Блики на гранях сапфира

Эрагон брел по раскалённой пустыне, и песок вился по обе стороны от него высоко вверх, образуя бесконечный прямой коридор. Там, за стенами из поднятых ветром песчинок, то виднелся пестрый караван торговцев, то манил благословенной прохладой оазис. Но свернуть с пути не удавалось: кажущаяся легко преодолимой песочная преграда, была неприступней крепостной стены. А навстречу шли люди непроходимой толпой, плотно закупоривая проход. Эрагон хотел повернуть назад, но наткнулся взглядом лишь на другую толпу, следующую по пятам за ним. Тогда он вынул из ножен меч, и стал пробивать себе путь, не встречая ни малейшего сопротивления. Он рубил направо и налево, и тела падали к ногам, а их место занимали всё новые и новые. Ноги начали скользить по кровавой массе, рука, держащая оружие, онемела, а люди, что были позади, напирали на тех, что впереди, и Эрагон, оказавшийся в центре этой чудовищной давки, сражался до тех пор, пока не покинули силы. Всадник встрепенулся. Похоже, он умудрился заснуть прямо на военном совете, удачно замаскированный широкой спиной впереди сидящего. Эрагон оценивающе обвёл взглядом ургальских вождей, таращившихся на шейда остекленевшими глазами, чёрными, как бездонные колодцы. Свет понимания был бессилен разогнать эту вечную тьму. Дарза, очевидно, считал так же. Преодолев какой-то свой внутренний порог бешенства, он методично проводил одно магическое внушение за другим. «Если продолжить в том же духе, то в скором времени они начнут ходить под себя. И эту армию мне придётся вести в бой», - Эрагон тяжело вздохнул. Шейд гортанно прорычал что-то на наречии ургалов, судя по интонации – грязно выругался, и те поспешили убраться как можно скорее. Проводив их недобрым взглядом, Дарза мрачно посмотрел на украдкой зевающего в ладонь заспанного Всадника. Эрагон поспешил ретироваться вслед за вождями. Остаток дня словно растянулся на годы. За что бы Эрагон не брался, всё получалось из рук вон плохо. Повторяя необходимый минимум слов древнего языка, он не мог вспомнить и половины. Забывал, как произносятся на ургальском те приказы, которые хотел отдать. А пересматривая чертежи, не мог сообразить, в какой части Беорских гор вообще сейчас находится. Арья с частью армии уже выдвинулась, вскоре к ним должен был присоединиться и шейд, раздававший сейчас последние указания. Войско самого Эрагона выступало последним, и потому Всадник слонялся по пустым городским улицам и маялся ожиданием. И в голове его роились мысли, порождающие неуверенность и смятение. Пребывание в Ортхиаде вновь воскресило кошмары прошлого. В холодных заброшенных залах Эрагону виделась женщина, играющая с ребёнком. Он подходил к ним ближе, и обнаруживал, что ребёнок мёртв. Но мать, тем не менее, продолжала щекотать его и напевать монотонную песенку. В провалах окон покинутых зданий молодой юноша смешил готовую расплакаться сестрёнку, а потом они исчезали, облитые как из ведра красноватой жидкостью. Пару раз Всадник натыкался на низкорослую плачущую гномью фигурку, шел за ней и упирался в обвал. Битва за Тронжхайм неумолимо приближалась вместе с осознанием, что ещё одно поселение со своими жителями, их размеренным бытом, маленькими проблемами маленьких семей навсегда канет в вечность. И образы разрухи, запустения и мёртвых тел стали жалить особенно болезненно, словно осы из разворошенного гнезда. Пройдя хитросплетением тоннелей, он обнаружил Сапфиру, которая, предупреждающе демонстрируя гигантские клыки, наблюдала, как двое ургалов сноровисто облачают ее в доспехи, следя, чтобы не была поцарапана ни одна чешуйка. В зловещих стальных латах, в чёрном зеве подземной пещеры, освещенная холодным тусклым светом бледно-голубых магических кристаллов, она была прекрасна и ужасна, заставляя сердце трепетать в груди. Всадник нерешительно подошёл к своей драконихе, благоговейно провёл рукой по ее броне, чувствуя как кончики пальцев стало покалывать от количества защитных заклинаний. - Гальбаторикс не может допустить гибели последней драконьей самки, - цинично пояснила Сапфира. - Доспех надёжный и исключительно лёгкий, даже крылья не стесняет. – Она расправила одно, демонстрируя тонкую изящную кольчугу, сквозь звенья которой виднелась нежная синяя перепонка с тонкими прожилками. Взмахнула на пробу, оценила острые металлические шипы на сгибе крыла в действии, заставив отпрыгнуть в сторону ближайшего ургала, и осталась довольна увиденным. – Ну, как тебе? – с несвойственной жеманностью спросила она Всадника. - Живым не уйдёт никто, - наигранно весело улыбнулся Эрагон. Проверив притороченные к седлу сумки, он убедился в сохранности выданных Гальбаториксом Элдунари. Чтобы порабощенные души не выдавали своё присутствие, и не досаждали Сапфире, Всадник ещё в Урубаене окружил сердца сердец мощным ментальным барьером. Эманации ненависти, однако, уже начали пробиваться сквозь него. Пришлось потратить некоторое время на восстановление защиты. Сапфира оставалась невозмутима, будто на её спине были навьючены обычные булыжники. - Чувствую себя таким же пережитком прошлого, как и этот заброшенный город, - нарушил Эрагон тягостную тишину. Дракониха наклонила голову, дав понять, что слушает его. – Разве таким должен быть настоящий Всадник, Сапфира? Недоучкой, заново изобретающим то, что когда-то считалось прописной истиной? Сражающимся чужим мечом, который выковали не для него? Подчиняющим себе души умерших, словно ужаснейший из некромантов? И всё ради чего? Ради скорейшего приобретения силы, которой можно будет уничтожать или держать в страхе людей и иные народы? Гальбаторикс жаждет возродить орден, во всяком случае, об этом он любит говорить, но былого уже не вернуть. Времена драконьих Всадников прошли. Будет лишь пародия, жестокая насмешка, покорная прислуга! « - Эрагон! – Сапфира разозлено зашипела, как ядовитая змея. – Не тебе говорить об этом! И тем более мне! Времена Всадников прошли? А что стало с моим народом? Жалеешь украдкой, что тебя ещё не было, когда разразилась битва за Орден? Мечтаешь, как мог бы в одиночку переломить ход сражения, и быть сейчас героем, а не цепным псом Гальбаторикса? А можешь представить, каково мне чувствовать себя последней представительницей целой расы?!» - Ну, не совсем последней, есть же еще Торн, - смутившись, тихо возразил Эрагон. «-Торн, - возмущенно фыркнула Сапфира, - скажи ещё, что Шрюкн. Ах да, и не проклюнувшееся драконье яйцо в хранилище. А сколько Элдунари! – Помолчав, и немного успокоившись, Сапфира печально вздохнула и произнесла. – Мы с тобой вдвоём пережитки прошлого. Того, что было, действительно, уже не вернуть. Но это не значит, что мы не можем создать нечто новое. Не так уж и был велик твой хвалёный Орден, раз его сокрушила горстка отступников». - Слабый олень отстаёт от своих сородичей, и его настигает стрела или задирают хищники. Но сильным удается спастись, - задумчиво произнёс Эрагон, уставившись в каменный свод, вспоминая редкие охотничьи вылазки из замка. «- Не вздумай больше сравнивать меня и какое-то там копытное, - обиделась дракониха, - но, по сути, ты прав. Мы живы, а значит, самые быстрые, ловкие и хитрые». - И очень, очень везучие, - улыбнувшись, добавил Всадник. «- Не без этого, - Сапфира выдохнула струю дыма, которая заволокла пещеру туманной дымкой, и серьёзно добавила, – во время сражения будь начеку, Эрагон. Ты не фермер, от которого зависит только лишь собранный урожай, ты вершишь судьбы и творишь историю. Разбить варденов, не равно уничтожить их. Наверняка они подготовили пути отступления. Напугай их. Обрати в бегство. И следи за шейдом. Он силён, но тратит невероятное количество магии, чтобы подчинять рогачей, уверена, ты это заметил. Если сумеешь устранить его, Гальбаторикс лишится части своего всемогущества. А ты сможешь привлечь ургалов на свою сторону, освободив их от подчинения. А теперь выбрось из головы упаднические мысли. Нам предстоит непростой день». Всадник на мгновение прижался к тёплому чешуйчатому боку, чувствуя, как аккуратно укрывает его огромное крыло. Паника ослабила свою мёртвую хватку, и, несмотря на то, что всё вокруг обволокло дымом, он словно стал видеть яснее. - Когда начнётся ваша охота? - без особого любопытства поинтересовалась Сапфира. - Отряд, призванный совершить нападение на глубинных гномов и вызвать переполох в гнезде мятежников, вышел уже давно. - Скоро. По нашим расчетам, вардены должны успеть подготовить нам парадный вход и выйти встречать гостей, оставив город без защиты. Пока мы с тобой будем развлекать хозяев, Дарза проникнет в Тронжхайм изнутри, нанося удар с тыла. Наши осведомители у варденов помогут ему до последнего оставаться незамеченным, впрочем, едва ли их услуги понадобятся, так как он пройдёт по самому нижнему ярусу, где не обитают даже безумные отшельники. Повстанцы до последнего должны быть уверены, что войско едино, и возглавляю его я. Пойду, переговорю с предводителями ургалов. Скорее всего, встречать нас будут не трубы глашатаев. Нужно позаботиться о защите авангарда.

***

Насуада напряженно всматривалась в ярко освещенный выход из разрушенного тоннеля. Сотня шестов с подвешенными к ним лампами зловещим красноватым светом озаряли мрак, сгустившийся внутри провала, из которого в её дом вот-вот смрадным потоком хлынут враги. Она удобней перехватила оружие, рядом стоящий воин с бледным лицом нервно переступил с ноги на ногу. «Совсем молодой ещё», - отметила краем глаза Насуада. Большинство юнцов такого же возраста уже сопровождали женщин и детей в соседние долины, чтобы, в случае поражения, было кому о них позаботиться и переправить под защиту Сурды. Но этот мальчик решил остаться и бороться наравне со взрослыми. Как и сама Насуада, прятавшая сейчас своё лицо под закрытым шлемом. Пробравшись тайно на поле боя, она нарушила прямой приказ предводителя варденов, своего отца, согласно которому должна была быть уже далеко отсюда в относительной безопасности. Но она ясно осознавала, что все решится здесь и сейчас. Если вардены проиграют, больше не будет надежды. Если их разобьют, нигде семьи повстанцев не найдут защиты. Сурда не выстоит. А за ней придет черед эльфов. Даже они не смогут вечно скрываться от Гальбаторикса. Долгое ожидание изматывало. И люди и гномы тревожно роптали, мерный гул их голосов, духота подземелья и жар пылающих костров клонили в сон. Предстоящее сражение казалось чем-то неправильным, нереальным. Весь кратер, казалось, стойко пропитался запахом кипящей смолы, которая первой распрострет врагу свои объятия, и Насуада готова была поклясться, что уже чувствует запах и вкус обожжённой плоти. Там, где она находилась, было не разглядеть, но можно попытаться представить, как точно так же стоит, напряженно вглядываясь в черноту, отец. Это придавало сил. «Пусть он останется жив», - периодически душил ее приступ паники. – «Пожалуйста, все боги, какие только есть в этом мире, молю вас, пусть он останется жив». Дым костров обволакивал заграждение из заострённых кольев и свисал с него сизой разорванной завесой. От этого дыма у Насуады слезились глаза. Во всяком случае, она успешно убеждала себя, что именно он виной влаге, смаргиваемой с ресниц. Отряд, возглавляемый Хротгаром, располагался слева. Знамена гномьих кланов виднелись издалека, безнадежно обвисшие в безветренном пространстве. Впрочем, не всех гномов вел в бой именно их король. Многие находились в одном отряде с Насуадой. Как-то раз совсем рядом прошёл сосредоточенный Орик, но, к счастью, не узнал ее. Справа командовал Джормундур, а отец был впереди, возглавляя объединенные силы варденов и гномов. Его отряд защищали лишь наскоро вырытый ров да шеренга пикинеров, и от этого сжималось сердце. Конечно, рядом с ним должен стоять Бром. Старый Всадник не мог пропустить этот судьбоносный для повстанцев бой. Он не допустит гибели Аджихада, никогда. Искры костров долетали до знамени варденов, вспыхивая и угасая на фоне пурпура, и казалось, что белый дракон, сжимающий в лапе розу, гневно рычит, вынуждая поднять меч, опущенный острием вниз, и принять бой, пусть даже он окажется последним. - Я слышу их! – раздался чей-то крик. Насуада неожиданно почувствовала, что с плеч свалилась целая гора. Ожидание было настолько мучительным, что его конец вызвал странную лёгкость и подъём сил. В воцарившейся тишине раздалось показавшееся оглушительным лошадиное ржание. А потом из тоннеля с боевым кличем повалили ургалы. На них незамедлительно опрокинули чаны с кипящей смолой, и пространство заполнили громкие испуганные вопли, которые, внезапно, сошли на нет. Смола стекала с могучих тел, не причиняя им вреда. Насуада судорожно вцепилась в рукоять меча. Конечно, враг подготовился к «тёплой встрече» и защитил авангард колдовством! А ургалы между тем всё вылезали и вылезали. Раздался рёв сигнальных рогов, и они ринулись в атаку, но напоролись на острые колья. Видимо, их защита была рассчитана на одну атаку, потому что чудовища, истошно хрипя, тщетно пытались освободиться, но собственные сородичи, напирающие сзади, все плотнее насаживали их на древко. Лучники, воспользовавшись сумятицей в рядах противника, дали залп. Им ответило черным градом стрел подоспевшее подкрепление. Ургаллы перестраивались, спеша вывести из тоннелей всю армию и объединиться. Создав сплошную монолитную колонну, они вскинули свои тёмные знамёна с символами кланов. Оставив неосмотрительных товарищей мучительно корчиться на кольях, ургалы с боевым кличем бросились в бой. Их встретили пикинеры, но дрогнули под страшным натиском облитых смолой и пылающих, как факелы, рогатых монстров. «Разве эту ожившую стихию можно победить», - отстранённо подумала Насуада. – «Разве с ними можно бороться?» Стоящий рядом с бледным мальчиком высокий воин с длинными спутанными космами, свисающими из-под шлема, вдруг развернулся и бросился прочь. Тело отреагировало само. Выхватив с пояса тонкий стилет, она метко швырнула его в спину дезертира. Тот рухнул, как подкошенный, полный боли крик потонул в шуме разворачивающейся битвы. «Забавно», - невозмутимо отметила про себя Насуада, - «первым, кого я убила, оказался человек». - Не отступать, - заорала она, стараясь перекричать оглушающую какофонию, и вскинула руку с мечом. Её неожиданно поддержали: с десяток молотов, топоров и копий взлетели вверх. Насуада почувствовала странное единение с этими людьми. Некоторых она видела раньше, пусть и не общалась близко, другие оставались незнакомцами, но сейчас казалось, будто она знала их всю жизнь. Ургалов «её люди» встретили безжалостно, но и те набросились на них с ничуть не меньшим остервенением. Насуада с чувством кровожадного удовольствия вспорола мечом брюхо вонючей твари, и отступила на шаг, чтобы не наступить в вывалившиеся внутренности. Совсем рядом мальчик отважно схватился с огромным куллом, и она кинулась на помощь, отвлекая внимание на себя. Юный воин не растерялся и ловко подрезал врагу колени, тот рухнул, и Насуада одним мощным ударом отсекла рогатую голову. И заслужила восторженные, восхищённые взгляды. Получив передышку, она выпрямилась и даже чуть приподнялась на цыпочки, чтобы разглядеть, что за неясное оживление и замешательство творится у входа в центральный тоннель. «Этого не может быть. Невозможно. Значит, слухи не врут», - Насуада остолбенела. Из тьмы медленно и неотвратимо проявлялся гигантский силуэт. Лапа со смертоносными когтями, треугольная змеиная голова со светящимися в полумраке синими глазами, изящная, словно лебединая, длинная изогнутая шея, увенчанная острыми шипами. И вардены, и ургалы невольно отступили, освобождая проход огромному, закованному в стальные латы дракону. На его спине, там, где шея переходит в плечи, виднелась невысокая фигура. Она не казалась особенно значимой угрозой, особенно на фоне опаснейшей рептилии, воскресшей из легенд. А потом Всадник повернулся, и, как показалось Насуаде, посмотрел прямо на неё. Она не видела, как бросились в рассыпную ургалы и куллы, как с рёвом выдохнул ослепительно-жёлтое, с синими промельками, пламя дракон, как катались по земле люди, пытаясь потушить пожиравший их огонь. Всё её существо на краткий миг захватили две маленькие ярко-синие точки – пустые и равнодушные глаза.

***

Сапфира взлетела, продолжая атаковать огнём с воздуха. Маги варденов держали оборону, но нескольких из них уже успели ослабить ургальские шаманы, поэтому десятки воинов, лишившихся защиты, сгорали заживо. В дракониху полетели стрелы, но отскочили от брони, не причинив вреда. Эрагон закрылся щитом и внимательно осмотрел поле боя. Вардены отступали по всем трём фронтам и несли значительные потери. Необходимо было обратить их в бегство до того, как Дарза захватит город, и ловушка захлопнется. Можно было попытаться подорвать их боевой дух и сплочённость, устранив верхушку командования. Заложив крутой вираж, Сапфира резко ушла в сторону, Эрагон выругался сквозь зубы, чуть не напоровшись на торчащий перед ним шип. Там, где они только что находились, медленно растворялись в воздухе остатки незнакомого магического проклятия. Предводителя правого фланга Эрагон вычислил сразу же. Король гномов, облачённый в золотистые латы, возглавлял небольшую группу своих соплеменников, размахивая огромным молотом. Нескольким куллам удалось отрезать его от основного отряда, однако старый гном не сдавался, ожесточённо отбрасывая врагов раз за разом. «Победить, не значит, уничтожить», - повторил для себя Эрагон напутствие Сапфиры, выждал момент, рассчитал количество силы и произнёс заклинание, ломающее кости: «Джиерда!» Король гномов упал замертво на подломившихся ногах. Его окружение сомкнуло щиты, отражая удары наседающих куллов, не позволяя ни на шаг приблизиться к белобородому гному. Всаднику не требовалось прибегать к чтению мыслей, чтобы почувствовать, с какой ненавистью на него уставились сотни пар глаз. Почему-то подумалось, что едва ли хоть кто-то стал бы горевать, окажись на месте этого старика Гальбаторикс. Подоспевшее подкрепление вырвало из оцепления раненного военачальника. Маленькая горстка гномов самоотверженно осталась прикрывать отступление, и вскоре была перебита раздосадованными из-за упущенной добычи куллами. Эрагон проводил взглядом поверженного короля. Если бы он убил его, гномы, наоборот, в ярости и отчаянии бросились бы мстить. А так они в нерешительности смешали свои ряды, главы кланов попытались перехватить командование, началась неразбериха. Кто-то замешкался, кто-то очертя голову, всё же кинулся в гущу схватки, кто-то начал отступать. Кивнув сам себе, Эрагон велел Сапфире лететь к левому флангу. Отразив несколько заклинаний, направленных прицельно на него, Эрагон атаковал в ответ и сразу почувствовал, как стремительно тают силы. Мощь Элдунари помогла бы мгновенно их восстановить, но Всадник медлил, оттягивая момент прикосновения к душам, пока в них не возникнет жизненная необходимость. У него были веские основания полагать, что здравомыслие оставит его, под обрушившимися чувствами преисполненных злобы драконов. Страшно зарычав, Сапфира приземлилась, смяв своими когтями не успевших отскочить варденов, и свирепо оскалилась. Эрагон снял притороченный к седлу лук и теперь стрелял, убивая тех, кто слишком рьяно наседал на дракониху, целя копьями в незащищённую бронёй нижнюю челюсть. Обнаружить командующего пока не удавалось, на нём, похоже, были обычные, ничем не примечательные доспехи, а в царящем вокруг хаосе сложно было различить, кто конкретно отдаёт приказы. Зато получилось почувствовать местного главного мага, и Эрагон начал за ним охоту, атакуя мысли и давя блок, которым тот закрывал сознание. Маг оказался не прост, и прятал свой разум за сложными зеркальными преградами. Раздавив одну из них, Всадник «порезался» об острые «осколки», безжалостно отразившие ему сцену боя в Кантосе. Пока Эрагон поспешно закрывал собственные мысли, маг успел ударить коварным заклятием наваждения, после чего, Эрагон, разозлившись, объединил свои силы с Сапфирой и нанёс сокрушительный удар, расколотив вдребезги «зеркало» чужих мыслей, так, что мелкое крошево осколков уже не могло никого задеть. Завладев мыслями мага, Эрагон велел тому атаковать военачальника. Приём увенчался успехом, левый фланг настигла та же сумятица, что и правый, и Сапфира вновь взлетела, выдохнув напоследок, столб пламени, смявший потрёпанные и оставшиеся без магической защиты передние ряды. Уцелевшие бросились прочь, заставляя отступать тех, кто стоял позади. Образовалась чудовищная давка. Люди и гномы обращались в бегство, спасаясь от безжалостного огня. Сапфира сделала в воздухе несколько кругов, восстанавливая силы и позволяя оценить, как протекает сражение. Правому флангу всё же удалось перегруппироваться, однако гномы всё дальше отступали, перейдя в глухую оборону, не предпринимая никаких попыток контратаковать. И, похоже, обеспечивали себе тактическое отступление. Всё-таки этот город принадлежал подземному народу, и они знали его, как свои, сколько бы их у них там не было, пальцев. Оставался последний, центральный отряд, самый многочисленный и защищённый. Именно там притаился колдун, который в самом начале боя чуть не поразил их с Сапфирой странным заклинанием. Прежде, чем атаковать, следовало хорошо подготовиться. И Эрагон, нехотя, потянулся к силе Элдунари. Преисполненный ненависти рёв драконов затопил его сознание, и лишь сила воли, с которой он поддерживал собственную холодную отрешенность от происходящего, не позволила этому потоку увлечь его за собой.

***

Насуада впервые участвовала в настолько масштабной баталии. Это совсем не походило на короткие стычки с имперцами. Аджихад, как обычно, оказался прав: она действительно не знала, на что шла. Пот заливал глаза, рука, держащая меч, онемела от усталости. Все вардены и гномы были вымотаны до предела. Ургалов было слишком много, похоже, Гальбаторикс не один месяц стягивал под город-гору их племена. И даже если храбрость и упорство помогли бы выстоять перед настолько превосходящими силами противников, то теперь, когда на стороне Империи сражался ещё один Всадник, мечтам о победе суждено было остаться только мечтами. Вероломно, с помощью магии, сразив Хротгара, он обрушился на отряд Джормундура. Неизвестно, остался ли в живых первый помощник отца, но весь левый фланг теперь представлял собой жалкое зрелище. Значит, надутые индюки из Дю Врангр Гата потерпели сокрушительное фиаско, не сумев обеспечить надлежащую защиту. В любой другой момент ее бы это порадовало, но только не теперь. Зажимая рану в боку, Насуада пошатнулась, парируя нацеленный в голову удар. На месте каждого убитого ургала появлялся новый, а ведь она билась далеко не в первых рядах, страшно представить, каково приходится отцу. Если он, конечно, всё ещё жив. Дракон, быстрый и почти не различимый для глаз в полутьме, атаковал внезапно и стремительно, после чего вновь взлетал на недосягаемое расстояние. Огнём он больше не дышал. И вообще действовал как-то странно. С ненавистью проследив, как тот опять пикирует вниз, разрывает клыками человека, и снова взмывает, Насуада, внезапно, подумала, что, кажется, понимает, чего именно тот добивается. Всадник напал на Хротгара, потом на Джормундура, а теперь целенаправленно уничтожал все значимые фигуры, лишая варденов сплочённости и боевого духа. Командующие, маги, он находил их и убивал, оставляя остальных на растерзание ургалам. «Ничего у тебя не выйдет», - зло подумала Насуада, подныривая под молот и пронзая в спину очередного кулла. С трудом вызволила меч и перерезала мускулистую бычью шею. - «Нас всех объединяет цель, общий враг. А ты? За что сражаешься ты?» Сильный удар, обрушившийся на голову, повалил Насуаду прямо на труп убитого кулла. В лицо пахнуло зловонием, собственная кровь во рту смешалась с той, что еще текла из перерезанной глотки дохлого выродка. На краткий миг наверное, даже померкло сознание. А когда Насуада немного пришла в себя, и приподнялась на дрожащих руках, то увидела бледного мальчика, того самого, которому помогла, когда-то давно, еще в самом начале бойни. Похоже, ей только что вернули долг. Мальчик выставил щит и тем самым подарил Насуаде время, чтобы приподняться, морщась от головной боли и нашарить скользкой от крови рукой потерянный клинок. Вонзив острие в щели в полу, она встала, опираясь на меч, избавилась от смятого ударом шлема, сжимающего затылок, как тиски. - Госпожа! - ошарашенно воскликнул мальчик, уставившись на неё, открыв рот. - Как тебя зовут? - хрипло спросила Насуада, сплёвывая кровь. - Джарша, госпожа, - выдавил тот, прижимаясь спиной к спине Насуады, чтобы проще было обороняться. - Ты отличный воин, Джарша, - и Насуада скрестила клинки с очередным ургалом. Они не могут проиграть. Просто не имеют права.