Sadness

Ветер налетел, заставив кроны деревьев низко пригнуться. Пыль с дороги взметнулась ввысь, оседая затем обратно на землю. Трава, потревоженная порывами воздуха, колыхалась, создавая подобие зеленого океана с редкими всполохами красных островков – цветов. Стоя на обрыве и смотря на этот простор, девушка не обращала внимания, что шаловливые руки ветра играют с ее волосами и смахивают со щек слезы. Запахнувшись в куртку, явно большую по размеру, она повернулась на голос, звавший ее по имени. Никого. Опустившись на корточки около небольшого холмика, и поправив лежащие на нем цветы, девушка налила в стакан соджу и залпом выпила. Поморщившись, смахнула с глаз слезы и посмотрела на надпись на надгробье. Проведя по ней рукой, при этом практически распластавшись на могиле, девушка неожиданно в голос зарыдала. Подхваченный ветром, ее голос разносился по всему полю, достигая дороги и летя в деревню. Через два дня девушка сидела в доме, который еще хранил воспоминания о своей хозяйке – доброй старушке, на том же месте, где и села после того, как пришла с похорон. Отказываясь от еды, она приводила в негодование соседку, которая только цокала языком и качала головой. – Айгу*, этот ребенок совсем исхудал! Со Ран, что бы сказала бабушка, увидев тебя? Как она ругала бы меня, что не присмотрела за тобой! – Не стоит, хальмони*, я не хочу ничего, – тихо ответила девушка, посмотрев на вздыхающую соседку. – Айгу, и как ты собираешься дальше жить? Если не будешь кушать – то и силы не появятся! Такая молодая, но такая беззаботная! – Я не хочу жить, хальмони, – надрывно, с хрипов выдохнула Со Ран, утыкаясь лицом в живот соседки и чувствуя, как по волосам ласково проходятся старческие руки. – Ну что за ребенок? Как это не хочешь жить? Думаешь, ты можешь решать, умирать тебе или нет? На все Божья воля, дитя. Ты слишком молода, чтобы думать о том свете! А о бабушке не грусти – она всегда будет с тобой! – Я не хочу уезжать отсюда, не хочу возвращаться домой! Хальмони, я же могу остаться здесь навсегда? – Айгууу, конечно можешь! Это твой дом, дом твоей бабушки! Кто сможет выгнать тебя отсюда? Но ты точно не хочешь обратно? Такая молодая, тебе бы мужа найти! Хочешь, познакомлю с моими внуками? Ты всегда прячешься, когда они приезжают, может, в этот раз выйдешь? Зачем жить затворницей? Пять лет уже прошло. Покачав головой, девушка отодвинулась. Улыбнувшись, поднялась и прошла на кухню. Под чутким надзором соседки поела и легла отдохнуть, думая о том, что скоро приедут родители и потребуют ее возвращения в дом, который она уже не могла назвать своим. Дом, который давил на сознание и рождал неприятные воспоминания. *** Накинув капюшон на голову, скрыв глаза за солнечными очками, юноша шел по улице, потягивая кофе из стаканчика, купленного в ближайшем кафе. Ледяной американо. Любимый напиток. Тем более, с учетом жарких деньков, как никогда освежает и бодрит. Хорошо, что хен* не видит его сейчас. Иначе бы не позволил потратить деньги на то, что плохо может отразиться на организме. Но он не мог без кофе, просто не мог. Ежедневные стрессы переносились легче, если можно было сделать глоток этого напитка. И повезет, если он будет не из автомата. Игнорируя любопытные взгляды девушек, парень остановился около уличной палатки, рассматривая вещи, лежащие на столе. Протянув руку, он взял кепку. Повертев ее и улыбнувшись, прочитав надпись, юноша попробовал одеть ее, кивая своим мыслям. Спросив цену, он расплатился и, по-прежнему улыбаясь, снова неторопливо зашагал дальше. – Оппа*, ты звезда? – когда парень остановился, спросила кучка школьниц, жавшихся друг к другу от робости и смущения, что не помешало им вытолкнуть вперед самую «боевую». – Можно мы сфотографируемся с тобой? А автограф дашь? – Почему бы не начать привыкать? – пробормотал молодой человек и, глядя на девочек, улыбнулся. – Простите, я не звезда. Но могу расписаться. Где оставить автограф? – Извращенец! – взвизгнули девчушки, разворачиваясь и убегая. Махнув рукой им вслед, юноша рассмеялся. Вытянув телефон из кармана, почувствовав вибрацию, ответил на вызов и, сообщив, что почти пришел, снова убрал аппарат в карман и выругался. Торопливо направившись вперед, он свернул в небольшой переулок. Миновав его, перешел дорогу и, в очередной раз завернув за угол, оказался на оживленной улице. Еще пара минут – и парень скрывается за стеклянными дверями агентства, кивая охраннику. – Шим Чанмин! Обернувшись на окрик, юноша склонился в поклоне, приветствуя мужчину, который выглядел рассерженным. «Попал», – пронеслась в голове мысль. – В очередной раз опоздал! Тебя предупреждали, что это недопустимо? Если передумал становится звездой, то можешь больше не приходить! Но если уж приходишь, то будь готов вести себя соответственно! Знаешь, во сколько нам обходятся твои опоздания? Каждая минута – это деньги! Которые ты отработаешь, будь уверен! И предупреждаю: еще одна провинность, и можешь не возвращаться! Слушая отповедь, не опуская глаз, Чанмин позволил себе единственную эмоцию – прикусил губу. Никого здесь не волновали его чувства и его обстоятельства. Он стажер, а не звезда. Поэтому при относительно свободном графике передвижения у него было куда меньше прав. Сейчас он лишь пластилин, из которого сильные агентства сего лепят что-то стоящее, не особо церемонясь при этом. Дебюта ждать неизвестно сколько времени, но и вечным трейни быть не хочется. У него были мысли бросить все и уйти. Но отступиться от мечты, когда она дымкой витает в воздухе – осталось только поймать? Ни за что! Поэтому, сжав зубы, юноша терпел все. Дни сменялись днями, он также шел с работы на тренировки, изредка виделся с хеном. Вот и вся жизнь. Абсолютной феерии не было, но все же Чанмин, сидя вечерами на крыше дома и спрашивая себя, что он чувствует, приходил к выводу, что он счастлив. Наблюдая за огнями города, сжимая в руке кружку с горячим кофе, слушая в плеере любимую музыку и подпевая мелодиям, вспоминая родителей и детство – он улыбался, грея ладошки. Всегда его счастье было приправлено нотками горечи. Всегда, насколько он помнил себя. *** – Сонбэ *! Юнхо обернулся и остановился. К нему спешила Ын Хе, улыбаясь. – Что-то срочное, учитель Сон? – поинтересовался мужчина. – Я хотела пригласить Вас на вечеринку в честь Дня рождения, – смущенно улыбнулась девушка. – Вы же придете? Будут все учителя. В эту пятницу. – Я подумаю, – пообещал Юнхо, не желая сразу отказывать и огорчать Ын Хе. В этом предложении он разглядел нечто большее, а давать ложные надежды – не в его правилах. Попрощавшись, мужчина зашел к себе в кабинет и, сев в кресло, принялся просматривать почту. Предстоящее мероприятие держало его в напряжении уже месяц. Официальное открытие школы искусств. На это уходило все свободное время, все силы и нервы. Кроме всего прочего, необходимо было продумать и такие детали, как привлечение администрации города и общественности к этому мероприятию. Чем Юнхо и занимался уже более двух недель. И теперь ждал ответа от министра культуры, по совместительству давнего друга отца. Но прикрываться этими связями мужчина не хотел, поэтому отправил официальное приглашение и запрос. Не поверив своим глазам, когда ему в руки из конверта выпал листок с согласием министра посетить открытие школы, Юнхо улыбнулся. Теперь можно расслабиться. Большая часть работы сделана. Согласие официальных лиц получено. Теперь осталось самое трудное, к чему стоит готовится – уговорить Мина выступить. Хотя даже не самого Чанмина, а его агентство. Юноша предлагал спеть нелегально, но Юно отказался – он не хотел, чтобы у младшего были проблемы. Если в силу молодости тот не знал, чем может обернуться такая нелегальная подработка, то мужчина вполне представлял все последствия, поэтому и желал официального согласия. Но все упиралось в сумму за гонорар и то, что Чанмин – не звезда. А значит, существовал шанс, что до дебюта его никто на сцену не выпустит. И все же мужчина надеялся, что ему повезет. Ведь в каждом правиле есть исключения, так почему они не могут сработать в случае с Мином? *** Со Ран сидела на ступеньке дома, когда увидела входящих в ворота родителей. С их последней встречи они изменились – осунулись и постарели. Или это только ей так кажется? Выпрямившись, смотря в лица когда-то родных людей, девушка не чувствовала того трепета, который ощущаешь, встречаясь с близкими после долгой разлуки. Неизвестность заставляла сжиматься сердце в предчувствии перемен, которые отнюдь не будут радостными. Еще когда не пришел ответ на письмо, которое она отправила в Сеул, Со Ран готовилась к этому визиту. Но слишком рано они приехали. Слишком рано… Она не готова покинуть это место. – Отец, мама, – все, на что хватило сил. И видя, как скривились их лица в ответ на приветствие, девушка поняла, что счастливая жизнь закончилась. – Собирайся, ты едешь с нами в Сеул, – сухой, лишенный эмоций приказ отца, и Со Ран кивнула. «В Сеул…. Не домой…. В Сеул….», – металась в голове мысль. – «Я до сих пор для них чужой человек. Почему тогда не могут оставить меня здесь»?