запомни раз и навсегда. Ещё раз назовёшь меня нечистью, в глаз получишь, - Тойфель сел прямо и отставил стакан в сторону. – Ладно, ладно, извини, - Рене поднял вверх руки, капитулируя. - Но почему же тебя роль чёрта не устраивает? – Ну, сам подумай. Это ж так весело исполнять чужие желания, но при этом всегда по-своему. Вот захотел — в хорошую сторону подправил, если человек что надо. А погань какая, взял и всё с ног на голову перевернул. Прелесть же что такое! Рене горько усмехнулся. Ему всё равно тяжело было сознавать, что его лучший друг, да ещё и любимый человек, вовсе-то и не человек. Рене отлично знал, что черти должны служить своему хозяину в аду, пока не придёт очередь на отпуск. И ладно он в Тойфеле настоящего чёрта не признал, всё-таки они людьми приходят в Реальность, но Штефан-то! Как он мог не понять, что Штефан – демон? А может, и замечал, только признавать не хотел… Очень уж ему комфортно с ними было, они его понимали, не лезли в душу, но всегда были готовы выслушать. Особенно Штефан, безотказный же чё... демон. – А что тебе, собственно, мешает быть джинном? - вдруг ляпнул Рене. – Хе, наверное, то, что я чёрт, - проверяя, точно ли пуста бутылка, отозвался Тойфель. – Но можешь же ты исполнить хоть одно желание какого-нибудь человека? – Попробовать-то можно. Но какого человека? - Тойфель хитро прищурился, надеясь, что Рене клонит именно туда, куда уже давно пора. - Ну, моё, например. Тойфель тут же протрезвел и навострил уши. - И какое желание у тебя? Рене медленно сглотнул. Решиться на это было ох как не просто. Но представится ли ему ещё такой шанс? И не струсит ли он опять? - Поцелуй меня, - наконец, выговорил он, думая, что если услышит в ответ смех, то точно не сможет больше жить. Но Тойфель молчал, взгляд его остановился на наручных часах Рене, выражение лица стало каким-то отсутствующим. Рене нервно постукивал пальцем по пустом бокалу и обречённо ждал. Но вдруг правый уголок рта Тойфеля дёрнулся, ещё разок — и широкая улыбка озарила его лицо. – Как пожелаете, - и он, спрыгнув с кровати, оказался вдруг рядом и навис над Рене, сидящим в кресле. Рене зажмурился, будто какой-то пятнадцатилетний мальчишка. У Тойфеля губы оказались сухими, горячими, а на вкус — чуть кислые от лимона. Бывший охотник ухватился за воротник рубашки чёрта. Поцелуй был долгим, неторопливым. Рене подумал, что это был лучший поцелуй в его жизни. Ни с одним парнем, ни с одной девушкой он не чувствовал себя так потрясающе от одного чёртова поцелуя. – А ведь поцелуй-то и правда – чёртов… - сказал он, когда Тойфель отстранился. – Только где же твой подвох, дорогой джинн? – Ну, ты вроде человек неплохой. Мой подвох тебе понравится. Тойфель взял Рене за руку, поднимая с кресла, и потащил за собой на кровать. Он ждал этого с самого их приезда сюда и теперь собирался наверстать всё упущенное время, не отпуская своего личного охотника всю ночь. Рене же ждал этого с самой их первой встречи и уж никак не собирался сопротивляться. *** Хайлиге, соседствующая с Тойфелем, проснулась от очень характерных стонов из спальни чёрта. Поняв, что сегодня поспать не получится, да и скорее всего, придётся вообще переезжать куда-нибудь подальше, желательно — в другое крыло, ведьма вылезла из кровати и решила пойти полюбоваться природой, заодно потренироваться в стремительных перемещениях. Но, конечно, она была очень рада за чёрта и его охотника. *** Как только Тило снова заснул, Ди выскользнула из его объятий и, подоткнув одеяло, вышла из комнаты, тихо притворив за собой дверь. Спать не хотелось. И Ди пожалела о том, что сегодня поцапалась с Азазелем. Сейчас можно было бы наведаться к нему и поговорить о её детстве, о том, что Ази придётся смириться с тем, что отныне в Саду будет жить столько народу — расставаться со своей новой семьёй Дерин не желала. Ноги сами собой вывели её в Сад, где она столкнулась с Хайлиге. – Чего не спится? – поинтересовалась Ди у подруги. – Тойфель наконец-то соблазнил своего охотника, – улыбнулась Хай. – А ты где бродишь? В спальне тебя не было, я заглядывала. – Ходила к Тило. По голосу Ди Хайлиге поняла, что лучше не спрашивать, что ей было нужно от колдуна. Но Хай хотелось больше спросить совсем про другое. – Азазель сегодня... – Да, неприятно вышло. – Внешность и правда так обманчива? Некоторое время Дерин молчала, смотря в беззвёздное небо. – Ты даже не представляешь, насколько.