На 98 процентов горький шоколад

Последние несколько дней все мы были на нервах. Только некоторые это умело скрывали, а некоторые и близко не могли держать себя в руках. Кей отнёсся ко вторым. Обычно спокойный и непринуждённый, он постоянно бегал с места на место, будто от этого что-то может измениться. Таким я его видел только в детстве, ведь после того, как он стал графом, он изменился. И я его в этом не виню, ведь я сам струсил и сбежал с наследственного трона, да ещё и в другое графство. Я замечал, что Кей ведёт себя с Кириллом иначе, нежели со сладостями. В нём просыпались эгоистичные черты, но я не думал, что он будет так сильно переживать по поводу его исчезновения. Кирилл милый парень, он забавный и необычный, и я переживаю за него, он мне словно младший брат. Но вот Кей явно испытывает к нему нечто другое. С тех пор, как они познакомились, Кей стал чаще улыбаться и шутить, он больше общается с окружающими, и даже его отношение ко мне немного изменилось. Хоть мы и раньше были хорошими друзьями, но мне всегда казалось, что он далёк от меня. А теперь наше расстояние стало уменьшаться, чему я очень рад. Сначала я много думал о том, чтобы стать клятвенным Кирилла. Что могу по этому поводу сказать? Ведь практически каждый в мире сладостей мечтает почувствовать легендарное чувство, да и на статус мне это сыграло бы, ведь после того, как я отказался от титула, стал практически изгоем. Но теперь, видя, как изменился Кей, я всеми силами пытаюсь обратить внимание Кирилла на него. Для них обоих это будет наилучший вариант. Долго наблюдая за этой парочкой, я заметил, что Кирилл тоже меняется рядом с Кеем, что впрочем, делает второму плюс. Сначала я думал, что малыш ненавидит Кея, и он всеми силами это показывал. Но постепенно я стал замечать, как он смотрит на него взглядом, очень похожим на тот взгляд, которым смотрит Кей на него. Возможно, это и есть любовь, просто они ещё не до конца осознали, но на это нужно время. Главное, что бы оно было. Когда Кей рассказал свой план, связанный с ослаблением барьера, я согласился, хотя сразу же понял, что барьер разрушится и проклятый хранитель обретёт свободу. Но, смотря в эти глаза, наполненные не обычным холодом, а искрой жизни и безумия, я не смог возразить и поэтому согласился. Конечно, при условии, что тоже пойду. При закате барьер воды ослаб, и мы побрели на дно озера. На половине пути мы разошлись. То, что это ловушка, я понял сразу, но решил немного подыграть и поэтому поплыл дальше, лишь краем глаза наблюдая за Кеем. Вначале, он не решался - пойти за мной или плыть дальше, но потом выбрал второе, чего я не ожидал. Наблюдая со стороны, я направился вслед за ним. Он остановился напротив большой трещины, на которой были нарисованы иероглифы. Немного постояв там, рассматривая их и что-то обдумывая, он прошёл внутрь. Это первый раз, когда он был неосторожен. Сначала он не заметил, что вода сбила его с пути и направила по ложному следу, а теперь он не уделил должного внимания иероглифам, а ведь он гораздо лучше разбирается, нежели я. Подплыв к трещине, я переписал один из иероглифов, дабы не воздействовали на подсознания, когда я пройду сквозь них. Очень хитрая ловушка, невнимательность может сыграть злую шутку. Потом проследовав за ним в туннель, я почувствовал запах гари, который смешался со слизью светящихся насекомых, что были усыпаны вдоль стены и освещали туннель, и потерял свою силу. Теперь он ничем не угрожал хранителю, хотя когда-то давно был сделан для того, чтобы не выпускать его из тюрьмы, но видно время сделало своё дело. Немного помедлив, и осмотрев помещения на наличие новых ловушек, я пошёл дальше. Потратил немало времени, когда, наконец, увидел Кея, стоящего ко мне спиной и что бубня себе под нос. Перед ним была пропасть, а за ней деревянная дверь. Вот она-то нам и нужна. Подойдя поближе к парню, я прислушался. -Зачем… не понимаю… почему мне всё равно… нужно забыть… Я обошёл парня и заглянул ему в глаза. Пустые и уставшие, меня они не видели, а смотрели насквозь, прямо в пропасть. -Здесь спокойно… спать… надо уснуть… всё забудется… и не надо понимать… Помахав у него перед глазами, я убедился, что он под воздействием иероглифов, а раз так, то на подсознательном уровне он попытается совершить самоубийство. Осмотревшись вокруг, я отметил, что единственный способ, на который он пойдёт, это спрыгнет в пропасть, а значит, он знает чего ожидать. Порывшись у себя в карманах, я нашёл мелок - как знал ведь, что пригодится. Пока Кей бормотал себе под нос, я начертил вокруг него те же иероглифы, что были у щели, только в обратном направлении и в последнем заменил наклонение. Теперь осталось дождаться окончания его мыслей и изменить последнее действие. Ждать пришлось недолго. Кей присел, поводил рукой по воздуху, как будто что-то гладя, потом встал и сделал шаг в пропасть. Схватил я его за талию в последний момент, когда его взгляд стал осмысливать, что он сделал. Да уж, такое это проклятье - сначала обдумываешь свои самые важные действия, сравниваешь их с ненужными, отрекаешься от них получая полное спокойствие, а потом, перед самой смертью весь этот бред, как самый страшный кошмар бьёт по голове, позволяя познать, от чего ты смог отказаться. Хороший подарочек на тот свет. Кей был не намного крупнее и выше меня, поэтому проблем его схватить и отшвырнуть в строну не составило, да и от пережитого шока он не мог пошевелиться, от чего было ещё проще всё это осуществить. Он посмотрел на меня отчаянным взглядом, и моё сердце сжалось. Я не мог видеть его таким - всю боль, что он ощущал, ощущал и я. Интересно, от чего же он отрёкся, что так несчастно смотрел на меня? На его красивом лице отразилась гримаса боли, он опустил взгляд фиолетовых глаз в пол. Не люблю я лезть в чужие дела, даже если это дела моего лучшего друга, за которого жизнь не побоюсь отдать. И сейчас я не стану его расспрашивать. Это больно. Если захочет высказаться, я его выслушаю, если захочет совета, я его дам, если захочет утешения, я его утешу, но в душу лезть не стану. Я стоял в стороне, отвернувшись от него, и смотрел на дверь. В таком состоянии мы пробыли минут двадцать, после чего он произнёс. -Знаешь, я ничтожество. – Голос его слегка дрожал, но был холодным. Я не решился что-то ответить, и он продолжил, - я ведь рискнул спокойствием царства, оставил братьев, своё графство, я оставил тебя! Бросил своего самого лучшего друга! Бросил, и из-за чего? Из-за любви, я ведь люблю Киру, очень люблю, просто с ума схожу, когда его нет рядом, готов реки крови создать, только бы ему угодить. Я так его люблю, что не контролирую себя, готов был выпустить проклятого хранителя, что в своё время натворил настолько ужасных вещей, что представить сложно… А теперь - теперь я просто отказался от него, отказался, как от ненужного, самого безразличного существа… Я ненавижу себя, я не заслуживаю его, я не заслуживаю ничего из того, что у меня есть… Я стоял и внимательно слушал всё, что он говорит. Всё ещё не решаясь повернуться к нему лицом, я не знал, что сказать. Утешить? Но разве это сейчас сможет помочь? Навряд ли… Но и просто промолчать нельзя. -Ненавидь. Ненавидь себя так сильно, как только это, возможно, ненавидь и живи со всей этой ненавистью до конца своих дней. - Я не нашёл ничего лучшего, чем просто вбить в него желание жизни, пусть это и не милые слова, которыми я одарил бы кого-то другого, но это единственное, что я смогу сделать для него сейчас… А потом Кирилл доделает начатое. Наконец, найдя в себе силы, я повернулся к нему лицом и посмотрел в ясные фиолетовые глаза, наполненные слезами печали. – Тебе и не обязательно себя любить, ведь для этого есть мы. Мы с минуту смотрели друг другу в глаза, а потом засмеялись. -Чёрт! Чувствую себя каким-то стариком, поучающим нашкодившего ребёнка. – Я проговорил сквозь смех. Кей уже выглядел лучше, что меня очень порадовало. -Ага, а я себя как раз этим нашкодившим ребёнком! Посмеявшись с ним и сглаживая недавнюю боль, я подошёл к Кею и протянул ему руку, за которую он ухватился и поднялся на ноги. -Ну что, пошли спасать Киру? – Я улыбнулся другу, ведь улыбка может сказать гораздо больше, нежели слова. -Да, пошли. Ведь мне ещё нужно ему столько всего рассказать. – Кей улыбнулся в ответ, и теперь в его глазах вновь горели искры. Возможно, я ещё пожалею о своём решении, но сейчас я рад, что могу заставить искры дьяволят плясать в этих фиолетовых глазах.