Зарисовки по ЗВ 1

      Меня всегда учили разделять работу и личное — вне зависимости от… В общем, вне зависимости ни от чего. Любовь, привязанность — личное, оно не должно мешать работе. Адмирал, наседающий на меня из-за того, что я сдвинула сроки сдачи объектов или требования к ним? Споры до хрипоты о том, сколько нужно заложить новых звездных разрушителей — ему всегда мало, а мне еще считать бюджет. Военные, что с них взять — не понимают, что чем больше мы заложим кораблей — тем воинственней будем выглядеть в глазах соседей. Его бесит, когда я лезу в дела военных, считая, что я в них не разбираюсь. Меня бесит, когда он лезет в политику, когда настаивает на дополнительной охране, напоминая каждый раз о том количестве покушений на мою персону, которое я смогла пережить благодаря ему и его людям. В ответ я лишь напоминаю, что это его работа.       Но эта его доставучесть выбешивает. Параноик. Мой любимый параноик. Но об этом я не думаю, даже оставаясь с ним вдвоем в кабинете. Мы и тогда продолжаем спорить. Потому что это — личное. Ему не место на работе.       Личное — это то, что не демонстрируют другим, то, что остается у тебя, даже когда ты заставляешь себя забыть. Забыть насколько жарко даже просто находиться рядом с ним, насколько пьянящи его поцелуи или насколько чувствительна у меня кожа за ухом.       Личное.       Мое маленькое счастье, ради которого приходится сбегать, притворяясь своей служанкой, встречаться в гостиницах, притворяясь семейной парой средних лет, уставшей от буден и решившей устроить себе маленькое приключение на выходные. Приключение, в котором забывается возраст, в котором скрадываются годы вынужденной разлуки, в котором не нужно никому врать или недоговаривать.       Личное.       Такое теплое, согревающее, любимое, от которого невозможно отказаться, потому что еще помнишь — каково это — просто стараться дышать без него, но заявить обо всем — значит пустить толпу в своих грязных ботинках в наш безоблачный мирок, чтобы они все разложили, рационализировали, проверили. «Она его любит потому что…» Они не могут понять, что любить и быть счастливой можно просто так. А еще это поставило бы нас всех под удар. Всех. И его — ведь те, кто желают смерти мне могут причинить вред ему, да и у него самого врагов накопилось не мало. Но больше всего мы не хотим делать мишенями всех этих врагов наших детей. Поэтому даже они не знают, что мы у них есть.       Нет, то, что Адмирал Скайуокер отец легенды Новой Республики не знает, наверное, только ленивый, но все остальное… Всему остальному лучше оставаться тайной.       Самое забавное, что есть те, кто догадывается, но молчит. Адмирал Акбар, с улыбкой наблюдает за нашими спорами, ведь он прекрасно помнит насколько может переживать Скайуокер за некого бывшего сенатора, а теперь президента. Но большинство считает нас чуть ли не злейшими врагами. Президент и военный министр. Хотя, такое нам на руку. Если кто-то хочет убрать меня — первым делом бежит к нему, сообщая (по большому секрету), что знает как свалить президента… И очень удивляется, когда очередной идеальный заговор оказывается раскрыт. Но ведь все лежит на поверхности, стоит только присмотреться! Вспомнить имя мальчика, сбившего станцию управления дроидами и какая именно Королева была тогда у Набу и понять — мы знакомы почти всю жизнь, мы знаем привычки друг друга, нам не нужно слов — ведь слова, даже те, жалящие, едкие — лишь шелуха, взгляда достаточно, чтобы понять — не задел, не обидела — и продолжать спорить дальше.       И снова убегать. Но это — личное.       Лея фыркает, она согласна с отцом и поддерживает его всегда, даже когда знает, что он не прав. Хорошее качество для дочери — плохое для политика. Лея тоже не знает. Не знает, что я точно также со взведенным бластером пойду защищать семью, если кто-то посмеет ей угрожать, но буду до бесконечности спорить о чрезмерной охране или превышении бюджета.       Но семья — это личное.       Моё. Закрывая глаза часто вспоминаю эти едва ощутимые толчки, которых боялась и которых ждала, ради которых готова перевернуть мир… и немного больше, ради безопасности которых готова сохранять свои тайны и желания. Это часть меня, даже если они этого не знают. А за свое я буду биться.       Когда Анакин узнаёт про мою семьи и мои способности — он тащит меня тренироваться. Но меч не мое. Да, я могу притянуть или оттолкнуть предмет — но не больше. Мой уровень для моей семье — максимум политика, чем я, в принципе, и занимаюсь. Раньше он думал, что только он способен меня чувствовать, думал, что раз я не могу понять его мир — значит я люблю его меньше, но это нисколечки не так. Просто вне личного я рациональна. Потом и он принял для себя эту доктрину: разделяем личное и работу.       И охраняет он Президента — потому что это — его работа.       А проводит ночи… ночи он проводит просто с Падме, своей женой. Но об этом он уже даже не хочет орать на весь белый свет, потому что это может создать угрозу нам всем. Да и он тоже не хочет затягивать в наш маленький мирок кучу народу.       Мама говорила, что настоящее счастье любит тишину. Поэтому о своем мы тихо помалкиваем.       Наверное, для детей все же был шок, когда во время нападения на Дворец, они обнаружили в постели собственного отца главу государства, которую считали едва ли не его самым непримиримым врагом.       Хотя, враги об этом догадались лишь за секунды до смерти.       Не люблю тех, кто посягает на моё. Личное.